Тлен и пепел

***

Лошадь шла бодрой рысцой, разгоревшийся ярче светоч, колыхаясь от порывов ветра, выхватывал из мрака стелющиеся молодые корни, переплетенные с серыми плоскими камнями. Энтон посчитал, что в нашем положении будет лучшим двигаться через лес в некотором отдалении от дороги, не выходя на нее саму. Я промолчала, но была полностью согласна, — так меньше вероятность, что нас случайно увидят.

А мне оставалось, преисполнившись подчеркнутой гордости, высоко поднять подбородок и делать вид, что меня не способна смутить сложившаяся ситуация, унизительность которой была очевидна. Почти полностью обнаженная под плащом, подобно абсолютно пропащей девицы после развеселой ночи, я цеплялась за внешнее и напускное, как за последнюю соломинку, создающую иллюзию того, что я выше происходящего и что оно не способно меня запятнать.

Сидя боком, я замоталась в плотную ткань по самое горло и чуть выставила вбок наполовину оголенную и еще зудящую нoгу. Энтон крепко держал меня за талию, удерживая от падения. Руки и плечи я прятала под плащом, иначе отсутствие на мне даже нательной рубашки для случайного зрителя стало бы очевидным.

До конца нести маску невозмутимого достоинства мешало дыхание треклятого Корре, горячо бьющее мне в висок, которое и смущало, и злило. Энтон, конечно же, не преминул воспользоваться случаем, и прижал меня к себе крепче, чем следовало бы. Лошадь шла ровной рысью, но балансируя с ноющей ногой, я так и не смогла достаточно отстраниться от мужчины.

Некоторое время я зачем-то терпела, приняв это за очередную на сегодняшний вечер пытку. Но затем, не выдержав, тихо проговорила:

— Не обольщайтесь. Вы получили тот поцелуй лишь благодаря моей растерянности и бедственности положения…

— Позвольте уточнить, это из-за бедственного положения или же своей растерянности вы так охотно на него ответили?.. — насмешливо спросил Энтон.

Я вспыхнула, как охапка сухого хвороста, брошенная в огромный высокий костер, вроде тех, которые разводят на праздник Огней Брианны. Но прежде чем я успела ответить на столь провокационное заявление, Корре поспешно проговорил:

— Вместо того, чтобы зачем-то ссориться со мной, я бы на вашем месте спросил, кто же все-таки захотел лишить вас жизни чужими руками.

Все мое возмущение разом исчезло:

— Так вы знаете, кто нанял тех людей?..

— Заказчиком, к удаче, руководили слишком сильные чувства, чтобы всерьез все продумать и обеспечить полную анонимность…

Мужчина выдержал многозначительную паузу, на которой у меня быстро сдали нервы:

— Энтон, не томите, Верниc вас раздери, кому я могла настолько насолить?..

Рука Корре, пользуясь моей отвлеченностью, как бы ненароком перехватила меня еще ближе к себе. И мужчина, наклонившись над моим ухом, вкрадчиво проговорил, смакуя каждый слог:

— Госпожа Церра Лоуpель.

Повисла пауза, перебиваемая монотонным стуком копыт лошади, вышагивающей по камням. Я несколько секунд сосредоточенно перебирала в памяти всех знакомых женщин с хотя бы похожим именем, но в голову ничего не шло. Оно так ярко звучало, что вряд ли бы я его не вспомнила, даже если бы и слышала о такой даме очень давно.

— И… как может желать моей смерти женщина, которую я даже не знаю? — придя к неутешительным выводам, с недоумением спросила я. — Кто она вообще такая? Откуда у вас эта информация?.. Нет, определенно, вы что-то напутали.

Во вздохе Энтона явственно послышалось разочарование, видимо, он ожидал куда более бурной реакции.

— Кларисса, вы что, действительно ничего не слышали о Ферре? Мне сложно в это поверить.

— Нас точно никогда не представляли друг другу.

— Что ж, думаю, она бы весьма огорчилась тому факту, что вам даже незнакомо ее имя. Кларисса, вы что, совсем ничего не знаете об Отисе Батрисе? Мне казалось, вы были заинтересованы его персоной тогда, на балу.

Я вздрогнула.

— Причем он здесь? — уточнила ледяным тоном. — Или хотите сейчас обсудить мой интерес к тому или иному мужчине?..

— Постойте, мы же говорим о Ферре Лоурель. А как можно обсуждать госпожу Лоурель, никак не упоминая ее любовника, с которым она состоит в постоянных отношениях уже три года?..

Я сжала пальцы на ткани плаща, чувствуя подушечками едва различимый шов.

Любовник? Три года?..

В голове клоками повис туман.

Я же чувствовала, что с Отисом что-то не так. Осознавала, что молодой человек с такой внешностью и карьерой не может быть одинок, и что всегда найдется та, что с радостью согреет ему холодную постель. Но постоянные отношения несколько лет?..

— Ферра Лоурель — фрейлина государыни, придворная дама, — тем временем рассказывал Энтон. — Очень красивая девушка, тут ничего не скажешь. Дворцовые художники даже успели написать несколько ее портретов, правда, на мой вкус, вышла больше бездарная мазня.… Кроме симпатичного личика, Ферра обладает кое-каким влиянием, так как входит в круг любимец государыни. Вы не могли ее не заметить, госпожа Лоурель сегодня была на приеме Темпичей, к тому же, они пришли с Отисом вместе.

— Но что тогда Отис забыл на балу невест?..

Энтон легко рассмеялся:

— Странный вопрос для столь рассудительной барышни. Очевидно, Отис не собирается жениться на своей любовнице. Я слышал, что его дядя не посчитал Ферру подходящей партией для своего любимого племянника, а Отис без его одобрения и шагу ступить не может.

— Но как же так, меня что, хотели убить из-за каких-то танцев на балу невест?.. Эта Ферра выжила из ума?..

— Вы даже не представляйте, сколько жестоких преступлений совершается людьми во имя их большой и светлой любви.

— Но, согласитесь, в это сложно поверить, — упрямо продолжила я, предприняв новую попытку отстраниться. — Меня и Отиса ничего не связывает, кроме двух танцев. Даже слов, сказанных между нами, едва ли наберется с три десятка. Чтобы пойти на столь отчаянный шаг, нужна более весомая причина, иначе бы Ферре пришлось расправляться с большой толпой дам, с которыми Отис имел куда более длительные беседы.

— И, тем не менее, я знаю, что это была именно Лоурель, какими бы рассуждениями она не руководствовалась. Мои источники… не имеют привычки врать.

Я хотела возразить, что все люди способны на ложь, но тут же одернула себя, запоздало вспоминая, что я имею дело с некромантом.

— И что же мне теперь делать? — тихо проговорила дрогнувшим голосом, — Эта женщина может и повторить покушение…

— О, не стоит волноваться. Я позабочусь о том, чтобы она вас больше никогда не побеспокоила.

Вопрос о том, каким же образом Энтон Корре собирается решить данную проблему, я так и не решилась произнести вслух. Разом стало душно и тесно в захвате его рук.

А затем мне вдруг стала абсолютно неважна дальнейшая судьба любовницы Отиса, Ферри Лоурель. Мы выехали из леса и, следуя изгибу дороги, оказались прямо напротив главных ворот моего поместья.

В черном кованом железе тонкой работы были искусно запечатлены твари, живущие в самых глубоких водах океана: длинношеие нирны с маленькой головой и обтекаемым массивным телом, скалящиеся змеевики, сложенные во множество колец, и выполненный в дотошных деталях кракен, терзающий трехмачтовую каравеллу. Сейчас эти металлические чудища, бросавшие на землю неясные тени, смотрелись жутко, освещенные лишь парой неярких светильников.

Глядя на горящие желтым светом окна первого этажа, я сглотнула и поежилась, сейчас особенно остро чувствуя голой кожей грубоватую ткань плаща.

Светоч Энтона дрогнул и вдруг растаял в воздухе, погружая нас во тьму. До тусклых кругов света у самых ворот было всего два метра, но теперь рассмотреть издалека меня и Корре не представлялось возможным.

— Вы запомнили все, что вам нужно будет сказать? — услышала я вкрадчивый голос Энтона.

Я обреченно кивнула, чувствуя, как мучительно заколотилось сердце. Я уже знала, что сейчас будет, но прикосновение пальцев мужчины к ткани плаща в месте чуть ниже ключиц, вызвало предательскую дрожь.

— Ни звука, — короткое предостережение, и над моей грудью расцвела обжигающая боль.

Я дернула здоровой ногой, с трудом сдерживая почти прорвавшийся стон. Пальцы Энтона быстро переместились на мое правое предплечье. Новая болезненная вспышка, — и мне стоило огромных усилий воли, чтобы не вырваться из рук Корре.

Дальше спина, потом, особенно мучительно, живот, и в конце внешняя сторона левого бедра. Там Корре задержал свою ладонь на несколько более долгий срок, чем в предыдущие разы, и я едва не взвыла в голос, впиваясь зубами в собственную ладонь.

— Только не подумайте, что мне в радость вас так мучать. Но, увы, это необходимо.

— Что это за магия? — выдавила я, смахивая выступившие слезы. — Сущая пытка!

— Именно, что пытка, моя дорогая. Хорошо развязывает язык, если применять в полной мере. За кожу не переживайте — я был аккуратен, к тому же, я обязательно найду способ вручить лекарю флакон с остатками вампирской крови, чтобы он добавил ее в мазь как чудесное средство от ожогов из Объединенных республик.

— С каждый разом вы раскрывайте передо мной все новые и новые ваши стороны, — глухо пробормотала я.

— Поверьте, вы не знайте и десятой части моих талантов.

Способности Энтона в действительности меня сейчас мало волновали. Больше всего на свете я желала скинуть плащ, чтобы ничего не касалось пылающей части кожи.

— Держитесь, Кларисса, осталось недолго.

Охрана поместья дернулась, только когда ворота перед нами с легким скрипом отворились, признавая во мне члена семьи Извич.

Трое мужчин в серой форме, стерегущих вход, застыли, разинув рты, там же где и стояли, едва увидели господина Корре и меня в таком вульгарном виде, — плотно закутанную в плащ и с выставленной обнаженной ногой, которая как бы намекала, что не все элементы моего платья были на своем привычном месте.

Я, скрывая бессильную досаду и смущение, вновь нацепила на лицо маску невозмутимого достоинства. Однако удерживать ее долго я не смогла.

Недалеко от ворот стояло два экипажа.

У нас были гости.

Энтон спустился с лошади первым, мимоходом отдавая поводья подскочившему слуге, и я, соскользнув вниз и морщась от боли, вновь оказалась на его руках.

Сбоку послышались шепотки, раздалось несколько охов, застучали каблучки заметивших нас служанок, взметнулись накрахмаленные юбки. Едва мы поднялись по мраморной широкой лестнице, у входа нас уже встречал ошеломленный мистер Грауль.

— На госпожу напали, — опуская все приветствия, сказал Энтон дворецкому сосредоточенным тоном. — Нужен лекарь.

Мистер Грауль, совсем по-женски, в ужасе прижал ладонь к тонким бесцветным губам и, качнув головой, бросился внутрь раздавать поручения слугам. Корре, игнорируя поднявшийся вокруг переполох и не отвечая на настойчивые вопросы взволнованной прислуги, размашисто шагал дальше, отлично ориентируясь в доме.

— Господин Извич у себя? — Энтон перехватил одну из служанок и та, побелев и резко отводя глаза в сторону, кивнула.

Щеки пылали от множества любопытных взглядов, обращенных в мою сторону, и хотя я приложила уйму усилий, чтобы сохранить лицо, игнорировать весь этот шум вокруг оказалось выше моих сил. Но это было только самым началом мучительного испытания.

Мы оказались перед дверями в кабинет отца ровно в тот момент, когда они резко распахнулись.

Я ахнула, и тут же инстинктивно закрыла лицо, отворачиваясь, словно это могло бы меня спасти, но уже точно понимала, что поздно — меня узнали.

На пороге замер Отис, с оцепенелым изумлением разглядывая Энтона и меня. Плащ, скрывающий мою фигуру, несколько сдвинулся вбок, еще сильнее обнажая неприкрытую ногу высоко до бедра, на котором вольготно покоилась ладонь Корре.

Энтон сдержанно поздоровался и непринужденно зашел внутрь, проходя мимо молодого человека, который, приоткрыв рот, так и не смог выдавить из себя ни слова.

— Кларисса!!!

Голос матери буквально оглушил. Я, ничего не видя вокруг от страха, почувствовала, что меня усадили на диван. Раздался бас отца и еще чей-то голос, не Отиса, но очень хорошо знакомый и пока неузнаваемый. Все разом заговорили, но я не могла понять ни слова, полностью оглушенная диким стыдом и нахлынувшей паникой.

Я трясущимися пальцами быстро поправила задравшийся плащ и подняла голову, случайно зацепив взглядом край отцовского стола.

Там стояла большая лакированная шкатулка с растительным орнаментом. Точно такая же, как та, в которой покоились обручальные змейки Элины и ее жениха.

Несколько секунд, пока я приходила в себя, показались вечностью. Бессмысленная какофония к тому моменту смолкла, и я услышала только Энтона:

— …моя охрана пустилась вслед за нападавшими, от них вестей я пока не получал. Лекаря для Клариссы скоро пришлют, этим уже занялся ваш дворецкий. Только не волнуйтесь, хвала богам, она отделалась сравнительно легко, и прямо сейчас ее жизни и здоровью ничего не угрожает.

— Кто мог пойти на подобное?.. — голос отца, который буквально охрип от ярости, я узнавала с трудом. — Что за мерзавцы посмели поднять руку на мою дочь?!

— Если бы мы не заезжали за жрецом, то поехали по той же дороге, что и Кларисса, и, возможно, успели бы раньше господина Корре, — тихо проговорила маменька, и в ее голосе четко обозначились обвинительные нотки. — Это все ваша сумасшедшая и безосновательная спешка…

Я заметила, что она села рядом прямо на пол, только когда ее пальцы крепко сжали мою ладонь.

— Аккуратнее, госпожа Извич. Спешка возникла лишь по желанию государя.

Я подняла глаза и вдруг натолкнулась взглядом на стоявшего неподвижным изваянием Арнейма Батриса, дядю Отиса и главу совета Инквизиции. Он задумчиво смотрел на меня издалека, сложив руки на груди. Выражение его лица было абсолютно беспристрастным.

Внутри что-то беспомощно замерло, отдавая липким ознобом по коже. Глава Инквизиции в моем доме. Один из самых страшных кошмаров с легкостью воплотился в жизнь.

— Кларисса, а в чем причина того, что вы предстали перед нами в таком виде? — медленно спросил Аpнейм.

— Я бы хотела говорить об этом только в кругу своей семьи, — впервые за все время подала голос я.

Отец и маменька растерянно переглянулись, словно только сейчас до конца задумались о том, о чем спросил дядя Отиса.

— Вы же пока не знаете, — Арнейм чуть поджал уголок губ. — Все присутствующие в этой комнате, конечно, за исключением господина Корре, скоро породнятся. Вы с Отисом поженитесь в тот же день, что и его брат.

Я пару секунд не могла вымолвить и слова. Я забыла даже о ноющих ожогах, покрывающих мое тело.

— Отец, но как же так?.. — наконец, выдавила я, вопросительно посмотрев на папеньку. — Разве вы мне не обещали, что все будет... иначе?.. Что я сама приму решение по поводу своего брака…

Тот молчал, и в его взгляде я прочитала беспомощность. Лицо же Отиса, про присутствие которого я к этому моменту уже почти побыла, выражало несвойственную ему растерянность и полное недоумение. Кажется, он ждал от меня совсем иной реакции на эту новость.

Ну конечно, многие девушки хотели бы сейчас оказаться на моем месте. Но этих девушек вряд ли пугали родственные связи Отиса в Инквизиции, и им была неведома многолетняя связь обаятельного мага с фрейлиной. На них, в конце концов, эти фрейлины не устраивали покушений.

Я прикусила губу. И еще этих девушек, которые были бы рады отдать свою руку, сердце и прочие органы магу, не разрывало от невыносимого жгучего чувства, что я здесь — лишь разменная монета в играх высшей аристократии.

Отец собирался отдать меня замуж за того, кто меня точно погубит, во имя целей, которые мне было уже не понять.

— Кларисса, иногда обстоятельства оказываются выше нашей воли, — сказал папенька, старательно отводя глаза. — Таково было желание самого государя. Чтобы два древних рода объединились кровными узами.

Энтон тем временем стоял в стороне с видом человека, который больше из вежливости проявляет интерес к беседе и не может уйти лишь потому, что не смеет отвлекать хозяев дома от столь важного разговора. Как же он мастерски все-таки притворяется, когда ему это нужно!

— Хочу напомнить, — произнесла, облизывая враз пересохшие губы, — что я являюсь единственным ребенком своих родителей и наследницей всего рода Извич. Когда-нибудь самый старший из моих детей унаследует все регалии и фамилию рода, но пока будущее моей семьи — это я. Поэтому, я не могу выйти замуж за человека, который и так находится в связи с другой женщиной, Ферре Лоурель, это — глубоко оскорбительно и для меня, и всех моих предков.

Повисла отяготившая всех пауза.

Отец исподлобья уставился на Арнейма, который, вероятно, и был одним из главных зачинщиков всего этого сватовства, маменька сдавленно вздохнула, а Отис… Отис начал мне сильно напоминать задыхающуюся на берегу выброшенную из моря рыбу. Ошеломленную и кроме того — порядком взбешенную. Вот только на кого была направлена эта ярость?.. На меня, или на того, кто сообщил мне столь пикантный факт?

Отиc хотел что-то сказать, но под взглядом дяди с трудом сдержался, проглатывая почти произнесенные слова.

— Какое смелое заявление для юной госпожи, которая замотана в мужской плащ на голое тело, — отчеканивая каждое слово, ответил мне Арнейм. — Если вам так интересна эта тема, то могу гарантировать, что роман моего племянника с госпожой Лоурель окончен.

Глава Инквизиции замолк, выждал паузу, а потом мягко добавил:

— Да и, позвольте, какой мужчина не крутит романов до свадьбы. Если бы это могло быть аргументом против брака — большинство бы дам высшего света оставались не замужем из-за отсутствия пригодных претендентов.

— Но, постойте, дочь во многом права. — Вмешалась маменька, вставая и хмуря брови, — Есть правила приличия, которые нельзя перешагивать, если ты сватаешься к наследнице всего древнего рода. К тому же, Ферра Лоурель была сопровождающей Отиса на балу. Я видела их вместе своими глазами. Как можете объяснить нам это?

Арнейм несколько раздраженно повел плечами и кивнул своему племяннику, как бы давая тому, наконец, возможность высказаться.

— Это было желанием государыни, — звенящим от напряжения голосом начал Отис. — Она не знала… о намерениях государя. Если быть до конца откровенным, что сейчас действительно необходимо, то ее величество Аделина по незнанию желала нас с Ферре помирить. Я не мог ей перечить и отказаться от навязанной мне партии на этот вечер… И все же, прошу меня простить, но мы сбились с одного крайне важного момента. Кларисса, так вы нам объясните уже, наконец, почему вы в таком виде замотаны в плащ Энтона Корре?!

Теперь все собравшиеся, словно очнувшись, вновь смотрели на меня.

Я в краткий миг собралась как перед прыжком в воду, и в повисшей тишине тихо произнесла, взглянув прямо в глаза Отису:

— Хорошо, я скажу при всех, раз вы так на этом настаиваете. Меня хотели изнасиловать. И я, не будучи способной защитить себя по-иному, смогла лишь поджечь магией свое платье… Если бы не подоспевший господин Корре, я бы сожгла себя заживо.

Рука потянулась к плащу, и я оголила плечо и ключицу, показывая всем присутствующим кожу до линии декольте.

— Довольно! — маменька быстро и резко отдернула назад плащ, скрывая от всех багровые пятна на белой коже. Ее лицо пылало. — Отис и Айрен Батрисы, вам стоит немедленно покинуть наш дом!

Прежде чем кто-то из Батрисов успел что-то сказать, дверь распахнулась, и на пороге показался уже сильно пожилой и несколько тщедушный мужчина с саквояжем в руках, — лекарь нашей семьи.

Мама с облегчением воскликнула:

— Наконец-то. Ну что вы так долго…

— Сейчас-сейчас, — лекарь поставил саквояж и с кряхтением извлек пенсне. — Так что произошло?..

— Вам действительно лучше уйти, — вкрадчиво сказал отец, повернув голову к Арнейму. — Мы не станем сейчас обручать молодых, это невозможно.

— Решение государя не изменится, помните об этом, и он ждет соответствующих новостей в самое ближайшее время. — Тихо проговорил Арнейм, лицо которого не тронула ни единая эмоция с момента моего «откровения». — Мы вернемся послезавтра. А шкатулка с обручальными браслетами до того момента останется у вас. Здоровья вашей дочери.

Я даже не подняла голову, когда он и Отис, попрощавшись, покинули кабинет отца. Обоих я желала никогда больше в этой жизни не увидеть.

С ненавистью посмотрела в сторону оставленной шкатулки и замерла. В отражении небольшого забытого карманного зеркальца, стоявшего на столе папеньки и повернутого к нам, я увидела довольную полуулыбку Энтона.

За окном блеснула молния, и в воздухе рассыпался едва различимый грохот. Гроза была пока далеко, но ливень за окном уже шел плотной стеной.

Около кровати мне оставили высокий стакан в серебряном подстаканнике, наполненный темно-зеленой жидкостью, от которой веяло терпкими травами. Успокоительное, оно же снотворное, но я в самый последний момент передумала его пить. В голове снова и снова прокручивалась сцена нападения в лесу.

Виделось страшным стать беспомощной, не способной в случае нового покушения дать отпор, а в безопасности я не чувствовала себя даже в собственной спальне. И это несмотря на охрану, выставленную папенькой у дверей.

Энтон сдержал свое обещание. Обычная противоожоговая мазь проявляла чудеса излечения, и я надеялась, что когда снимут бинты, от красных пятен на коже не останется следа.

Но откуда у Корре вообще взялась вампирская кровь?..

Специальный бутылек, зачарованный от свертывания столь редкого содержимого, не носят просто так, на всякий случай. Зачем же кровь вампиров нужна Энтону? Или он уже знал заранее, что ему потребуется средство для регенерации и заживления ран?

Пожалуй, если бы наемники сами не упомянули, что заказчик — женщина, я бы решила, что все покушение, наверняка, лишь хитроумный план самого Корре. Этот человек, казалось, способен на что угодно.

А что, если он каким-то образом и подбил Ферру заказать мое убийство?.. Создал прекрасную ситуацию, где смог и спасти девицу, и поставить в странное двусмысленное положение. Да он же практически сорвал мне помолвку своей идеей о несостоявшемся изнасиловании и самоподжоге! Неужели знал, что в поместье прибудет Отис со своим дядей?..

Голова кругом.

И все же, как-то не складывается. Корре, изображая благородного рыцаря, непременно должен был явится в тот самый момент, когда на меня напали. Или хотя бы сразу после того, как вырвалась моя сила, убившая двух из трех наемников. Продолжительная лесная погоня не могла быть по плану, головорез легко мог лишить меня жизни, если бы не удачное стечение обстоятельств и везение, что я не успела по пути к захоронению переломать ноги. Да и после смерти Косы я какое-то время пролежала без сознания в лесу… смысл так тянуть?

Но тогда вопрос все тот же: так зачем же, Вернисова топка, он носит с собой вампирскую кровь?..

Молния за окном расколола небо напополам и на краткий миг осветила комнату белым светом. Я резко села и уставилась в тягучий полумрак.

Не в силах больше оставаться на одном месте, с трудом поднялась и доковыляла до письменного стола. Села. Побарабанила пальцами по столешнице.

Что я вообще точно могу знать о господине Корре? Он некромант. Он потрясающе целуется, и ему что-то от меня нужно.

Я прижала холодную ладонь к вспыхнувшим щекам.

Еще Энтон обладает невероятным магнетизмом. Никто меня так не пугал, и в то же время не притягивал к себе. Эта не влюбленность, нет, скорее что-то ближе к безумию и игнорированию чувства самосохранения, чистое влечение. Еще один повод держаться подальше от Корре.

Вспомнилось. Энтон перед своим бесстыдным поцелуем сказал странные слова, — он хочет вернуть то, что когда-то давно и так принадлежало ему. Что Корре имел в виду? У него что-то украли? За этим он приехал из Объединенных республик сюда, в Эргу?

И здесь решил зачем-то остаться и закрепиться в местном обществе, найдя подходящую для этого пару, которая принесет ему связи и утвердит положение.

Я зажгла небольшой светоч, открыла ящик стола, и, больше чтобы занять руки, вытащила тетрадь по некромантии, сверху которой лежала записка, когда-то приложенная к кольцу.

Взяла листок бумаги, несколько раз перечитала выведенные Энтонoм строки. Этот почерк вновь показался мне смутно знакомым. Где же я могла его видеть?..

Бездумно распахнула старинную тетрадь и перелистнула несколько случайных страниц, мимоходом рассматривая искусные рисунки. А затем, ведомая необъяснимым порывом, положила на исписанные листы записку Корре.

И резко встала, едва не опрокинув стул.

Как же я могла раньше этого не замечать?..

В блокноте моего предка и в записке Энтона был один и тот же почерк.