Ст. лейтенант (Часть 2) Назад в СССР. Книга 11

Глава 14 Невозможное

— Шут… — тихонько позвал я. — Видишь большой генератор справа от нас?

— Этот, что под навесом?

— Ну… Слева бак! Попадешь?

Прапорщик прищурился, медленно кивнул. Топливный бак генератора, стоявшего под небольшим сборным навесом, был хорошо виден в рассеянном свете прожекторов — дутая емкость, наверняка полная горючего. Литров на сто точно. Расстояние до него — метров тридцать с небольшим.

— Тщательно прицелься и стреляй! Даже если и не взорвется, все равно шум гарантирован! После сразу рвем брезент и валим из кузова. Я там валуны видел, сойдет как временное укрытие. Главное, попасть сможешь?

Шут навскидку прикинул расстояние, затем кивнул.

— Попаду. Ну, может не с первого раза… — отозвался он, повторно снимая с предохранителя свой ПБ-1С. — Но достану!

Конечно, в таком деле снайперская винтовка с оптикой «ПСО-1» была бы куда эффективнее и надёжнее короткоствольного пистолета, но другого оружия при себе у нас не было. Несомненный плюс пистолета — наличие глушителя. Несомненный минус — очень посредственная точность. Эх, сюда бы Винторез.

Что толку сожалеть?

Сам же я выбрал другую цель, не менее важную — ближайшая к стоянке грузовиков, при этом самая большая лампа-прожектор. Рядом — вторая. Если удастся их «потушить», неразбериха им обеспечена. Только нужно бить быстро, наверняка и по нескольким целям сразу. Тогда и эффект будет именно таким, на какой я рассчитываю!

Нечто подобное я уже проделывал в прошлой жизни, когда во время одной из ночных операций требовалось посеять панику среди засевших в поселении исламских боевиков.

Пока я прикидывал план действий, тот высокий афганец в папахе, принялся что-то оживленно доказывать американцам, изредка показывая в сторону грузовиков. При этом он еще и активно жестикулировал. Двое бойцов с автоматами, отправленные в нашу сторону, уже были в десяти метрах.

Шли лениво, неторопливо. Расслабленно. Видимо получили приказ проверить оба транспорта… Вот только проверить относительно чего? Посторонних? Готовности техники к отъезду?

— Времени мало, работаем по готовности… — тихо выдохнул я. Бить предстояло через дыры в брезенте, что не добавляло ни удобства, ни точности.

Сначала раздался сухой, приглушенный щелчок моего выстрела. Почти сразу второй.

Прожектор, метрах в двадцати от нас, с треском хлопнул и мгновенно погас. Осколки стекла, вместе с искрами, снопом посыпались вниз. Почти одновременно дважды пшикнул пистолет Корнеева. Пули, одна за другой, ударили в бак генератора. Одна звякнула по корпусу и срикошетив, оставив едва заметную вмятину, зато вторая сбила кран. Из пробоины хлынула струя горючего, растекаясь по земле.

На секунду воцарилась тишина. Никто ничего не понял. Я выстрелил снова, только уже по второму прожектору, как раз рядом с генератором. Вспыхнуло пламя, только как-то не очень активно.

Тем не менее, территорию временного лагеря разорвали крики удивления, страха и злости. Кто-то из вооруженных духов, стоявший рядом с генератором увидев пламя, истошно заорал и бросив оружие, отпрыгнул в сторону.

И тут же кто-то из нервных бойцов, коих поблизости было много, зачем-то дал очередь в воздух. Это и стало сигналом к всеобщей тревоге и неразберихе.

Быстро прикинув в уме дальнейшее развитие событий, я понял, что этого недостаточно.

Я выхватил из разгрузки «РГД-5» и выдернув предохранительное кольцо, прямо через колыхающийся брезент, швырнул ее навстречу проверяющим, которых отправил американец. Те как раз были совсем рядом.

Три секунды. Грохнуло. Грузовик слегка качнуло взрывной волной. Послышались крики и вопли.

— Пошли! — я рванулся к противоположной части борта. Шут за мной.

Работая острыми ножами по брезентовому полотну, мы проделали себе путь отхода. Образовалась дыра, как раз пригодная для того, чтобы покинуть кузов грузовика. По нему, кстати, уже кто-то дал короткую и неприцельную очередь.

Раздались крики, послышалась более плотная стрельба. Ну все, муравейник ожил…

Не сразу я понял, стреляют еще и на противоположной стороне лагеря. По крайней мере, я видел там вспышки.

Мы с прапорщиком буквально вывалились из кузова как раз в тот момент, когда погас третий прожектор — кто-то из противников, вероятно в суматохе или пытаясь помочь товарищам, возможно, задел кабель. Большая часть разбитого среди скал лагеря погрузилась во тьму, разрываемую лишь вспышками случайных выстрелов и зловещим пламенем, которое разгоралось рядом с дизельным генератором.

Пригнувшись, мы метнулись к намеченным валунам — расстояние небольшое, метров тридцать. Нас надежно скрывали корпуса грузовиков — но это ненадолго.

В лагере уже поднялся невообразимый шум — крики на фарси и пушту. Чей-то громкий приказывающий голос, пытавшийся навести порядок, и ответные очереди, уже не в воздух. Духи, напуганные и дезориентированные, бегали и палили куда попало. Им казалось, что угроза пришла со всех сторон сразу. Попробуй-ка этим дикарям объясни, что они сами усугубляют ситуацию…

Также слышался и резкий, командный английский — опытные американцы понимали, что это практически наверняка, подготовленная диверсия. До меня донеслись обрывки мата, тоже на английском.

Мы добежали. Нырнули за камни, затаились. Если нас кто и увидел, то далеко не факт, что приняли за врагов — все бегали туда-сюда.

Сердце бешено колотилось, едва ли не выпрыгивая из груди. Адреналин разгонял и без того горячую кровь.

Пахло пылью, дымом. Еще соляркой.

— Цел? — спросил я, нащупывая Шута в темноте.

— Угу, — последовал сдавленный ответ. — Думаешь, они друг по другу стрелять начнут?

— Уже начали, — я кивнул в сторону лагеря, где перестрелка нарастала. Но мне почему-то казалось, что вмешался кто-то еще — по-прежнему слышалась стрельба с другой стороны лагеря. Там, вроде и Пакистан не так уж и далеко.

Честно говоря, именно на это я и рассчитывал. Подобные действия почти всегда наводят кратковременный хаос даже там, где все более-менее хорошо организовано, а личный состав хотя бы частично подготовлен для подобного развития событий. Здесь же творилось — не пойми что! Про подготовку бегающих и кричащих духов хотя и ходили слухи, мол, их готовили иностранные специалисты, все было ясно. Научить стрелять можно и обезьяну, а вот развить командное чувство дисциплины, умения правильно оценивать обстановку, слушать и исполнять приказы — это совсем другое. Кто бы там что ни говорил, а никакие кратковременные курсы этому не научат. Учебный центр ГРУ, где мы учились, тоже не мог дать все, но зато основательно подготовил почву для будущих свершений.

Откуда-то издалека раздался тихий звук выпи. Остальная группа движется сюда, вот только успеют ли они?

— Гром, что дальше? Задание мы так и не выполнили!

И верно. Раскуроченный автогеном спутник так и лежал, с выпотрошенным нутром. Но черт возьми, что же все-таки за контейнер рядом с ним? Его что, достали из космического аппарата?

— Туда сейчас не пробраться. Взрывать тоже нельзя… Вынести вдвоем не сможем! Подождем, пока они погрузят все на машину и попытаются вывезти его отсюда. Организуем засаду, например. Но сначала, найдем наших!

— Согласен! — кивнул Паша. Но относительный порядок длился недолго.

Постепенно в лагере становилось тише — духи все-таки сообразили, либо американцам удалось навести порядок. Внезапно, луч карманного фонаря метнулся из темноты, скользнул по земле, затем по камням и на секунду задержался на нашем укрытии. Кто там держал фонарь — неясно, но точно не душман. Они ими не пользовались. Боялись.

А потом я все-таки увидел — его держал тот самый усатый американец, что ранее отправил к нам моджахедов. Он стоял за другим грузовиком, с пистолетом в другой руке. Он не крикнул, не выстрелил. Вместо этого, противник как-то медленно, с хищной ухмылкой, поднес к губам портативную рацию. Начал что-то говорить в нее.

Но не прошло и десяти секунд, как со стороны скал, раздался хлесткий одиночный выстрел. Не наш — звук был гулкий, сухой. Пуля угодила в рацию в руке у американца, вырвав ее куском пластика и мяса. Тот вскрикнул от боли и ярости, одновременно отпрыгивая в укрытие.

Кто-то стрелял, справа от нас. Но это точно не СВД и не Винторез. Какого черта?

— Все, Шут! Валим отсюда!

Воспользовавшись моментом, я рванул дальше, Шут топоча, пыхтел за мной по пятам.

Мы уже почти достигли подножия скал, когда буквально из темноты перед нами выросла фигура. Невысокая, темная. В свободной афганской одежде, вооруженная странной винтовкой. Ствол был направлен точно на нас.

— Стоять! — прозвучал сдавленный, но четкий приказ. На русском, с легким акцентом. А еще, он был женским.

Мы замерли. Это не враг — хотела бы, давно пристрелила. Наши спины, пока мы прятались за камнями, она точно видела. Не меньше минуты точно.

Я медленно поднял руки, показывая, что не настроен враждебно. Шут последовал моему примеру.

Фигура сделала шаг вперед. В свете далекого пламени я смутно увидел лицо. Женское. Холодные глаза, короткие темные волосы, убраны под пуштинскую шапку. На правой стороне лица обширный шрам, судя по всему, от давнего ожога.

— Вы еще кто такие? — она прищурилась, но винтовку не опустила. Я только сейчас опознал в ней древнюю «Трехлинейку». — Лейтенант Громов?

Сказать, что я удивился, значит ничего не сказать. Тем не менее, показывать этого я не стал. Но едва заметно кивнул.

Снова раздалась стрельба. Мимо просвистела случайная пуля.

— Идите за мной. Пока «Бастион» пытается отойти, этим можно воспользоваться!

— Кто ты такая?

— Позже!

Я обменялся с Шутом одним-единственным взглядом. В его глазах читалось то же недоумение и готовность к действию. «Бастион»? Капитан Новиков? Что она имеет в виду? И черт возьми, кто же она такая на самом деле? Откуда взялась в этом богом забытом месте?

Не было времени задавать вопросы и требовать на них ответы. Мы ринулись за ней в темноту, оставляя за спиной кучу вопросов и незавершенное задание особой важности. Черт возьми, мы конечно, убедились, что спутник здесь и что люди генерала Хасана сотрудничают с америкосами… Но несмотря на это, вопросов стало еще больше!

Мы метнулись за незнакомкой в узкую расщелину. Она двигалась уверенно, явно знала тропу. Отойдя на безопасное расстояние, она остановилась, прислушиваясь к затихающему хаосу в лагере.

— Так лучше. Не думаю, что нас будут преследовать.

— Кто ты такая? — выдохнул я, подняв ПБ-1С в ее сторону.

— Не нужно. Я вам не враг. Меня зовут Лейла, — она обернулась, ее лицо в слабом свете было серьезным. — Раньше работала на царандой. Это служба разведки Афганистана. Переводила, также была проводником. Ваш офицер, капитан Игнатьев, три года назад спас меня и сестру. Тогда банда Хасана разоряла наш кишлак. Я ему многим обязана.

В ее словах звучала некая правда. История была типичной для тех лет — известно много случаев, когда душманами разорялись целые кишлаки, жители которых не пожелали перейти на сторону близкой по духу к силам оппозиции.

— И что ты здесь делаешь? — спросил Шут, недоверчиво осматривая ее.

— Наблюдаю. Слушаю радиоэфир. Смотрю, что здесь делают люди генерала Хасана.

— Откуда меня знаешь?

— Капитан Новиков говорил. Советский командир разведчиков. Вы вообще знаете, что там внизу?

Мы с Корнеевым переглянулись. Эта Лейла хотя и рассказала трогательную историю якобы про знакомство с Кэпом, но это еще ничего не значило. Я могу придумать кучу таких историй и рассказать их с актерским мастерством.

— Допустим… — с подозрением отозвался я. — Ты-то откуда знаешь и почему мы вообще должны тебе доверять?

— Не должны. У меня нет доказательств. Хотите верьте, хотите нет. Но этот упавший спутник… — она посмотрела прямо мне в глаза. — Это не совсем то, что вы думаете. Я подслушала у американцев. Они давно здесь. Разбившийся аппарат некоторое время летал. Вчера рухнул. И все это время камера — та, что в ящике — работала. Она хорошая, мощная. Может снимать с большой высоты, очень четко. Секретная разработка.

Я вдруг вспомнил, что на тех фотографиях, что нам мельком показывали на совещании, проскакивали какие-то тугие катушки с пленкой. Инженер что-то начал говорить про уникальную оптику, но полковник его быстро перебил. Никто тогда не обратил на это внимания. Слова Лейлы вполне могли быть правдой. Да только откуда ей об этом знать?

Разве что… Многие представители афганской армии имели контакты среди советских офицеров разведки. Во время войны, разумеется. Что если она с капитаном Новиковым на связи?

— Что могла снять та камера? — все еще с недоверием, спросил я.

— Я не знаю, — Лейла понизила голос до шепота, — Но я слышала, что на той стороне границы, в Пакистане, американцы разгружают целые склады оружия для людей Хасана. Крепость там. И привозят не старые «Стингеры», а что-то новое. И не только оружие. Там были странные ящики с маркировкой, которой я не видела раньше… Американцы считают, что камера могла снять лица. Офицеров. Американских и пакистанских.

О, как! Теперь все более-менее встало на свои места. Неудивительно, что вокруг всей этой истории поднялся такой шум. Пожалуй, то, что находилось в ящике и впрямь могло быть неким экспериментальным модулем с качественной фотофиксацией. Что если там и впрямь могли быть неопровержимые доказательства прямого участия США в поддержке террора, да еще и с поставками какого-то секретного оружия. Такой скандал, учитывая и без того мощное напряжение на всем Ближнем Востоке, мог еще больше потрясти весь мир.

История про реактор и топливную сборку на борту спутника, была правдоподобным прикрытием — куда проще объяснить поиск радиационной угрозы, чем признаться в серьезнейшей охоте за политическими компроматом. И как всегда, нас кинули на амбразуры, не дав полной информации. Авось, сами разберутся…

— И этот ящик сейчас у них? — уточнил Шут. — Гром, мы же видели его!

— Да. Спутник лежит тут с ночи. Его только полчаса назад извлекли из корпуса разбившегося аппарата. Я издалека видела красные парашюты. А один из трех, был поврежден.

— Значит, им нужна камера и снимки? — Шут обернулся ко мне. В глазах был немой вопрос.

— Да. Но кажется, вскрыть его они не могут. Он наверняка хорошо защищен.

— Американцы, которых вы видели, очень скоро попытаются вывезти груз через перевал. Там их наверняка будет ждать вертолет. — Лейла посмотрела на меня тревожным взглядом. — Мой народ и так уже настрадался за последние годы. Я хочу, чтобы все враги покинули нашу страну и дали жить спокойно! Американцы снова лезут… Они хотят получить эти снимки, чтобы они никогда не попали к Советскому командованию. Генерал Хасан тайно хочет продать их дороже, выторговать себе больше средств. Ваше командование тоже хочет их получить, но они считают, что это невозможно.

— Вот дерьмо! — проворчал прапорщик Корнеев. — А ведь верно! Нам про топливную сборку рассказывали, но на самом деле, дело совсем в другом.

— Это еще не все. Наша разведка узнала, что в вашей Москве есть люди… Очень влиятельные. Им эти снимки тоже невыгодны. Потому что на них есть те, кто из-за пакистанской границы, все эти годы покрывал поставки и все координировал… — в ее голосе прозвучала тяжелая уверенность. — За вами, лейтенант, могли послать не для того, чтобы найти ящик, а для того, чтобы убедиться, что он нигде не всплывет. Вместе с теми, кто его искал! Любопытное задание, да?

Лейла вдруг замолкла. Посмотрела влево. Мы с Шутом почти одновременно схватились за оружие.

С Востока, из-за скал бесшумно возникли тени. Их было четверо. Они аккуратно и скрытно перемещались между камней, при этом быстро приближаясь.

— Тихо, свои… Свои!

Сердце на мгновение замерло, но когда я смутно узнал я узнал знакомые силуэты, чуть отпустило.

— Гром, живой? — спросил Смирнов, подходя ближе. — Шут?

— Порядок!

За ним виднелся здоровяк Самарин с пулеметом в ручищах. Потом показался Док и Герц, с компактной радиостанцией на боку. — Ничего не видели, но зато все слышали. Бежали и думали, останется для нас хоть что-нибудь или нет?

— Живы, — усмехнувшись, вздохнул я. — Так! Герц, срочно свяжись с Кэпом. Через наш, отдельный канал. Да, ты правильно понял. Сколько будет времени?

— Минуты три.

— Приступай!

Герц кивнул, быстро разворачивая нашу радиостанцию. Эфир заполнился тихим шипением, нарушаемым потрескиванием. Через минуту сквозь помехи пробился встревоженный голос Игнатьева:

— Гром⁈ Я на связи! Докладывайте обстановку!

— Кэп, мы живы. Нашли место падения спутника… Э-э, так! Нам тут встретилась девушка. Лейлой звать. Утверждает, что знакома с тобой. Три года назад, про какой-то кишлак упоминала.

На том конце провода наступила короткая пауза. Игнатьев вспоминал.

— Лейла? — голос Игнатьева смягчился. — Э-эм… Темная девочка-переводчица из Карока, да? Со шрамом на щеке⁈ О, как! Скажи ей, что «Медведь» спрашивает, помнит ли она шоколад и тушенку⁈

Я переадресовал фразу, заодно наблюдая за ее реакцией. Лейла неожиданно улыбнулась, кивнула.

— Она помнит, Кэп!

— Хорошо. Можешь ей доверять. Люди Хасана почти всю ее семью расстреляли, только младшая сестра выжила. Так что у нее к генералу особенные счеты.

— Принял. Кэп, тут вот что… Она говорит, что в том спутнике никакого реактора нет, а весь кипишь из-за какой-то мощной камеры. Якобы там на пленке — доказательства поставок оружия и еще какого-то оружия Хасану. Опять же, американцы. В скором времени ящик они попытаются вывезти через перевал. Чем глубже на территорию Ирана, тем сложнее нам работать.

— Зараза! — прорычал майор Игнатьев. — Значит, все это правда… После вашего отлета дошли тут до меня кое-какие слухи… Ладно. Задание меняется. Ваша задача — перехватить ящик. Не дать ему уйти. Любой ценой. Я попробую вам как-нибудь помочь отсюда. Если повезет, пригоню пару Ми-24.

Связь внезапно прервалась. В этот момент со стороны лагеря донесся отдаленный, но ясный звук — лай собак.

— За нами идут! — Лейла встревоженно посмотрела в ту сторону. — Это не духи — те бегают, как куры. Это те самые американцы. У них тут целая группа работает.

— Да? Отходим! — скомандовал я, одновременно делая выводы. — Лейла, веди к перевалу коротким путем. Группа, боевой порядок! Шут, Док — прикрывать отход!

Мы рванули вглубь ущелья. Почти сразу позади нас ударили первые очереди. Пули свистели, щелкали по камням. Американцы действовали грамотно — не лезли напролом, а обходили с флангов, стараясь отрезать нас.

— Их немного! — крикнул Самарин, разворачивая сошки своего пулемета. — Примерно отделение!

— Герц! — я крикнул связисту. — Связь заглушить можешь? Чтоб не координировались!

— Нет. У меня ничего такого с собой нет.

Бой вспыхнул яростный и беспорядочный. Мы отстреливались, отходя от скалы к скале. Американцы преследовали настойчиво, их огонь был точен и опасен. Каменистый склон не давал им развернуться, но и нам негде было укрыться по-настоящему.

— Ну ничего, уроды… — процедил я. — Группа «Зет» тоже не пальцем делана!

Вдруг над нашими головами, нарушая грохот перестрелки, пронесся на бреющем полете тяжелый гул турбовинтового самолета. Он летел без огней, черным силуэтом прочертив по звездному небу. Сделав разворот, он зашел на второй круг, снижаясь над квадратом.

— Черт, это же «Геркулес»! — в голосе Шута прозвучало изумление. — Американский С-130! Чего он тут делает?