Старый, но крепкий 4

Глава 22

Я стоял у борта корабля, вдыхая свежий, прохладный воздух. Ветер играл с моими отросшими волосами, иногда заставляя меня прикрывать глаза, чтобы не слезились. Я надвинул капюшон еще ниже, чтобы ветер не бросал в лицо морось.

Вода за кормой бурлила и пенилась, волны разбивались о лопасти огромных гребных колес по обе стороны судна. Сейчас колеса, как я понял из объяснений капитана, особо не задействованы — мы идем по течению. Но именно они будут толкать наш небольшой кораблик вверх по реке на обратном пути.

На корабле мне было интересно все: я расспрашивал капитана и двух матросов обо всем, что только приходило в голову (Стайслана не трогал — мне с ним еще работать). А сейчас, через два часа после отплытия, поутих и наслаждался мерным плеском воды, скрипом дерева и негромким гудением механизмов.

— Стайслан, а что приводит эти колеса в движение? — спросил я, повернувшись к плотнику — тот стоял рядом и, опершись на поручень, лениво наблюдал за пейзажем, набивая табаком трубку. Пытался прикрыть табак от мелкого дождя, ругался, но почему-то отойти от борта под крышу и набить трубку там не спешил.

— Энергетические кристаллы. Размером с голову, представляешь? Самая ценная вещь на этом корабле! Зар-раза…

Я удивленно посмотрел на него, но прежде чем успел что-то сказать, вмешался капитан. Он стоял спиной к нам, у рулевого штурвала.

— Господа, — сказал он с легкой хрипотцой в голосе, не оборачиваясь к нам. — Я бы предпочел, чтобы вы прекратили говорить о ценности всего, что есть на моем корабле. Это не лучшая тема для обсуждения в пути. Не добавляет доверия, знаете ли.

Стайслан только хмыкнул.

Я снова обернулся к реке. Берега медленно проплывали мимо нас — заросшие низкими ивами, кустарником и камышом. Местами вид открывался на поля, изредка я видел нависающие над водой скалистые выступы.

— Когда ты решил заняться плотницким делом? — спросил я строителя после паузы.

— Когда жил в Байшане. Это городок на юге, на морском побережье. Может, слышал? Там соль добывают.

— Слышал краем уха, — ответил я. — И что там?

— Да всякое, — он усмехнулся. — Меня в эту профессию отец притащил. Помню свою первую стройку: огромное такое здание посреди города строили, чуть ли не с замок размером. Весь город участвовал: кто не умел строить, таскал песок, блоки. Кто умел — тесал эти блоки, поднимал на стену и укладывал. Там и приобщился к семейной профессии. А однажды заказали нам сделать плавучую платформу для ловли рыбы. Представляешь?

Из этого рассказа я вынес свой вывод: у моря есть город, у людей есть корабли, значит…

— Значит, по морю ходят суда? — спросил я.

Стайслан рассмеялся так громко, что даже капитан обернулся.

— Нет уж! Рядом с берегом еще рыбачат люди, но вглубь вод не суются. Море — оно не для людей, парень. Там иной раз из глубин такие твари всплывают… Размером с это судно! А может быть, с целый город, если старики не брешут. В море своя жизнь: там водоросли всякие растут, их едят мелкие твари, тех пожирают крупные твари, а тех еще крупнее…

Мужчина достал какой-то металлический предмет, по форме напоминающий оружейный патрон, придавил его основанием табак и затянулся трубочкой. Зашипел табак, а Стайслан, удовлетворенно хмыкнул и выпустил клуб дыма.

Тем временем на горизонте начал проступать из-за пелены дождя остров. Сначала он показался просто темным силуэтом вдали, но постепенно его очертания становились все четче. У подножия острова раскинулись заросли бамбука, за ним лесочек — темно-зеленый и дикий, явно нетронутый человеком. За деревьями возвышалась обломанная скала.

— Вот и он, — пробормотал я себе под нос.

Стайслан тоже заметил остров и обернулся ко мне.

— Ну так что ты там собираешься делать? — спросил он невзначай. — Ну, с постройками, имею в виду. Нашел, кто работать там будет? У меня просто есть знакомые ребята, весьма трудолюбивые.

Я пожал плечами.

— Да я сам пока не знаю, и если честно, не решаю ничего. Настоятель наш, Свен Дэй все это дело будет курировать. Может, решит отправить туда пару практиков ранга пробуждения. А может, команду наемников. Насчет того, что там будет… вроде как собираются выращивать черепоцветы по берегу. Это такие мясистые бутоны, которые…

— А-а-а… — протянул Стайслан и отмахнулся. Его интерес к разговору явно угас при упоминании практиков ранга пробуждения. Вот и гадай, что это: спонтанный интерес, или желание поживиться чужим добром?

Корабль продолжал двигаться вперед. Остров приближался медленно, но неуклонно. Наконец, спустя минут двадцать, капитан, стоявший на корме, скомандовал что-то своим людям, и те начали суетиться, готовя якорь.

Я еще раз осмотрел громаду острова. Густой лес подступал почти вплотную к берегу, а за ним виднелись скалистые утесы. Небо над островом было затянуто серыми облаками, а под кронами будет и того темнее.

— Ну что, готов? — услышал я голос Стайслана за спиной.

Мужчина тоже накинул на голову капюшон потертого плаща.

— Ага.

С плеском якорь, привязанный канатом, упал в воду. Начал разматываться барабан.

Корабль резко дернулся, остановившись. Капитан снова скомандовал своим людям, и вскоре одна из лодок была спущена на воду.

Мы со Стайсланом спустились по веревочной лестнице следом за матросом — крепким парнем, который выглядел так, будто мог голыми руками выкорчевать дерево. Он был габаритами со Стайслана, причем оба не были практиками и по силе до меня не дотягивали (это было малость забавно). Матрос молча занял место на веслах и начал грести к берегу.

Вода вокруг лодки была мутной, с легким зеленоватым оттенком.

Течение было сильным, как я и помнил. Я указал мужчине на камни, скрытые под водой, и указал, как лучше дойти до берега. Тот отреагировал на мои советы ровно никак, но лодка чуть изменила ход.

Чем ближе мы подходили к берегу, тем сильнее чувствовался запах сырости и гнили. Он исходил от густого леса, который начинался сразу за полосой песка.

— Неплохо тут у вас, — пробормотал Стайслан, глядя на черепа, насаженные на копья. — Прямо как в сказке. Мрачной. Чье произведение?

— Не знаю, — ответил я на вопрос Стайслана, пока лодка скользила по воде к самому берегу. — Но если мешает, можно убрать.

Днище шоркнуло о песок, лодка проскользила еще метра полтора и остановилась.

Я первым выпрыгнул наружу, очутившись по щиколотку в воде, но я не обратил на это внимания. Мельком глянул на копья. Черепа выглядели старыми: кости потемнели от времени и сырости, а ржавчина на копьях превратилась в бурые пятна. Я не задавался вопросом, кто их сюда поставил, и зачем. Осмотрел берег, но следов не увидел. Бамбук стоял стройной стеной, протоптанных тропок тоже не видно. Непохоже, что кто-то отмечал свои владения.

— Убрать? — переспросил он с усмешкой. — Да пусть стоят. Может, это духов отпугивает или придает острову отличий.

Его слова прозвучали легко и беззаботно, но я заметил, как бригадир обходит черепа стороной, стараясь держаться подальше от зловещих копий. Его бравада была лишь напускной.

Мы прошли через заросли бамбука и вышли к лесочку.

Высокие деревья переплетались кронами так плотно, что сквозь них почти не проникал свет. Под ногами виднелись корни и мох, а где-то в глубине слышались шорохи листвы и приглушенное карканье.

— Ну, пойдем, — сказал я Стайслану. Оставшийся у лодки матрос проводил нас взглядом.

Мы углубились в лес, и запах хвои и сырого дерева сразу окутал нас. Под ногами хрустели ветки и мягко пружинил мох. Стайслан шел впереди, набивая в трубку новую порцию табака.

Я оглядывался по сторонам, щурясь и пытаясь прикинуть, где лучше ставить домик.

— Тут можно сэкономить на материалах, — вдруг сказал мужчина, отвлекаясь от трубки и обводя рукой деревья вокруг нас. — Лес сам пойдет в дело. Смотри, какие стволы — ровные, крепкие! На балки и стены пойдут идеально.

В его словах была логика: деревья действительно выглядели прямыми, крепкими, однако сырые, только на времянки пойдут, никак не на хорошие постройки. Я покачал головой.

— Не нужно, — сказал я твердо. — Пусть остается как есть.

Внутри меня вертелась мысль, которую я не мог до конца сформулировать. Конечно, стройка или проживание людей на острове будут обнаружены. Проезжающие мимо люди заметят дым из печных труб, увидят людей на берегу или услышат шум работы. Но все-таки лучше свести к минимуму внимание к этой земле. Чем меньше следов мы оставим, тем спокойнее мне будет. Лучше деревья и печной дым, чем открытый вид на огороды.

— Ты точно уверен? — снова заговорил Стайслан, не оборачиваясь ко мне. — Это же просто деревья. Мы все равно их используем для дела.

Скорее всего, в нем говорило нежелание возиться с доставкой материалов.

— Уверен. Я хочу домик из нормального, сухого дерева.

Стайслан хмыкнул и затянулся трубкой.

Наконец мы вышли к подножию скалы. Каменная громадина возвышалась над нами: старая, крепкая, покрытая пятнами лишайника и редкими кустами, чьи корни оплетали камень, ища щели.

Я запрокинул голову и посмотрел вверх.

— Поднимемся? — спросил Стайслан, уже начиная искать удобный путь наверх.

Я кивнул. Мне хотелось увидеть остров с высоты, хотелось понять его масштабы.

Мы нашли подходящее место для подъема, но все равно нужно быть осторожным: ноги то и дело скользили на мокрых камнях, а крутые уступы заставляли Стайслана глухо материться.

Когда мы наконец добрались до вершины, передо мной открылся вид, который заставил меня замереть на месте. Остров раскинулся передо мной во всей своей красе: ветер раскачивал сосны под нами, деревья едва слышно поскрипывали.

Я обернулся в сторону реки: мрачные, темные воды.

Будто дождавшись, пока я обернусь к реке, сквозь серые, плотные тучи прорвалось солнце.

Свет упал на реку, и в одно мгновение угрюмые воды ожили. Они перестали быть темными и пугающими — теперь река сверкала, как жидкое золото, переливаясь и играя бликами.

Берега реки, только что суровые и холодные, тоже преобразились: мокрые камни заблестели, и даже растущие на берегу деревья вдруг засияли миллионами капель на своих ветвях.

Я не мог отвести взгляд. В этот момент я пожалел, что не умею рисовать. Если бы я мог, я бы запечатлел этот миг навсегда.

Мы молчали несколько минут, наслаждаясь видом. Потом я повернулся к строителю.

— Давай обсудим, где лучше строить.

Вид со скалы открывался удивительный: остров был как на ладони.

— Домик нужно ставить в лесу, ближе к реке. Хороший вид — это удобно, но вода рядом нужна больше: готовить, стирать.

Стайслан задумчиво поскреб щетину на подбородке.

— Соглашусь. Но лучше выбрать место метрах в сорока от берега — помнишь, проходили проплешину? Вон ту, видишь? — ткнул он пальцем. — Там подо мхом скала, камень. Именно туда я бы домик и поставил, на небольшом пригорке. Дровяник рядом с домом, там же хватит места и для сушильни. А курятник можно чуть подальше. Ежели вдруг какая скотина переплывет реку, есть немалый шанс, что прежде, чем на людей напасть, она озаботится курями.

Мы окончательно утвердили план: где будет стоять дом, где разместятся сарай и дровяник, как лучше организовать сушильню. Даже место для туалета выбрали, всё было продумано до мелочей (но, зная стройку, обязательно вылезут неучтенные мелочи).

Я чувствовал трепет в груди и представлял, как это место оживёт, изменится.

Если, конечно, бригадир не сбежит с золотом, не убоявшись мести секты Тьмы, или не произойдет ничего из целой кучи других неприятностей.

— Ну что ж… — сказал Стайслан с лёгкой улыбкой. — Теперь осталось всего лишь построить всё это.

Я усмехнулся.

— Да… Осталось «всего лишь построить».

— Начнем завтра, — добавил Стайслан, — Материалы перевезем сами.

— Справитесь?

— За твои деньги — справимся. Мои люди знают своё дело и не подведут.

Когда мы возвращались к лодке, я достал подготовленные монеты. Семь золотых монет — весомая сумма.

— Задаток, — протянул я монеты. — Как и обсуждали, остальные восемь после завершения работы.

— Договорились, — убрал мужчина монеты за пазуху. — Завтра начнем.

У лодки я обернулся. В груди разливалось странное чувство — смесь восторга и предвкушения.

Скоро этот остров изменится. Люди будут работать бок о бок, строя нечто новое, значительное. Здесь появятся постройки, будут посажены духовные травы. Целый остров изменится потому, что я так захотел.

Для многих людей перемены — это нечто пугающее. Они привыкли жить так, как живут, и любое отклонение от привычного уклада кажется им чем-то огромным, почти катастрофическим. Уволиться с одной работы и устроиться на другую? Для них это целая революция. Пообедать в незнакомом кафе или пройтись с работы домой по другой улице — уже невероятные события!

Такие люди любят стабильность. Им кажется, что мир вокруг незыблем, что «переехать в другой город» или «на море побывать» для них находится за гранью возможного. Возможно, из-за этого ощущения предопределенности им сложно разрушить порядок вещей вокруг них: уйти от гулящей жены, или мужа, который колотит. Им кажется, что мир — монолитен, неразрушим.

Но мне нравится то, что происходит сейчас. Нравится чувствовать этот момент — когда делаешь шаг вперед и запускаешь цепочку событий, которые изменяют будущее.

Пока я сделал не так уж много, если честно: спас маму, победил старшего ученика на дуэли, дракона вон кормлю. Исчезни я, никто про меня лет через пять, кроме матери, и не вспомнит. Но сегодня, отдав семь золотых задатка, я заложил изменения, которые затронут жизни десятка стариков, а потом, быть может, и жизни сотен других людей.