Свобода как повод влюбиться

Глава 14

Я вернулась в поместье де Вера за полночь.

Адам — ох, добродушный, преданный человек — ждал меня на дороге с фонарем в руке. Беспородная лохматая собака носилась рядом с ним и звонко лаяла. Я услышала этот лай и заметила мерцание фонаря, будучи еще далеко. Вокруг простирался темный, гомонящий и пышущий ночной прохладой лес. Я старалась смотреть только вперед. Дынька шла уверенно, лишь изредка поворачивая на шум то одно, то другое ухо.

Адам, заметив меня, пошел навстречу.

— Даже и не думай читать нотации! — устало предостерегла я дворецкого, когда он хотел что-то сказать. — Знаю, что я опоздала и уже темно и поздно. Я безумно устала.

Он помог мне спешиться, и мы побрели к воротам.

Дынька пыталась укусить меня за плечо. Я погладила ее по морде.

Мы подошли к воротам, дворецкий крикнул страже, и ворота распахнулись.

Адам взял Дыньку под уздцы, а мне отдал фонарь.

— Идите в дом, госпожа Хоткинс. Вас ждет Лиззи.

Я побрела к дому, вспоминая, что рассказал мне Вильнус, когда мы с ним встретились после моего визита во дворец. Он не терял времени даром и выяснил, как были убиты те трое. А еще он получил разрешение на посещение тюрьмы, и это меня очень порадовало.

Лиззи ждала меня в холле. Бедная девочка не ложилась еще несмотря на то, что я не просила меня ждать. Кухарка на кухне любезно приготовила поздний ужин. Мы так и сели за стол, втроем.

— Вы очень нас напугали, госпожа, — сказала кухарка, поднося к губам чашку кофе. — Управляющий приказал всем ложиться, но мы не смогли бы спокойно уснуть, зная, что вы блуждаете где-то одна.

Я удивленно подняла голову, посмотрела сначала на кухарку, затем на горничную, которая тоже пила ароматный, только что сваренный кофе. Никогда бы не подумала, что их забота может быть искренней. Но ведь такой она и была! В их глазах я не чудачка, увлекающаяся всем подряд, поглощающая книги. Они видели во мне кого-то другого, или, наконец, рассмотрели настоящую меня.

— Пожалуйста, ешьте, — улыбнулась кухарка и услужливо пододвинула ко мне корзиночку с хлебом.

— Спасибо! — я тоже улыбнулась в ответ. Поддержка была очень кстати.

Когда я стала зевать и клевать носом, Лиззи приказала идти в покои. К моему удивлению, она не ограничилась простым пожеланием доброй ночи, а принялась взбивать подушки и поправлять постель. Наконец, я почувствовала, что едва стою на ногах от усталости.

Когда я юркнула в кровать и прикрыла веки, услышала тихий робкий голосок:

— Госпожа Хоткинс, с его сиятельством будет все хорошо? Ведь правда?

Я приподнялась, облокотилась на локти. С моей стороны было бы жестоко скрывать от девушки правду. Возможно, она влюблена в де Вера по-настоящему.

— Я постараюсь, Лиззи. Я сделаю все, что от меня зависит.

Она мялась около выхода, будто хотела сказать еще что-то.

— Простите меня, госпожа, — вымолвила виновато, — я не смогла утаить вашу просьбу.

Ах, да. Я просила рассказать мне сплетни о графе.

— Ничего страшного, Лиззи, с моей стороны это было бестактно.

— Я очень боюсь, госпожа Хоткинс, что его сиятельство осудят и убьют. Что тогда будет с нами?

— Я понимаю, как тебе сложно. Но ты должна быть сильной. Договорились?

— Да.

Когда она ушла, я перевернулась на бок, затем на другой, поворочалась.

Блеклый свет лампы начал меня нервировать. Намеренно стала вспоминать Стоунвилль и отца. Он ведь никогда не был со мной мягок. Заботлив — да, но не мягок. Он растил из меня будущего законника, уверенного, сильного и лишенного сомнений. Вот только я не так сильна, как кажется…

Я почти заснула, когда оконная рама вдруг распахнулась. Пламя в лампе дрогнуло и затрепетало. Теплый ветер закружил по комнате. Я поднялась, захлопнула окно, развернулась и замерла. Дыхание оборвалось, а неистовый крик ужаса застрял в горле. Передо мной стояла она. Да, та самая призрачная леди в белом. Стояла, просвечиваясь, и глядела, как я, подтягиваю к губам стиснутые кулаки и бросаю быстрый взгляд в сторону сундука с амулетами. Пока я просчитывала, как кинусь к ним, привидение зашевелилось, подплыло к окну и, вытянув руку, указала мне куда-то. Может, хочет сказать, чтобы я убиралась из ее дома к чертовой матери?

Порыв ветра дунул мне прямо в лицо, заставив зажмуриться, и привидение растворилось в воздухе. Когда я открыла глаза, ее уже и след простыл. Все еще стоя у окна — спиной к нему — я не смела ступить шагу или кого-нибудь позвать. Пожалуй, неприятное соседство мне предстоит потерпеть. Обернувшись к окну, я заметила свечение в северной башне. Снова, как в прошлый раз. Этот сигнал и привидение как-то связаны между собой?

Накинув просторный халат и надев туфли, я выбежала из комнаты. Попасть в северное крыло оказалось совсем непросто. Дверь была заперта на ключ. Я глухо выругалась, обернулась, прижавшись к двери спиной. Мне кажется, или нечисть вознамерилась открыть мне какой-то секрет? Кажется, я должна раздобыть ключи от северного крыла и попасть в башню.

Вернувшись в покои, я хорошенько заперлась изнутри, села на постель. Усталость сломила меня под утро. Спала я чутко, и едва в коридорах послышался топот прислуги, скрип половиц, тихий говор, распахнула глаза. Поднялась со звенящей болью в голове. Кажется, меня даже лихорадило. Пришлось позвонить в колокольчик, чтобы пришла подмога, ибо я с трудом держалась на ногах. А дел у меня было запланировано много. Я должна распутать клубок тайн. Никого нельзя списывать со счетов, даже добродушного с виду дворецкого.

Я не позавтракала. На меня не похоже. При любых катаклизмах мой аппетит заявлял о себе, а сейчас исчез бесследно. Две девушки-служанки осведомились — в каком платье я поеду в суд. Я сказала, что и без платья наведу фурор, но пока ограничусь строгим темно-синим, которое еще ни разу не надевала и шляпкой без вуали. Мои светлые локоны расчесали, завили и кокетливо закололи шпильками.

Я вышла из покоев и мотнула головой, чтобы прийти в чувство. От этого едва не упала на идущего позади человека.

— Госпожа Хоткинс, с вами все в порядке?

Я резко обернулась. Себастьян. Хладнокровный тип. Одного взгляда довольно, чтобы понять — недолюбливает он меня.

— Я плохо спала…

— Ваша карета подана, — сказал он.

— Очень любезно с вашей стороны.

— Еще какие-нибудь распоряжения будут?

Слишком он услужливый сегодня. Не к добру это.

— Скажите, северное крыло всегда закрыто?

— Посещать северное крыло может только хозяин и никто больше. Это его приказ.

— И даже слуги не ходят туда?

— Никто там не бывает. Я же сказал, что это настрого запрещено его сиятельством.

Мы разошлись в разные стороны, как дуэлянты перед боем.

***

Вильнус уже ждал меня у входа в зал суда, держа в руках черный чемоданчик и храня на губах загадочную улыбку. Он был одет в темно-синий костюм в клеточку и черный котелок с закругленными полями. Увидев меня, Господин Скотт легонько прикоснулся к шляпе и склонил голову.

— Госпожа-защитник, — учтиво притопнул он каблуками, когда я подошла и с трудом перевела дыхание, как загнанная на скачках лошадь.

— И вам не хворать, господин Скотт, — улыбнулась кисло. — Вы готовы?

— Бледность, сонливость, жар… — обеспокоенно пробормотал он. — Признаки простуды или… на вас наслали хворь.

— Вы ходячая энциклопедия, господин Скотт, — в ответ на это заявила я. — Просто ночью не спалось.

Спохватившись, я коснулась шеи и вспомнила, что не надела амулет.

В этот момент рядом с нами возникли де Бьорки — Эдвард и его отец Миртел, а также лорд крови Эстер. Все трое — надутые индюки!

— Рад видеть вас снова, — сказал Эстер, поймав мой взгляд, — не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на де Вера в кандалах.

— А-а-а, — понимающе усмехнулась я. — Препятствовать не стану и посоветую сесть в первый ряд.

На лице лорда не дрогнул ни один мускул, лишь глаза хищно сузились. Он открыл было рот, чтобы парировать, то тут де Бьорк младший тепло мне улыбнулся.

— Джейн, — прошептал он.

— Эдвард, — ответила я.

— Надеюсь, мы сойдемся во мнениях по поводу присяжных.

— Несомненно, — улыбнулась и наткнулась на ощетинившееся лицо Миртела, который явно не желал компромисса. — Позвольте представить господина Вильнуса Скотта, нотариуса лорда де Вера, — тому пришлось на мгновение вынырнуть из-за моей спины и смущенно поклониться.

Эстер в отличие от спутников даже не взглянул в сторону Скотта, продолжая сверлить меня взглядом.

— Госпожа Хоткинс, вы заслуживаете уважения хотя бы за преданность делу, но понять не могу, как вы можете защищать убийцу?.. Особенно после нашего разговора, — вымолвил он.

— Чтобы это понять, вам нужно закончить нокский юридический университет, лорд Эстер.

— Вы за словом в карман не лезете, — процедил он, одаривая меня хмурым взглядом.

— Да, но этому вы тоже смогли бы научиться, ваше сиятельство.

— Вы забываете, что я аристократ и лорд крови, а вы — девчонка из деревни, решившая, что может играть в опасные игры с такими, как я. Чтобы тягаться с лордами, вам, госпожа Хоткинс, надо бы сперва поучиться манерам.

Вильнус легонько коснулся моего рукава, но я отмахнулась.

— Если бы я хотела учиться манерам, поступила в институт благородных девиц, ваша светлость. Я в первую очередь защитник, и мои манеры не имеют ни малейшего отношения к тому, ради чего мы собрались.

В наш разговор вклинился старший де Бьорк.

— Довольно, — сказал он, встав между нами, — вы ведь не станете устраивать сцен.

Я безмолвно схватила Вильнуса за локоть, и мы поспешили покинуть эту компанию. Когда мы протиснулись в зал с толпой страждущих, среди которых процент газетчиков был довольно велик, Скотт прошептал мне на ухо:

— Вас хотели вывести из равновесия. Не стоит поддаваться всем провокациям с их стороны.

— Это тоже написано на какой-нибудь странице какой-нибудь книги? — невесело усмехнулась я.

— Нет. Это мое глубокомысленное наблюдение.

Мы уселись за столом защиты. Я заметно нервничала. Наконец, сбылась мечта — я в верховном суде и сейчас пройдет первая важная часть всего слушания по делу — отбор присяжных. Именно эти люди и определят впоследствии виновен Роберт или нет. Всего их более сорока, а мы должны отобрать двенадцать.

Спустя несколько минут зал был полностью заполнен. Стоило мне подумать, что я увижу де Вера, как сердце подскочило к горлу.

Когда двери были вновь открыты, и секретарь возвестил о том, что председательствовать будет лорд ким-Аварский, газетчики вскочили с мест. Потребовалось больше десяти минут, чтобы их утихомирить. Лорд Аварский вошел в зал, медленно прошествовал через отведенный для него проход за стойку, занял свое место и обвел присутствующих ледяным взглядом. Я мысленно возликовала.

— Констебль, — уверенный и громогласный голос судьи заполнил зал и принялся звенеть, — приведите обвиняемого. Секретарь, — тяжелый, непреклонный взгляд скользнул в сторону притихшего парнишки в углу, — передайте сторонам анкеты. Уважаемые защитник и обвинитель, подойдите ко мне.

Казалось, я ждала этого момента всю жизнь.

Мы оба — я и Эдвард — поспешили к судье, встали перед его столом.

— Рад видеть, — сухо сказал тот, затем обратил ко мне чуть потеплевший взгляд. — Вам нездоровится, госпожа Хоткинс?

— Я в полном порядке, ваша честь.

— Хорошо, — он взглянул на Эдварда, — сегодня у нас аншлаг. Собрался весь город, не иначе. Надеюсь, вы пришли не для того, чтобы играть на публику, коллеги?

Мы с Эдвардом отрицательно помотали головами.

— Есть ли предпочтения в отборе присяжных?

— Нет, ваша честь, — ответил де Бьорк.

— У меня будет несколько уточняющих вопросов.

— Ваше право. Желаю вам обоим удачи.

Когда я возвращалась за стол, послышался хлопок двери, и зал вдруг взорвался бешеными криками, вздохами и ахами. Вильнус стал медленно подниматься, глядя в сторону выхода. Я повернулась и увидела Роберта в окружении конвоиров.

Взгляд заскользил по его потрепанной одежде, по рукам со сбитыми костяшками, по рубашке с пятнами крови, небритому лицу, разбитой скуле, белоснежным волосам, которые были в беспорядке, по кандалам, сковывающим его запястья. Мой взгляд бегал по его фигуре беспорядочно, пока я не осознала, что задыхаюсь от эмоций.

— Ваша честь! — мой голос прозвучал так громко, сипло и надрывно, что гомон вдруг прекратился, и все уставились на меня. — Ваша честь, у меня ходатайство. Разрешите подойти!

Меня трясло от гаммы разнообразных чувств. Я отвернулась от де Вера, убеждая себя не смотреть на него, дабы сохранить остатки самообладания. Когда ухватилась руками за стойку стола и подняла на судью взгляд, он сказал:

— Держитесь, госпожа Хоткинс, это только начало.

— Что они с ним сделали? Он избит. Возможно, его хотели убить!

— А вы думали, они дадут ему преспокойно дожидаться суда?

— Я должна привести его в подобающий вид прежде, чем сюда приведут присяжных. Вы же понимаете, в каком свете пытаются выставить моего подзащитного? Он лорд. Первое впечатление — самое сильное, я не позволю подонкам, которые устроили этот спектакль, испортить выстроенную мной защиту.

— Вы просите перерыв? — спросил судья и, получив утвердительный ответ, продолжил. — Но у меня нет оснований.

— Есть. Я больна. У меня жар, и я едва стою на ногах.

— Госпожа Хоткинс…

— Позовите врача, и он подтвердит это.

— Вижу, вы будете биться до конца, — суровые черты лица ким-Аварского тронула улыбка, — ваше ходатайство удовлетворено.

— Благодарю.

Я вернулась за стол защитника и дождалась, когда судья объявит о получасовом перерыве. Де Бьорк хотел было оспорить, но, получив ответ судьи о том, что защитник может пройти освидетельствование, глухо выругался.

Но, несмотря на крохотную победу, я была отброшена далеко назад. Внешний вид Роберта оставлял желать лучшего.

— Господин Скотт, — я вытянула того из-за стола, — нужна одежда для его сиятельства. Найдите. У вас пятнадцать минут.

Он опешил, но подчинился. Бегом бросился к выходу.

Обкусывая губы, я шла к комнатам ожидания, за мной шли конвоиры и де Вер. Они оставили его лишь тогда, когда убедились, что из комнаты он никуда не денется. Когда нас оставили одних, я позволила себе снова взглянуть на лорда.

— Как вы себя чувствуете? — был первый мой вопрос.

— Сносно, — пожал он плечами. — Рад вас видеть, Джейн. Не переживайте за мой внешний вид, это не имеет значения.

— Но это важно, — я вдруг разозлилась, — вы ведете себя так, будто все, что я делаю, не имеет значения. Я ни за что не поверю, что вы полезли в драку без веского повода. На вас напали?

— Почему вас это интересует?

— Это может характеризовать вас, как вспыльчивого и неуравновешенного человека. Кого пожалеют больше — несчастного аристократа, который следовал букве закона и был благоразумным или того, кто бросается на окружающих с кулаками?

— Пожалеют? — переспросил он. — Моя цель не в том, чтобы меня жалели.

— Ваша цель? — взвизгнула я. — Нет, лорд де Вер. Наша цель. Она у нас должна быть общей. Вы должны говорить мне только правду. Правду, милорд, даже относительно ваших истинных целей!

— Джейн, я повторю еще раз, а вы послушайте внимательно, — серьезно заявил он: — Ваша задача — не спасать меня, а продержаться до конца слушаний, ничего не предпринимая. В противном случае вы можете оказаться в опасности. Не усложняйте мне жизнь.

— И, тем не менее, вы должны выглядеть, как аристократ.

Я не удержалась, подошла, взяла его за руку, разглядывая раны на его пальцах. Он не сопротивлялся. Смотрел на меня сверху вниз, как на маленькую девочку.

— Вам нужно раздеться, — сказала я, не поднимая головы, — а с такими руками вы не расстегнете ни одной пуговицы. Справитесь без камердинера?

Я отпустила его руку, прошагала к стулу и села лицом к окну.

— Я не подглядываю. Честно.

Де Вер рассмеялся, заставив меня нахмуриться.

— Госпожа Хоткинс, вы серьезно?

— Да. А пока вы заняты делом, я буду задавить вопросы, от ответов на которые увиливать нельзя. Договорились?

Он некоторое время молчал, а я томилась в ожидании.

— Хорошо, Джейн. Только зовите меня Роберт.

Ох, эта фамильярность странным образом сближала нас. Если я произнесу его имя — да еще и вслух — оно воспламенится на моих губах. Нет, уж!

— Думаю, нам лучше придерживаться положенного этикета.

За моей спиной раздались шаги, и я растерялась.

— Почему? — де Вер обошел мой стул, присел передо мной на корточки.

Почему? Потому что его имя было как заклинание, ввергающее меня в пучину грез и несбыточных иллюзий.

Он взял мою руку, сжал в своих прохладных ладонях.

— Джейн, — заглянул мне в глаза, — я хочу знать, что вы чувствуете ко мне.

Мое сердце забилось так сильно, что я едва не потеряла сознание. Все поплыло перед глазами.

— Лорд де Вер, — всю решимость и твердость я призвала на помощь, чтобы произнести следующее: — То, что я чувствую, неважно, потому что не относится к делу.

— Это важно. Для меня.

Мне отчего-то стало больно.

— Я не тот человек, который должен говорить вам о чувствах. Думаю, есть люди, которые любят вас и ценят и с которыми вы, быть может, обошлись не очень хорошо.

Мне показалось, что он удивился, а затем и разозлился.

— О чем вы говорите?

— О Лиззи, например. О том, что ради вас она готова на все. Почему вы не женились на ней?

— Лиззи? Моя горничная? — он усмехнулся. — Почему я должен на ней жениться?

— Потому что так поступают все порядочные мужчины, лорд де Вер.

— О чем вы подумали? Что между мной и этой девушкой что-то есть?

— Да, — ответила я.

— С чего вы взяли? Кто вам сказал?

Я попыталась подняться, но де Вер попросту не пустил. Я почувствовала себя круглой дурой, обвиняющей холостого мужчину в связи с одинокой женщиной.

— Милорд, — сказала твердо, — у нас есть дела поважнее, чем выяснять подробности вашей личной жизни.

Глаза де Вера вдруг сощурились, зрачки сделались двумя точками, а радужка наполнилась фиолетовыми искрами. Он отпустил мою руку и поднялся — резко, будто обжегся.

— Хорошо, госпожа Хоткинс. Я вас понял.

Если бы в этот момент не вернулся господин Скотт, я бы, пожалуй, поддалась чувствам. Теперь же я выскочила за дверь, бросилась в дамскую комнату, склонилась над раковиной, набирала в ладони ледяной воды и умыла лицо. Де Веру удалось то, чего не сумели добиться де Бьорки и лорд крови — вывести меня из равновесия.