Стажер магического сыска 2

Глава 5

Анна вспыхнула, её ноздри раздувались от гнева, она сжала кулаки. Глеб ещё никогда не видел её в такой ярости. Ему показалось, что секунда-другая и она набросится на начальника. Но Воронцова сумела справиться с бушующими внутри чувствами, так что только молча развернулась и вышла из кабинета.

— Постойте! — Глеб ошарашенно взглянул на равнодушного Князева и выбежал вслед за ней. — Анна Витольдовна, погодите! Давайте всё как-то уладим, ну нельзя же так!

— Вы слышали ваше новое начальство, Глеб Яковлевич. Если в моей службе больше не нуждаются, так тому и быть.

— Да что за глупости, в самом деле? — рассердился Глеб. — Только из-за того, что мы ещё раз съездили и поговорили с Мельниковым? Увольнять? Вас? Да вы же лучший сотрудник этого богом забытого околотка.

Анна грустно улыбнулась.

— Ценю вашу высокую оценку моего профессионализма, но господин Князев сказал уже своё слово. На этом всё.

— Уйдете вы, уйду и я.

— Не глупите, Глеб Яковлевич. Это только моё дело.

— Почему нет? Я сам уволюсь из полиции. В знак протеста.

— Да? И чем же вы будете заниматься?

Вопрос был хороший.

— Пока не знаю, — Глеб растерянно пожал плечами. — Да мало ли. Стану землепашцем. Или смотрителем библиотеки. Прошлого убили, место вакантно.

— Черный юмор вам не к лицу, — мягко ответила Воронцова. — Прекратите дурачиться. Оставайтесь в полиции, это ваш долг перед лицом общественности.

Глеб хотел сказать что-то ещё, но ничего не пришло на ум. Не прощаясь Анна отвернулась, процокала каблуками по коридору и вышла из здания околотка. В полной растерянности Глеб смотрел перед собой несколько секунд, затем ворвался в кабинет начальника. Князев, будто ничего не случилось, сосредоточенно перебирал бумажки.

— Знаете что? — подняв голову сказал Глеб. — Увольняйте и меня. Я напишу рапорт.

Князев неторопливо собрал бумаги в стопку, убрал в папку, затем откашлялся и поднял взгляд на стажера.

— Вот как? — спросил он. — Хотите подать в отставку? Милости прошу, я вас не могу за ботинки хватать. Только вы мне скажите, кто за вас службу нести будет?

— Что-то вы не задавались этим вопросом, когда Анну Витольдовну отстранили.

— Анне… Витольдовне, госпоже Воронцовой, слишком затмили глаза личные мотивы. Она поставила их выше служебного долга и предписаний. Уйдете и вы, а что дальше? Кто будет следить за порядком в городе? Один несчастный Кузьма Макарович и десяток городовых?

— Да хоть бы и так, — ядовито ответил Глеб. — На вашей совести это будет.

— Со своей совестью-то я как-нибудь разберусь, — спокойно парировал Князев, — а вы со своей что делать будете? Сдается мне, Глеб Яковлевич, вы не из тех людей, что будут спокойно спать по ночам, зная, что из-за их халатности и неуместной гордости кто-то страдает.

В первую секунду Глеб хотел ответить какой-то очередной колкостью, но слова будто застряли у него на языке. Он понял, что Князев прав.

— Пока я вынужден вам объяснять прописные истины о субординации на полицейской службе, — продолжил начальник, — в приемной дожидается несчастная женщина, у которой без вести пропала племянница.

Князев взял со стола бумажку, быстро пробежался глазами по тексту.

— Некая госпожа Снегирева, Светлана Петровна. Вы не стесняйтесь, Глеб Яковлевич. Подойдите к ней и прямо в глаза скажите несчастной женщине, так мол и так, Светлана Петровна, я слишком горд, чтобы помогать вам в вашей беде. Остальные сотрудники заняты, а я пойду домой. Вместо служения простым людям, буду до конца дней своих попивать чай и листать газеты. У меня сильные личные мотивы. Так что, госпожа Снегирева, что там случилось с вашей племянницей, меня уже совершенно не волнует. Это же буквально то, что вы имеете в виду, своими угрозами написать рапорт.

— Нет, — огрызнулся Глеб, — это не угрозы. Это констатация того, что с вами я работать не имею ни малейшего желания.

Князева насмешливо посмотрел на него.

— Вот как. Ваше право, конечно. Хотите — пишите рапорт, я поставлю под ним подпись. Только вы кому и что этим доказывать собираетесь? Ради своей мальчишеской порывистости оставите людей без помощи? Таких, как госпожа Снегирева? Или если очередная Елизавета Шмит попадет в лапы сумасшедшего, пусть сама как-то выкручивается из беды? Вспомните на минутку о вашем долге, Глеб Яковлевич. Не стоит забывать, что есть вещи выше личных интересов. Ступайте, господин стажер. Делайте, что сочтете нужным. А пока что вас дожидаются в приёмной.

Скрипя зубами от гнева, Глеб вышел из кабинета. Пошел он к черту, этот Князев. Можно открыть своё частное детективное агентство и помогать людям. И без таких наглых хлыщей в высоких кабинетах. К черту его! Глеб был в полной решимости немедленно найти чернила, перо и бумагу, чтобы написать рапорт, но в коридоре он увидел пожилую женщину, сидящую на лавочке и нервно потирающую узловатые пальцы. Судя по красным глазам, бедная бабушка плакала уже несколько часов не переставая.

Кипящий в нем гнев резко остудился. В чем-то этот мерзавец Князев был прав. Уволиться он всегда успеет, а кому-то помощь нужна прямо сейчас.

— Здравствуйте, — мрачно буркнул Глеб, сердито глядя на просительницу.

И тут же осадил себя — несчастная старушка не виновата в его бедах и увольнении Воронцовой.

— Кхм, извините. Меня зовут Глеб Яковлевич. Чем могу помочь?

— Настенька пропала.

Старушка всхлипнула, достала из сумочки платок и вытерла уголки глаз.

— Кто такая Настенька? — торопливо спросил Глеб. — Успокойтесь, прошу, это важно.

Женских слёз он совершенно не переносил, а риск того, что несчастная бабуля сейчас зайдется в истерике на полчаса, был слишком высок. Но Светлана Петровна оказалась женщиной сильной, так что вместо ручья слёз всё обошлось лишь несколькими судорожными вздохами.

— Пропала моя Настенька, — повторила она и громко всхлипнула. — Бедная, несчастная девочка… Как же так-то, ой…

— Это я уже понял, — осторожно, успокаивающими интонациями начал Глеб, опасаясь, что водопад слёз вот-вот может всё-таки прорваться. — Но чтобы вам помочь в вашей беде, мне понадобится вся информация. Что, кто, где, когда, зачем и почему. Понимаете? Всё обстоятельно, с самого начала. И желательно спокойно. Хорошо? Договорились?

Старушка кивнула.

— Замечательно, — выдохнул Глеб. — Давайте, всё с самого начала.

— Светлана Петровна меня зовут, — начала старушка. — Я с Уральска сама. Сама-то в Парогорске родилась, да с мужем вот переехали, лет уже сорок тому назад, а сестренка моя, она вот туточки осталась. Муж-то мой, царствие ему небесное, почитай уже зим десять как преставился. Сердце у него слабое было…

— Не настолько подробно, пожалуйста, — Глеб просительно поднял ладони. — Давайте подробности только насчёт пропавшей.

— Я и говорю, — старушка снова промокнула глаза платком. — Я в другом городе живу, а тут осталась племянница моя, Настенька. Родители её преставились, одна она осталась, сиротка моя. Никого у неё на белом свете нету, кроме меня.

— Сколько лет… Анастасии?

Глеб мысленно похвалил себя, что вовремя спохватился и не сказал «было».

— Двадцать два ей исполнилось весной вот.

«Взрослая», подумал Глеб и немного выдохнул. Если бы пропал ребенок, значит надо ставить весь город на уши и как можно быстрее. Если взрослая, остается хотя бы маленький шанс, что девушка просто не предупредила тётку о своих делах, да слишком увлеклась. Неожиданное решение отправиться в путешествие, бурный роман…. Впрочем, тут же одёрнул он сам себя, именно такими рассуждениями, наверное, и успокаивали себя родственники и знакомые всех жертв маньяка Морозова.

— Значит, Настя живёт тут, в Парогорске, а вы у себя в Уральске?

Старушка кивнула.

— Часто общались? — спросил Глеб. — Простите, общаетесь?

— Конечно. Она у меня добрая девочка. И телеграммы шлет на праздники, и письма каждую неделю. И приезжает всегда, когда может. Вот на прошлую Пасху заезжала, привезла мне подарки, даже, значит, платок…

Глеб внезапно отчётливо почувствовал между лопаток такой взгляд, как стволом винтовки ткнули. Он оглянулся и увидел идущую по коридору аурографистку Лукину, та несла стопку аурографий в кабинет Князева. Увидев, что Глеб её заметил, она нахмурилась ещё сильнее, быстро забубнила что-то под нос, только что под ноги себе не плюнула.

— Да что с ней не так? — пробормотал Глеб и снова повернулся к Светлане Петровне. — Извините, о чем вы говорили?

— Подарки, говорю, мне привозила Настенька, — напомнила старушка. — И платок и платье новое…

— Ах, да-да. Простите, но про это потом. Когда вы в последний раз общались с Настей?

У старушки задрожал подбородок, Глеб мысленно себя обругал.

— В прошлый, в прошлый раз. Когда вы в прошлый раз общались с племянницей?

— Две недели уже как прошло, — ответила Светлана Петровна. — Написала, что всё хорошо, что в порядке всё. Вот ни слуху, ни духу с тех пор. Раньше-то мне каждую неделю письмецо присылала. Хоть пару строчек, но всё равно. Про свои дела расскажет, моими бедами поинтересуется.

— То есть вы считаете, что она пропала, потому что от неё две недели не было писем?

Старушка часто закивала и всё-таки не выдержав зарыдала.

— Вы знаете, где Настя живет в Парогорске? — спросил Глеб.

— Знаю, конечно же, — ответила Светлана Петровна, не прекращая слёз. — Улица Пирогова, дом двадцать пять. Квартира у неё там, сама снимала. Такая самостоятельная она у меня…

— Вы к ней не заходили? Что там у неё дома?

— Какой там, — бабуля достала из сумочки маленькую скляночку, высыпала на ладонь пару таблеток, то ли успокоительное, то ли от сердца, и проглотила. — Сразу к вам пошла, нельзя время терять. Пропала она, Настенька моя несчастная.

Глеб озадаченно потёр подбородок. Две недели без писем ещё можно было счесть, как не самый тревожный повод бить во все колокола. Ну как почта халтурит? Или в самом деле поехала Анастасия в столицу? Или решила не наслаждаться промозглой осенней погодой в затянутом смогом Парогорске, да махнула куда-то на море?

— Не беспокойтесь, Светлана Петровна, — сказал он, осторожно положив старушке руку на плечо. — Я вам помогу. Пойдемте, поищем вашу Настеньку вместе.

Глеб взял им со Светланой Петровной извозчика, так что пока лошадь неспешно перебирала копытами, успел узнать куда больше из биографии несчастной Настеньки. И хоть её история перебивалась постоянным потоком слёз от тётушки, Буянов успел узнать, что Настя очень приличная девушка, воспитанная и добрая, картины рисует, а живёт за счёт их продажи. И очень самостоятельная, только вот всё никак замуж не выйдет, да чтоб за приличного человека, а в двадцать два года-то уже пора, пора, сколько можно в девках-то сидеть.

— Вот и мне бы жилось спокойнее, кабы нашла себе мужа-то приличного, да работящего. Вы, смотрю, Глеб Яковлевич, не женаты. Вы хоть и молодой человек, но вот тоже пора бы подумать о свадебке-то.

Глеб мысленно усмехнулся. Светлана Петровна хоть и переживает о племяннице, но всё равно ухитряется пытаться её сватать.

— Вот она у меня, красавица какая.

Старушка достала из сумочки черно-белую фотокарточку и протянула её Глебу. Со снимка на него смотрела молодая курносая девушка с длинными белокурыми волосами.

— Очень красивая, — смущенно буркнул он.

Старушка снова завела речь про то, что молодежи надо пораньше думать о построении семьи, что её племяннице, что ему самому, дескать, уже и седина вот в волосах у него пробивается, а всё один, стакан воды в старости подать будет некому…

Глеб вполуха слушал рассказ Светланы Петровны, рассеянно кивая в такт словам. Куда больше его занимала собственная судьба в ближайшие несколько дней. Откроет им сейчас Анастасия, которая покается перед переволновавшийся тетушкой, посетует, что письма почта не доставила, да сядут они чаи пить. А что ему делать? Возвращаться в околоток и терпеть Князева до самой пенсии, будто ничего не произошло? Увольняться и куда пойти, куда податься?

Из сумбурных мыслей его выдернул окрик извозчика.

— Тпру, стой, родная. Приехали, ваше благородие.

Дом на улице Пирогова был, возможно, самым непримечательным во всём Парогорске. Трехэтажный серый домик под красной черепичной крышей был и не роскошным особняком местных богатеев, но и далеко не покосившимся бараком возле заводов.

— Ох, волнуюсь я, — сказала старушка и крепко вцепилась в руку Глеба.

— Не переживайте, всё будет хорошо, — отозвался тот.

Собственные слова кольнули совесть, как булавкой. Не стоило раскидываться заверениями, в которых не был уверен на сто процентов, давая ложное чувство спокойствия. Но что было сказать? «Знаете, Светлана Петровна, с вероятностью пятьдесят на пятьдесят, может и произошло что-то ужасное, не могу сказать точно. Не будем исключать, что там труп, готовьтесь»? Пусть несчастная женщина хоть лишнюю минуту проведет в уверенности и спокойствии.

Светлана Петровна и Глеб поднялись на второй этаж дома под литерой «двадцать пять». Дверь была цела, никаких разводов крови на лестничной площадке или следов от топора в деревянном полотне. И то хорошо. Глеб забарабанил в дверь со всей силы.

— Настя? Анастасия? Вы дома? Откройте, полиция!

Тишина. Даже из соседних квартир никто не выглянул. Глеб выждал минуту, напряженно прислушиваясь, но не услышал внутри никакого шороха. Подолбил к соседям, но тоже безрезультатно. То ли и не живет никто, то ли по не позднему ещё времени все на работах. Прислугу, видимо, местные обитатели себе позволить не могли.

— Вы знаете, где сейчас может быть Настя? — спросил Глеб. — Работа, друзья, жених? Что-то ещё?

— Не знаю. Одна она живёт. Искусством этим своим только и живёт, картинами. А с мужчинами она никакой дружбы не водит, она у меня девушка приличная, — сердито закончила старушка и гневно покосилась на Глеба.

Он провёл пальцем по дверной ручке. Тонкий след пыли. Сюда давно не заходили. Или просто в подъезде всегда очень грязно. Никаких эманаций страха, гнева, боли. Ничего такого, что могло бы дать хоть малейший намек на судьбу жильца.

Глеб присел, чиркнул спичкой, попробовал посветить в замочную скважину. Он где-то слышал, что если замок вскрывали отмычкой, внутри можно будет увидеть царапины. Но то ли на взлом никто не покушался, то ли ему не хватило опыта понять. Никакого запаха разложения не чувствовалось. Да если бы и был, то соседи бы уже давно нажаловались. Чертыхнувшись, он потушил обжегшую пальцы спичку. Поднялся.

Что делать дальше? Это в двадцать первом веке можно объявить человека в розыск, чтобы уже через минуту по всем уголкам страны разослали портрет исчезнувшего. Отследить звонки с мобильного телефона, проверять камеры видеонаблюдения. Но сейчас надо иметь дело с техническим прогрессом уровня девятнадцатого века, не смотри, что по улицам пыхтя паром рассекают автомобили.

Что там надо делать по регламенту? Писать протокол, вызывать понятных, слесарей, чтобы вскрывали замок? Или это в реальном мире? А сейчас только ждать перед закрытой дверью, пока соседи вернутся с работы, опрашивать десятки людей. Кто знаком с Анастасией, где работала, куда ходила, с кем общалась? Что видели подозрительного в последние дни? Возвращаться в околоток, запрашивать, нет ли дела на Анастасию? Вызывать кинолога с собакой? Была бы тут Анна Витольдовна, она бы знала, что делать. А сейчас всё на нём. Глеб поморщился, растёр виски.

Да черт бы с ними со всеми! Что Князев ему сделает? Уволит? Да на здоровье.

Глеб взял разбег и со всей силы ударил ногой по двери в районе замка.