Спасти своего врага

Глава 13

— Я не писал тебе никаких писем, — плечи Альва напряглись.

Моя рука с гребнем безвольно опустилась вдоль туловища.

— Не понимаю…

Альв поймал мой взгляд в зеркале и произнес, наблюдая за реакцией:

— Отец поручил одному из придворных очаровать тебя во время переписки. Мы знали, что женщины в человеческих кирнарах слишком свободны и независимы. Ты могла отказаться от брака с незнакомцем. И никто, даже владыка, не принудил бы тебя к нежеланной связи. Поэтому…

Он отвел глаза.

— …у нас был шпион в Андере. Он собирал сведения о тебе. Эльф, с которым ты общалась, использовал эти знания, чтобы расположить тебя к себе… то есть ко мне. Но я не читал твоих писем и сам не написал тебе ни строчки.

У меня дернулась щека.

Понимать, что тебя месяцами водили за нос, было неприятно.

— Какие же вы, эльфы, двуличные мерзавцы.

Я швырнула гребень на туалетный столик и отошла к стене, откуда спросила дрожащим голосом:

— Самому тебе, значит, было недосуг переписываться с толстой человечкой? Настолько неприятная обязанность, что ты решил спихнуть ее на другого?

Если в день свадьбы год назад Альв не особо следил за языком, то сейчас тщательно подбирал слова, боясь разгневать госпожу. Я видела его внутренние метания.

— Я был… не в восторге от… необходимости связать свою судьбу с человеком.

— Настолько не в восторге, что бросил меня у алтаря?

— Не у алтаря.

Это уточнение меня взбесило. Я вспомнила, как в свадебном платье бежала под дождем в лес, потому что не хотела возвращаться в эльфийский замок. Вспомнила, как Кияна прижимала меня, рыдающую, к груди и грозила остроухим подлецам всеми карами небесными. Как после «толстой карлицы» я целый год чувствовала себя уродиной и старалась похудеть, чтобы никто впредь не смог назвать меня даже полноватой. Сестра злилась и боролась с моими голодовками, снова и снова повторяя, какая я красивая и замечательная.

Все прошло. Оскорбления бывшего жениха больше не имели надо мной власти.

— Не у алтаря. Но я была в свадебном платье. Если я настолько не понравилась тебе и ты не хотел этого брака, то мог сказать мне об этом раньше. Например, во время бала, когда мы танцевали. Но ты дождался самого последнего момента.

Альв открыл было рот, словно хотел сказать что-то в свое оправдание, но промолчал и отвел глаза.

Внезапно я почувствовала себя ужасно уставшей. Даже на злость не осталось сил. Я поняла, что больше не хочу видеть этого мужчину в своей комнате.

— Знаешь, я, пожалуй…. Я… отправлю тебя в гаремник.

Альв резко вскинул голову и нашел мой взгляд в зеркале, затем обернулся и посмотрел на меня с ужасом. Он не знал наших порядков и, похоже, надумал себе что-то страшное.

— Не волнуйся. Никто тебя там не тронет. Ты останешься моим рабом, но будешь жить с остальными постельными рабами в особом крыле замка. Под присмотром Сола. Он позаботится о твоих нуждах.

Большинство хозяев держали своих невольников в мужском и женском гаремнике и забирали оттуда для утех. Почему бы и мне не поступить так? С глаз долой — из сердца вон.

Альв прищурился. После моих слов его плечи немного расслабились, но взгляд остался настороженным. Я ждала возражений, но их не последовало.

Теперь, когда я приняла решение, надо было удлинить незримую магическую цепь, которая привязывала раба ко мне. Для этого пришлось искать судью, потому что в магии рабских меток я ничего не смыслила. Все это заняло время.

Судья прислал вместо себя своего помощника, и тот долго колдовал над очертаниями кленового листочка на шее эльфа. Мой пленник при этом смотрел перед собой застывшим, стеклянным взглядом, будто отрешился от происходящего.

— Готово, — объявил маг. — Теперь этот раб может перемещаться в пределах замка, но не покинет его стены без вашего разрешения, кирнари.

Я кивнула и проводила мужчину до двери.

Альв продолжал сидеть на стуле. Его спина была сгорблена, голова — опущена, руки безвольно лежали на коленях. Он глядел в пол.

— Так будет лучше, — сказала я, словно оправдываясь за свое решение.

Я действительно верила в свои слова. Постельные рабы содержались в хороших условиях и были неприкосновенны, как личная собственность своих хозяев.

Альв ничего не ответил.

Со стула он поднялся, только когда за ним явился Сол.

В полном молчании пленник забрал с подоконника деревянную шкатулку, свое единственное имущество в этом замке, и прошел мимо меня к выходу. Он ничего не сказал, даже не взглянул на меня на прощание. Когда за мужчинами закрывалась дверь, до меня донеслись слова управляющего.

— Ох, бестолочь ты ушастая. Профукал теплое местечко подле госпожи. Умнее надо быть. Теперь живи среди этого гадючьего гнезда, дурень.

Звуки шагов слабели, пока не истаяли вдали.

Я вернулась к книге, которую читала до того, как отправилась медитировать в лес. Это был толстый фолиант с описанием различных колдовских и лечебных растений. С десяти лет я каждую свободную минутку тратила на изучение магии и развитие своего дара. Долг каждой наследной кирнари — от года к году становиться сильнее.

Но не успела я прочитать и одной страницы, как раздался стук в дверь. На пороге стояла сестра и через мое плечо пыталась заглянуть в спальню.

— Он в гаремнике, — я сразу догадалась, кого она высматривает.

Глаза Кияны округлились.

— О-о-о. Неужели этот тип невыносим даже в качестве раба?

Я кисло улыбнулась, пропуская ее внутрь.

— Пойдем. Я хочу кое-что у тебя спросить.

— Что именно?

— Как он оказался здесь, в Андере? И за какое преступление его бросили в Круг?

— Ох, это очень странная история.

Сестра оживилась. Она была главной местной сплетницей и любила делиться последними новостями.

Из спальни мы прошли в маленькую смежную гостиную, где с комфортом устроились в мягких креслах друг напротив друга. Я приготовилась слушать, но, вопреки моим ожиданиям, Кияна решила сперва утолить свое любопытство и только потом — мое.

— Ну? — она наклонилась над кофейным столиком. — Ты отомстила этому ушастому индюку? Потопталась по его гнилой эльфийской гордыне? Что именно ты с ним делала?

Ей не терпелось посмаковать подробности чужого унижения.

На миг я растерялась, не зная, что ответить.

Что я сделала с мужчиной, который полгода позволял своему отцу меня обманывать и бросил перед свадьбой самым мерзким образом?

Накормила. Вылечила. Дала выспаться и искупаться. Пристроила в хорошие руки Сола.

Кияна определенно будет разочарована.

Под ее горящим, предвкушающим взглядом мне стало неловко за свое мягкое сердце.

— Мне было тошно на него смотреть, и я почти сразу отдала его в гаремник.

Мстительный огонь в глазах Кияны погас. Уголки губ поползли вниз. Сестра вздохнула и откинулась на спинку кресла.

— Слишком ты добрая, Хель. Не самая лучшая черта для будущей владычицы Андера.

— Далеко не факт, что нашим кирнаром буду править я, — я ухватилась за этот повод сменить тему. — Может, матушка родит еще одного ребенка, и его магический дар окажется сильнее моего.

— Ой, только не надо этого кокетства, — сестра раздраженно взмахнула рукой. — Когда ты появилась на свет, Камень Души горел красным в течение пяти оборотов песочных часов. Это на пол-оборота больше, чем у нашего отца!

Я порозовела от удовольствия. Благосклонность Камня Души была тайным предметом моей гордости.

Кияна болтала ногой в воздухе.

— А знаешь, что бы я сделала с этим чванливым павлином на твоем месте?

— И что же?

— Поставила бы его на колени перед кроватью и принудила бы всю ночь работать языком. А потом спросила бы, каково ему быть подстилкой толстой карлицы.

Она захихикала.

— Ну хватит, — поморщилась я. — Он уже достаточно унижен.

— Мне виднее, достаточно или нет, — зашипела сестра, будто кобра перед броском. — Это я тебя из того состояния вытаскивала после свадьбы. Гадкий, мерзкий эльф.

В комнате стало зябко. То ли от злости Кияны, то ли от того, что солнце спряталось за тучи и снова пошел дождь. Вода сплошным потоком стекала по магической пленке на окнах.

Даже жарким летом в помещениях замка царила прохлада, поэтому в каждой комнате был предусмотрен камин или чаша для согревающих артефактов. В моей гостиной имелось и то, и другое. Огонь в камине обычно разводили слуги, а чашей мог воспользоваться только обладатель магического дара.

Не то чтобы я очень замерзла, но мне нужна была пауза в этом неприятном разговоре.

Чувствуя на себе взгляд Кияны, я поднялась из кресла и взяла с полки малахитовую пирамиду размером с чашку для чая. На каждой ее грани золотились колдовские символы. Чтобы активировать артефакт, я заклинанием вложила в него крупицу магии, затем опустила пирамиду на угли в жаровне. Те начали тлеть.

Собираясь с мыслями, я еще немного постояла перед чашей, от которой исходила ровная волна тепла, и вернулась к сестре. С задумчивым видом Кияна чертила пальцем узоры на деревянном подлокотнике кресла.

— Так ты расскажешь мне, какое преступление совершил младший принц Йолина?

— Начну по порядку. Пока ты медитировала в лесу, этот гаденыш заявился в Андер, якобы для того, чтобы восстановить разорванные политические связи между нашими государствами. Поскольку он приехал один и вроде как не представлял опасности, его пустили за стены города. На входе его обыскали. Из оружия у него при себе был только меч, и он сразу отдал его стражникам. Отец, хотя и скрипел зубами, пригласил ушастого на ужин.

Я опустила взгляд на свои руки и поняла, что отчаянно комкаю ткань платья на коленях. По официальной версии помолвку с младшим принцем эльфов расторгла я, но все в замке знали, как обстояли дела в реальности. Земля слухами полнится, а у моего позора было слишком много свидетелей.

Кияна продолжала свой рассказ:

— Перед ужином ушастый отправился в купальню освежиться с дороги. И тут к отцу пришла Мойра.

Мойра — колдунья с даром ясного ока. К ее видениям отец относится очень серьезно, ибо они не раз и не два спасали ему жизнь.

Мойра всегда знает, ребенка какого пола носит под сердцем беременная женщина и насколько щедрым к малышу будет Камень Души. Она предсказывает засуху и неурожай. С легкостью вычисляет мятежников и предателей, благодаря чему все бунты душатся в зародыше. Провидицу велено пропускать к владыке без задержек в любое время дня и ночи.

— И что сказала Мойра? — напряглась я в кресле.

— Что ушастый павлин задумал дурное и что его появление в Андере — угроза всему нашему народу. Отец решил, что твой бывший женишок планирует покушение на его жизнь.

— То есть его бросили в Круг на основании одних лишь домыслов? Просто потому, что так сказала какая-то женщина?

Я кусала губы. Даже теперь, после того как я неоднократно убедилась в подлости эльфийского народа, мне с трудом верилось, что душонка у Альва гнилая настолько.

— Не какая-то женщина, — возразила сестра. — А Мойра. Мойра никогда не ошибается. Это все знают. Все. К тому же ушастый уже заимел пятно на репутации, когда бросил тебя накануне свадьбы.

— Но он приехал один. Безоружный. Каким образом он собирался организовать покушение?

Вся эта история выглядела странно и была полна нестыковок.

Кияна хмыкнула.

— Он привез с собой несколько подарков для отца. Золотую шкатулку, украшенную драгоценными камнями, в том числе очень редкими лунными бриллиантами. Еще что-то. Все это проверили на безопасность наши маги. Угрозы не нашли. Но не нашли и нет — это не одно и то же. Возможно, какая-то из этих вещиц — смертоносный артефакт, который ушастый собирался пустить в дело. Возможно, он каким-то образом пронес с собой пузырек с ядом и хотел незаметно подлить этот яд нашему отцу. Вариантов море.

— Это лишь предположения. Реальных доказательств его вины нет. Преступления не было.

— А ты хотела бы, чтобы оно было? — Кияна прищурилась и вперила в меня острый взгляд. — Хотела бы, чтобы нашего отца убили? Мойра предотвратила трагедию. Все ее видения сбывались без исключений.

— А если в этот раз она ошиблась?

— Почему ты его защищаешь, Хель? — возмутилась сестра. — Его! Этого мерзавца!

Я решила, что лучше свернуть этот разговор, и плавно сменила тему.

* * *

После нашей с сестрой беседы прошло несколько дней. Я жила своей обычной жизнью — занималась учебой, заряжала артефакты, сварила несколько лекарственных зелий в алхимическом кабинете на первом этаже замка, накануне прогулялась до ближайшего леска, чтобы пополнить запасы ингредиентов. О своем рабе, отправленном в гаремник, я не вспоминала и встречаться с ним не собиралась, но однажды вечером в дверь моей спальни постучали.

На пороге стоял Альв.