Однажды в конце учебной недели, когда все молодые дивоярцы получили свои законные отпускные для того, чтобы свалить из небесного города вниз и провести два дня в веселье и удовольствии, к Лёну в комнату явился Паф. Лицо его было сердитым.
— Объясни, пожалуйста, — требовательно заявил он, встав перед диваном, на котором валялся с книгой Лён. — Ты монахом стать решил, или просто избрал такой оригинальный способ повихнуться?!
Лён удивился и оторвался от книги. Он воззрился на Пафа, не понимая, какие у того претензии.
— Так, что тут у нас? — иронически спросил тот, присаживаясь на корточки и разваливая стопку книг, которая стояла возле дивана, чтобы удобней было дотянуться.
— Ах, классификация вампиров! Понимаю, это очень важно! Да, тут я умолкаю: как жить на белом свете, если не знаешь, на какие видовые группы делятся упыри!
— Да я не читал её, — начал неохотно оправдываться Лён. — Просто взял до кучи.
— Ничего, ничего — потом прочитаешь. А вот это: "Метаморфозы зон наваждения". По скромным подсчётам на Селембрис существует более сорока тысяч сказочных зон, любая из которых имеет до сотни уровней погружения. И все их ты собрался изучить?
Паф поднял глаза на Лёна — товарищ смеялся.
— А что ты предлагаешь? — Лён зевнул и потянулся. В самом деле, чувствовал он себя не слишком хорошо. Глаза щипало, они слезились. Кажется, он действительно перезанимался.
— Я предлагаю тебе срочно привести себя в порядок и отправляться с нами в дорогу. Ты стал похож на замшелого лесовика, — серьёзно ответил Паф.
Друг выглядел очень элегантно, даже франтовато — такими становились почти все, кто попадал в Дивояр. Здесь им не приходилось заботиться о пропитании, спать где попало, шататься в одной и той же одежде по любой погоде.
За стеной Дивояра погода оказалась совсем иной, нежели внутри — в черте летающего города не ощущалось ни пронизывающего ветра, ни моросящей сырости. Открытые улицы небесной обители магов не были подвержены изменениям погоды, по ним в любой сезон можно было перемещаться в лёгкой одежде, зато снаружи сразу почувствовалось наступление осени. Всё лето Лён провёл затворником в стенах университета и пропустил самое благодатное время на Селембрис.
Лунные кони паслись на облачных лугах, и стаи белых кобылиц, как лебедицы, плавали среди клубящейся тяжёлой влаги, сопровождаемые юными созданиями — крылатыми жеребятами. Молодое поколение волшебных созданий от природы было диким и сторонилось людей. Пройдёт немало лет прежде, чем лунные жеребцы станут подчиняться хозяевам своих отцов. Пока же лишь взрослые самцы оторвались от стада и полетели к своим всадникам, безошибочно узнавая, когда молодые дивоярцы вздумают отправиться на прогулку по Селембрис.
— Прости меня, Сияр, — смущённо проговорил Лён, гладя своего коня по шее — он забыл про своего друга, и два месяца с лишком летучий конь лишь с завистью смотрел, как прочие молодые дивоярцы уносятся в небо над Планетой Эльфов.
В небольшой группе, которая отправилась нынче в субботний полёт, были старшекурсники и первокурсники. Конечно, тут оказался и Пантегри — он особенно подружился с Лёном и его другом Пафом, потому что будущее их уже отчётливо обрисовалось: два младших дивоярца явно были боевые маги. Так оказалось, что других учащихся из группы Лёна тут не оказалось: ни Фабиана, ни Алатреза, которые всегда старались оказаться на переднем плане. Не было тут и Энины. Лён поначалу решил, что это случайность, спросил об этом Пафа, но тот так загадочно усмехнулся и переглянулся с Кречетом, причём Пантегри тоже ухмыльнулся.
— У нас своя компания, Лён, у них — своя, — уклончиво ответил Очерота, как будто цель поездки составляла тайну. И вообще, Лён с удивлением понял, что Паф прекрасно вписался в эту взрослую компанию и был тут совершенно своим, а он, Лён, чувствует себя отчего-то новичком и не понимает намёков, которыми обмениваются товарищи. Чего-то они тут мудрили. Вот так-то, не надо было с головой уходить в книги и пропускать такие важные мероприятия, как развлечения по выходным!
Далеко внизу, с головокружительной высоты, виднелась местами скрытая утренним туманом, прекрасная земля Селембрис. В волшебном мире всё шло своим, законным чередом: кончилось лето, его сменила осень, и обширные леса теперь пестрели яркими цветами — багряными, алыми, разнообразной желтизной, бледной зеленью ушедшего лета и густой, сочной еловой тенью. Стальным отливом отдавали реки и озёра, и убранные пашни лоснились дородной пышностью великолепных чернозёмов, мерцали блёстками болота, возносились горные хребты, вдали раскинулось широко море — огромный и прекрасный мир величаво плыл под куполом небес.
— Летим на Кудовай? — перемогая холодные упругие потоки воздуха, крикнул Пафу Лён.
— Нет! — ответил тот. — На Кудовай отправимся в следующий раз, а сейчас другая программа!
Кажется, у этой компании уже было всё слажено и продумано, так что Лёну оставалось только дождаться, когда станет ясно, что же всё-таки за программа наметилась тут. Летели они довольно далеко, минуя мелкие населённые пункты, и вот с высоты стал виден большой город с опоясывающей его крепостной стеной. Молодые дивоярцы пошли на снижение и направили своих коней не на дорогу, занятую телегами, фургонами, верховыми и пешими, а в сторону — на обширный луг.
На дороге, ведущей к Ворнсейнору — так называлось это место в королевстве Сильвандир, одном из множества, какими была полна земля Селембрис, было оживлённое движение, которое нарушилось из-за прибытия летучего отряда. Возник небольшой затор.
— Вот почему мы предпочитаем садиться в стороне от дороги, — объяснил Лёну Пантегри. — Чтобы не возникало сумятицы.
Наверно, действительно, пока ещё на Селембрис появление дивоярцев во всем их великолепии было зрелищем необычным — ранее такого не было, и маги небесного города так явно себя не обнаруживали перед народом.
Крылатые кони не стали прятать крыльев, как это было ранее — на этот раз группа молодых дивоярцев выглядела торжественно. Легко ступая по земле стройными ногами, лунные жеребцы понесли своих хозяев к воротам, и было это зрелище неописуемо великолепно. Было на что посмотреть, когда пять жеребцов, изящно покачивая поднятыми крыльями, несли своих красивых всадников. Стоит ли удивляться тому замешательству, что возникло среди простых крестьян, купцов и прочих, глядящих на это зрелище!
Дорогу от поля отделяла молодая рощица частых, переплётшихся между собой деревцев. Кроме того, густой подлесок делал рощицу непроницаемой для взгляда. Она скрывала за собой, что происходило на дороге. А там что-то пошло не так.
— Наверно, засмотрелись на нас и сцепились колёсами, — со смехом сказал Паф.
— Да, уж это зрелище, — согласился Пантегри. — Но это только поначалу, пока не привыкли.
Маленький отряд из пяти всадников на крылатых конях вышел на край дороги, где происходила какая-то возня. И тогда лишь они обнаружили, что толпа глазела в другую сторону. На молодых магов посматривали с любопытством, но основное внимание людей было обращено вдоль пути — издалека стремительно приближалась к городу некая процессия. Именно для неё старались освободить дорогу, уводя повозки к краю.
С дробным топотом, сопровождаемая звуками труб, приближалась нарядная, большая, шумная толпа верховых. Богатая упряжь лошадей, яркие одежды герольдов, лес колыхающихся перьев на шляпах, парчовые плащи, разгорячённые молодые лица, пышные женские наряды, крики егерей, смех, восклицания — всё это заполонило дорогу, привлекая к себе внимание людей, а дивоярцы стояли на краю луга и смотрели на это зрелище. Судя по всему, это возвращались с охоты местные аристократы, потому что на повозках лежала добыча, а псари, идущие следом за яркой, пёстрой толпой, с трудом удерживали возбуждённо рвущихся борзых. Это был великолепный выезд.
— Пусть пройдут, — сказал один из старшекурсников, провожая взглядом верховых, которые с любопытством поглядывали в сторону дивоярцев, застывших на краю дороги. — Это королевская охота.
Но Лёну стало вдруг ясно, что товарищи испытывают некоторую досаду оттого, что не их прибытие стало сенсацией дня.
В толпе охотников особенно выделялся один всадник. Наверняка, это был сам король Сильвандира. Молодой, красивый, необыкновенно изящный и в то же время мужественный, он был окружён толпой таких же молодых аристократов и знатных дам. Взгляд короля на мгновение упал на дивоярцев. Монарх замедлил ход своего вороного, и вместе с тем придворные тоже обернулись, обнаружив, что помимо мужиков, ремесленников и купцов на процессию смотрят необычные гости.
Король и его свита проследовали дальше, а от ближайшего окружения монарха отделился один всадник и направился к маленькой группе.
Приблизившийся человек оказался вовсе не так молод, как показалось поначалу, особенно издалека. Просто он был худощав, подвижен и, как говорится, хорошо сохранился. Лишь лёгкая седина в чёрных волосах и редкие серебристые пряди в красивой, щегольской бородке-эспаньолке, выдавали его возраст. Глаза же его были ярки и выделялись на благородном лице, как два агата.
— Просим прощения за неловкость. Мы не сразу заметили ваше прибытие, — с лёгким поклоном обратился к дивоярцам человек. — Мы ожидали извещения и потому не были готовы встретить вас.
Глаза незнакомца легко пробежались по лицам молодых магов, словно пытались отыскать кого-то одного. Он замолк, ожидая ответа, но дивоярцы промолчали — кажется, никто не понял, о чём идёт речь. Молодые люди стали переглядываться.
— Маг Дишоан покинул нас около недели назад, — продолжил свою непонятную речь незнакомец. — Я полагаю, среди вас присутствует тот, кто пришёл ему на смену?
— Мы… Наверно, тут какая-то ошибка, — проронил, наконец, Пантегри. — Нас никто никуда не посылал.
— Возможно, тут действительно ошибка, — учтиво ответил человек. — Видите ли, мы не знаем, должен ли иметь место какой-то церемониал встречи нового мага, и мы решили, что ваше прибытие как раз и есть такой церемониал. Ведь придворный маг Дишоан пробыл на своём посту с того дня, как Дивояр покинул Селембрис, то есть более пятисот лет. Понятно, что никто из нас понятия не имеет, как надо встречать нового мага.
Незнакомец умолк и снова стал разглядывать молодых людей.
— Придворный маг? — удивился Лён. — Разве дивоярцы служат при дворах монархов?
— Конечно! — удивился его незнанию придворный. — Так было всегда. Разве вы не знаете?
И он с сомнением посмотрел на их крылатых скакунов.
— Мы просто студенты, — извиняясь за ошибку, признался Очерота. — У нас выходные, и мы отправляемся на эти два дня вниз, погулять.
— Так вы не в назначение? — озабоченно спросил человек.
Его заверили, что точно не в назначение. Наверняка надо ждать извещения от Дивояра.
Недоразумение этим исчерпалось, и незнакомец поспешил догнать ушедшую к городу процессию. Пока они так беседовали, движение на дороге возобновилось, и молодые люди погнали своих коней к воротам.
Они с триумфом проехали в ворота, на этот раз снискав внимание толпы.
— Итак, чего мы ищем? — осведомился Лён, полагая, что теперь-то ему должны открыть причины той странной таинственности, которая окружала это путешествие. В конце концов, он имеет право знать, во что намереваются его втянуть, и ещё неизвестно, согласится ли с планом на выходные.
— Давайте зайдём сюда, — предложил Очерота.
Он указал на гостеприимно распахнутые двери городской харчевни, откуда тянуло вкусными запахами. Судя по всему, заведение процветало, поскольку располагалось в высоком чистом доме, с большими окнами, без обычной грязи перед фасадом, которая частенько встречается у придорожных трактиров. Отпустив коней, которые тут же взмыли в небо, вызвав ненадолго переполох на улице, молодые люди всей компанией вошли под гостеприимный кров. Тут их встретили с радушием, под которым, как заподозрил Лён, скрывалось опасение перед могущественными хозяевами земель Селембрис, охранителями её чудес и стражами её покоя.
Внутренняя обстановка не разочаровала — тут действительно было чисто, уютно, и публика приличная. Приветливо кивнув посетителям, старшие дивоярцы отошли в угол, к незанятому столу. Хоть второкурсники, прибывшие из другого мира, тут были новыми людьми и, следовательно, незнакомыми с обычаями, они вели себя свободно, как будто ничего другого и не предполагали, привыкнув везде встречать почёт и уважение.
Очевидно, дивоярцы в каждом мире, который охранялся ими, чувствовали себя хозяевами. Так, во всяком случае, подумалось Лёну, и эта свобода и независимость были ему очень приятны. Быть дивоярцем — это не только высокий и почётный долг, но и большое преимущество.
— Давайте поговорим за едой, — распорядился Пантегри, глядя на стол, тут же обильно, как по мановению волшебной палочки, уставившийся едой — быстрая прислуга тут же прилетела с кухни. Моментально сбросила старую скатерть и постелила новую, на которую поставили прекрасную посуду с замечательным угощением.
— Времени у нас порядочно, — продолжил он. — Чтобы поговорить о некоторых щекотливых моментах.
— О чём, например? — тут же насторожился Лён, сообразив, что позвали его с собой не случайно. К тому же Паф имел вид слегка отстранённый, словно предоставил старшим товарищам самим всё объяснять. Однако те предпочли сначала хорошо закусить и выпить весьма недурного вина.
— Я думаю, тебе стоит немного отвлечься от теории и посмотреть на реальную жизнь, — доброжелательно заговорил Очерота.
Ба! Сейчас начнётся наставническая проповедь, начатая утром Пафом! Сейчас его будут просвещать насчёт того, как именно следует развлекаться.
Он не ошибся.
— Ты ведь уже в курсе того, что дивоярцы не заводят семей. Причиной тому странный рок, который неизменно разрушает их семьи и губит их детей, — серьёзно продолжил Пантегри.
Это Лён уже знал, на собственной шкуре изучил. Брунгильда и Магирус уже говорили ему, что волшебники избегают долгих отношений. Не создают семьи и вообще оставляют своих детей где-нибудь подальше от себя.
— Это делает их жизнь несколько легкомысленной, — заметил Очерота, отрезая себе мяса. — По крайней мере, на посторонний взгляд.
— За этим вы меня сюда позвали? — со смешком спросил Лён.
— Ну да, — просто ответил другой старшекурсник. — Это является одной из обязанностей старшего курса, да и просто товарищеской помощью. Видишь ли, порой очень трудно преодолеть навязанные обществом условности. То, что для простых людей является моралью, для дивоярца — не более чем отвлечённое понятие.
— Вы что, хотите сказать, что дивоярцы выше законов Селембрис? — спросил сбитый с толку Лён.
— Они выше общепринятой морали, — заметил Очерота.
Паф молчал, лишь поглядывая на товарища, и в его взгляде трудно было что-то прочесть — то ли он соглашался с доводами, то ли просто молча отрицал их.
— Лукавое рассуждение, — усмехнулся Лён.
— Вот именно. Очень трудно примирить требования сердца с вынужденной необходимостью, — загадочно ответил старший.
— Вы не могли бы выражаться яснее?
— Яснее выглядит так: мы прибыли сюда для встречи с девушками. Раз мы не можем иметь семьи и не можем позволить себе сердечной привязанности, мы оставляем себе лишь право удовлетворения естественных желаний, — просто объявил Пантегри, — каждый это делает по-своему, как умеет.
— Вы собираетесь посетить улицу красных фонарей, — догадался Лён, поскольку знал, что в каждом городе есть такая улица.
— Я — да, — беззастенчиво подтвердил Пантегри. — А вот у Дияна есть девушка из бедной семьи. Он ей платит за это.
— А если получится ребёнок? — ошеломлённый этой сногшибательной откровенностью, спросил Лён.
— Тогда он оставит ей достаточно средств для дальнейшей жизни и оставит её, — прямо ответил старшекурсник.
— У дивоярцев это называется: сеять семена магии, — заметил Очерота.
До Лёна стало доходить: то, о чем с ним говорят, не шутки и не разврат. Это действительно единственная возможная реальность без потерь обойти последствия рока, преследующего дивоярцев, как плата за могущество. Он вспомнил слова Брунгильды, которая деликатно пыталась ему это объяснить. И, если бы он не был так занят своими книгами, давно бы вписался в ту реальность, которой жили его товарищи.
Он вспомнил записи Гедрикса. Его предок принял этот рок как неизбежность, и покорился ему. Судьба погубила его родных — мать, отца, тётку он убил сам. Король-маг, вечный скиталец, писал о том, что во всех мирах, где был, оставлял своих потомков. В его немногословном изложении это выглядело благородно, а действительность оказалась неприглядна.
Пришло на ум воспоминание о Румистэле, в личности которого Лён побывал, когда попал в зону наваждения. Смутные впечатления, оставленные в его памяти этим загадочным принцем, сообщали о череде случайных встреч, краткой страсти и неизбежных разлук. Румистэль был дивоярцем и нёс свой рок.
— Ты не можешь жить подобно скопцу, — терпеливо объяснял Очерота, — ты молод, полон сил, и долго ещё будешь таким. Считай, что это твой долг перед Дивояром.
— Сегодня мы первый и единственный раз говорим с тобой об этом, — добавил Пантегри. — Дивоярцы обычно не распространяются перед прочими о своих проблемах. Это дело каждого. Поначалу ты будешь привязываться к своим избранницам, и они будут привязываться к тебе. Разрыв отношений всегда труден. Но лучше так, чем оставлять женщине в наследство свой рок. Если ей повезёт, то ребёнок будет обыкновенным человеком. Ген магии вообще может молчать многие поколения.
— А как относится общество к таким матерям-одиночкам? — горько спросил Лён, понимая, что теперь неизбежно будет оставлять за собой череду несчастий и брошенных детей.
— О, вот это и есть наша задача — создавать у общества терпимое отношение к такой проблеме. Кроме того, такая женщина будет достаточно обеспечена, а деньги в человеческом мире вообще имеют решающее значение. Я тебе так скажу: всех побочных проблем существующего положения вещей зараз не обговорить. Да оно и не нужно — само со временем объяснится. Просто прими всё как есть.
— Да, — сказал Пантегри, поднимаясь с места и выкладывая на стол золотые монеты. — Сейчас мы разойдёмся каждый по своим делам. Не берите много в голову — само собой образуется. Это не обязанность и держать ответ ни перед кем не надо.
Покинув гостеприимную харчевню, молодые дивоярцы вышли на улицу. От предложения направиться на улицу красных фонарей Лён вежливо отказался. Его не стали уговаривать — пусть всё сам решает. Паф остался с товарищем.
— Тебя уже приобщили к решению проблемы рока? — спросил Лён друга, соображая, где тот пропадал каждые выходные дни и отчего возвращался такой загадочно-весёлый.
— Да, — просто ответил тот. — И не скажу, что это было неприятно.
— Почему же ты не пошёл с ними? Из-за меня?
— Нет. Я не осуждаю твою щепетильность, — быстро ответил друг, — я сам был ошарашен, когда они мне это изложили. Но сейчас понимаю, что так проще и честнее, чем ходить вокруг да около.
Лён понимал, что откровенность старших товарищей продиктована отнюдь не цинизмом, а необходимостью. Если бы он был более любопытным и менее увлечён "теорией", то давно был бы в курсе дела и легко вписался в реальность. Это было гораздо лучше, чем если бы в таком деликатном вопросе его взялись просвещать старшие маги — Магирус и Брунгильда. Очевидно, эта тема действительно в Дивояре не муссировалась.
Не имея никаких конкретных планов и ничего особенно не ища, они просто побрели вдоль по улице, рассматривая лавки и глазея на товары. Давненько Лён вот так просто не шатался по городу. Денег у них было в достатке, ничего не стоило расположиться с удобствами в любой гостинице. Дивояр решал все их проблемы, кроме той единственной, с которой каждый справляется в одиночку.
Дорога вывела к большой площади, три стороны которой составляли высокие трёхэтажные каменные дома с балконами. А четвёртая сторона представляла собой фигурную решётку, за которой далеко простирался парк, и вдали виднелись монументальные здания. У ворот толпились люди, стояла стража, проезжали экипажи, то и дело проскакивали верховые. Похоже, это была резиденция королевского дома. Лёну вспомнился двор короля Киарана Железной Пяты — очень уж походил и парк, и дворец, и само устройство города на исчезнувший город Дюренваль.
Лён отвлёкся от своих мыслей и посмотрел на Пафа. Что толку так просто стоять и глазеть на выезды? Надо определяться и зайти куда-нибудь. Если честно, то Лён уже жалел, что оставил свои уютные покои в башне университета, книги и прочие удобства.
Выражение лица Пафа ему показалось странным — тот словно глубоко ушёл в свои мысли. Не отрывая пристального взгляда от здания дворца, он как будто о чем-то напряжённо размышлял.
— Тебе знакомо это? — спросил Лён просто так, чтобы вернуть товарища в мир.
— Мне так показалось, — тут же ответил тот.
— А, может, ты действительно тут был когда-нибудь? До того, как попал к Фифендре в заколдованный лес?
— Возможно, — кратко ответил тот.
— Ведь ты же говорил, что вспомнил что-то, — продолжал допытываться Лён. — Ведь ты учился владеть оружием. Может, ты был пажем?
И тут же замолчал, потому что вспомнилось ему отчётливо, как рассказывал ему Долбер о своем видении при Ороруме. Он видел некое видение из прошлого, но неправильно его истолковал.
Паф повернул к товарищу лицо, на котором застыло серьёзное выражение.
— Я узнал здесь одного человека, — глухо сказал он. — Того самого, который к нам подъехал, когда королевский кортеж ехал в город. Только в моей памяти он моложе.
— Как он назвался?.. — попытался вспомнить Лён.
— Он никак не назвался, — ответил Паф, — Но я знаю его имя. Это Грай Лейхолавен. Но больше я ничего о нём не знаю.
Это было интересно, и стоило проверить эту информацию если имя подтвердится, то Паф, скорее всего, попал в лесную школу из этих мест. Но ведь лес, где стоит великий дуб, находится отсюда очень далеко — много дней пути понадобится даже конному, чтобы достичь зачарованного леса. Наверняка, для того, чтобы избавиться от ребёнка, проявившего магические дары, можно найти лесок поближе.
— А если поговорить с этим человеком? — предложил Лён. — В конце концов, мы дивоярцы.
Паф махнул рукой и направился в проход между домами.
— Если я прав, то через несколько домов по этой улице нам встретится гостиница "Королевский боров", — заявил он.
И вот удивительно — в самом деле, через несколько домов по указанной Пафом стороне обнаружилась гостиница, на вывеске которой красовалась искусно вырезанная из дерева кабанья голова. Это было чрезвычайно интересно — удивительный случай занёс их в город, о котором память Пафа содержала отрывочные сведения.
— Ну да, а вон на той стороне, дальше по улице, стоит дом королевского врачевателя, мэтра Дидизака, — весело сообщил паф.
И они прибавили шагу, чтобы проверить догадку.
— Э, нет, — озадаченно произнёс Лён, очутившись перед кирпичным домом с крытым входом и забранными решётками окнами. — Тут совсем иное имя на вывеске.
"Лечу от грыжи, грудной жабы, геморроя, гнилых зубов, кишечных колик и многого другого, — гласила на всеобщем языке большая доска, прибитая на дверь. — Нарывы, чирьи, мужская слабость, выпадение волос, бородавки, белая горячка, роды", и ниже гордо красовалось имя: Фазиско Ручеро, хирург, член Королевской врачебной Академии.
Лён огляделся — да, это то самое место, где он нашёл Лембистора, благополучно окопавшегося среди банок с двухголовыми уродцами и вырезанными аппендиксами. Только тогда была зима, и прибыл Лён на это место с другой стороны улицы, потому сразу и не узнал.
— Наверно, я всё же ошибся, — признался Паф.
— Но здесь точно врач живёт. Может, продал практику.
Ведь точно продал — Лембистор так и сказал, что купил её у старого врача, ушедшего на покой.
Лёну очень хотелось зайти сюда и кое-что спросить у бывшего демона. Нечто очень важное. Но как сделать это, не привлекая сюда Пафа?
С хорошими деньгами можно на целый день нанять экипаж и с комфортом прокатиться по улицам, не привлекая ненужного внимания своими белыми конями. Так они и сделали. Для начала решили съездить в городской парк, где по воскресеньям проводились народные гуляния и где можно встретить горожан всех сословий. В конце концов, надо же как-то с девушками знакомиться!
Они прокатили мимо врачебного кабинета и Лён не нашёл удобной причины, чтобы заглянуть туда — ни грыжи, ни геморроя, ни белой горячки у него не было. Не имелось также грудной жабы, кишечных колик, ни малейшей бородавки. Тем более не ожидалось родов. Может, пожаловаться на мужскую слабость? Сидит ведь там, среди своих банок с проспиртованными младенцами и законсервированных селезёнок его старый враг. Небось, гадает: не заявится ли в гости дивоярец?
— Давай заглянем в кондитерскую лавку, — предложил Паф, вновь обретя прекрасное настроение.
— Кто знает, может, с девушками познакомимся? — подмигнул он.
— Здесь? Девушки? — удивился Лён. Но всё же выбрался из удобного экипажа и пошёл за другом. В самом деле, недурно было бы иметь при себе в качестве подарка коробочку конфет. Им всё равно нечего делать. Никаких особых планов нет.
Паф увлёкся исследованием множества кондитерских изделий, горой выставленных посреди торгового зала на конической стойке. А Лён обратил внимание на столики у окна, где сидели посетители и с аппетитом поглощали всякую снедь. Чудесно пахло свежим кофе, даже слюнки потекли.
Он подошёл к прилавку, чтобы сделать заказ. Кондитер с радушной улыбкой передавал покупателю нарядно упакованный свёрток с большим бантом наверху — явно подарочный вариант. Покупатель любезно благодарил. Он уже собрался отчалить от прилавка и двинуться к двери, как вдруг его нежно взяли под локоть и спросили в ухо:
— Как бородавки изводятся, дражайший мэтр Ручеро?
— Прекрасно! — мгновенно отвечал тот, замерев со своей коробкой.
— О, добрые приятели! — просиял кондитер.
— О да! — с чувством ответил Лён.
— Геморрой сильно беспокоит? — осведомился доктор, задрав верх свой мягкий нос картошкой, чтобы посмотреть на рослого знакомца.
— Почти прошло, — порадовал его пациент. — Но у меня деликатный вопрос.
— Конечно, — тут же согласился эскулап.
Легко продефилировав по залу, они спланировали за свободный столик.
— Итак, что за проблема? — спросил Фазиско, напяливая на нос пенсне.
Лён оглянулся. Кажется, Паф застрял у витрины с пирожными.
— Ты мне чего наврал? — напрямки спросил доктора настырный пациент.
— О чём вы? — не моргнул глазом тот.
— Ты говорил, что в этой тушке нет ни малейших магических возможностей, — напомнил Лён.
— Ну да, — подтвердил Лембистор, блестя линзами пенсне. Коробку он держал перед собой, как будто думал при помощи конфет спастись от дивоярца.
— А я вот помню кое-что, — коварно напомнил мстительный волшебник.
Фазиско вопросительно поднял свои реденькие брови, наморщив лобик и как-то странно растопырив уши.
— В тот день, когда мы последний раз встретились в школе. Ты ещё хвастался, что собираешься отправиться весенний полёт. Ну, накануне Вальпургиевой ночи!
Полный непонимания и абсолютно честный взгляд круглых глазок.
— И ты ловко перебросил шмуртов обратно в астрал, — закончил свою речь дивоярец.
— А, вот оно что, — вздохнул Лембистор и положил свою коробку. — Вспомнил всё-таки. Я думал, до тебя не дойдёт, как до жирафа.
Дивоярец ждал, и по его решительному виду было ясно, что так просто от него отделаться не удастся.
— Да, я соврал, — с достоинством признался бывший демон. — Но соврал я позже, когда это действительно стало правдой. Следовательно, я сказал истину.
Дивоярец озабоченно потрогал воротник куртки. Он оглянулся и посмотрел: не закончил ли Паф рассматривать пирожные и не собирается ли подойти к столику.
— Дело в том, — быстро заговорил Лембистор, проследив за взглядом собеседника, — что я лишился в ту же ночь даже того небольшого магического дарования, которое было свойственно телу этого проходимца, Павла Андреевича. Шмуртов я действительно перебросил в Селембрис, где-то тут шляются эти мелкие террористы. Но в ту же ночь я выпил волшебного вина и отправился в полёт. И вот после этого магический дар оставил меня.
— Как это? — удивился Лён.
— Представь себе! — развёл руками Лембистор и снова оглянулся на Пафа. — Он не узнает меня?
— В таком-то виде? — усмехнулся Лён, прекрасно понимая опасения своего врага. Действительно, узнай Паф, что в этом дряблом тельце поселился демон Лембистор, благодаря стараниям которого друг перенёс тяжкие испытания и потерял четыре года жизни, ничто Лембистора не спасло бы от расправы.
Он не слишком верил старому врагу — тому соврать, что глазом моргнуть. Но времени на разговоры не было, и Лён позволил демону смыться со своей коробкой. Когда Паф подошёл, место напротив уже было пустым.
— Ты чего так долго рассматривал пирожные? Никак выбрать не мог? — шутливо спросил Лён друга.
— Нет. Не поэтому, — медленно ответил тот, садясь за столик. — Видишь ли, я помню эту лавку. И кондитера помню. И помню, как мы бегали сюда за пирожными с воздушным кремом.
— Кто же ты? — дрогнувшим голосом спросил друг.
— Призрак, — ответил тот таким голосом, что Лёну стало страшно.