Тактик.5

Глава 3 Надменность

Карета, в которой меня везли, была воплощением безвкусицы и пафоса. Чёрный лак, отполированный до зеркального блеска, позолоченные вензеля на дверцах, изображающие не то льва, не то взбесившегося кота, и обитый алым бархатом салон. Потёртый, что характерно. Пахло терпкими духами, вековой пылью и застарелым высокомерием. Подпрыгивая на брусчатке, эта лакированная коробка тащила меня в самое сердце королевства — дворец его величества Назира Четвёртого Великолепного.

Опять-таки, прозвище себе короли придумывают сами (реальное прозвище у короля было «Кудрявый»), так что и это — пафос и безвкусица.

Я смотрел в окно без удивления, но и без удовольствия.

Величественные фасады домов, украшенные лепниной и статуями, соседствовали с заваленными мусором переулками. По широким проспектам, где с трудом разъезжались кареты знати, шныряли оборванные грязные с голодными лицами дети и нищие с пустыми глазами. Контраст был настолько разительным, что резал глаз сильнее клинка. Это был город-обманка, город-фасад, за которым скрывалась гниль. Каптье, провинциальный, небогатый, со всеми его проблемами, был честнее и куда более «здоровым».

Наконец, карета, проскрипев, остановилась перед исполинскими воротами, окованными железом. Гвардейцы в сияющих доспехах, больше похожих на парадные, чем на боевые, лениво отсалютовали друг другу. Обменялись документами и несколькими дежурными фразами, после чего мы въехали во внутренний двор дворца. Здесь всё было вылизано до блеска. Мраморные плиты, фонтаны, идеально подстриженные кусты, типичный островок стерильного порядка посреди городского хаоса.

Меня сопровождал молчаливый немолодой поджарый сержант, который как «трансфер» уверенно вёл меня по лабиринтами помещений.

И снова этот диссонанс. Огромные залы с высоченными потолками, стены, увешанные гобеленами, изображавшими победы, которых, возможно, никогда и не было. Но в углах я видел паутину, а в воздухе витал тонкий запах плесени и запустения. Позолота на рамах картин местами облупилась, а по мраморным полам гуляли сквозняки. Дворец жил своей жизнью, величественной и одновременно убогой, как стареющая куртизанка, пытающаяся скрыть морщины под толстым слоем пудры.

Сержант привёл меня в просторную комнату перед тронным залом и оставил ждать. Без объяснений.

Я прикинул что это, среди прочего, хороший вариант драпануть, во дворце явно не было пропускного режима, а если кого-то проверяли на предмет оружия перед входом, то на выходе явно нет. Почти как Кайенн, всем на всех плевать.

Однако раз уж вся эта каша заварилась, было любопытно куда она проведёт меня и что, собственно, будет.

Я стоял, скрестив руки на груди, и ощущал на себе тяжесть своего составного доспеха. Гостевой дом дал мне возможности помыться, привести доспех и одежду в порядок, постираться, так что я имел сравнительно чистый и парадный вид.

Сравнительно — потому доспех у меня был боевым, с отметинами и вмятинами, так что по сравнению со снующими во дворце дамами и кавалерами я был как колхозник на областном симфоническом концерте среди провинциальной светской элиты.

Компанию мне составляли только каменные грифоны у стены, зато мимо проносились напыщенные дамы и господа, некоторые из которых бросали на меня короткий любопытный взгляд, но не более того.

Прошло не меньше получаса и это меня порядком утомило, прежде чем одна из створок массивной двери в тронный зал бесшумно отворилась, и из неё выплыла фигура. Именно выплыла, потому что двигался этот человек с такой величавой манерной плавностью, словно катился на невидимых колёсиках.

Он был высок, худ и одет в ливрейный камзол из фиолетового бархата с золотым шитьём. Напудренный парик, белоснежные перчатки и лицо, на котором застыло выражение брезгливого превосходства. Он окинул меня взглядом с головы до ног, и в его глазах я прочёл целую гамму эмоций: от любопытства к диковинному зверю до откровенного презрения к моим побитым жизнью сапогам.

— Барон сэр Рос Голицын, я полагаю? — его голос был таким же напудренным и фальшивым, как и его парик.

— Он самый, — коротко ответил я.

— Позвольте представится, я — Вденио, мажордом Его Величества Короля Назира Четвёртого Великолепного, — представился он, делая особый акцент на слове «мажордом». — Его Величество милостиво согласился даровать Вам аудиенцию.

— Очень любезно с его стороны, — в моём голосе прозвучал неприкрытый сарказм, но Вденио, кажется, его не заметил.

— Прежде чем Вы предстанете перед светлым ликом монарха, я должен просветить Вас касательно протокола, — продолжил он менторским тоном, словно объяснял неразумному дитятку, как пользоваться ложкой. — Войдя в тронный зал, Вы проследуете до центрального ковра. Там Вы остановитесь и совершите глубокий поклон в направлении пустого трона. Затем, когда Его Величество войдёт, Вы обязаны преклонить колени. Вы останетесь в этом положении до тех пор, пока монарх милостиво не позволит Вам встать. После встречи в Большом тронном зале его Величество примет Вас в Лазурном зале для обсуждения дел государственной важности. Вам всё ясно?

Я смотрел на него и чувствовал, как внутри закипает холодное раздражение. Я не для того вёл в бой людей, гномов и орков, не для того жёг врагов маслом и нефтью, чтобы теперь унижаться перед напыщенным аристократом и его ручным чиновником.

— Всё, кроме одного пункта, — спокойно ответил я.

Бровь Вденио медленно поползла вверх.

— И какого же, позвольте полюбопытствовать?

— Я не преклоняю колени.

В комнате повисла тишина. Даже каменные грифоны, у стены, казалось, затаили дыхание. Лицо мажордома медленно наливалось краской, переходя от аристократической бледности к цвету перезрелой сливы.

— Что… что Вы сказали? — прошипел он, не веря своим ушам.

— Я сказал, что не преклоняю колени, — повторил я, чеканя каждое слово. — Как рыцарь я не обязан кланяться чужому королю, а я не маэнец, если Вы не в курсе. Кроме того, моя национальная традиция не предполагает преклонения колена, кроме как перед воинским стягом, причем своим собственным. А для Вашего короля я отстоял целый город. Думаю, это весомее, чем согнутая нога или две.

Вденио задохнулся от возмущения. Он открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.

— Да как Вы смеете! — наконец взорвался он. — Это не просьба, мужлан, это — закон! Это — вековая традиция! Это — знак почтения и верности короне! Без этого ритуала Вы не будете допущены к монарху! Никто не будет!

— Вот горе-то какое, пойду поплачу в одиночестве, — я пожал плечами с самым безразличным видом, на какой был способен. — Ну, значит, аудиенция отменяется. Я тогда пошёл?

Я демонстративно развернулся, намереваясь уйти в недра дворца.

— Куда⁈ Стоять! — взвизгнул Вденио, теряя последние остатки своего напускного достоинства. — Вы не смеете просто так уйти!

Мажордом смотрел на меня, и в его глазах боролись ярость, растерянность и крупица страха. Он, представитель незыблемой власти, столкнулся с чем-то, что не укладывалось в его картину мира. С варваром, который не понимал и, что самое страшное, не хотел понимать священных правил их игры. Он привык, что все лебезят, прогибаются и боятся его недовольства. А я просто предпочёл уйти.

И этим простым предложением сломал всю его программу.

— Я… я доложу Его Величеству о Вашей неслыханной дерзости! — выдавил он наконец.

…

Тронный зал пах лицемерием, едкими духами и мышами.

Я стоял, как истукан, посреди моря шёлка, бархата и драгоценных камней, чувствуя себя чужеродным элементом, грубым булыжником среди ювелирного салона с огранёнными бриллиантами.

Вокруг меня колыхалось и перешёптывалось придворное змеиное гнездо. Мужчины в камзолах, расшитых золотом, женщины с причёсками, напоминавшими осадные башни. Они бросали на меня косые, любопытно-презрительные взгляды, в которых читалось всё, от «Что это за выскочка» до «Надо же, он даже мытый».

Я игнорировал их, изучая гобелены на стенах. На них были изображены сцены охоты, где отважные рыцари с одинаково благородными лицами бесстрашно пронзали копьями кабанов и оленей. И ни одной сцены, где эти же рыцари чистят после себя конюшни или хотя бы точат собственные мечи.

Внезапно шёпот стих. По залу, от самых дверей, прокатилась волна, заставившая всех замереть. В дальнем конце зала герольд в ливрее, синей с золотом, ударил своим жезлом об пол. Удар гулко разнёсся под высокими сводами.

— Его Величество, Король Назир Четвёртый Великолепный, Свет Маэна, Защитник богов и оплот Королевства!

Зал зашелестел, как осенний лес под порывом ветра. Сотни придворных, как по команде, согнулись в низких поклонах, а самые ретивые и вовсе опустились на одно или два колена, уткнув носы в полированный мрамор. Движение было настолько слаженным, что казалось, они отрабатывали их годами.

Я остался стоять, просто склонив голову, словно задумавшись, от чего же защищает Богов этот ослепительный самодержец.

Появилась процессия. Впереди шли гвардейцы в сияющих доспехах, с алебардами наперевес. Их лица были непроницаемы, как забрала шлемов. А за ними, неспешной, вальяжной походкой, шкандыбал король.

Надо отдать ему должное, своему прозвищу «Великолепный» он старался соответствовать. Он был высок, кудряв и одет в камзол из белоснежного бархата, расшитый таким количеством золота и драгоценных камней, что если короля с одеждой продать, то можно купить корабль класса галеон и возможно, что даже не один.

На его тёмных, уложенных в идеальные локоны волосах покоилась тонкая золотая корона. Лицо его было красивым, но той холодной, надменной красотой, какая бывает у статуй. Он шёл, не глядя по сторонам, словно ковровая дорожка и склонившиеся по обе стороны от неё люди были лишь досадной необходимостью, частью пейзажа.

Король дошёл до пустующего трона и привычным жестом плюхнулся в него. Подняв глаза, он впервые заметил (или сделал вид что впервые) меня.

Его сопровождение — гвардейцы, расступились и стали за троном.

Высокомерно вздёрнув губу, при гробовой, надо сказать, тишине, он некоторое время отстранённо осматривал меня.

— А, — его голос прозвучал негромко, но в мёртвой тишине его услышал каждый. — Так вот он, наш… герой из деревни… как там её, Купулуё? А, нет, Каптье.

— Ростислав Голицын, лорд-защитник Каптье, прибыл по Вашему… приглашению, Ваше Величество, — произнёс я ровным и спокойным голосом, глядя ему прямо в глаза.

Король ещё некоторое время смотрел на меня, презрительно вздохнул и, легко поднявшись из трона, и, не сказав ни слова ушёл, причём из его «сопровождения» за ним последовал только один гвардеец.

Монарх просто ушёл из тронного зала никому ничего не сказав.

Выглядело это так, что аудиенция, так и не начавшись, была окончена.

За спиной короля зал выдохнул. По толпе прокатился злорадный шёпот. Я стал парией, изгоем, человеком, публично униженным самим монархом. Я не чувствовал себя оскорблённым, потому что мне больше всего хотелось убраться отсюда к едрене фене и мнение короля Маэн меня волновало мало.

В этот момент из толпы, расталкивая придворных, вынырнул запыхавшийся Эрик. Его лицо было красным, а в глазах горел холодный огонь. Он не сказал ни слова. Просто схватил меня за локоть железной хваткой и потащил к боковому ходу, следом за его величеством.

— Ты меня в могилу сведёшь, Рос. Что это был за цирк? Почему не стал на колени? — прошипел он мне на ухо.

— По кочану папайя.

…

Лазурный зал.

Эрик притащил меня в какой-то особенный зал, который был много меньше первого и тут явно не было посторонних. Эдакий королевский зал для совещаний.

Высокие стрельчатые окна заливали пространство прохладным, рассеянным светом, который отражался от полированного до блеска голубого мраморного пола, создавая ощущение, будто мы стоим на поверхности замёрзшего озера. Стена были затянута гобеленом, изображавшими великую победу кого-то из предков Назира — сплошь благородные рыцари на белых конях, пронзающие копьями уродливых, карикатурных монстров. Никакого масла, никаких засад, никакой грязи и крови. Чистая, стерильная, лживая война для аристократов.

В дальнем конце зала, на возвышении и в троне, точной копии трона из Большого зала сидел и небрежно покачивал ножкой король Назир.

— Это Кориан, он премьер королевства, — шепнул мне Эрик, когда мы зашли, указав на мужичка рядом с королём, — Второе лицо страны. А это Верховный маг-магистр Тайсао, он шестой магистерский уровень и много лет конкурирует с Тарольдом, которого ты уже видел. А это генералы, можешь их пока не запоминать.

Эрик явно боялся перегрузить мои мозги и вообще дофига нервничал.

Все, кроме короля — стояли, хотя в углу был стол и пара стульев к нему, там были даже писчие принадлежности и кипа гербовой королевской бумаги.

Эрик вывел меня в центр зала и остановив так прямо перед монархом, переместился и стал рядом с Корианом, причём они непринуждённо пожали друг другу руки.

— Я отмечаю, что Вы, рыцарь Рос, продемонстрировали пренебрежение к манерам при выражении почтения, — недовольно проговорил король.

— Я не являюсь подданным королевства Маэн. Я — барон Рос Голицын, кайеннский рыцарь, а в Каптье я действовал как союзник, а не как вассал.

По залу пронёсся приглушённый шёпот.

Я не был силён в этикете, но знал устоявшиеся рыцарские правила, по древнейшим из которых короли считались «первыми среди равных» и рыцари не должны были бить поклоны перед королями. С годами мир изменился и рыцари, кроме герцогов, должны были становится на колени и всячески демонстрировать подобострастие, но это было правило для подданных короля, а я таковым не был и сейчас толсто на это намекал.

— Союзник, — протянул он, словно пробуя слово на вкус. — Любопытная трактовка. Что ж, оставим пока вопросы этикета. Мы наслышаны о Ваших… талантах. Вы смогли победить в сложным условиях, хотя и против слабенького противника, защитить ту деревеньку от вооружённого сброда, банды бездарных головорезов, собранных тем выскочкой Альшерио. Это похвально, хотя как король я не оправдываю таких подлых методов ведения войны. Войны ведутся так!

Он с назиданием показал мне на гобелен, но я не стал оборачиваться.

— Нам и нашему королевству, — мелодично продолжил король, Сейчас нужны такие люди. Поэтому мы, в своей безграничной милости, решили даровать Вам возможность послужить Маэну ещё раз.

Он сделал паузу, явно ожидая от меня выражения бурного восторга.

Я молчал.

— Мы приказываем Вам, сэр Рос, — продолжил король, делая ударение на последнем слове, — Собрать армию из наёмников, бандитов, сброда и из заключённых, что отбывают наказание в тюрьмах королевства, превратить это отребье в некое подобие войска, способное к решению второстепенных задач на войне, такие как осады, засады… Что там ещё бывает? Словом, Вы послужите мне создателем и главарём этого… полчища, станете грязной карающей дубиной в грядущей войне.

Он величаво откинулся на спинку трона, глядя на меня свысока, как щедрое божество, одарившее смертного немыслимой честью.

— Интересное предложение, — произнёс я после паузы.

Тишина возникла такая, что, если бы в зале был комар, все бы услышали его писк.

— Предложение? Не совсем понимаю этого слова. Я осеняю Вас своей волей и отдаю приказ, который ты, барон, будешь счастлив выполнить.

— Нет. Не буду счастлив и Вы не вправе отдавать мне приказ.

— Щенок! — взревел гвардеец у трона со знаками различия капитана. Капитан, по идее, должен руководить войсками, а не охранять лощёного молодого нарцисса, но при дворе видимо, считалось что короля не будут охранять рядовые. Капитан двинулся вперёд около трона. — Ты смеешь так говорить с королём⁈ Я научу тебя манерам!

— Мзгени, на место! — холодно бросил Назир, но в его голосе не было настоящей строгости.

Мне это показалось дешёвым спектаклем.

— Вашему величеству, — продолжил я, — наверное, забыли донести мысль, что я не являюсь его подданным и не в его власти. Но я готов рассмотреть это всё как деловое предложение на выполнение работ для короля, предполагающее моё вознаграждение, выгоду. Рассмотреть, не обещаю дать согласие.

Если бы эмоции могли убивать, я бы уже лежал на этом лазурном полу, испепелённый взглядом короля.

— Рассмотреть? Выгода? Эти слова не должно произносить при монархе, тем более в таком тоне.

— Вы не мой король, — спокойно повторил я. — Формально моим правителем является президент и, вероятно, с ним я бы разговаривал иначе. Как и он со мной. Я не выполнял приказы богов, не стану и приказы королей. Я способен заключить и исполнить контракт. Но приказ, отданный в таком тоне, я выполнять не буду. Понятна моя мысль?

Это была последняя капля. Лицо короля Назира исказилось гневом.

— Мзгени! — взвизгнул король и указывал на меня дрожащим пальцем. — Этот мужлан забыл, где находится! Преподай ему урок!

Стражник со знаками различия капитана двинулся вперёд из-за трона бесшумно и резко.

На его лице расплылась хищная, жестокая ухмылка. Эрик оставался недвижим, его лицо было непроницаемо. Лишь лорд-советник Кориан едва заметно покачал головой, словно сожалея о предсказуемой глупости своего монарха.

Мзгени остановился в паре шагов от меня, и медленно вытащил из ножен свой меч. Это был длинный классический полуторный меч, острый и явно дорогой, из качественной стали.

Я стоял неподвижно, чувствуя, как адреналин снова наполняет тело, но мозг оставлял холодным и ясным. Я не смотрел на меч, а только на своего противника и его стойку. На то, как он распределяет вес. На его слишком широкую ухмылку, выдающую самоуверенность.

Он видел перед собой всего лишь глупого провинциального рыцаря в потрёпанном доспехе, не задумываясь над тем, как этот доспех пришёл к такому состоянию.