Старый, но крепкий 4

Глава 12

Подходить к черепоцвету никто, кроме меня, не пожелал.

Я сел на корточки на безопасном расстоянии от цветка, воткнул в мох факел и поджег его. Затем достал из рюкзака два листа с печатями, в которых недоставало части символов. И начал дочерчивать их карандашом — круг за кругом, символ за символом.

Пока моя рука двигалась почти машинально, я не мог не задуматься об одном странном моменте. Система навыков, которая уже успела предложить мне всё что угодно — от массажа и рыбалки до каких-то совершенно бессмысленных умений вроде «искусства плетения корзин», — почему-то упорно игнорировала печати. Ну вот серьёзно? Неужели создатель табличек просто забыл их туда вложить? Верится с трудом. Если даже рыбалка есть, то уж печати точно должны быть!

Нет, скорее всего, дело совсем в другом. Возможно, это один из запрещённых навыков — либо слишком опасный, либо слишком сложный для массового использования. А может, создатель системы сам боялся, что кто-то сможет использовать печати против него? И ведь это вполне логично. Если сила табличек императора Апелиуса действительно построена на основе гигантского массива печатей, или хотя бы связана с ними, то зачем давать кому-то возможность копаться в этой основе?

Я закончил первую печать, положил на лист бумаги медный слиток и приступил ко второй. Одна печать должна была вытянуть из цветка всех духов — тех самых, которые делали черепоцвет таким опасным. Другая — запереть их в медном слитке, который я заранее подготовил. Металл хорошо удерживает духовную энергию, так что они там посидят пару лет, пока не разрушат слиток изнутри. К тому времени я уже буду далеко.

Когда я закончил печать для изгнания духов, положил ладонь на лист и выплеснул энергию, из бутона черепоцвета вырвался поток завывающих призраков. Слабые, но многочисленные — осколки тёмных душ, потерявших разум, но всё ещё цепляющихся за материальный мир. Я невольно поёжился от их воплей, но всё шло по плану: духи устремились прямо во вторую печать, где их ждал медный слиток.

Как только последний из них исчез в центре круга, я быстро подпалил бумагу с печатями, чтобы случайно не активировалось что-нибудь незапланированное.

Теперь цветок безопасен.

Я осторожно выкопал его, стараясь не повредить корни, и положил в заранее подготовленную шкатулку, затем убрал её в рюкзак и наконец выпрямился, стряхивая с рук землю.

Что делать дальше?

Ну, во-первых, этот цветок нужно будет попытаться размножить. Одного бутона мне явно не хватит на все мои идеи. Если удастся вырастить несколько черепоцветов, это откроет передо мной уйму возможностей. Во-первых, эликсиры. Во-вторых, можно будет сажать растения в подземелье или в этом же лесу, создавая себе безопасные точки, на которых можно будет устраивать стоянки. Черепоцвет сам по себе не только заселяется слабыми духами, но и отпугивает Цзянши и прочую нечисть, а если добавить к нему пару охранных печатей, получится идеальное место для отдыха или укрытия.

Почему же люди не додумались до этого раньше? А кто сказал, что не додумались? В Вейдаде, например, такие цветы активно используют — возможно, даже сажают на полянах. А здесь всё иначе. Слишком много группировок, которые скорее сорвут цветок из жадности или злости, чем позволят кому-то использовать его.

— Идём дальше, — коротко говорю, вернувшись к группе, и мы продолжаем путь.

Лес вокруг становится всё гуще. Деревья будто сговорились заслонить небо своими узловатыми ветвями. Каждый шаг сопровождается хрустом сухих веток и влажным шорохом листвы. Воздух здесь сырой, почти липкий, и пахнет гнилью. Неприветливое место, но другого пути у нас нет.

И вот он — особняк.

Двухэтажное здание выплыло из тумана, как обезображенный призрак. Крыша проломлена посередине, доски и осколки черепицы торчат по краю провала. Чёрные окна смотрят на нас пустыми глазницами, скалятся в безмолвной угрозе. Стены из серого камня покрыты мхом и трещинами, будто само время попыталось стереть это место с лица земли, но не преуспело. Вокруг — дикие кусты и трава, скрывающие остатки давно разрушенного каменного забора. Вокруг тихо, тишину нарушает только шорох ветра.

— Не нравится мне это место, — бормочет Жулай.

Я лишь бросаю на него взгляд и кивком указываю на приоткрытую дверь.

Тёмное дерево почернело от влаги, а ржавые петли выглядят так, словно створки никогда больше не распахнутся. Но разбитые стекла вызовут еще больший шум.

Осторожно протягиваю руку и медленно отворяю её. Петли изрядно заржавели, и дверь тихо скрежещет — этот звук не столько слышен, сколько ощущается кожей.

Привычно ставлю печать.

Внутри холодно. Каменные стены покрыты плесенью и грязью, пол устлан толстым слоем пыли и мусора: обломки досок, куски штукатурки, осколки витражей. Когда-то здесь преобладала роскошь — на полу виднеются остатки ковра с выцветшими узорами, на стенах — фрагменты лепнины и рамы от картин. В углу валяется перевёрнутая мебель: резной стул с одной оставшейся ножкой и комод с выломанными ящиками. Всё это пропитано влагой.

Сквозь проломленный потолок первого этажа видны балки второго. Некоторые обрушились вниз, унося с собой части перекрытия и оставляя дыры. Мы осторожно обходим кучи мусора, избегая хлипких досок, которые могут провалиться под ногами. Подвал мы тоже посетим, но позже и другим способом.

Каждого из группы напрягает тишина и скрип пола под ногами. Справедливости ради замечу, что громкий шум напряг бы ещё больше.

Мы обследовали весь первый этаж, но не нашли никого, кроме пары раскрошенных скелетов. Только я помню, что здесь было около семи Цзянши. Прячутся в подвале? Сидят на втором этаже?

Нежить редко покидает свое логово без причины. Может быть, они разбрелись? Или их уничтожило нечто более сильное, что поселилось здесь? Эта мысль заставляет меня крепче сжать рукоять копья.

— Не расслабляемся, — шепчу я едва слышно.

Остальные кивают. Даже Жулай выглядит сосредоточенным — он помнит прошлый раз, когда его легкомысленность чуть не стоила нам жизни.

Движемся плотной группой обратно по особняку, стараясь ни на секунду не терять друг друга из виду. Проходим под полуразрушенной люстрой, висящей на ржавых цепях. Хрустальные подвески покрыты толстым слоем грязи. Если отмыть ее и привести в порядок, можно продать тому же Додоневу за золотой — чем не сокровище?

Вдоль стен стоят шкафы с выбитыми дверцами; внутри — гниющие обрывки книг и битая посуда. Книжные страницы склеились, слиплись, чернила размыты.

Но ничего живого. Ни звука, ни движения. Только наше дыхание и скрип пола.

На второй этаж я так же шагаю первым. Лестница протестующе скрипит подо мной, каждое движение отдаётся глухим эхом. Древесина выглядит так, словно любое неверное движение приведёт к обвалу. Замираю на каждом шаге, прислушиваюсь, прежде чем двинуться дальше. Наконечник копья нацелен вперед, пылает белым светом от вложенной Ци.

Искать «сокровища» будем потом — сейчас просто проверяем особняк на сюрпризы. Я заглядываю в каждую комнату по пути, и везде пусто. Пыльные кровати с прогнившими каркасами, шкафы с выбитыми дверцами, разбитые зеркала — всё говорит о том, что здесь давно никто не живет, и посещали это место разве что вандалы.

Я до последнего не понял, что что-то идёт не так.

Мы двигались осторожно, каждый шаг был выверен и рассчитан. Я был сосредоточен, и ничто не вызывало чувства опасности. Ни звука, ни движения, ни едва уловимого намёка на присутствие чего-то чужого.

Как только я заглянул за угол длинного коридора, меня атаковали. Когда в грудь ударила волна воздуха, натужно застонали стены коридора, а защита моего амулета — того самого, что я выиграл у Арлена на дуэли — вспыхнула ярким светом, я осознал, что нас поджидал кто-то посильнее обычной нежити.

Амулет сработал мгновенно, поглотив атаку, но времени на раздумья не было. Наработанные на тренировках инстинкты заставили меня скользнуть в сторону и ткнуть наконечником вперед — туда, где, как я думал, должен быть враг.

И вот тогда я увидел его. Настоящего, мать его, дракона!

Это была не иллюзия и не галлюцинация. В пяти шагах передо мной возвышалось существо из сказок… или кошмаров. Его массивное туловище заполнило собой большую часть коридора, вынуждая меня поднять голову, чтобы увидеть его целиком. Гладкая чешуя была покрыта сетью шрамов и глубоких застарелых ран. Два огромных крыла… Нет, полтора крыла. Одно было рваным, но даже так его величие не теряло своей устрашающей силы.

Но хуже всего были глаза. Они горели жёлтым огнём: хищные и осознанные.

— Бежим! — только и успел заорать я, уворачиваясь от взмаха крыла.

Огромная перепонка пронеслась мимо с оглушительным свистом, едва не сбив меня с ног. За спиной послышался топот — мои спутники не стали ждать повторного приглашения. И правильно сделали. Прикрывать кого-то в такой ситуации было бы самоубийством.

Я даже не пытался сражаться. Было бы безумием думать, что смогу поразить эту громадину артефактным копьем.

Дракон развернулся ко мне, его пасть приоткрылась, обнажив ряды зубов длиной с мое предплечье. Запах серы и гнили ударил в нос. Дыхание смерти.

Выбора не оставалось. Я рванул в сторону, бросившись в пролом между этажами.

Падение было коротким, но болезненным. Я рухнул на первый этаж, плечо вспыхнуло болью от удара о каменный пол. В ушах звенело от адреналина, но тело двигалось быстрее сознания — я вскочил на ноги прежде, чем осознал, насколько сильно ушибся.

У выхода я остановился. Сердце колотилось так, что, казалось, сейчас вырвется из груди. Я огляделся, стараясь подавить панику. Один за другим мои спутники выбегали из особняка. Жулай первым, затем Сеона, следом Апелий. Но…

Лиссы не было.

— Где Лисса⁈ — крикнул я, но никто не ответил.

С лестницы донёсся грохот тяжёлых шагов. Дракон приближался. Каждое движение этой твари вибрацией отдавалось в полу, эхом — в моих костях. Я стиснул зубы и уже развернулся к лестничному пролету, готовый рвануть обратно, и если что — вернуться уже через печать, о которой позабыл от неожиданной атаки, но тут воздух рядом со мной зашевелился.

— Пошли! — шипящий голос раздался у самого уха.

Сотканная из теней рука ухватила меня за запястье. Девушка дёрнула меня вперед с такой силой, что я едва удержался на ногах. Уже вместе мы покинули особняк.

Мы бежали через лес, ломясь сквозь кустарники и перепрыгивая через корни, словно за нами гналась сама смерть. Сердце бешено колотилось, дыхание рвалось из лёгких. Каждый шаг отзывался болью в ногах, но никто из нас не останавливался.

К счастью, дракон нас не преследовал. Вместо этого его рёв раздавался где-то позади, громоподобный и яростный, словно духовный зверь спешил напомнить, кто здесь настоящий хозяин. Я обернулся на бегу, споткнулся о корень, едва не рухнул, но сумел удержаться на ногах.

— Почему он нас не преследует? — спросила Лисса, едва переводя дух.

— Ему негде развернуться в лесу! — крикнул Жулай через плечо. — Тварь слишком большая! А может быть, он прячется там и зализывает раны!

Тут не согласен, ему и в особняке было не слишком тесно.

— Или просто ленится, — хрипло бросил Апелий.

Я не знал, что именно удерживало дракона от погони. Возможно, он не хотел ломать деревья или тратить на нас силы.

Когда мы наконец остановились, лес вокруг погрузился в угрожающую тишину. Только наше тяжелое дыхание нарушало её, да костлявые ветви деревьев медленно скрипели в ночном воздухе.

Лисса опустилась на землю, обхватив руками колени. Сеона прислонилась к дереву, глубоко дыша, восстанавливая силы. Жулай молча осматривал чащу, будто ждал, что оттуда вот-вот появится новый враг. А Апелий выглядел так, словно только что выиграл главный приз на ярмарке и едва не приплясывал. С губ рыжего не сходила улыбка.

— Разводим костёр? — спросил я, вытирая пот со лба.

— Да… Нужно отдохнуть, — кивнула Сеона. — И подумать.

Мы быстро собрали сухие ветки и разожгли небольшой костёр. Тёплые языки пламени приятно согревали и отгоняли туман. Я сел поближе, вытянул ноги. Боль в плече напоминала о падении в особняке, но это было неважно. Главное — мы выбрались живыми.

— Что это вообще было? — первой заговорила Лисса. Она подняла голову, её глаза блестели, а голос дрожал. — Дракон? Настоящий дракон? Поверить не могу! Я успела его разглядеть очень близко!

— Настоящий, — кивнул я. — Ты видела его крыло? Рваное, как старая тряпка. Кто-то уже пытался его завалить.

— И лапа… — задумчиво добавила Сеона. — Задняя правая вся покоцанная. Будто её кто-то жевал. Может, потому и дыра в крыше, а? Может, это он туда упал?

— Это не делает его менее опасным, — пробормотал Жулай, глядя в огонь.

— Но и менее ценным тоже! — внезапно вскочил Апелий. Глаза парнишки сверкнули так же ярко, как его пламя. Он начал ходить взад-вперёд, размахивая руками. — Вы вообще понимаете, что это значит⁈ Дракон! Настоящий! Никто из учеников нашей секты никогда не валил такую тварь! Никто! Даже старшие ученики максимум сталкивались с какими-то мелкими духовными зверями! Это… Такой подвиг поставит нас на уровень наставников!

— Да? — заинтересовался Жулай.

— Это не мелкий зверёк, — устало заметила Лисса.

— Да плевать! — Апелий резко развернулся к нам. — Вы представляете себе славу? Мы станем легендами! Нас будут вспоминать десятилетиями! Мы войдём в историю секты Тьмы как группа учеников, которые завалили дракона!

— Если выживем… — пробормотала Сеона.

— А ты представь себе награду! — не унимался он, полностью игнорируя её слова. Теперь его взгляд был устремлён на меня. — Его чешуя стоит целое состояние! Кости можно продать мастерам-артефакторам за бешеные деньги! А органы… Китт, ты только подумай о зельях! Полноценное усиливающее зелье! Перманентный эффект! Это же мечта любого практикующего!

Я хмыкнул.

Парнишка был прав. Одной только крови дракона хватило бы на сотни экспериментов. А сердце… Сердце дракона — это же просто кладезь для умелого алхимика! Если правильно его обработать…

Я тряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, но через секунду они вернулись снова. Такой огромный духовный зверь — это сундук с сокровищами. Даже воздух там был пропитан Ци.

Я поймал себя на том, что невольно сжал кулаки. Чёрт, даже я поддался этой идее. И ведь не без причин.

Но какова цена?

Дракон — не просто сильное создание. Он наверняка жил не один век, умел сражаться и с людьми и со зверями. И пусть он был ранен, пусть его крыло было разорвано, а лапа покалечена — он всё равно оставался слишком могущественным противником. Я уцелел после первого удара только за счет защитного амулета.

И всё же Апелий прав. Если мы убьём его — это будет величайшей победой в истории секты, а мне отлетит масса серьезных ингредиентов.

Это опасно, жутко опасно. Но и куш соответствующий.

Я снова взглянул на огонь. Пламя плясало передо мной, бросая блики на задумчивые лица моих спутников. Каждый из них уже обдумывал услышанное, взвешивал риски, представлял возможные выгоды. Я видел это по их глазам. Видел это в своих собственных мыслях.

— Мы можем продать информацию о нем секте, — четко сказала Сеона.

— Но можем и сами его убить, — добавил Жулай.

Ладони Апелия дрожали — парень нервно постукивал ногой по земле.

— Итак, что мы решим?

Огонь лениво потрескивал, выбрасывая снопы искр. Тлеющие головешки освещали наши лица, отбрасывая на их щеки и подбородки пляшущие тени. В воздухе висел запах дыма и сырости окружающего леса.

— Вы хоть понимаете, насколько он силен? — спросила Сеона хрипловатым голосом. — Это существо за свою жизнь увидело и сожрало десятки таких, как мы. Оно росло, менялось. Я не знаю, какова его сила, она зависит от стадии, на которой находятся духовные звери. Но там не будет слова «слабый». Такие твари или сильны, или сильны чудовищно.

Она взяла палку и начертила черту в мокрой листве.

— Сначала идет Тень. Это когда детеныш духовного зверя только появился на свет. Маленький, слабый, почти беззащитный. Или когда зверь еще не является духовным: домашние кошки, мыши, те же щенки — они все на этой стадии. Просто живут, учатся, зависят от кого-то сильного. Кто-то шагает на следующий ранг, но большинство умирает обычными животными.

Сеона провела вторую черту, длиннее первой.

— Потом идет Восходящий. На этом ранге все становится интереснее. Существо, прошедшее через битвы, выгрызшее себе право жить, обретает силу. Оно уже охотник. Хищник. Оно обретает разные способности. Может владеть огнем, исчезать в тенях, летать — в зависимости от того, какого оно вида и есть ли в его предках духовные звери. Это — слабейший духовный зверь. Если помните, Зуго на испытании выгнал на нас таких собак, у них был слабый талант к стайному разуму.

Его взгляд задержался на Апелии. Тот слушал, как и остальные.

— Дальше идет Вожак. — Голос Сеоны стал тише. — Это когда зверь становится маленьким королем среди себе подобных. Он не просто самый сильный из них — он ведет за собой стаю. У него есть власть. Если зверь одиночка, его окружает сама природа и стихии. Таких существ боятся. Им поклоняются.

Третья черта, еще длиннее.

Все молчали. Жулай и Апелий перестали улыбаться.

Девушка вдохнула, задержала воздух в легких и провела последнюю, самую длинную линию.

— И Разумный. — Голос дрогнул. — Легендарные звери. Они живут сотни, а то и тысячи лет. Они не просто сильны — они понимают этот мир лучше, чем мы в свои пятнадцать-двадцать лет. Их духовная сила способна испарять скалы, их интеллект сопоставим с нашим, а может, даже превосходит.

Она подняла глаза и, медленно наклонившись вперед, глядя Апелию в глаза, сказала с ощутимой тяжестью в голосе:

— Тот дракон в особняке, как минимум, Вожак. А скорее — Разумный. Задайте себе вопрос: мы оттуда сбежали, или нас просто отпустили, как неразумных детей?

Тишина.

Только пламя костра трещит, бросая кровавые отсветы на лица.

— Ой, я сейчас могу завернуть то же самое, но уже про стоимость ливера и Вожаков, и Разумных! — скривился Апелий, разрушая атмосферу момента. — Надо решать, отдать ли дракона наставникам, или заняться им самим. Китт? Лисса?