Ст. лейтенант (Часть 2) Назад в СССР. Книга 11

Глава 19 Командирское решение

Заключение Смирнова прозвучало, словно приговор.

На несколько секунд тишина повисла в воздухе.

И верно, ситуация очень сложная. Мы в чужих землях, кишащих душманами. Помощи ждать неоткуда, о нас никто не знает. С транспортом беда — одна «буханка» с практически убитым двигателем, у второй — пробитое колесо. Обе в дырках от пуль. Ездить можно, но недалеко и небыстро. Но из двух машин сделать одну полностью работоспособную не проблема. Боезапаса немного, двое раненых. Даже трое. Места мало.

— Перекидывай колеса! — решительно ответил я. В голове уже начал выстраиваться план возможных действий. Риски и варианты решения возникшей ситуации я уже бегло проанализировал. Решение было принято. Принято именно так, как я предпочитал действовать всегда.

Это рационально. Одной, да ещё и перегруженной людьми машине уйти вряд ли удастся — пикапы с пулеметами куда быстроходнее и более маневренные. Опять же, одна метко пущенная очередь и мы все трупы.

Да, учитывая тот факт, что Афганистан был возвращен под контроль правительства, люди генерала Хасана, выбравшись из своих нор, сильно рисковали. Однако и у них должен быть какой-то предел — они должны понимать, что советская авиация, которая хотя и куда в меньшем количестве, все ещё летала по Афганистану… Если их обнаружат, то они достаточно быстро превратятся в удобную мишень. Насколько сильно генералу важно то, что мы отбили у американцев?

Пока что, душманы не заметили нас, но пройдет совсем немного времени и этот момент настанет. Наверняка, у генерала припасено достаточно лёгкой колёсной техники. А людей у него предостаточно — около ста человек минимум Плюс «купленные» иранские пограничники — заставу они не бросят, но помощь душманам, пусть и на некотором удалении, все же оказать смогут.

Я вытащил из кармана карту, расстелил ее прямо на камнях и принялся сверяться — дорог тут конечно же было мало, но приблизительно пятью километрами северо-западнее, я увидел кое-что интересное. Тщательно осмотрел, прикинул в голове. Нормально, это вписывается в мои рамки.

— Женька, — я повернулся к Смирнову. — Мне нужно, чтобы этот УАЗ пожил ещё немного. Сделаешь?

Я указал на пустой транспорт с контуженным двигателем, а Смирнов задумчиво почесал затылок.

— Гром, я не знаю… У меня же ни инструмента нет, ни времени. Разбираться во всем этом не так просто, как кажется. Да у меня вообще ничего нет. Но я попробую, есть одна хитрость. Правда, совсем ненадолго. Потом это будет металлолом.

— Это и не важно. Работай.

Наш механик кивнул, затем решительно направился к «уставшей буханке». Поднял переднюю крышку. Несколько минут оттуда слышался лишь лязг металла, стук и его напряженное бормотание. Он ее забалтывал там, что ли⁈

— Всё, что можно перегружайте на другую! — решительно скомандовал я. — Готовимся уходить!

Док и Шут принялись перетаскивать раненого Герца, Лейла забралась сама. Я и Корнеев взгромоздили внутрь контейнер с камерой — он занимал достаточно много места.

— А его? — Шут кивнул на бледного Филатова, что сидел у камня, опираясь на него спиной. Он волком смотрел на остальных.

— Этот со мной поедет! — твёрдо сказал я, наградив предателя презрительным взглядом.

— В смысле? Толку от него? Чем он нам поможет?

— Это лучшая приманка и, возможно, главный свидетель. Пока он с нами, Хасану тоже невыгодно — ведь тот наверняка что-то знает. Что-то видел или слышал. И к тому же, у меня есть к нему серьезные вопросы.

Филатова подняли под руки и грубо втолкнули в кузов второго УАЗа, откуда уже сняли нормальное колесо, заменив на пробитое с другой «буханки». Тот молчал, хотя ему такое отношение не понравилось.

— Лейтенант, что ты задумал? — поинтересовался он, когда я оказался рядом. — Хочешь погеройствовать?

— Тебе-то какая разница? — усмехнулся он. — Для тебя сейчас любой сценарий ничего хорошего не несёт! С предателями везде разговор короткий! А если к духам попадешь, тебя точно в живых не оставят — ты для них лишние глаза и уши!

Шут услышал и тоже подошёл.

— Макс, какой у нас план?

Я немного помедлил с ответом. Вдруг машина завибрировала, а двигатель, чихая и кашляя, заработал. Тут же раздался победный крик Смирнова:

— Есть! Завелась! Не зря я святому подшипнику все масло слил!

Его последние слова прозвучали как техническая мантра, но на них никто не стал заострять внимание. Мало ли какому автомобильному богу он там свечки и карбюратор завещал! Заработало и ладно.

Двигатель старого и побитого детища Ульяновского автозавода чихая и скрежеща, действительно работал. Смирнов был по локоть в масле и черном солидоле.

— Как просил, Гром! Но далеко не уедет. Серьезная поломка, тосол уходит. Километров пятнадцать если протянет, и то хорошо. Но не больше. Дальше заклинит.

— Этого достаточно! — я обвёл команду внимательным взглядом. — Отвечая на твой вопрос, Паша… Вы на исправной машине выдвигаетесь на северо-запад. Но не сразу. А мы с капитаном Филатовым— в центральную часть Афгана, по старой дороге вывода войск.

— Чего? — нахмурился Шут. — Почему это?

Док и Смирнов тоже хотели возмутиться, но Паша спросил за всех.

— Что непонятного? — спокойно ответил я, зная, что остальным очень непросто принимать рещение такого плана. Я вытаскиваю их жизни, этот контейнер, и все ценой своей собственной шкуры.

— Гром, так нельзя! — воскликнула Лейла.

— Макс, почему ты все время сам лезешь в пекло⁈ — произнес Док. — Мы же команда!

— Вот именно, команда. Сами мы не уедем, нам просто не дадут этого сделать. Я наведу шороху, отвлеку внимание на себя — люди генерала Хасана поедут за мной, а вы выждите несколько минут и спокойно уедете на северо-запад. Хорошо, если встретите правительственные войска или наших. Сколько-то войск еще осталось в Афгане. Найдите радиостанцию, свяжитесь с Игнатьевым. Пусть вас эвакуируют вместе с этим дерьмом! — я пнул ботинком контейнер. — Знаю, вы несогласны! Или кто-то из вас может предложить другой, более толковый план?

— Но так же нельзя. Ты нас все время выгораживаешь!

— Страсть у тебя к геройству! — как будто бы обиделся Самарин.

— Мне это геройство нахрен не сдалось! — ответил я. — В первую очередь, я о вас думаю!

Несколько секунд было тихо.

— Разве не так ведут себя командиры, которым не плевать на друзей? На своих бойцов, с которыми и кровь вместе проливали и одну банку тушёнки на всех делили? — продолжил я, покосившись на Филатова. При моих словах, тот скривился, словно от зубной боли. — Нет, других вариантов нет. У нас двое раненых, да и остальные тоже уже выдохлись. Кругом враг. Помощи нет и не будет. Задание пошло не по плану, это верно. Самое ценное для меня сейчас — это ваши жизни, ясно? Поедем вместе, не выживет никто, разделимся — шансы очень хорошие. Вы это понимаете так же, как и я…

— А ты потом как? — мрачно спросил Корнеев, все ещё не согласный с моим решением. — УАЗ встанет, что дальше? Тебя же расстреляют к чертям!

— Ну, это ещё постараться нужно! — усмехнулся я. — Много раз пытались, пока никому не удалось. Патронов мне дайте побольше. И исправный автомат, а то мой Винторез испортили в самый неподходящий момент. И от гранат я бы тоже не отказался.

— Может, мою СВД возьмешь?

— Нет! — решительно покачал я головой. — Слишком громоздкая, мне с Калашниковым лучше будет.

Парни прекрасно понимали, на что я решился идти. И они понимали, что предложенное мной решение и впрямь оптимальное, а новых придумывать-то и некогда. Я приказывал, они были вынуждены подчиниться и не только потому, что я командир, а они подчиненные. Нужно было вывозить раненых, этот чертов контейнер. Кто это сделает?

Но чисто по человечески, по-дружески, каждый из них хотел остаться здесь, поехать вместе со мной. Инструкторам учебного центра ГРУ, майору Игнатьеву, мне и каждому в отдельности, удалось сделать самое главное — создать не просто боевую группу. Они сделали слаженное и крепкое подразделение настоящих друзей. Мы чуть ли не семья. Урду, скотина, выбивался из этой картины, но это и не важно. Сам такое решение принял.

Я просмотрел на капитана.

Филатов никому не нужен — ни своим, после всего, что он сделал, ни генералу Воронову, ни тем более Калугину. Пешка. Инструмент. Ему наверняка уже заранее придумали легенду, по которой он просто пропал бы с радаров и до самой старости жил бы где-нибудь в глуши, под чужим именем и фамилией. В Союзе или за границей, не важно. Он свою прежнюю жизнь перечертил, встав на иную, скользкую и грязную дорожку. Но так как мы его раскрыли, теперь он был ненужным свидетелем. Ему просто не дадут говорить, ликвидируют раньше. Сложно его судьбе позавидовать.

— Макс! — ко мне подошёл Самарин. Положил огромную руку на плечо. — Слушай… Раз ты принял решение, то отговаривать бесполезно. Это каждый из нас знает. Будь уверен, мы все сделаем, доставим все, даже если через эти горы нужно будет перелезть! Ты главное, сам не подставляйся! Осторожнее там, не геройствуй.

— Да я и не собираюсь.

— Что ты намерен вообще делать? Может, еще кто из наших с тобой пойдет?

— Нет, вот это уже лишнее. А план у меня такой… В двадцати километрах к востоку отсюда есть старый гарнизон. От него наверняка что-то осталось после вывода войск, но там ещё может кто-то быть. Доберусь до туда, придумаю, что делать дальше.

— Будешь импровизировать? — хмыкнул Шут.

— Именно! — кивнул я, затем посмотрел на юго-запад. Где-то неподалеку уже слышался рев двигателей. — Все, хватит сопли жевать. Паша, ты старший. Видишь, внизу за камнями есть карман?

— Ну да…

— Загоните УАЗ туда. Выждите хотя бы минут двадцать. Осмотрись сверху, чтоб душманы вас не видели. Старой дорогой не выезжайте, на иранском пограничном посту вас заметят. Могут сообщить Хасану. Лучше по руслу реки… Лейла, тут где-то выехать можно?

— Да, дальше есть поворот. Но дорога очень плохая. Много лет назад тут горная речка текла, а потом она под землю ушла.

— УАЗ справится! — заверил Женька Смирнов. Сказал уверенно — таких механиков-водителей как он, еще поискать нужно.

— Что бы ни происходило, у вас своя задача! Ясно?

— Так точно!

— Не отвлекайтесь, жмите на северо-запад. Все, бываете мужики! — я каждому пожал руку. Затем забрал АК-74 Герца. Тот как раз был с подствольником. К нему пять магазинов и три заряда ВОГ-25. Три РГД-5. И пара магазинов к ПБ-1С. Этого достаточно, чтобы навести достаточно шума. А напоследок, совершенно случайно, в машине Филатова, под деревянным полом нашел припрятанный однозарядный гранатомет РПГ-18 «Муха». Вот это серьезный аргумент.

Исправный УАЗ тронулся. Последнее, что я видел — взгляд Лейлы, полный тревоги и немого вопроса. Я сел за руль другой машины и развернувшись, рванул обратно на юг — к тому самому проезду, через который мы сюда и спустились.

— Громов, да ты совсем псих! — язвительно усмехнулся Филатов. — Ты кем себя возомнил?

— Патриотом, который свою землю любит! Свой народ, будущее. А не куском дерьма, вроде тебя, готового продать все, что ему дорого, за копейки. За сладкую жизнь, что кабинетный генерал пообещал.

Тот лишь махнул рукой. Ничего я ему объяснить не смогу — темперамент такой. Он уже обработан кем-то и очень хорошо.

Едва я выехал, то почти сразу охренел. Через иранский пограничный пост уже проехало не меньше десяти пикапов, с людьми в кузовах. Все хорошо вооружены. И я видел, как из ущелья прибывали все новые и новые машины. Бред какой-то, как эти пограничники допустили подобное⁈ Это же госизмена! Впрочем, деньги творят чудеса… Так всегда было и будет!

— У-у, суки! Сколько же вас тут! — процедил я. Затем схватил гранатомет, выбрался наружу, припал на колено. Быстро нацелился на ближайший пикап с пулеметчиком в кузове.

Хлоп! П-ф-ф!

Реактивная граната устремилась точно к цели. Не не прошло и пяти секунд, как одна из машин противника, вдруг взлетела на воздух. Поняли они быстро. Естественно теперь на нас обратили максимальное внимание! Заревели движки, забегали люди!

Я поднял вверх ствол автомата, затем дал очередь в небо.

— Ну, суки! — радостно рявкнул я. — Кому русского мяса⁈

Затем бросил отстрелянную трубу, вернулся в машину и вдавил педаль в пол. И без того уставшая машина, тронулась. Ускорялась она совсем незначительно. Движок работал на честном слове. Скорость — не больше пятидесяти километров в час. Движок ревел, жрал масло, грелся. Но не делал самого главного…

Погоня началась почти сразу. Уже через пару минут в зеркале заднего вида я увидел три джипа, поднимающие столбы пыли. Они шли на нас, не скрываясь. Я давил на газ, выжимая из «буханки» всё, что только можно. Она визжала, дёргалась, но послушно неслась вперёд по старой, разбитой дороге, петляющей между скал.

Сидевший на месте пассажира Филатов, лишь морщился и кряхтел. Ему все это не нравилось.

— Ну что, капитан, — начал я, резко объезжая глубокую колдобину. — Будешь говорить, пока это еще возможно! Давай по порядку. Как ты оказался здесь, а не в груде обломков своего вертолёта? Почему один?

Филатов молчал, сжавшись.

— Да говори уже! — я крикнул, и УАЗ подпрыгнул на кочке. — Или я тебя прямо им и выброшу! Думаешь, они тебя героем встретят? Ты для них пешка, которую уже сбросили с доски! Американцам ты тоже нахрен не сдался!

— Тогда пристрелите меня! В чем проблема?

— Ни в чем. Так и сделаем!

— Ладно… — просипел он, побелев ещё больше. — Я расскажу… Тот вертолёт… Его сбили не духи. Это был переносной комплекс ПЗРК. Зенитная ракета. Наша же «дружественная» разведка обеспечила «Стингер» нужным людям. Мне был отдан приказ — покинуть группу за километр до точки. Я обосновал это тем, что поступила новая информация. Спрыгнул по тросу. Их… их должны были уничтожить, чтобы не оставлять свидетелей передачи.

— И ты спокойно оставил своих? — ярость закипала во мне.

— У меня был ПРИКАЗ! — вдруг закричал он, и в его голосе прорвалась отчаянная истерика. — От самого Воронова! Лично! «Любые потери оправданы» — так он сказал! А за ослушание… Меня ждало бы не лучшее. Я и так в Афгане пятый год. Понимаешь, это можно было пресечь, но только радикальными методами. Вот, как сейчас.

Мы неслись, пули начали цокать по корме. Очередь из крупнокалиберного пулемёта прошила воздух над кабиной. На пробитом колесе мы еще немного чувствовались.

— Громов, отпусти меня, а? — взмолился тот. — Обещаю, ты обо мне больше никогда не услышишь!

— Угу, но рано. А кстати, где та бумажка? — я не отпускал его. — Та, что ты ЦРУ-шнику показывал? Что в ней?

Филатов замялся, но видя, что я не шучу, и очередная очередь прошлась по крыше, судорожно полез в нагрудный карман. Он достал сложенный вчетверо лист, испещрённый схемами и цифрами.

— Координаты… — выдохнул он. — Координаты и коды трёх наших законсервированных агентов в Пакистане. Воронов отдавал их американцам в качестве задатка. В обмен на плёнку. Чтобы они убедились в серьёзности его намерений.

У меня похолодело внутри. Это было уже за гранью любого предательства. Сдать своих агентов, обрекая их на верную смерть? Калугин и без того мразь, а теперь еще и на такое пошел…

— Твою же… Ладно, сам так решил? Ну ладно, хотя я бы сомневался. И что на плёнке? Лагеря — это понятно. Но зачем такие жертвы?

— Лагеря… — Филатов горько усмехнулся. — Это цветочки! Спутник засёк не просто поставки оружия. Там ангары, склады ГСМ, все это под землёй. Целую инфраструктуру, которую американцы уже полгода строят на пакистанской территории. В горах, все это недосягаемо для нашей разведки. И это все не для душман, Громов! Возможно, даже они готовят плацдарм, а наши «верха» решили реагировать на это иначе. Быть может, даже сдать Афгана. Хотят сохранить лицо и не обострять конфликт!

Мне в это верилось с трудом. Может и так, но как-то все очень спутанно и сложно. Может, это личные фантазии Филатова?

Все это время мы находились внутри машины, мчали вперед. Держали скорость шестьдесят, как и предупредил ранее Смирнов — постепенно движок начал сдавать. Медленнее и медленнее.

За нами ехало несколько машин, но они были достаточно далеко — дорога узкая, они только мешали друг другу. Из-за поднимаемой нами пыли, было плохо видно. Да и что с душман взять?

В этот момент двигатель жалобно взвыл на последнем издыхании, и из-под капота повалил густой, едкий дым. Мы влетели в более узкую часть ущелья, всего в нескольких километрах от брошенного гарнизона советских войск. Я пытался дотянуть до хоть какого-то укрытия, но вокруг кроме скал и холмов ничего не было видно.

— Ну, еще немного… — прорычал я. — Подожди! Еще хотя бы километр…

И тут под передним колесом что-то хрустнуло.

Неожиданно последовал гулкий взрыв. Но он был какой-то слабенький.

Это была не мина, а некое самодельное взрывное устройство — такие моджахедов учили делать западные инструктора. УАЗ слегка подбросило, он перевернулся через капот и с оглушительным грохотом, под лязг сминающего металла, я приземлился на бок.

Моя голова с силой ударилась о косяк двери, я едва не сломал ребра. Меня мутило, в голове черт-знает что творилось. Вроде бы цел, ничего не сломал… Но какое же у меня хреновое самочувствие! Однако я все равно понимал, что оставаться в машине нельзя. Никак нельзя!

Выкинул автомат наружу. Кое-как выбрался сам.

Успел заметить капитана Филатова, верхняя часть тела которого повисла над торпедой. Его рука всё ещё сжимающая ту самую злополучную бумажку. Его история, похоже, была закончена… А даже если и нет, кто его тут будет лечить?

Я схватил автомат, приподнялся и пошатываясь, бросился прочь от дымящегося УАЗА…