Тлен и пепел

***

В конюшню я зашла в подавленном состоянии, и долго стояла на самом пороге в полумраке, отстраненно рассматривая собственный светоч и еще раз взвешивая решение отправиться на кладбище.

Книга не поддавалась никаким попыткам копирования. Можно было бы попробовать диктовку, когда один читает, а второй пишет, что возможно, помогло бы обмануть защиту книги, но в этом деле помочь мне было некому. Пришлось прихватить блокнот с собой, рискуя остаться и без него, и без помощи с призраком.

К тому же, после того, как я узнала, кто и что может бродить во мраке в окрестностях Эрги, ночная вылазка казалась в сто крат опаснее.

Я прислонилась лбом к холодному косяку, ощущая кожей шероховатость деревянной поверхности.

Сегодня за ужином маменька была чрезвычайно расстроена. Отец опоздал, и приехал лишь тогда, когда мы уже ложились спать, но дело явно было не в этом, — мама не любила, когда он после работы отправляется перекинуться в карты, но всегда была деликатна и старалась скрыть свое недовольство.

Но в этот раз вид у нее был настолько подавленный, что определенно случилось что-то выходящее из ряда вон. Я была практически уверена, что это как-то связано с распорядителем поместья под Энной, с которым она беседовала днем.

Пока у меня было лишь одно предположение, но с каждым новым витком размышлений я все больше и больше в нем убеждалась.

Отец, наверняка, решил продать еще одно имение. Мать не знала ни о финансовом состоянии нашей семьи, ни о том, что наши владенья уже не так велики, как были раньше. Во всяком случае, до сегодняшнего дня.

Я пыталась с ней заговорить, но маменька моментально переводила темы, а затем, сославшись на сильную головную боль, удалилась наверх, оставив меня доедать свой рыбный стейк в полном одиночестве, не считая молчаливой прислуги.

Я не могла оставить все как есть. Я должна была идти.

На этот раз Опал безропотно дала себя вывести из чистого уютного денника, лишь пару раз больше для порядка и поддержания имиджа привереды недовольно фыркнув. Я успокаивающе провела рукой по холеной бархатной шерстке.

Страх перед близящейся поездкой постепенно ушел, и руки привычно управлялись с подпругой, подтягивая пристригу, когда где-то в глубине конюшне, со стороны фуражной, мне отчетливо послышался шорох.

Я замерла и уставилась в темный угол, не в силах хоть что-нибудь разглядеть. Затем, расхрабрившись, медленно повела пальцем, отправляя вперед светоч, который поначалу выхватил пару просторных денников, где мирно спали лошади, а затем темный проем в фуражную. Кроме соломы, мешков и забытых конюхами граблей, я ничего так и не рассмотрела.

«Померещилась», — твердо решила для себя я, мысленно закрывая эту тему, и не давая панике взяться за меня всерьез.

Не обыскивать же из-за одного шороха всю конюшню. Одни боги ведают, сколько понадобится провести времени на кладбище, чтобы убедить некроманта мне помочь, поэтому терять час на какую-то ерунду не хотелось. Если шорох мне и не померещился, наверняка, меня напугали обычные мыши, привлеченные запахом овса.

В эту ночь было ощутимо прохладнее, чем в предыдущую, и мой теплый плащ тут же принялся трепать порывистый ветер, едва мы с Опал вышли на свежий воздух.

Тонкое кольцо, которое в прошлый раз смогло хотя бы временно оградить меня от агрессии призрака, я вновь одела на палец. Я не бросила идею отнести его к мастеру, но не знала, как объяснить специалисту по артефактам, зачем моему кольцу охранять своего владельца от сущностей, подобных призракам.

Я пару раз покрутила серебристый ободок между пальцами, ощущая легкую тревогу, затем тряхнула головой, настраиваясь на более решительный лад, и залезла в седло.

Весь путь до кладбищенской изгороди мы пронеслись стрелой, вспарывая ледяной воздух. Когда моя кобыла, опьяненная пустой дорогой, ускорялась без моего на то указания, я не сдерживала ее, подначиваемая возникающими в голове образами притаившихся мертвых чудовищ по обочинам дороги. Рядом, барахтаясь в потоках воздуха, поспешно плыл светоч, с трудом успевающий освещать путь.

Через ограду я перебралась так резво, словно за мной гнались, и будто лезла вовсе не на кладбище, а в дом родной, в глубине души понимая, что прятаться от мертвых на погостах примерно то же самое, как пытаться избежать кражи, предусмотрительно притаившись в темном переулке, где регулярно подрезают кошельки.

Ступив на кладбищенскую землю, я поспешила к тому месту, где в прошлый раз наткнулась на призрака.

Некромант уже ждал меня под молодым тенеку без ленточек, вольготно разместившись меж узловатыми корнями. На светоч, который был в разы ярче свечения листвы, он поморщился, недовольно прищуривая глаза и прикрывая их рукой. Его тонкие пальцы украшало несколько массивных перстней.

— Не самая удачная ночь для встреч, — пробурчал он мне вместо приветствия. — С минуты на минуту хлынет дождь.

Я повертела головой, пытаясь понять, по каким же признакам он смог это определить, но ничего не разглядела.

— Принесла?

— Да, — я вытащила из-за пазухи кожаную записную книжку, нагретую теплом собственного тела, и сдержанно помахала ею перед молодым человеком, имени которого до сих пор так и не узнала.

— Ну так давай сюда, я посмотрю.

— Только не забирай ее с собой, — с опаской предупредила я.

Будто если он захочет отобрать ее в этот же момент без моего на то согласия, я смогу с этим что-то поделать.

— Никуда я ее не заберу. Но я должен просмотреть записи, чтобы дать свой ответ. Только… убери, пожалуйста, подальше этот дурацкий огонек, слепит...

Я запоздала поняла, что до моего прихода некромант сидел в темноте, пользуясь светом лишь тенеку. Однако, как же он собирался просматривать записную книгу без нормального освещения, для меня оставалось загадкой.

Но я послушно погасила светоч и подала блокнот некроманту, с трудом заставляя свои пальцы разжаться, когда он потянул книгу на себя. Заметив это, молодой человек криво ухмыльнулся, а затем вдруг быстро провел ладонью, и между нами вспыхнула магическая преграда.

— Это для моей безопасности, — снисходительно пояснил он, глядя на мое вытянувшееся лицо. — Поверь, у меня тоже много причин тебе не доверять.

И, игнорируя темноту, распахнул блокнот.

Признаться, я ожидала, что строптивая записная книга что-то выкинет. Подожжет тенеку или одежду некроманта, выдаст список ругательств вместо очередного перечня нежити, да или просто притвориться поваренной книгой, — но та спокойно отнеслась к прикосновениям молодого человека, вероятно, безошибочно распознавая его темный дар.

Страницы монотонно шелестели. Я терпеливо ждала вердикта некроманта, ежась от ветра, бьющего в спину.

Наконец, я почувствовала, как на лоб приземлилась первая крупная тяжелая капля. Я смахнула с лица холодную воду, пропуская ее между подушечек пальцев.

— Дождь, — констатировал некромант, захлопывая блокнот.

На смену первой капле тут же пришли десятки ее сестер, оттарабанивших по одежде.

Да это же даже не просто дождь, скоро начнется самый настоящий ливень!

Магический барьер перед моим носом рассыпалась на безобидные, неощутимые на прикосновение искры, коротким потоком хлынувшие на меня и некроманта.

— Пойдем, поговорим под крышей, — сказал он, вставая и убирая за пазуху мою собственность.

— Под какой еще крышей? — с недоумением спросила я, мысленно наступая себе на горло, чтобы не поддаться порыву кинуться отбивать свою семейную реликвию.

В местах для подношений богам, конечно, были навесы, но под ними невозможно укрыться в непогоду с таким косым ветром.

— Увидишь.

Словно опровергая его слова, на нас шумной стеной обрушился ливень, полностью перебивая свет тенеку и погружая мир в темноту.

Страх тут же пронесся от макушки до кончиков пальцев, и я с протестом дернулась, когда некромант взял меня под руку, но удержалась от того, чтобы попытаться вырваться.

Останавливало от лишних телодвижений и то, что я еще ранее заприметила не вовремя выкопанную кем-то пустую могилу не так далеко от нас, и рухнуть туда во время слепой перепалки было бы вишенкой на торте сегодняшней ночи.

Некромант уверенно потянул меня, и вскоре я уже едва успевала переставлять ноги, чтобы поспевать за ним. Инстинкт самосохранения пребывал в панике, не понимая, что же ему сейчас делать: побуждать бежать прочь, или, напротив, вцепиться в некроманта мертвой хваткой, чтобы, не дайте боги, он меня не бросил.

В любом случае, молодой человек знал куда идет и различал перед собой дорогу, так уверенно он заставлял меня сворачивать на поворотах, что мне не мешало, впрочем, спотыкаться о неразличимые в темноте камни.

В какой-то момент я окончательно потеряла все имеющиеся ориентиры, и шла в сплошном потоке воды, совершенно оторванная от окружающей действительности. Когда перед нами выросло нечто высокое и серое, я уже не имела не малейшего представления, что же это такое.

Сквозь водную пелену вспыхнула фиолетовая вязь заклинанья, и раздался скрип несмазанных петель. Перед нами распахнулся проем, за которым стояла темная мгла, и я, не чувствуя ног от нахлынувшей жути, позволила некроманту втянуть себя внутрь.

Дверь за нами захлопнулась с неприятным грохотом. Я сделала пару судорожных глотков затхлого воздуха, пялясь в окружающую черноту и дрожа от холода, поддерживаемым промокшей одеждой.

Сотворенный светоч некроманта заставил сощурить глаза. Дрожащие тени заплясали по голым каменным стенам просторного помещения. Несколько стоящих в ряд старинных саркофагов не оставляли никаких сомнений по поводу назначения этого места.

Некромант затащил меня в один из склепов, располагавшихся на кладбище.

Я, с трудом унимая дрожь, стащила с плеч плащ, который можно было отжимать, и растерянно оглядела ближайший саркофаг. Мастер достоверно вырезал из желтоватого камня лежащую во сне молодую девушку, прижимающую к груди небольшой букетик лилий, завязанный множеством лент, которые струились по ее телу. Длинная высеченная юбка ниспадала вниз, к моим ногам.

По стенам помещения шли углубленные в камне ниши, и некоторые из которых были забиты оплавленными свечами.

— Кому принадлежит этот склеп? — уже с интересом оглядываясь, спросила у некроманта. — Неужели родственники мертвых не заметят, что тут кто-то бывает?

— Этот род прерван, — коротко ответил мне молодой человек.

Несмотря на сожалеющий тон, он беспардонно кинул свой мокрый плащ на один из саркофагов, и вновь рассматривал записную книгу. К моему облегчению, она выглядела абсолютно сухой.

Когда некромант, задумавшись, поднял лицо, я вздрогнула. К моему изумлению, один его глаз имел совершенно нечеловеческий вертикальный зрачок, как у кошки.

— Что это?.. — я махнула рукой, не в силах подобрать нужные слова.

— Что?.. Ты про глаз? Это для того, что бы видеть в темноте, — вновь вернувшись к страницам, мимоходом пояснил некромант.

Молодой человек уселся в одну из пустующих ниш. Его настолько поглотили исписанные от руки листы, что он напрочь забыл о повторном сотворении преграды.

— Никогда не слышала о таком заклинании, — медленно проговорила, силясь вспомнить хоть что-то о магическом изменении частей тела. Всякие фокусы со свечением или смены цвета радужки мне были знакомы, но вот чтобы зрачок, да еще такой полезный эффект…

— Оно слишком специфическое, его мало используют. Нужно… слишком хорошо понимать анатомию глаза. На это способны или лекари, или некроманты.

Я с отвращением поморщилась, поняв, что именно подразумевает мой собеседник.

Пока некромант занимался записями, я подсушила свою одежду простеньким заклинанием огненного элемента, — лучше ходить в мятом, чем слечь с температурой после холодного ливня.

Затем, в ожидании, я успела рассмотреть все саркофаги, сделать несколько кругов по склепу, отковырять стекший воск свечи, с омерзением найти замумифицирующуюся мертвую летучую мышь в самом углу помещения, когда некромант, наконец, закончил.

— Я не удивлюсь, если ты успел вычитать все, что тебе было интересно, и теперь с призраками я буду разбираться сама, — неловко пошутила я, с напряжением глядя на молодого человека.

— Думаю, — проигнорировал мои слова некромант, — для удобства нам все же стоит как-то представиться друг другу. Только не настоящими именами, само собой. Как мне тебя лучше называть?

Я опешила от такой постановки вопроса.

Понять мотивацию некроманта я могла, но что-то внутри в действительности не желало конспираций, как бы глупо это не было. Из-за необходимости скрывать личность складывалось ощущение, что я замыслила нечто плохое. Что никак не вязалось с моим, как ни крути, но благородным желанием спасти собственную семью.

Я фыркнула и, наконец, выдавила:

— Если это так необходимо…. Пусть… пусть будет Клэр.

Фантазия меня, очевидно, подвела, но с подобным именем, близким к моему настоящему, я хотя бы смогу начать быстро на него откликаться.

— Меня зови… Идвин. Да, Идвин, — сказал некромант, встал и протянул мне книгу.

Я с облегчением взяла ее, сразу пряча за пазуху.

— Итак… Клэр, тебе очень повезло, что у тебя в руках оказались нечто подобное. — Некромант вновь сел в нишу, мимоходом отбрасывая мешающую ему прядь вьющихся волос. — Этих записей, может, и недостаточно, чтобы обучиться с нуля, но для того, кто уже знает основы и больше… это крайне полезная вещица.

— Так ты мне поможешь? — прямо спросила я.

— В обмен на блокнот? В каком-то смысле, да.

— Мне отчего-то совсем не нравится твоя формулировка…

— Клэр… видишь ли, в чем дело, — вздохнул лже-Идвин. — Конечно, я могу подчинить призрака и приставить его к тому, на кого ты укажешь. Но если этого духа обнаружат, выследить меня знающему человеку не составит особого труда. Лично я не могу так рисковать. А вот если ты решишься сделать все сама, понимая сопутствующие риски, то я возьмусь в обмен на эти записи обучить тебя необходимому.

Что-то внутри сжалось и обреченно ухнуло вниз:

— Но… как же призрака обнаружат? Кто может так просто его увидеть? Некромантов осталось совсем немного…

— Инквизиция, Клэр. Кто же еще, — устало пояснил некромант. — Народ уже и забыл об опасностях от призрачных сущностей, а она все до сих пор помнит.

Я, уже не думая о том, где вообще нахожусь, присела на краешек саркофага, размышляя.

— Твоей силы хватит, можешь не переживать, — заверил меня некромант, почему-то неверно истолковавший мое волнение. — Если ты действительно до этого ничем подобным не занималась, и почти смогла взять под контроль неупокоенную душу ребенка, — это уже о многом говорит.

— Ребенка? А что, есть какая-то разница, взрослая душа или детская? — отстраненно спросила я.

Не могу сказать, что сейчас это было важно, но упор на, казалось бы, не сильно значительную деталь вызвал во мне какой-то странный болезненный интерес.

— Души детей нестабильны. К тому же, если они не отошли в мир Иной... Поверь, при жизни с ними определенно было что-то не так. Как правило, детей ничего здесь не держит. Они быстро забывают подчас действительно ужасные вещи, многие из которых не в состоянии осмыслить, а после смерти привязанности их почти не тяготят. Мало что способно привязать душу ребенку к нашему бытию настолько плотно, чтобы это помешало правильному порядку вещей. В мире живых остаются лишь окончательно покалеченные, изуродованные детские души. И не всегда они были жертвами…

Я поежилась, уже жалея, что задала свой вопрос, и решила вернуться к нашей главной теме разговора.

— Ладно, хорошо, — поспешно проговорила я, — Ты поможешь мне подчинить призрака, научишь, как с ним управиться. Надеюсь, что это не потребует много времени…

— Есть еще один момент, — медленно проговорил некромант, словно подбирая правильные слова. — Если мы сейчас и подчиним кого-то из духов, долго удерживать контроль над ним ты все равно не сможешь. У тебя просто нет необходимого опыта, ты должна отработать его на более простых вещах, а не на призрачных воплощениях живых душ. Я имею в виду… физические формы.

— Останки? — вмиг осипшим голосом уточнила я.

— Именно.

— И сколько потребуется времени, чтобы… отточить контроль? — тихо спросила после короткого молчания.

— Если ты действительно имеешь хороший потенциал, и учитывая, что у тебя есть определенная цель, требующая четкого перечня навыков, то даю на все про все примерно недели три при условии ежедневных занятий. Этого совершенно точно не достаточно, чтобы изучить основы, но вполне хватит, чтобы ты под чужим руководством смогла стабильно удерживать призрака.

— Ясно, — кивнула я.

Хоть самой от безысходности ложись здесь и умирай.

Я абсолютно не хотела иметь близких дел непосредственно с останками мертвых, и уж тем более не хотела оттягивать задуманное еще на три недели. Мне что, придется каждую ночь приходить сюда, чтобы, боги, даже подумать об этом страшно, поднимать из могил мертвецов?

Совершенно невозможно.

Я подняла глаза на Идвена, силясь подобрать слова, чтобы молодой человек понял меня и пошел навстречу. На ум, как назло, не шло абсолютно никаких аргументов, кроме эмоционального «не хочу» и «не смогу».

Некромант выжидающе смотрел на меня, и в его темных глазах, в которых отражался пляшущий светоч, я обреченно прочитала непоколебимую твердость.

Он ни за что не пойдет ни на какие иные уступки.