Темный Лорд Устал. Книга ll

Глава 7

Мэр Воронцовска

Степан Васильевич сидел на складном стульчике у догорающего костра и чувствовал, как отчаяние ледяной рукой сжимает его сердце. Прошел уже час с тех пор, как хмурый начальник охраны по имени Глеб в последний раз сказал им «нет». Делегация приуныла. Мастер Брок молча точил свой нож, Эльвира нервно курила одну сигарету за другой. Надежда, с которой они сюда пришли, медленно угасала, сменяясь глухим раздражением.

Мэр уже готовился объявить своим людям, что придется стоять здесь всю ночь, когда ворота «Эдема» с тихим шипением пришли в движение.

Из них снова вышел Глеб. Его лицо было все таким же непроницаемым.

— Господин вас примет, — произнес он ровным голосом, глядя прямо на мэра. — Одного.

Степан Васильевич обалдел. Он замер, не веря своим ушам. Он был готов к чему угодно: к угрозам, к очередному отказу, к полному игнорированию, но не к этому. По толпе пронесся взволнованный шепот. Люди смотрели на него с новой надеждой.

— Я… иду, — пробормотал он, передавая свою кружку с чаем Броку и чувствуя, как от волнения пересохло во рту.

Ему очень нужно лично поговорить с Вороновым. Предложить ему поработать вместе и, может быть, тогда они бы придумали, как быть.

«Да кого я обманываю? — подумал вдруг Степан Васильевич. — Я очень надеюсь, что Воронов решит эту проблему, потому что сами мы ее решить не сможем.»

Шаг за невидимую черту ворот был как переход в другой мир. В одно мгновение разговоры, треск костра и шум ветра стихли, сменившись абсолютной, почти осязаемой тишиной. Воздух стал другим — чистым, прохладным, наполненным ароматом влажной земли и незнакомых, сладких цветов.

Мэр остановился, пораженный. Он был практичным человеком, далеким от мистики, но то, что он видел, не поддавалось логическому объяснению. Идеально подстриженные газоны изумрудного цвета. Дорожки, вымощенные черным, отполированным до зеркального блеска камнем. Деревья изящных форм, чьи листья переливались серебром в лучах заходящего солнца. Вдалеке, на вершине холма, возвышались стены особняка, идеального в своей строгой, чужеродной геометрии.

Он видел эту неземную красоту, и от этого оробел еще больше. Он пришел сюда как представитель власти, как защитник своего города, но здесь, в этом идеальном, гармоничном мире, он чувствовал себя маленьким, неуклюжим и совершенно неуместным. Все его проблемы казались мелкими и незначительными на фоне этого безмолвного величия.

«Человек, который сотворил… вот это, — с благоговением подумал он, — он не может мыслить как мы. Как с ним вообще можно говорить?»

Глеб молча провел его вглубь сада и указал на беседку из светлого, почти белого дерева, увитую первыми побегами поющей лозы. И там, в кресле, сидел он. Хозяин этого мира.

Беседка показалась ему храмом, возведенным в центре этого рукотворного рая. А Калев Воронов… он сидел в кресле как на троне. Не в помпезной позе монарха, а с расслабленной уверенностью существа, которому не нужно ничего доказывать. Высокий, безупречный, излучающий холодное спокойствие. Он был одет в простую, но идеально сшитую одежду, которая на нем выглядела дороже любой королевской мантии. Когда его взгляд упал на мэра, Степан Васильевич почувствовал себя букашкой под микроскопом ученого. Взгляд не был злым или презрительным. Он был отстраненным. Исследующим.

— Пять минут, мэр, — произнес Воронов, даже не встав. — Твое время пошло. Присаживайся, — он указал на кресло напротив.

Степан Васильевич сглотнул и, шаркая, вошел в беседку. Кресло выглядело удобным, но сесть в него казалось святотатством. Он не стал садиться. Вместо этого он сжал в руках свою дурацкую шляпу, словно это был его единственный щит в этом пугающем месте.

«Он обращается ко мне на „ты“! Как… как к ребенку… или к слуге…» — Степан Васильевич не посмел сесть в предложенное кресло. Он чувствовал, что если сядет, то признает некое равенство, которого здесь не было и быть не могло. Стоя, он хотя бы сохранял позу просителя. Вместо этого он начал говорить, и его голос, обычно уверенный и зычный, прозвучал слабо и жалко в этой оглушающей тишине.

— Господин Воронов… — начал он, запинаясь, и его голос был тихим и сдавленным. — Я… мы… простите, что побеспокоили. Мы знаем, вы заняты великими делами, но у нас беда. Настоящая беда.

Воронов слушал молча. Его лицо не выражало ни сочувствия, ни раздражения — только холодное внимание. Как будто он был интересным, но не особо важным экспонатом в музее.

— Мастер Брок ко мне сегодня утром приходил… — Степан сглотнул, и его голос дрогнул. — Говорит, впервые в жизни не может заказ выполнить. Броня есть, а магии в нее вдохнуть нечем. Охотники злятся, а что он сделает? Эльвира из «Котелка»… умная девка, столичная, у нее везде связи были… и та в панике. Говорит, это не просто дефицит, это экономическая война, а наш город — поле боя.

Он сделал шаг ближе, его взгляд был полон мольбы.

— А вчера в «Последнем Шансе»… драка. Не пьяная, нет. Злая, до первой крови. Охотники, которые еще неделю назад в одном рейде друг другу спины прикрывали, калечили друг друга из-за последних трех флаконов с зельем. Они остались без снаряжения, без лекарств. Они боятся идти в Разломы. Если они не идут в Разломы, то твари могу вырваться наружу и на город налететь…

Он беспомощно развел руками.

— Самое страшное, господин… они снова начали бояться. Мы только-только забыли, что такое нищета, что такое безнадега. Ваш приход, ваши проекты — это было как солнце после долгой зимы. Теперь этот страх вернулся. Я вижу его в глазах людей.

— Люди напуганы и от этого злятся, — его голос стал тише, — Они не понимают, что происходит, и начинают искать виноватых.…

— Мы не просим денег, господин Воронов, — закончил Степан Васильевич отчаянно. — Мы просим совета. Вы умнее нас всех. Скажите… что нам делать.

Повисла тишина, которая давила на мэра всей своей тяжестью. Воронов сидел неподвижно, и Степан Васильевич боялся даже дышать.

Наконец Хозяин заговорил спокойным, скучающим голосом:

— Ты пришел сюда не за советом, Степан. Ты пришел переложить на меня ответственность за свой муравейник. Сделать ваши проблемы — моими.

Лицо мэра вспыхнуло. Степан Васильевич готов был провалиться сквозь землю.

— Ты не мэр города, — продолжал Воронов тем же тоном. — Ты старший смотрящий за стадом и когда стаду становится холодно и голодно, ты бежишь к пастуху.

Мэр опустил голову. Ему было невероятно стыдно.

— Но в данном случае, — голос Воронова изменился, стал чуть мягче, — это разумный выбор. Потому что я действительно могу решить эту проблему.

Степан Васильевич поднял глаза, не веря услышанному.

— Блокада столичных кланов работает против примитивов, которые зависят от их поставок, но есть и другие источники ресурсов.

«О чем он говорит? Какие другие источники?» — мэр ловил каждое слово.

— Разломы, господин Мэр. Сами Разломы — это источники всего, что нужно алхимикам и мастерам. Остальные боятся туда лезть. Я — нет.

Сердце Степана Васильевича забилось быстрее. Воронов говорил так спокойно, будто обсуждал прогноз погоды.

— Проблема будет решена, — сказал Воронов просто.

«Вот и все? Просто „проблема будет решена“?» Мэр стоял, не зная, что ответить. В глазах Воронова не было ни тени сомнения. Он не строил планов, не обсуждал детали. Он просто констатировал факт, как констатируют восход солнца.

«Господи, кто он такой? Обычный человек так не говорит. Обычный человек боится, сомневается, строит предположения. А он… он словно все знает заранее».

Едва заметный жест руки. Аудиенция окончена.

Степан Васильевич попятился, кланяясь, и пошел к выходу на подкашивающихся ногах. У ворот его ждали делегаты с надеждой в глазах.

— Он поможет, — выдохнул мэр. — Наш… наш Хозяин все решит.

Слово «Хозяин» вырвалось само собой. Степан Васильевич вдруг понял, что оно идеально передавало его чувства. Он не влиятельный бизнесмен, а именно Хозяин. Тот, кто властвует над воистину недоступными силами.

Когда делегация уезжала, мэр оглянулся на особняк на холме. Там, за этими стенами, жил человек, который одним словом мог изменить судьбы тысяч людей. Который видел решения там, где другие видели только непреодолимые препятствия.

«Если это не бог,» — думал Степан Васильевич, глядя на удаляющиеся силуэты террас, — «то что-то очень близкое к нему».

Кассиан

— О, как трогательно, — прозвенел рядом со мной мелодичный голосок, который мог слышать только я. Моя фея-ИИ материализовалась из воздуха и с любопытством уселась на лепесток поющей лозы. — Они пришли к своему божеству с молитвой. Ваше Темнейшество, кажется, вам придется совершить небольшое экономическое чудо, чтобы ваши прихожане не начали бунтовать и мешать вам медитировать.

Я проигнорировал ее сарказм, хотя она, как всегда, была права. Терять лояльность этого муравейника было неэффективно. Это приведет к панике еще большему хаосу, который неизбежно докатится и до моего порога.

«Снова меня втягивают в чужие проблемы,» — с раздражением подумал я. «Но в данном случае это совпадает с моими интересами. Мне действительно нужны ресурсы. И если для их получения придется продемонстрировать этим примитивам мою силу — что ж, это даже к лучшему».

Я немедленно вызвал в командный центр Глеба и Алину.

Они появились через минуту, их лица были напряжены в ожидании приказа после всех событий дня. Я посмотрел на них своим холодным, оценивающим взглядом.

— Они перекрыли нам рынок, — произнес я, выводя на голографический стол карту региона. — Они думают, что это единственный источник ресурсов. Наивные.

Мой палец указал на зловещий, пульсирующий значок на карте, который располагался в нескольких десятках километров от «Эдема».

— Раз цивилизованные методы не работают, мы добудем ресурсы сами. Напрямую из источника. Глеб.

— Да, господин, — тут же отозвался мой начальник охраны.

— Ближайший стабильный Разлом — «Шепчущие Пещеры». Я хочу знать все о нем. Уровень угрозы, обитающие там твари, известные аномалии. Подготовь двух лучших разведчиков. Пусть выдвигаются немедленно. Задача — тихая рекогносцировка. Никакого контакта.

Я посмотрел на Алину.

— А ты подготовь все необходимое для экспедиции. Мне нужен полный список оборудования для безопасного извлечения и транспортировки компонентов.

Они молча кивнули, их лица были полны решимости. Наконец-то от пассивной обороны они переходили к действию.

— Выдвигаемся, как только разведчики вернутся с докладом, — заключил я.

Я отвернулся, давая понять, что совет окончен. План был прост и эффективен, на ум тут же пришло местное выражение из памяти тела, которое я более правильно подкорректировал.

«Если гора не идет к Магомету, значит, Магомет лично придет и заберет у горы все, что ему нужно».