Спасти своего врага

Глава 4

Толпа начала расходиться. Время от времени кто-то нечаянно задевал меня локтем или бедром, извинялся и шел дальше.

Темные линии на шее Альва складывались в маленький кленовый листочек. Ровно посредине его пересекала сонная артерия, и я видела, как она то набухает, отчетливо выступая под кожей, то становится почти неразличима.

Эльф набрал воздуха в грудь, очевидно собираясь заговорить, но Кияна перебила его. Ее голосок разъедал уши ядовитым зельем.

— Ба-а, кто это тут у нас! — она всплеснула руками. — Да это же знаменитый Альв Риен собственной персоной! Мистер сноб. Надутый павлин. Любитель брезгливо поджимать губы. Как тебе в гостях у человеческих карлиц? Понравилось трясти своими лысыми шарами на арене? Ты только подумай, Хель, — сестра пихнула меня локтем в бок, — эта важная птица отныне обычная шлюха мужского пола. Прикажи ему снять штаны — снимет. Прикажи встать на колени — встанет. Прикажи ублажать тебя всю ночь — как миленький, пойдет и ляжет в кроватку. А раньше нос свой эльфийский воротил. А теперь он даже члену своему не хозяин.

С каждым глумливым словом Кияны лицо Альва все больше багровело от злости и унижения. Его левая, неповрежденная, рука была стиснута в кулак, а пальцы вывихнутой правой подрагивали, словно тоже хотели сжаться.

— Кияна! — одернула я сестру, но та не унималась.

— Ты уже придумала ему новое имя, Хель? Предлагаю назвать его Усердный язычок. Как тебе, Альв? Твой язычок ведь будет достаточно усердным, правда? Наконец твоему поганому рту нашлось достойное применение.

Почувствовав, что Альв вот-вот взорвется, я громко и твердо произнесла:

— Всем молчать. Кияна, поговорим потом. Альв, за мной.

И быстро зашагала в сторону выхода, зная, что магия метки не позволит эльфу ослушаться приказа.

— До встречи, Усердный язычок! — полетело пленнику вслед.

Мы влились в толпу, вытекающую из зала сквозь широкие двойные двери. Спиной я чувствовала буравящий взгляд Альва, а когда обернулась, увидела, что он осторожно, с брезгливым видом трогает свою шею, словно там у него не клеймо раба, а чумной бубон. Больше, до самой своей спальни, я не оглядывалась.

Всю дорогу я ждала, что Альв заговорит, и не могла расслабиться, представляя, что именно он мне скажет. Но Альв молчал. Его босые ступни шелестели по каменному полу в двух метрах позади меня. Судя по звуку его шагов, он припадал на одну ногу, хромал и шатался от усталости.

Молчание натянулось между нами, как звенящая струна. С каждой секундой оно становилось все более тягостным, все более напряженным и все больше напоминало затишье перед бурей. Теперь я не боялась едких слов Альва, а страстно желала, чтобы он нарушил тишину. Пусть уже выльет на меня свой гнев, чем безмолвно прожигает взглядом мой затылок.

Коридор купался в свете магических ламп и казался бесконечным. Но вот я с облегчением сжала ручку двери, ведущей в мои покои, и этот момент раб выбрал, чтобы заговорить.

— Теперь будешь мстить мне? — сказал он за моей спиной хриплым и низким голосом.

От неожиданности я вздрогнула.

В Андере вместо стражников покои дворян охраняли защитные чары, и сейчас я как раз распутывала их вязь, но споткнулась на полуслове. Пришлось читать отпирающее заклинание сначала.

Замок щелкнул. Дверь открылась.

— Я спасла тебя от казни из жалости, а не потому, что хотела поквитаться.

— Думаешь, я поверю?

В спальне приятно пахло букетами из засушенных цветов. На полу белела шкура медведя, и еще одна устилала широкую кровать с фигурным изголовьем из дуба. За тремя узкими стрельчатыми окнами шел дождь. Магическая пленка, натянутая на оконные рамы, надувалась от ветра, но не пускала прохладу внутрь. Под темными балками потолка раскачивалась люстра на пять зачарованных свечей, которые горели годами и не плавились от жара огня.

Мне надо было переодеться. Я чувствовала неодолимую потребность сменить свое походное платье для медитаций на удобный и чистый домашний наряд. А еще мое гудящее тело молило о согревающей ванне. Но прежде, чем позаботиться о себе, я должна была подумать о нуждах пленника.

— Позволь вправить тебе плечо, — сказала я, не глядя на Альва.

Он промолчал. Помня о том, что молчание — знак согласия, я потянулась к нему, но эльф отступил от меня на шаг.

— Ты не лекарь.

— Ошибаешься. Я обучена многим целительским практикам, — в мой голос откуда-то просочилась непривычная желчность. — Но, если тебе нравится ходить с покалеченной рукой, кто я такая, чтобы лишать тебя этого удовольствия.

Несколько секунд Альв буравил меня недоверчивым взглядом, затем, с видом будто делает одолжение, согласился на мою помощь. Я попросила его лечь на медвежью шкуру и сняла с себя туфли.

— Что ты делаешь? — вскинулся он, когда я села рядом и попыталась упереться голой ступней ему в подмышку.

— Лечу тебя, как умею.

— А тыкать в меня ногами обязательно?

— Значит, обязательно.

Итак, я надавила пяткой на впадину у него под мышкой и одновременно потянула за кисть травмированной руки.

— А ты точно знаешь, что де… — начал Альв и резко замолчал, стиснув зубы до хруста.

Щелкнув, головка плечевой кости вошла в сустав.

Альв лежал на полу, широко распахнув глаза и жадно глотая ртом воздух.

— Пожалуйста. О прошу, не стоит меня благодарить, — произнесла я едко, с сарказмом, так и не дождавшись за свою помощь даже простого «спасибо».

А ведь не только силы на него потратила, но и свою магию, чтобы обезболить.

События годичной давности робко постучали в дверь моей памяти, а потом бесцеремонно распахнули ее настежь. И мне захотелось ударить этого мужчину. Захотелось отвесить ему хлесткую пощечину, которая прозвенела бы на всю спальню. Вместо этого я налила ему воды из глиняного кувшина на прикроватной тумбе. Мои руки тряслись.