Темный охотник #11

Глава 12 Кавалерия из-за гор

Мефистофель делает композитору предложение. Если Бетховен отдаст ему всю свою музыку, позволив Мефистофелю стереть её из памяти человечества, он вернёт ему душу. Бетховен ошеломлён. Он отчаянно хочет вернуть свою душу, но мысль о потере дела всей его жизни заставляет его колебаться. Мефистофель, чувствуя его замешательство, предлагает уйти на один час, прежде чем вернуться за ответом. Бетховен замечает, что стрелки часов теперь вращаются быстрее, чем обычно. Мефистофель на это замечает, что маэстро должен считать это последней милостью, потому что там, куда он отправится, они не вращаются вовсе.

(Либретто)

The things I have done, the places I’ve been

The cost of my dreams, the weight of my sins

And everything that I’ve gathered in life

Could it be lost… in this life

ㅤ

Beethoven’s Last Night, «What Is Eternal?» [6]

ㅤ

— Ваше Сиятельство, это Габериана Куэтцапльи… — Габи набрала прямой номер Разумовского, который ей дали «на самый крайний случай».

— Госпожа Куэтцпальи? — с сильным акцентом ответил на ацтекском незнакомый голос с другой стороны земного шара. — Приятно познакомиться, Разумовский. Чем обязан?

— Его Величество сказал звонить вам, если будет… «совсем пицдэц», что бы это ни значило, — категорию неприятностей она произнесла по-русски. — Сейчас, кажется, он и есть.

— Так у вас же там мой человек есть? — удивился князь. — Я в курсе, что у вас народ недоволен, но что вы от меня хотите? Чтобы я приехал, поговорил с ними, пообещал всё скорее сделать?

— Нет, но… — оглянувшись, она увидела, как толпа вывалила на скупо освещённую площадь между мэрией и пирамидой.

— Госпожа Куэтцпальи, — Разумовский начал терять терпение. — Вы мэр, не я!

— Ваше Сиятельство, — осмелев, Габи решилась говорить напрямик, — мне кажется, ваш человек не очень отражает, что здесь происходит. Я с людьми постоянно говорю, все всё понимают, никто не роптал. Но вот сейчас эти самые люди с факелами и ружьями идут штурмовать мэрию!

— И это ваши люди! Под вашим командованием — гарнизон, полицейские, сотни егерей, один Жихарев чего стоит! Ну не могу я сейчас всё бросить и заняться Арапахо. Его Величество вернулся, сейчас в прямом эфире японского телевидения выступает. Говоря начистоту, не до вас. Продержитесь хотя бы полчаса, а там решим!

Пик-пик-пик…

Гудки в трубке возвестили, что князь даже ответ слушать не стал.

Сволочь.

И этот его специальный агент — сволочь. Полицейские… Эти самые полицейские и идут в первых рядах!

Так, что он там говорил? Император вернулся?

Значит, и Артём должен был вернуться!

Решившись, Габи набрала его номер.

— Слушаю, — раздался в трубке его голос.

— Артём! Прости, я не знала, кому ещё звонить! Москва говорит, у нас достаточно людей, чтобы разбирались сами. Но тут что-то неладное творится! Они как будто все с ума сошли! Я про наших горожан! Артём, они вышли на площадь с факелами и оружием, представляешь? У нас холодно стало, люди мёрзнут, но ещё днём всё спокойно было, а сейчас словно озверели! Артём! Артём, ты меня слышишь?

В этот момент полицейские в первых рядах протестантов как по команде взвели ружья и сделали залп — разрозненный, но залп — по мэрии. По фасаду защёлкали пули, где-то на втором этаже зазвенели разбитые стёкла. Но никто из собравшихся перед мэрией представителей власти и силовиков не закричал от боли, значит, никого не задело. Только Изель взвизгнула и упала на землю, закрыв голову руками.

— Да вы чё, ё…нулись что ли все? — заорал Жихарев, прибежавший совсем недавно к офису с каким-то засохшим ананасом.

В ответ кто-то из гарнизона дал очередь из автомата, Габи видела, что ствол был направлен в воздух, но всё равно столь близкие выстрелы ударили по ушам.

— Не стрелять! — голос начальника гарнизона перекрыл все шумы. — Кто шмальнёт, тому автомат в жопу засуну!

— Да просто шугнуть же, Ваше Благородие! — отозвался кто-то из солдат.

— Крыс на губе шугать будешь, идиот!

Габи прикрыла глаза, ещё выстрелы, снова из ружей, и следом из автомата, опять мат на русском, в ответ мат на ацтекском… Три начальника — гарнизона, полиции и егерей — решили ни раньше ни позже выяснить, кто в случае ЧП кому подчиняется.

— Артём, пожалуйста, сделай что-нибудь, — прошептала Габи, перекрикивая выстрелы.

— Сейчас всё решу, — пообещал Артём и сбросил вызов.

Изель повернула к Габи перепуганное лицо.

— Что он сказал?

— Что сейчас всё решит, — растерянно ответила госпожа мэр и убрала телефон.

Что там Разумовский ей втирал? Это же её люди, да? И он, бездна его возьми, прав!

— Не стрелять! — гаркнула она, перекрыв на секунду все звуки, и тут же закашлялась от напряжения связок. — Евгеныч, ты можешь прикрыть всех?

Габи вдруг вспомнила, что Жихарев — сильный щитовик. Только защитят ли его щиты от пуль?

— Так а я что, по-твоему, пауков трахать пришёл? — удивился Евгеныч. — А ты куда намылилась?

— Я тут вообще-то мэр! — Габи вздёрнула подбородок.

— Хуэмэр, — выдал в ответ Жихарев что-то ему одному понятное. — Ты не сечёшь. Они по нам стреляли, я щитом прикрыл.

— Ну пусть попробуют меня подстрелить, — хмыкнула Габи. — То-то удивятся!

Она машинально поправила серебряный браслет, который никогда не снимала, и взгляд Евгеныча, мазнувший по нему, стал вдруг понимающим.

— Смотри только, чтобы до смерти не удивились, — нахмурился он.

Кивнув, Габи оправила куртку, посмотрелась во фронтальную камеру на телефоне. Лицо напряжённое, на голове гнездо, макияж отсутствует… А с другой стороны, если бы она сейчас выглядела идеально, то, возможно, было бы даже… неуместно. А так вот она, такая же усталая и помятая, как все.

— Жди здесь, — бросила она Изель и вышла навстречу толпе.

Краем глаза она заметила стоящих в стороне корреспондента с оператором. Получивший накануне аккредитацию узкоглазый паренёк с какого-то мелкого канадского телеканала, про который она никогда даже не слышала, с экспрессией говорил что-то в камеру, стоя спиной к толпе. Смелый, однако!

ㅤ

Решительными шагами Габи прошла отделявшие её от остановившейся толпы полсотни метров и остановилась в десяти шагах от полицейских.

— Что случилось, что вы решили добавить мне ремонтных работ? — спросила она тоном строгой учительницы.

— У нас дети мёрзнут! — послышалось из толпы. — Электричества нет, света нет! Воды нет!

— Русские идите домой! — выкрикнул кто-то.

— Да она заодно с демонами! — добавил ещё один голос.

— Вали подстилку! — ещё один крик.

Несколько полицейских, медленно, словно сомневаясь, передёрнули затворы. Как в замедленной съёмке, Габи увидела вылетающие из ружей стреляные гильзы. Даже почувствовала едкий запах пороха, хотя может ей это только показалось…

В следующее мгновение трое полицейских выстрелили. Практически в упор, целя ей в грудь. В последний момент она успела «шепнуть» ёжику, что никого убивать нельзя. Только защита.

Мир моргнул серым, Габи даже почувствовала толчок в грудь, но ничего страшного для неё не случилось. Теневой ёжик в браслете сработал чётко, тут же потянув с хозяйки положенную плату. Поборов лёгкое головокружение, госпожа мэр попыталась вспомнить, где у неё лежит запас ядрышек.

А потом полицейские упали. Один, который стрелял, а ещё двое — кто просто стоял рядом. И это точно не ёжик — сразу поняла Габи. Ёжик убил бы тех, кто представлял угрозу, превратив их в решето, гарантированно насмерть. Сейчас же всё по-другому… Людей отбросило на задние ряды, они упали, но ещё оставались живы, стонали и вопили на разных языках.

Что-то тёмно-серое растеклось по припорошившему площадь первому снегу, выпавшему в этом году неожиданно рано. Он, конечно, с первыми лучами утреннего солнца растает… вот только его не так много, чтобы смыть всю кровь…

«К такому жизнь меня точно не готовила», — подумала Габи

Как сквозь вату, она услышала ещё выстрелы, сзади.

— Кто стрелял? — донёсся до неё голос Жихарева. — Никому не стрелять!

— Наших бьют! — заорали в толпе. — Мочи демонов!

— Стойте! — попыталась перекричать толпу Габи, но куда там!

Новый залп, кто-то из примкнувших к митингу полицейских стрелял по ней, кто-то по егерям и русским солдатам возле мэрии. В ответ раздалась автоматная очередь, и ещё несколько человек в толпе упали.

— Смерть оккупантам! — донеслось откуда-то сбоку и немного сверху.

И как будто люди только этого и ждали. Толпа качнулась, сделала шаг, другой, перешагивая через раненых, которых никто даже не подумал оттащить. «Затопчут ведь!» — в ужасе подумала Габи, отступая на шаг. Ёжик тянул всё больше энергии. Пять или шесть попаданий — девушка уже сбилась со счёта. Срочно нужна подзарядка, иначе он выпьет её саму.

— Стойте, вы что творите! — госпожа мэр, повернувшись боком, как регулировщик на перекрёстке, подняла обе руки, пытаясь остановить и толпу, и военных. — Прекратите!!!

Но её никто уже не слышал. Толпа перешла на бег, выстрелы звучали всё чаще, со стороны военных застрекотали автоматные очереди. То тут, то там люди падали, но толпа этого не замечала. Кто-то упал, запнувшись за тело на снегу.

«Это конец… — со странным спокойствием подумала Габи. — Сейчас меня просто затопчут, и даже ёжик не спасёт!»

ㅤ

Но в этот момент на площади вдруг стало светло, как днём.

Белый свет залил всё вокруг. Люди замерли, кто где стоял, запрокинули головы, прикрывая глаза рукавами. Габи тоже подняла взгляд.

То, что она увидела, иначе как чудом, было не назвать. Прямо в небе над пирамидой открылся огромный портал из чистого белого света. Через него виднелись тёмные облака, сквозь редкие просветы в которых пробивалось солнце, заливая своим светом кремлёвские башни.

Габи не сразу поняла, как это, но потом сообразила — она смотрит через портал снизу вверх, а башни ещё выше.

А потом из портала вылетела золотая драконица с зеленокожей девушкой на спине, следом показалась рыжая девушка с рожками на голове, и тут же исчезла, прихватив с собой двух стоящих рядом мужчин. Выпрыгнул с огромной высоты прямо на вершину пирамиды гном с секирой, окутанной белым светом. И последней вышла женщина.

Она заскользила по воздуху, плавно спускаясь, будто на эскалаторе. Портал за её спиной закрылся, но теперь белое сияние исходило уже от неё.

Спокойствие и умиротворение разлилось по телу Габи. «Теперь точно всё будет хорошо!» — поняла она.

Конечно, она узнала друзей, несмотря на то, как сильно они преобразились. Месяц назад она видела всех в пыльной, покрытой кровью и кто знает чем ещё броне, а сейчас они выглядели так, будто их застали за ужином во дворце императора, и они чисто на балкон отлучились, свежим воздухом подышать.

Ри пролетела над площадью, обдав людей потоком воздуха.

— Чип-чип-чип!!! — сидящий на её голове Чип, которого сначала было не видно, разразился руганью, судя по интонации.

— Именем Российской Империи, — раздался зычный голос, и, обернувшись, Габи увидела Его Высочество Владимира, в компании незнакомого почти седого мужчины и конечно же Наги. — Немедленно прекратить стрельбу!

В ответ прозвучал ещё один выстрел, очень тихий, откуда-то издалека. Володя на долю секунды растаял в воздухе и тут же снова появился, потом что-то негромко сказал, прижав палец к уху.

— Чип! — коротко прозвучало с неба.

Ри заложила вираж, круто развернувшись в воздухе, и направилась к дальним жилым домам, на другом конце площади, как раз за спинами собравшегося возле мэрии гарнизона.

В несколько прыжков до Габи добрался и Могрим, спустилась с неба Лекса, приглушив белое сияние.

— Тяжёлые раненые там, там и там, — показала она пальцем. — Привет, Габи!

Посмотрев на людей, госпожа мэр поняла, что не она одна стоит и глупо улыбается, не зная, что делать. А вот прибывшие знали и действовали.

— Вон тех с камерой сюда, — распорядился седовласый по-русски, и Могрим, кивнув, отправился за журналистами.

— А вы… — обратилась к нему Габи.

— Граф Фирсов, заместитель Разумовского, — представился тот, перейдя на ацтекский. — Просто случайно мимо проходил, вот и подумал, а почему бы не познакомиться со знаменитой госпожой Куэтцпальи!

— Благодарю, Ваше Сиятельство, — Габи ограничилась вежливым кивком. — Это всё Артём организовал?

— Ну а кто ж ещё, — хмыкнул граф. — Как же без него спокойно жилось!

И Габи вдруг поняла, что граф, несмотря на седину, так-то ещё совсем молодой, ему, наверное, и пятидесяти нет!

— Эти двое здесь с вашего разрешения? — Фирсов кивнул на побледневших журналистов, которым Могрим не слишком вежливо, секирой, показал, куда идти.

— Да, какой-то канадский телеканал, вчера аккредитацию запросили, — кивнула Габи.

— А сигнал через спутник гонят в Японию, — нехорошо улыбнулся граф. — Шпионаж в пользу вражеского государства в военное время, — добавил он громко.

— Серьёзно? — Габи, нахмурившись, глянула в сторону Изель, которая накануне принесла ей документы на подпись.

Тут она заметила Ри, которая очень странно себя вела. Зависла в воздухе над крышами жилых домов и как будто чего-то ждала. Причём одна, без седоков.

— Вон там снимай, крупным планом, — Фирсов указал на драконицу подошедшим журналистам. — И не рекомендую прерывать эфир.

Меж тем Володя, Нага и Лекса развернули бурную деятельность. Нашли раненых, стащили всех в одно место, где ими занялась Нага.

— Ты что, текилой грелся? — спросила она у самого тяжёлого, когда тот пришёл в себя.

— Красавица, — заговорил тот на ацтекском, потянувшись к Наге, за что тут же получил по клешням. — А у меня теперь тоже рога вырастут?

— Если вместо жены будешь налегать на спиртное — обязательно, — инферна легко перешла на тот же язык.

Люди в большинстве своём выглядели растерянными, словно вообще не понимали, где находятся и что произошло. Но с ранеными помогали. Кто-то отдал свою куртку, чтобы подстелить на землю, кто-то сбегал за одеялами. Нага, бодро ругающаяся на трёх языках, быстро завоевала всеобщую симпатию.

— Госпожа мэр, — к Габи, кланяясь, подошёл один из полицейских, — простите, не знаю, что на меня нашло… я в вас не стрелял, честное слово!

— Мне тоже интересно, что на вас нашло, — прищурилась та. — И как, сейчас отпустило?

— Помешательство какое-то, жизнью клянусь, — полицейский приложил ладонь к груди. — Вы же знаете, мы за вас…

— Да в том и дело, что знаю, — кивнула Габи, роясь в карманах куртки в поисках хоть завалящего ядрышка. — Представьте, как я удивилась, когда вы по мне палить начали!

— А как вы… ну это…

— Магия, — пожала та плечами.

Тут на неё обратила внимание Лекса. Взмах рукой — и Габи окутало ощущение тепла и почти блаженства, а терзавшее чувство голода, только другого, магического, виной которому был ёжик, отступило.

— Спасибо, — кивнула она.

— Обращайся, — подмигнула ей Лекса и вдруг повернулась куда-то в сторону. — А вот это ты зря…

С её пальцев сорвалась белая молния и ударила в неприметного человека, стоявшего с краю площади. Тот выгнулся дугой и упал бы на землю, но к нему молниеносно подскочил Могрим и просто и без затей влепил щелбан по лбу, после чего подхватил обмякшее тело за шкирку.

— То-то я думаю, вроде как шепчет кто, — покачал он головой, легко удерживая мужчину на весу одной рукой.

А Габи поняла, что до сих пор его не замечала, будто он из Теней вышел. И вообще никогда раньше его в городе не видела. Не то чтобы она знала каждого, но этот мужчина был в целом какой-то чужеродный. Серое пальто, серая вязаная шапка, серое лицо…

— Он ваш, — Лекса указала на мужчину Фирсову. — Это он воздействовал на толпу. И ещё несколько человек с ними были.

Впрочем, с последними горожане справились уже сами. Пока полицейские застёгивали на сером человеке антимагические наручники, жители города, смекнув что к чему, сами вычислили провокаторов. Просто по принципу «мы тебя не знаем». Их оказалось трое, как раз вполне обычных, заурядных даже. На вид — работяги, только вот взгляд слишком цепкий.

К Фирсову и Габи подошёл Жихарев.

— Давно не виделись, граф, — Евгеныч приподнял над головой шляпу, которой ему по настоянию жены пришлось заменить несолидную панаму. — Значит, провокаторы? Ваши люди совсем мышей не ловят?

— Кадровые выводы мы сделаем, не переживайте, — хмыкнул Фирсов. — А вам женитьба на пользу пошла, на серьёзного человека стали походить.

— Попрошу без оскорблений! — добродушно улыбнулся Евгеныч.

— Так может? — граф в который раз закинул свою удочку.

— Хуёжит, — скривился Жихарев, будто разломный лайм надкусил. — Даже не мечтайте. У меня вон, пополнение. Желающих пройти тренировку в радужном колоссе хоть жопой жуй, и за всеми присматривать надо. Зелёные совсем, сгинут, а мне отвечай. Устроили аттракцион!

В этот момент из чердачного окна жилого дома, над которым висела Ри, с воплями вылетели два человека в чёрном, и драконица, сорвавшись, подхватила их за ноги. Несколько взмахов крыльями — и она приземлилась перед начальниками.

— Вот эти люди стреляли по толпе, — сообщила она в камеру, которую на неё навёл совершенно офигевший оператор.

Вышедшая из теней Лиана положила рядом с брыкающимися тушками винтовки с оптическим прицелом.

— Там ещё трое, — она кивнула в сторону жилых домов, — но те нескоро в себя придут, им Чип чуть головы не оторвал.

— Чип-чип! — появившийся вместе с ней Чип гордо стукнул себя кулаком в грудь.

— Ух ты, снайперка под наш российский автоматный патрон! — Жихарев криво ухмыльнулся. — Хорошо подготовились!

Ри аккуратно перевернула лежащих на земле мужчин, прижав каждого когтем.

Фирсов присел между ними.

— Так, ну и кто тут у нас такой умный? — спросил он, ухватившись за края балаклав.

Убедившись, что камера направлена на снайперов, он сдёрнул маски.

— Конничива, ублюдки, — расплылся граф в улыбке и приподнял головы снайперов за волосы, заставив посмотреть прямо в объектив камеры. — Передайте привет своему императору, он вас в прямом эфире сейчас смотрит.

Желтоватая кожа, узкий разрез глаз и складка века. К гадалке не ходи, и так всё ясно. Фирсов, конечно, понимал, что по одной морде лица распознать японца со стопроцентной уверенностью нельзя, но сильно на этот счёт не переживал — нужный эффект он уже создал, а дальше в родной Канцелярии разные специалисты имеются, разберутся.

Главное, что они успели вовремя, не допустили бойни. А раненых вылечат.

ㅤ

ㅤ

Его Императорское Величество Мусасимару был очень доволен собой. Словесная дуэль с Дмитрием утомляла, донесения в наушнике отвлекали, но он чётко поймал момент начала настоящего бунта в Арапахо, чтобы ткнуть этих русских носом в их собственное дерьмо.

И эти люди с их двойными стандартами ещё будут учить его, что захватывать территории — нехорошо? В Арапахо, значит — их доблестные бойцы землю у ацтеков отжали, а на Дальнем Востоке — ай-ай-ай, нехорошие японцы, как они посмели?

Посмели.

Живи теперь с этим, Дмитрий!

Когда Чернову позвонила мэр Арапахо, Мусасимару уже не мог сдержать довольной улыбки. Империя не справляется, и мэр жалуется вчерашнему барону! Как это по-русски!

Музыкой для ушей зазвучали выстрелы. Бунт, мятеж, кровь мирных людей на руках русских! Наличие среди мирных жителей вооружённых полицейских лишь добавляло пикантности.

То, что произошло потом — стало шоком. Чернов сделал всего один звонок, даже непонятно, кому звонил. И сказал-то всего одно слово, кажется «разберись». Кому сказал — непонятно. Но уже через минуту в Арапахо подоспела кавалерия, и весь тщательно проработанный план сдуло ветром, как лепестки сакуры в тиру коро. И Мусасимару ничего не оставалось, как наблюдать за работой русских.

Впрочем, русских там было всего трое — сам принц Владимир, граф Фирсов, ускользнувший от имперских сил во Владивостоке, где тоже явно без Чернова не обошлось и ещё девушка, маг света. Насчёт последней, впрочем, разведка не располагала никакими данными. Остальные же точно были иномирцами. Дракон, инферна, белка какая-то… Зоопарк на выгуле, да и только.

Тем не менее, прибывшие умудрились за каких-то пару минут вычислить ацтекских провокаторов в толпе, подлатать раненых и что самое противное — вычислить японских снайперов. Конечно, капсула с ядом не даст тем сболтнуть лишнее, так что доказать русские ничего не смогут, но всё равно.

Обидно. Это должна была быть демонстрация немощности русских, а не их эффективности! И ведь даже трансляцию не прервёшь — это выглядело бы как слабость.

Что ж, опавший лепесток на ветку не приклеишь. Он планировал проявить великодушие, а придётся изобразить смирение. Неприятно, конечно, но это мелочи. Ради будущего триумфа, ради будущего Великой Японии — можно и потерпеть.

Мусасимару отвернулся от экрана и бросил взгляд на довольного Голицына.

— Некрасиво, коллега, — строго покачал тот головой.

— Почему? Надо отдать должное твоему сыну, коллега, — улыбнулся Мусасимару, — сработал он и его команда великолепно.

— А вот твои снайперы не очень, — прищурился Голицын.

— Мои??? — японец даже позволил немного выплеснуться своей ауре. — Увидел азиатские лица и решил свалить на меня?

— А кому выгоден бунт в Арапахо? — усмехнулся Голицын. — Ничего, допрос и снайперов, и провокаторов покажет, чьи они люди и по чьёму приказу действовали!

— Тогда не торопись бросаться оскорблениями, Дмитрий, — Мусасмару, успевший податься вперёд, развалился в кресле. — Может, это вообще твои люди? Как показала практика, предателей в России — столбов не хватит вешать. Допроси сперва тех, кто это всё устроил, а потом обвиняй.

В этот момент в скрытом в ухе наушнике щёлкнуло.

— Хэйка, вам лучше об этом знать, — голос советника по тайным операциям звучал непривычно заискивающе, — только что наблюдатель из Арапахо сообщил, что яд сработал, и все исполнители погибли, но… эти русские умудрились их каким-то образом откачать… и забрали с собой для допроса.

А вот это плохо…

Мусасимару прикрыл глаза.

Это провал, и когда русские предъявят обвинения, придётся кого-то назначить крайним, проявившим ненужную инициативу…

К счастью, среди тех, кто притворяется верным сторонником императора, немало готовых его предать. То есть это, конечно, плохо, это очень плохо. Но выбрать козла отпущения будет из кого.

А пока — стоит придерживаться плана.

Вдруг заговорила ведущая. Как там её? Хасэгава, кажется.

— Мусасимару-хэйка, если позволите… — она замерла, склонив голову, ожидая разрешения говорить в присутствии императора, и тот благосклонно кивнул, — … в традиции нашей передачи — вопросы телезрителей. Уместно ли…

— Да, вполне, — разрешил Мусасимару. — Переговоры всё равно зашли в тупик.

Дмитрий, нахмурившись, кивнул. Конечно, звонки с вопросами будут такие, какие надо. Конечно, Дмитрий это понимает.

Мусасимару улыбнулся.

Всё идёт по плану. Арапахо — неприятная мелочь, не более. А вот пожаловавшие гости — удача. Осталось грамотно разыграть карты.

ㅤ

ㅤ

Приятно, чёрт возьми, когда твои птенцы уже достаточно оперились, чтобы решать серьёзные проблемы самостоятельно. Всего один звонок Володе — и катастрофа обратилась триумфом. Каждый сыграл свою партию, как по нотам. А то, как Лекса открыла портал света… Мммм! Красотка! Неплохо её храм белкусов прокачал, однако!

И Володя хорош! «Именем Империи!» Даже не знал, что он так имеет.

Как удачно, что они все не разбрелись отдыхать, а сидели обедали с Её Величеством. Ах да, с Их Величествами.

Молодцы, что скажешь. Надо будет придумать и как-то их премировать. Хотя, возможно, Дмитрий Михайлович и без меня справится.

А Мусасимару, конечно, скользкий тип. Вывернулся изумительно, переобулся, можно сказать, в прыжке, и даже зашнуровался. Вот только он не знает, что Лекса с Нагой всех боевиков с того света благополучно вытащили, и Тайная Канцелярия всех допросит с пристрастием. А хотя может и знает. Ну пусть подёргается, не жалко.

— Дорогие телезрители, — из размышлений меня вырвал голос Хасэгавы, — с высочайшего разрешения нашего Императора, вы можете прямо сейчас позвонить в студию и задать интересующий вас вопрос. Номер студии на экране, и у нас… первый звонок! Слушаем вас!

— Добрый вечер, — по-японски заговорил мужчина, судя по треску, звонивший откуда-то издалека и более того, со стационарного телефона. — Прошу прощения за беспокойство. Я всего лишь скромный служащий из Ибусуки, меня зовут Танака. Тэнно хэйка, для меня огромная честь…

Похоже, для звонящего этот звонок был и правда огромной честью, потому что он захлебнулся от осознания происходящего.

— Танака-сан, смелее, — подбодрила его Хасэгава.

— Если позволите, я бы хотел смиренно задать вопрос Мусасимару-хэйка…

— Так задавайте, — улыбнулась ведущая, а император величественно кивнул в камеру.

— Мой сын работает на заводе в Улан-Удэ, — звонящий, наконец, перестал трястись и заговорил относительно бодрым голосом. — Что будет с мирным населением города в случае боевых действий?

Ведущая тут же перевела вопрос на русский.

— Защита мирных жителей — наша важнейшая задача, — ответил Мусасимару и повернулся к Голицыну. — Полагаю, и для русских тоже.

— Конечно, — согласно кивнул Дмитрий Михайлович. — Наличие на Дальнем Востоке мирного населения — единственная причина, почему реальные боевые действия ещё не начались. Но когда начнутся — гарантировать безопасность не сможет никто, как бы мы ни старались.

— К сожалению, так и есть, и здесь я с русским коллегой полностью согласен, — кивнул Мусасимару. — Думаю, Танака получил ответ на интересующий вопрос. И чтобы больше желающих могли задать свои, давайте обойдёмся сегодня без церемоний.

— Ваше Величество, — вдруг обратилась к нему Кристина, — а давайте подключим звонки и из России тоже? Мои коллеги в московской студии, думаю, сумеют организовать прямой мост.

«Ты что творишь, Соколова? — зашипел в ухе Разумовский. — А если не сможем?»

— … в крайнем случае я могу зачитывать вопросы! — добавила Кристина.

Молодец, быстро выкрутилась!

— Это будет весьма любопытно, — прищурился Мусасимару. — Давайте так и сделаем, и будем чередовать вопросы.

«Ёж твою дивизию! — выдохнул в наушнике Разумовский, который, конечно, такого не ожидал. — Соколова, я на тебе женюсь!»

Кристина залилась краской, а мне стоило немалых трудов, чтобы сдержаться, чтобы не захрюкать, как и Голицыну, и моим девочкам.

И понеслись вопросы. Звонили японцы, выражали поддержку своему императору, благодарили нас за уничтожение вормикса, спрашивали, когда у нас свадьба. Наши спрашивали у Ямамото, как ему сибирские морозы, спрашивали почему не работает телефонная связь на Дальнем Востоке — люди не могли дозвониться друзьям и родным. У меня не было сомнений, что с японской стороны вопросы тщательно фильтровались, да и наши вряд ли пропускали всё подряд. По-настоящему острых вопросов не прозвучало, зато все звонившие были омерзительно любезны. Хотя, может, японцы в принципе так себя ведут? За наших-то Кристина вопросы читала, со своего телефона, и перефразировать у неё получалось мастерски. Несколько вопросов были адресованы и моим красавицам, особенно Ариэль.

Наконец, когда вопросы явно пошли по второму кругу, Мусасимару поднял руку.

— Последний вопрос, — предупредил он.

— Мацуура Кайто из Токио, — голос звонившего показался мне очень молодым, и говорил он по-русски почти без акцента. — Я был бы крайне рад лично поблагодарить Светлейшего князя Чернова и его уважаемых невест за спасение Токио, если им будет угодно посетить мою скромную резиденцию в Минами-Аояма, 4-м квартале, в любое удобное для него время.

Мусасимару с усмешкой глянул на меня, слегка приподняв бровь.

— Спасибо за приглашение, — улыбнулся я в камеру. — Не могу обещать, но очень приятно слышать такие слова. Однако какой у вас вопрос?

— Мусасимару-хэйка, вы заявили, что поговорили бы с каждым из сомневающихся лично, — Мацуура перешёл на японский, и говорил свободно, уверенно, без ставшего уже привычным заискивания и самоуничижения. — Вы сказали, что если соберутся трое, то получится ум Мондзю. Так что мешает вам собрать противников войны? Позовите, и мы придём.

О как!

Не просто смело, а чертовски смело!

Мне даже захотелось и впрямь посетить этого Мацууру Кайто. И он, обращаясь к своему императору, не сказал «тэнно», а назвал его по имени. Маленькая деталь, но та же Хасэгава в этот момент нахмурилась.

Мусасимару молчал долго. Интересно, какие мысли бродили в его голове? Этот парень загнал императора в ту же ловушку публичности, что и я сам. Что ему сейчас делать? Встретиться? Скажут — прогнулся, свои не поймут. Отказаться от встречи? Скажут — испугался, тогда и вовсе засмеют.

Ну, засмеют — это я, конечно, погорячился. Похоже, смеяться над императором в Японии — моветон. Даже Мацуура говорил хоть и резковато, но крайне почтительно.

— Мацуура-доно, — заговорил, наконец, Мусасимару, и у японской ведущей от такого обращения округлились глаза, — ваша преданность интересам нации в высшей степени похвальна. И в ваших словах я слышу глубокую правду и… боль.

Он неожиданно вытащил из уха наушник и показал на камеру.

— Мои советники говорят, что технически организовать такую встречу ничто не мешает. Тем не менее, советуют не делать этого, боятся, что кто-то воспримет это как слабость с моей стороны. Но я не вижу ничего слабого или постыдного в том, чтобы заботиться о вверенной мне небесами Японии. Я слушаю своих советников, так почему бы не послушать и других? Если на то будет воля Аматэрасу, мы может и правда придумаем лучший выход из создавшейся ситуации. Сейчас в студию должны передать номер телефона, и я приглашаю всех, кто заботится о судьбе нации, имеющих своё мнение, устремления, следующих пути чести, позвонить и заявить о своём намерении участвовать. Я приглашаю только противников войны — сторонников я и так слышу постоянно. Вас, Мацуура-доно, я приглашаю в первую очередь, и благодарю вас за смелость. Это блестящее проявление настоящего духа Ямото.

Он кивнул ведущей, незаметно хлопнув пару раз ладонью по столу.

— Дорогие телезрители, номер телефона на экране, — Хасэгава, подобрав челюсть, затараторила по-японски в своей привычной манере. — А мы смиренно благодарим тэнно за этот потрясающий эфир, который, несомненно, войдёт в историю обеих империй. Также мы с глубокой почтительностью благодарим наших гостей…

Она ещё долго заливалась соловьём. Камера по очереди повернулась к каждому из нас, и мы кивнули, прощаясь. А потом Мусасимару, приложив палец к губам, кивнул в сторону выхода.

Мы прошли через пару комнат и вышли в просторный холл с панорамным остеклением. Прямо напротив нас возвышался Ярик, мы оказались аккурат напротив его затылка. И здесь, в холле, всё же присутствовала охрана, но обычная, не высокоранговая. При нашем появлении они все склонились, а потом будто растворились в тенях — настолько профессионально слились с обстановкой, что стали не заметнее мебели.

— Что ж, это был сильный ход, — повернулся Голицын к японскому императору. — Могу только приветствовать его.

Он протянул руку, и Мусасимару её пожал.

— Никто не хочет войны, Дмитрий, но, как у вас говорят, своя рубашка…

— Ближе к телу, — закончил Голицын. — Понимаю. Что ж, с нетерпением жду завтрашних дебатов. Трансляция будет?

— В прямом эфире, — кивнул Мусасимару и повернулся ко мне. — У меня небольшая просьба, князь. В следующий раз, когда соберётесь полетать над Японией, позвоните мне, предупредите. Мой номер у вас есть. А то ПВО пугаются.

Он вежливо улыбался, но глаза оставались холодными.

— Хорошо, Ваше Величество, так и сделаю.

Двери студии открылись, оттуда вышли светящаяся, как начищенный самовар, Кристина и что-то жующий Виктор.

— Полагаю, встречу можно считать завершённой, — снова заговорил Голицын. — Договориться не получилось, но хотя бы ситуацию прояснили.

— Твой сын оставил мне книгу, — вспомнил вдруг Мусасимару. — Она оказалась очень интересной и неожиданно полезной. Передай ему мою благодарность. При случае верну.

— Передам, — хмыкнул Голицын и кивнул мне.

— Ваше Величество, вы просили предупреждать, — я подмигнул Мусасимару. — Предупреждаю.

Убрав всех в своих в криптор, я разбежался и прыгнул, раскинув руки, в окно, и тут же вытащил из криптора «Горбунка», а сам ушёл глубоко в тени и спрятал в криптор Ярика. Ещё секунда, и я вернулся в кабину.

— Жми форсаж, — бросил я пилоту.

Турбины взвыли и тяжёлая машина, задрав нос, пошла под крутым углом вперёд и вверх, набирая скорость и высоту.

А я, пока отлетели не слишком далеко, вернулся глубокими тенями и забрал свой телефон, который оставлял на столике, возле Мусасимару.

— Смотри! — показал я пятисекундное видео лётчику. — Аню потом попрошу, чтобы в блог выложила.

— О! Благодарю, Ваша Светлость! — тот аж лицом просиял.

На видео отлично было видно и мой прыжок в окно, и появление «Горбунка». Выглядело это так, будто я раскинул руки-крылья, обернулся стальной птицей и взмыл в небо, прихватив с собой Стража.

В конце видео, если прислушаться, можно было услышать, как Мусасимару, хохотнув, бросил по-японски всего одно слово.

Смешно ему! Позёром меня назвал!

Я покачал головой. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. До скорой встречи, Мусасимару.

ㅤ

──────────

[6] Музыкальный трек этой главы: https://music.yandex.ru/track/3902013