Спасите меня, Кацураги-сан! Том 16

Глава 3

Значит, ответ на мой вопрос всё это время был рядом. «Кэйтэки-сю» не пропал. Этот трактат продолжал передаваться в семье Кацураги, как и упоминал лекарь Докуросаку из моего видения.

И всё вполне логично. Такие артефакты, как правило, передаются от отца к сыну. Особенно в такой консервативной стране, как Япония. Здесь традициям уделяют, как по мне, даже чересчур много внимания. Именно поэтому трактат оказался не у младшего сына, а у старшего. Он попал к Кетсуро, а тот должен передать его Казуме.

Казума старше меня, и если следовать традициям, он должен получить его при любом раскладе.

А на вопрос дяди ответить не так уж и просто. Почему «Кэйтэки-сю» должен получить я, а не он? Если забыть про мою лекарскую магию, про грядущую катастрофу, видения, танто и прочее — аргументов практически нет. А ничего из перечисленного я предъявить Кетсуро не могу. Тогда мне придётся себя раскрыть, а я не хочу, чтобы кто-то прознал о лекарской магии раньше времени.

Ни моё окружение, ни мой орден, ни весь этот мир пока что не готовы.

— Долго молчишь, Тендо-кун, — усмехнулся Кацураги Кетсуро. — Понимаю. Было бы странно, если бы у тебя нашёлся ответ на этот вопрос.

— Не совсем, — покачал головой я. — Поймите меня правильно, дядя. Я понимаю, почему вы должны передать это наследство Казуме-кун. Он — ваш сын. Самый старший из нового поколения семьи Кацураги. Я не собираюсь настаивать или давить на вас. Это не в моём стиле. Однако один аргумент я всё же назвать могу. А уже после этого думайте сами.

— Что ж, заинтриговал, Тендо-кун! — поджал нижнюю губу он. — Выкладывай.

— То, о чём идёт речь, называется «Кэйтэки-сю», — сказал я. — Трактат Манасэ Досана — императорского лекаря второго ранга. Он передал его своим детям, которые через много веков стали семьёй Кацураги. У меня лишь один аргумент. Я — врач. Поэтому…

— Подожди-подожди! — перебил меня Кацураги Кетсуро. — Откуда ты знаешь?

Он выглядел удивлённым. Нет, дядя был в шоке от моих слов. Что-то из описанного мной заставило его побледнеть. Даже руки затряслись. Причём механический протез тоже трясся. Забавно, не думал, что тремор может передаваться и на искусственную конечность. Всё-таки медицинская кибернетика — очень интересное направление.

— Вы о чём это? — не понял я.

И я вправду не смог с ходу осознать, что из моих слов его так сильно удивило.

— Откуда ты знаешь, что наследством является именно «Кэйтэки-сю»? — шёпотом спросил Кетсуро. — Вся Япония считает, что этот трактат находится в музее. С чего бы ещё одному экземпляру взяться в семье Кацураги?

Ах, вот оно что… Ну, о фальшивости музейного трактата я уже давно догадался. Людям показали лишь неточную репродукцию, потому что сам трактат давно утерян. Возможно, именно в тот день он и исчез. В тот самый день, который я узрел в своём видении. Можно предположить, что при атаке на академию лекарей Докуросаку подсунул врагам фальшивку, а оригинал забрал с собой.

— Простите, дядя, но я не могу раскрыть, откуда мне это известно. Просто примите это. Я знаю имена наших предков, которые жили много веков назад. Знаю, что они были врачами императора и именно поэтому хочу заполучить «Кэйтэки-сю». Мне нужны их знания.

Кацураги Кетсуро шумно выдохнул и облокотился на перила балкона. Вдохнул холодный ночной воздух, а затем произнёс:

— Если честно, я действительно хотел бы отдать его тебе, Тендо-кун. Я у тебя в большом долгу. Казума-кун — тоже большой молодец, но к медицине он имеет очень косвенное отношение. Мне известно, что именно ты разработал ту самую программу, по которой был создан алгоритм работы этого протеза, — он помахал левой рукой, а затем звучно звякнул каждым пальцем. — Именно поэтому я не могу тебе отказать.

— Справедливости ради, это не совсем правда, — сказал я.

Можно было бы воспользоваться этой ситуацией и убедить дядю отдать трактат, но я не могу так поступить. Если он считает себя моим должником, значит, наш разговор уже идёт не туда.

— Мы с Казумой-кун оба хорошо потрудились, — подметил я. — За мной медицинская сторона, а за ним программирование. Не могу сказать, что из этого сложнее. Но в одном я уверен на сто процентов. Именно Казума-кун убедил Шиногару Рюсэя, чтобы вы стали первым пациентом, которому подключат этот протез. Так что его заслуга гораздо больше.

— Теперь я совсем запутался, Тендо-кун, — усмехнулся Кетсуро. — Зачем ты это говоришь? «Кэйтэки-сю» уже практически был у тебя в кармане! Почему ты вдруг резко начал переубеждать меня?

— Потому что я не хочу заполучить его обманом, — твёрдо произнёс я. — Вы мне ничего не должны, дядя. Мы с Казумой потрудились вместе, чтобы спасти члена нашей семьи. В этом наш долг, как родственников и как людей, имеющих отношение к медицине. Вот и всё.

Кацураги Кетсуро долго молчал. Видимо, пытался переварить весь этот разговор. Он не ожидал, что я выскажу ему нечто подобное. Логично было ожидать, что я начну приводить аргументы, почему я лучше Казумы. Но это не в моём стиле. Особенно, если дело касается отношений внутри семьи.

— Давай договоримся так, Тендо-кун, — заключил он. — Я подумаю. Пару недель или месяц. Скажу честно, «Кэйтэки-сю» не со мной. Я спрятал его в Киото. Завтра я уезжаю домой и вряд ли уже вернусь в ближайшее время.

— Даже на свадьбу не приедете?

— А ты приглашаешь? — улыбнулся он.

— По-моему, это — очевидно, — ответил я. — Вся семья Кацураги автоматически приглашена на свадьбу. Правда, с датой мы пока что не определились.

— Ничего не могу обещать, Тендо-кун, только не обижайся, — сказал он. — Мне надоело жить на отчисления, которые приходят из-за моей инвалидности. Я хочу потратить весь июнь на поиски работы. Теперь с двумя руками мне открыто гораздо больше дверей. Рано ещё себя хоронить. Рано прыгать своему сыну на шею. Я могу ещё сделать что-то полезное.

— Понимаю, — кивнул я. — Мы с Сайкой будем рады видеть вас на свадьбе, дядя Кетсуро. Но если не сможете, никто не обидится.

— Я с тобой свяжусь, Тендо-кун, — кивнул он. — Скажу насчёт своего решения о «Кэйтэки-сю». А теперь возвращайся к своей невесте. Вы, между прочим, очень хорошо смотритесь. Ещё бы дождаться, когда Казума-кун, наконец, решится завести семью! Не хочется помирать, так и не увидев внуков.

После этого разговора я вернулся в гостиную, и мы продолжили отмечать знакомство семьи Хамабэ и семьи Кацураги. Однако долго это празднование не продлилось. В итоге наши отцы начали засыпать, поскольку сильно перебрали с сакэ. Моя мать быстро уложила отца, а я помог Сайке и Хинате погрузить Хамабэ Додзена в такси.

— Ты — хороший парень, Тендо-кун, — неожиданно заявил Додзен на заднем сидении. — Мы ещё как-нибудь поболтаем. Особенно мне интересно, как ты смог попасть в закрытую секцию храма Аматэрасу…

— Садись уже, Додзен! — разнервничалась Хината, а затем обратилась ко мне: — Простите, Кацураги-сан. Я никогда ещё не видела его в таком состоянии. Мы в браке почти три десятка лет, но такое… Это в первый раз.

— Всё хорошо, Хамабэ-сан, — улыбнулся я. — Все отлично провели время. Надеюсь, что и мои родственники вас ничем не обидели.

— Нет, — покачала головой Хината. — Всё в порядке.

Следом я закрыл дверь за родителями Сайки, а её саму усадил рядом с водителем.

— Завтра созвонимся, — произнёс я. — Пока твои родители здесь, ничего менять не будем. Но вскоре придётся что-то менять. Для начала переедешь ко мне. А потом найдём другое жильё.

— Хорошо, Тендо-кун, — улыбнулась она. — До завтра!

Машина покинула двор, я поднял взгляд на квартиру родителей и заметил, что там уже погас свет. Видимо, все сразу же отправились спать.

Однако мне пока что спать не хотелось, поэтому я даже решил не вызывать такси и побрёл домой пешком. Всего лишь пять кварталов — мелочи! Мне хотелось подышать свежим воздухом и переварить всё, что произошло за последние несколько дней.

В течение следующего года я стану отцом. В ближайшие несколько недель мы с Сайкой поженимся. А мой дядя тем временем будет размышлять насчёт того, кто должен получить «Кэйтэки-сю».

Столько событий… А ведь всё это лишь касаемо моей семьи. А сколько у меня других проблем и задач? Я даже не говорю про «Фебрис-12» и две клиники.

Якудза.

Из-за обиды Акиты Такехиро и главы семьи Гакити мне пришлось воспользоваться «контролем». Таким образом, я обезопасил свою семью, но…

А что мне теперь делать с Фува? Изначально я планировал устроить восстание внутри их семьи и заменить Фуву Рёкэна другим человеком. Кем-то, на кого я сам смогу рассчитывать. Именно для этого мне и нужен был «контроль». Но теперь синтез «харизмы» и «психоанализа» будет восстанавливаться ещё очень долго.

Я ведь прекрасно понимаю, что полностью искоренить якудзу в районе Сибуя не получится. Даже если по каким-то причинам вся семья Фува и их подчинённые окажутся истреблены, вскоре на их место придут другие семьи. Не факт, что они продолжат давить на меня и мою клинику. Но такой риск есть. Искоренение целой семьи ничего не изменит.

Но если я заменю главу на кого-то, кому я могу доверять — мой план сработает. Только перед этим придётся расшатать членов этой организации. И я уже собрал больше десятка нежелающих продолжать эту работу. Семь сятэев, три кёдая и один младший лейтенант — Фува Шихей. Младший сын оябуна.

Плюс ко всему, оябун пока что мне доверяет. Значит, я без проблем могу творить под его носом всё, что угодно. Тут мои принципы слабеют. Раз мой враг преступник, я готов воевать с ним даже из тени. Не обязательно идти на прямое столкновение. Это слишком рискованно, когда дело касается якудзы.

Добравшись до дома, я сразу рухнул на кровать. Хоть я сегодня и не пил, впрочем, как и всегда, но мой мозг отключился даже быстрее, чем у наших с Сайкой отцов. Тут нечему удивляться — сознание было не готово испытать такое напряжение. «Контроль» сам по себе давался мне непросто, а уж в сочетании с дистанционным воздействием — и вовсе настоящая пытка.

Хорошо, что я нашёл этот артефакт уже после того, как увеличил свой уровень до «молекулярного». Иначе бы, вероятнее всего, моя магическая система лопнула быстрее, чем я осознал факт своей гибели.

Утром меня разбудил звонок Ямамото Ватару.

— Что-то вы зачастили, генеральный директор, — сонно пробурчал я, а затем ответил на звонок. — Да, Ямамото-сан, слушаю вас.

— Слушаете? Кацураги-сан, вообще-то я ждал от вас обратного звонка ещё вчера вечером. Почему вы не перезвонили? Я думал, что вам настал конец! — заявил он.

— Мы вроде не договаривались о повторном созвоне, — поднимаясь с кровати, произнёс я. — А что случилось?

— Что… Что случилось⁈ — воскликнул он. — Это вы меня спрашиваете, Кацураги-сан? Я предупредил вас о том, что вам угрожает опасность, и через несколько часов после этого со мной связался… Сами знаете кто. Мне приказали, чтобы я не увольнял вас ни при каких обстоятельствах. Как это понимать?

Ого! Видимо, мой навык сработал даже лучше, чем я думал. Оябун семьи Гакити отдал приказ не только своим людям, но и знакомым из корпорации. А я готов поспорить, что семья Ямамото очень плотно взаимодействует с Гакити. Если уж якудза влияет на правительство, значит, и фармацевтическая корпорация может оказаться под их крылом.

— Ямамото-сан, благодарю, что предупредили меня вчера, но вопрос уже решён. Насчёт моего увольнения — это уже лишние капризы оябуна…

— Не называйте его имени! — прокричал Ямамото Ватару. — Нас могут прослушивать.

— Как пожелаете, — усмехнулся я. — В любом случае мне уже ничто не угрожает. Так что можете и дальше обращаться ко мне за помощью в часы моей работы. Всё как всегда.

— И всё-таки вы — странный человек, Кацураги-сан. Не воспримите это как оскорбление. Но я впервые вижу кого-то, кто смог так быстро решить подобный вопрос. Что ж, ну раз с вами всё хорошо, свяжемся в следующий раз, когда мне или кому-то из моих знакомых понадобится медицинская помощь.

— Стойте, Ямамото-сан, — прервал его я. — У меня к вам есть ещё одно дело.

Я даже через телефон услышал, как сглотнул слюну Ямамото Ватару. Видимо, он ожидал чего-то худшего. Кто знает, что он там надумал? Может, он уже решил, что я сам состою в якудзе? Да плевать, если честно. Моя совесть чиста, а все остальные пусть думают, что им угодно.

— Что вы хотели, Кацураги-сан? — напрягся Ямамото Ватару.

— Ничего особенного. Мелочь! — ответил я. — У меня намечается свадьба, Ямамото-сан. Пока что я всё ещё живу в служебной квартире, но мне хотелось бы перевезти сюда в ближайшее время свою будущую жену. Вы не против?

— Э… Я⁈ — воскликнул он. — Мне вообще всё равно! Делайте, что хотите!

— Хорошо, запомню ваши слова. Просто у нас есть один очень придирчивый проверяющий. Он раз в несколько месяцев осматривает квартиры. Если у него появятся вопросы насчёт моей будущей супруги, я пошлю его далеко и надолго. То есть — к вам.

— Идёт, Кацураги-сан. Если у него возникнут к вам вопросы — считайте, что он уволен.

Если его уволят, меня весь дом будет боготворить. Но так далеко я заходить не хочу. Главное, чтобы он не создавал нам проблемы.

— Благодарю, Ямамото-сан, до связи! — сказал я и положил трубку.

Не знаю, каков Ямамото Ватару в роли генерального директора корпорации, но лично у меня с ним практически никогда проблем не было. Он, конечно, тот ещё мажор, воспитанный на деньгах пожилого отца, но лично мне он кажется очень простым человеком. Обычно такие богатеи не опускаются до уровня своих подчинённых.

Однако он хорошо относится ко мне, к гомеопату Хибари Котэцу, а также я слышал, что он практически на равных общается со многими сотрудниками корпорации. Не мне судить, конечно, ведь я никогда генеральным директором не был, но, на мой взгляд, такое отношение к сотрудникам может даже улучшить работу многих людей в корпорации.

Сразу после разговора с Ямамото Ватару я позвонил Сайке и сообщил, что она может готовиться к переезду. Она ещё несколько часов обсуждала этот вопрос с родителями, но в конце концов было принято решение начать переезд в эти же выходные.

Съёмную квартиру Сайки мы оставили, чтобы в ней ещё какое-то время могли пожить её родители. Сама же девушка уже со всеми вещами переехала ко мне. Вещей, как ни странно, у неё оказалось ОЧЕНЬ много. В итоге переезд занял все выходные. Предварительно я спрятал все свои артефакты под расшатанную дощечку в полу кладовки. Будет лучше, если Сайка не обнаружит всё то, что я успел скупить у Кикуоки Керо и коллекционера с северного побережья Японии.

Вечером воскресенья мы сразу же обговорили вопрос временного окончания её карьерной деятельности и пришли к выводу, что ещё какое-то время можем повременить. Пока что никаких обследований она не проходила, но с помощью «анализа» я определил, что плоду не больше семи недель.

В Японии можно взять декретный отпуск за два месяца до предполагаемых родов. Однако на этом справедливое отношение к матерям в этой стране заканчивается. Тут всё не так, как в России. А проблема кроется в патриархальном обществе. В тех же традициях, о которых я размышлял буквально пару дней назад.

По мнению большинства японцев, женщина после родов должна уйти с работы и стать домохозяйкой. Если в России декретный отпуск длится сто сорок дней, а затем переходит в отпуск по уходу за ребёнком до его трёхлетия, то здесь всё гораздо проще. Два месяца до родов и два месяца после.

Всё!

И это если не вдаваться в подробности о выплатах, страховке и прочих деталях экономической системы.

Лично меня это не сильно беспокоит. Я смогу обеспечивать семью, даже если Сайка вообще никогда не будет работать. Но захочет ли она принять такую жизнь? Учитывая, что она — коренная японка, скорее всего, сможет. Но мне печально думать о том, что ей придётся окончательно прервать свою карьеру в театре.

Что ж, подумаем об этом позже. Пока что мы даже с переездом толком не закончили.

На следующее утро Сайка осталась дома одна. В понедельник у неё не было ни репетиций, ни выступлений. Я бесшумно покинул квартиру и направился на работу чуть раньше, чем планировал. Завтрак она приготовила мне заранее. Знала, что я уеду слишком рано, поэтому позаботилась о том, чтобы я смог разогреть его уже на работе.

Тем временем в клинике «Ямамото-Фарм» происходил, как и в любой понедельник, полный бардак. Сотни пациентов, ноль кислорода. Никакая система вентиляции не сможет справиться с таким наплывом больных.

Никогда не жил в Китае, но мне даже страшно представить, что происходит в их клиниках. В Японии с демографией имеются определённые проблемы в плане низкой рождаемости. А в Китае всё наоборот — там остро стоит вопрос перенаселения.

Если у нас в клинике утром уже сидит больше сотни человек, то что же происходит сейчас в каком-нибудь Пекине?

— Кацураги-сан! — в мой кабинет вбежала Сакамото Рин — медсестра, с которой я проработал больше полугода. — Меня попросили передать вам, что в клинику прибыл один очень важный пациент.

— Почему именно вас? — поинтересовался я. — Обычно распределением пациентов по врачам занимается ваша сестра — Сакамото Фумико. Или вас уже перевели в регистратуру?

— Нет, проблема в том, что она уже записала пациента к терапевту, с которым я сейчас сижу, — ответила она. — А он… Ну, вы сами понимаете, ещё и двух месяцев не проработал. А пациента сюда направил кто-то из совета директоров корпорации. Вы уж простите мою вольность, но мне кажется, что кроме вас его больше никто принять не может. У Фукусимы-сан, Такеды-сан и других опытных терапевтов очереди бесконечные.

— Заинтриговали, Сакамото-сан, — улыбнулся я. — В таком случае пригласите его ко мне.

Часто бывает так, что эти пациенты от совета директоров или любых других людей из корпорации оказываются особенно интересные. Как правило, они работают в других организациях и приходят ко мне с крайне специфическими заболеваниями.

Хоть я и пахал все выходные, таская коробки с вещами Сайки, но при этом запас моей жизненной энергии успел восстановиться. Значит, я смогу справиться с любым пациентом.

— Спасибо, что выручаете, Кацураги-сан. Он сейчас сам к вам подойдёт. Вернее… С сопровождением, — заявила Сакамото Рин. — Ему тяжело передвигаться.

— Пожилой? — уточнил я.

— Нет. Очень молодой парень, — сказала она и выпорхнула из моего кабинета.

А вот это уже действительно заставляет насторожиться. Одно дело, когда пожилой человек передвигается с посторонней помощью. Это — частое явление. Можно даже сказать, что это — норма. Хотя некоторые знакомые лекари говорили мне, что старость — это самая страшная болезнь человечества, и если её излечить, то мы будем жить вечно!

Но сейчас не до мечтаний. Молодой человек, не способный передвигаться — это повод для большого внимания со стороны медиков.

Через десять минут дверь в мой кабинет открылась. Передо мной появился мужчина лет тридцати, которого сопровождала женщина того же возраста. Она поддерживала его, пока он ковылял к кушетке.

— Здравствуйте, Кацураги-сан, — произнёс он. — Простите, что не могу поприветствовать вас, как подобает. Как видите, я и так пополам согнулся.

— Всё в порядке, обойдёмся без поклонов, — прямо сказал я. — Присаживайтесь.

— Я могу остаться? — усадив пациента, спросила женщина. — Я — его жена. Очень беспокоюсь за него. Пожалуйста, позвольте и мне побыть здесь во время приёма.

— Не буду вам отказывать, если сам пациент не против, — ответил я.

— Не против, — покачал головой мужчина. — Я теперь без неё — никуда.

Я заметил, как он рассмеялся, но при этом с трудом сдержал слёзы.

— Слушаю вас, — начал консультацию я. — Назовите своё имя и перечислите жалобы.

Мужчина с трудом выпрямил спину, а затем произнёс:

— Меня зовут Дзабимару Рёдзи. Всё началось с того, что я пробыл в космосе почти целый год.