Спасательный круг (СИ)

На свои места

Безумно? Не знаю. Но правильно точно. Манящие цепи у самого края связали нас сладко. Связали с ним прочно.

Зачем она идёт туда? Просто забрать вещи. Забрать вещи и убедиться, что всё в порядке. «Ты так много оправдываешь его сегодня», — звучал в голове взволнованный голос Зои. «Кого ты пытаешься обмануть?» — противно хихикал собственный внутренний. Чем ближе Корделия подходит к владениям Астарота, тем сложнее становится обманывать себя. Она не знает, что чувствует и не знает, чего хочет. Но с одной мыслью невозможно бороться: она точно не хочет забирать эти чёртовы вещи.

На входе в царство демона её встречает Астарта, почувствовавшая человеческую энергию. Корделия очень боится, но не медлит и вполне спокойно, даже с готовностью защищаться, подходит к женщине, облачённой в коричневый комбинезон и белую футболку. Голубые глаза и длинные светлые волосы делают её похожей на подростка вкупе с простым стилем в одежде. О, ей бы тоже так менять облики, дабы вовремя прятаться ото всех. Даже от Миртл, которая то и дело спрашивает, почему её подопечная не спит ночами или разговаривает во сне. Да, крикнуть имя демона посреди ночи, да ещё и таким умоляющим голоском — самое худшее, что можно сделать в доме переживающей тётушки.

— Ну здравствуй, Корделия, — демоница облокачивается на глиняный нарост на стене, скрещивая руки на груди и придирчиво осматривая ведьму. Та одета в простое бежевое платьице а-силуэта и белые кеды. На работе никаких туфель, иначе за день все ноги сотрёшь. — Мы с тобой не успели толком познакомится.

— Здравствуй, — немного смущаясь, но в целом, ровно отвечает девушка, повторяя жест собеседницы с руками, выставляя одну ногу вперёд, — Астарта, верно?

— Верно, — ухмыляется та, — зачем пришла?

— Я пришла к Астароту, — в её тоне ясно слышится: «Не задавай лишних вопросов», — где он?

— Не так быстро, — отрезает демоница, — я хочу знать, на кой чёрт ты припёрлась. Ты и так сделала ему больно, не нужно его добивать.

— Послушай, — вздыхает та, — я не собираюсь оправдываться и выкладывать тебе что-то. Просто пусти меня к нему, больно я ему не сделаю. Лучше расскажи, в каком он состоянии.

— Корделия, — она переминается с ноги на ногу, не замечая в Делии чего-то раздражающего и сдаётся, — ты понимаешь, как он к тебе относился? Твоё появление может его просто уничтожить. Я просто тебя понять не могу. Ты смогла сбежать из Ада и остаться бессмертной при этом, что ещё нужно? Я бы на твоём месте бежала, не оглядываясь. Тем более, ты ненавидела его.

— Я давно его не ненавидела и относилась к нему спокойно и даже тепло. До сих пор отношусь, ясно? Ты не на моём месте, Астарта. Поверь, я…я понимаю, что ты волнуешься, но и я волнуюсь. Мне нужно с ним поговорить. Вы вместе? — взволнованно интересуется Верховная и отводит взгляд, поджимая губы.

— Тебя это так волнует? — смеётся Астарта. — Нет, не вместе. Я помогаю ему отойти от разрыва с тобой и не перестаю удивляться его глупой влюблённости. Отпустил тебя, это так благородно. Правда, мы обе знаем, какой он идиот, но я не ожидала, что ему будет настолько паршиво, что он спиздит мои отвары и ужрётся настолько, что отравится и пойдёт в таком состоянии отстаивать твою честь перед демонами, — видно, что такая глупость выводит её из себя.

— Что?! — Корделия почти выкрикивает, подходя ближе. Отстаивать её честь, напиться? Чего ещё бы он мог вытворить? Ну не дурак? — Как он?! Он в порядке?!

— Я бы так не сказала. Подавленный, злой, так ещё и проигравший.

— Пусти меня. Пожалуйста, — чуть ли не умоляет белокурая.

— Тц. Иди. Только прошу, не играй с ним. Он и так под угрозой изгнания. После проигрыша ему ранг не понизили, потому что это первое поражение за последние триста лет, но он на мушке у всех в таком состоянии. Рассказывать много не буду, сама всё увидишь.

Астарта уходит, понимая, что больше здесь не нужна, ухмыляясь чему-то и делая какие-то выводы, и Делия вступает за черту, во владения красноглазого. Оциус, радостный, как верный пёс, мигом появляется рядом и начинает усиленно думать. В этом сумбуре она может разобрать обрывки фраз: «Очень плохо», «Помогите ему», «С ума сходит», «Опасность». Корделия против воли чувствует себя виноватой. Однако вместе с этим приходит привычный комфорт — все слуги её узнали. Теперь она знает, зачем идёт. А меж тем, сердце бьётся быстрее и быстрее.

Слуга провожает до их покоев, говоря, что Астарот даже не стал ни менять там обстановку на более привычные ему цвета, не стал закрывать эту комнату и уходить в другую. Люди, обычно, пытаются избавиться от всего, что напоминает о любимом человеке, но демон так не думал. Он старательно сохранял хотя бы призрак её присутствия. Ведьма тихонько открывает дверь и видит, как мужчина стоит с перебинтованным торсом, облокачиваясь руками на стол, спиной к ней. Его всего трясёт от боли, а в комнате пахнет странными травами, резкими и горькими, как полынь, и спиртом. Весь бинт в крови, что заставляет её ужаснуться. А само брюнет весь будто ватный и сильно исхудавший.

— Астарта, я больше не буду лечиться, само пройдёт, ясно? Отвянь, — грубо и устало хрипит демон, не поворачиваясь. — Ну что ты там стоишь? Уйди, а? — даже не может чувствовать чужой энергии, путает с другой. Похоже, он изрядно себя подпортил.

Корделия тихонько, на цыпочках, стараясь не сорваться и не побежать, подходит к нему со спины и аккуратно, стараясь не сделать больно, обнимает. Он крупно вздрагивает и застывает на месте.

— Нет, лечиться, всё-таки, придётся, дорогуша, — шепчет она и кладёт руки на раны, чувствуя там бугры и царапины. Ведьма начинает читать целительное заклинание, делясь с мужчиной своей магией, и он весь светится ярко-зелёным, что означает светлое колдовство. Она чувствует, что ему очень больно, знает, что упрямый, стиснул зубы, — чшш, — тихо успокаивает, прикрывая глаза и кладя голову на костлявое плечо, вдыхая знакомый запах вишни и мягко, насколько умеет, продолжает, — пройдёт, всё пройдёт. Я рядом.

Ей кажется, будто с неё пот течёт рекой, она ужасно волнуется и за него, и за себя. Ей так больно, так жалко демона. Она, признаться честно, думала, что её забудут за пару недель и явно не ожидала, что столь могущественный и видный мужчина не сможет справиться.

Астарот не может поверить в то, что снова слышит этот голос и чувствует её тёплые мягкие руки на своём теле. Как не вовремя она пришла за вещами. Как же он по ней скучал, как тосковал и как мечтал выжечь кучей жгучих напитков из сердца вместе со всем живым в себе. Он наконец находит в себе силы повернуться и ловит сквозь головокружение ловит её прекрасные, глубокие, взволнованные глаза.

— Делия, — выдавливает, борясь с болью, которую приносит заклинание, затягивая порезы, — ты пришла. Я уж думал, — его ноги подкашиваются, и ей приходится прикладывать титанические усилия, чтобы удержать его на себе.

— Тихо, молчи. Успеем поговорить, — предостерегает девушка и тащит его к кровати, закидывая его руку через своё плечо и смотря в мутные глаза, — Астарот, милый, сосредоточься. Тебе нужно лечь, пойдём.

Они с горем пополам доползают до кровати, и она бережно скидывает ношу на чёрные подушки. Астарот полузакрытыми глазами вперяется в её взбудораженное лицо, боясь моргнуть. Вдруг мираж?

— Делия, ти. тиг. рёнок, — усталость оковами ложится на всё тело и сковывает движения, притормаживает слова, ему даже дышать трудно, — я в порядке. Правда…

— Замолчи, кому сказала! — срывается ведьма и кладёт палец ему на губы. Она стремительно вытаскивает из-под него одеяло и укрывает его, снимая ботинки. Голый торс укрыт на время. — Так, тебе надо повязку сменить. Я сейчас отойду за водой, и мы этим займёмся.

Она убегает в ванную, судорожно ища таз и включая горячую воду. Пока жидкость набирается, белокурая приваливается к двери и хватается за голову, тяжело вздыхая. Лишь бы он перестал так мучиться. Идиот, разве нет? А ещё было так тепло на душе от осознания, что он не забыл. Она видела, несмотря на мутную дымку, с какой радостью и надеждой демон смотрел на неё. Тот, кто притворяется, так не смотрит.

Пока ворожея с аккуратностью снайпера развязывает повязку и вытирает засохшую кровь, брюнет шипит от боли, но пытается делать это тихо, насколько возможно. Но эта боль теперь кажется ничем, важными становятся только прикосновения, от которых слегка покалывает. Только блаженство её успокаивающего голосочка, волнующегося, нежного и без доли отвращения имеет значение. Говорить он сейчас совсем не может, но Делии этого и не надо, она растворяется в сосредоточенной тишине, вслушиваясь в быстрое и прерывистое дыхание мужчины. Порезы, как и предполагалось, заживают медленно и болезненно.

— И какого лешего ты на бой попёрся? — досадно выгибает бровь малышка и укрывает его, решая пока не перевязывать. Лежи! — с нажимом возвращает обратно, когда он порывается привстать. — Мы ещё поговорим о том, где был твой мозг в этот момент, — он улыбается, слыша её привычное ворчание. Корделия не может мягко не улыбнуться в ответ. Брюнет в отчаянии поднимает брови и открывает рот, когда она встаёт с постели. — Я на кухню, — успокаивает его волнения девушка, — сделаю тебе лечебный отвар и приду. Только не вставай никуда, я скоро, — в неясном для себя порыве она трепетно проводит костяшками по его щеке, а потом бережно гладит по голове, заставляя демона прикрыть глаза.

Делая отвар в тихой кухне, радуясь тому, что слуги послушно разбежались от одного её слова, Делия не может не отметить, как расслабились её плечи и как успокоились мысли в этом месте. Всё здесь было донельзя привычно и дарило покой. Неужели Ад стал ей домом? Ну да, все её знают, и прислуга, и другие бесы, и многие лично знакомы с ведьмой, она была у них в гостях. Специфические знакомые, но даже они вписываются в здешнюю картину мира. Впервые за эти два месяца она чувствует себя там, где надо. Нет, солнечный лазурный берег оставлять, конечно, не хочется, но и не признать, что она скучала по Астароту, невозможно. Чёрт, да что же это такое! Она очень много думала, что же делать и как быть, но привычка, привитая красноглазым, осталась с ней: всегда надо слушать себя и свои ощущения. Психолог в итоге ей не помог, да и домашние задания она не особо старалась выполнять. Плевать. Снова быть дурочкой, живущей по стандартам и правилам, она не собирается. Всё давно решено, стоит только принять это.

Найдя нож, ведьма, не жалея сил, делает добрый порез на запястье, вливая в отвар как можно больше крови, достаточно, чтобы насытить, излечить, но самой не потерять сознание. Порез залечивает, чтобы не вызывать лишних вопросов. Готово. Запах корицы и облепихи приятно ласкает ноздри.

Вернувшись, она видит, что демон всеми силами пытается не уснуть и сжимает простыни, чтобы не рискнуть вскочить с постели. Колдунья быстро подходит к нему, садится рядом и подносит кружку к его губам, свободной рукой приподнимая его за затылок и помогая пить. Он медленно глотает и собирается остановиться на половине кружке, но она настойчиво повторяет, чтобы он допил до конца. Маленькими глоточками демон осушает содержимое и падает обратно. «Тебе лучше?» — спрашивает девушка, думая, сварить ещё или нет. Он настойчиво кивает и отводит взгляд. И почему именно эта женщина должна видеть его таким жалким? «Даже не думай об этом!» — о, она по взгляду, по движению носа и по ещё кучи мыслимых и не очень причин может определить, чем занята его голова. Мужчина восхищённо ухмыляется. Дальше ведьма интересуется, стоит ли снова перевязать его, с чем он не согласен, и уступает, так и быть, задирая одеяло, убеждаясь, что от её крови почти все раны затянулись. Отлично. После этого котёнок не говорит ни слова, встаёт и уходит вглубь комнаты, зажигая пару свеч, подходит к шкафам. Видно, что чувствует себя хозяйкой. Астарот ощущает какую-то магию вокруг и думает, что это заклинание переноса вещей на поверхность. Он уверен, что его Королева снова уйдёт, оставляя его мёрзнуть и одновременно сгорать одного. Брюнет стискивает зубы, чтобы не зарычать от отчаяния. Но она возвращается с пустыми руками и идёт не к двери, ведущей на выход, а к двери ванной. Проследив удивлённым взглядом за ней, он в ожидании дальнейших действий утыкается в потолок. Шум воды. Что она там делает? Моется? Застирывает пятна его крови на таком милом платьишке? Но для этого есть магия. Через минут семь шум стихает, и он совершенно точно слышит, как уставшее тело погружается в воду.

Делии нет около часа, и мужчина начинает волноваться, хотя в ванной ведьма никогда не засыпала. Хочется встать и проверить, но ему страшно холодно и шевелиться чертовски трудно. Собравшись с силами, он почти собрался подняться, но дверь открылась. Ворожея, чертовка, бестия, настоящая стерва, умеющая удивлять и вышибать землю из-под ног, выходит в его длинной чёрной футболке, под которой, наверное, трусики, и больше ни в чём. Мокрые волосы откинуты назад, а сама она покрасневшая от горячей воды. Малышка смотрит на него с некоторой усмешкой, ей определённо нравится его вопрошающий взгляд.

— Замёрз? — ведьма видит, как его потряхивает.

— Нет, — тихо отвечает. Уже может говорить. Жаль, она не хочет отвечать на вопросы.

— А если честно? — под таким взором, не терпящем вранья и возражений, он сдаётся.

— Да, — колдунья не отстаёт, продолжая сверлить взглядом, — очень.

— В покоях холодно, потому что тебе холодно?

— Да, — кивает, выражая взглядом что-то, похожее на смущение.

— Значит, будем греть, — без доли иронии произносит белокурая, обходит постель и заползает под одеяло. Потом вдруг встаёт, взмахивает рукой, и из шкафа к ней летит второе, приземляясь на демона, что уже чуть ли не умер от таких приятных сюрпризов. Наконец, всё сделано, и вторая попытка лечь проходит гладко. Девушка укрывает их поплотнее и вытягивает руки вперёд. — Иди сюда, сможешь? — в её действиях не видно никаких сомнений или злости, она делает всё по своей воле. Астарот, не веря своему счастью, двигается в её сторону, опуская голову ей на грудь и шумно выдыхает, когда она переплетает их ноги. Сильная рука, боясь осуждения, медленно обвивает тонкую талию, а ведьма в ответ обнимает за плечи, начиная ласково массировать голову. Такая тёплая, сладкая, такая знакомая и любимая.

— Это сон? — осторожно спрашивает мужчина, крепче, теснее прижимаясь, такой безоружный и взволнованный.

— Нет, не сон, — так же тихо, но твёрдо слышит в ответ, — отдыхай. Я буду до утра.

— Спасибо, — он не сдерживается и в порыве нежности переплетает пальцы с её свободной рукой, а потом, на свой страх и риск, приподнимается, заглядывая в кофейные глазки и хочет поцеловать хотя бы в щёку, ему это очень-очень нужно, но передумывает, мягко опускаясь обратно. Вдруг спугнёт.

Она улыбается и целует в макушку, потом в висок и напоследок в лоб, как ребёнка. Ничего, так его тоже устраивает. Свечи гаснут. Наконец-то она может полностью расслабиться и моментально отрубиться под его тихое сопение.

Как и ожидалось, Корделия просыпается уже будучи в его объятиях, надёжно прижатая к горячему, зажившему торсу. Крепкие мужские руки обхватывают ослабшее туловище поперёк, и девушка чувствует себя по-настоящему выспавшейся и отдохнувшей. Ей до неприличия хорошо и мирно. К сожалению или к счастью, это именно то, чего так не хватало. Ведьма смотрит на заколдованные вчера часы, настроенные под рамки этого места, и понимает, что нужно вставать и собираться на работу, хотя очень хочется проваляться в его руках как можно дольше, компенсируя все недосыпы последних месяцев.

Блондинка медленно выбирается из объятий и поднимается, идя в душ. Холодная вода бодрит, и вроде помогает собраться. Делия быстренько одевается и порхает на кухню. Сэндвич, наскоро слепленный, съедается в два счёта, и девушка делает отвар для демона и нарезку из найденной копчёной курицы. Она едва ли не проливает всё это великолепие, когда на пороге в комнату её встречает полуголый демон.

— Доброе утро? — удивлённо спрашивает он, радуясь, что она не ушла, но по одежде понимает, что собирается.

— Доброе, — её голос твёрдый и явно не очень довольный, — ты чего встал? Тебе восстанавливаться надо. Иди ложись, я принесла завтрак, — белокурая проходит мимо него, стремясь побыстрее поставить кружку с тарелкой на тумбочку.

— Я в порядке, милая, — что-то в груди малышки приятно ноет от такого обращения, — ты…за вещами? Кстати, очень классно выглядишь, поверхность пошла тебе на пользу. Прямо светишься. И румянец такой весёлый, — расплывается в улыбке, смущая её, как обычно. На комплименты для такой женщины он никогда не скупился.

Она тяжело вздыхает.

— Спасибо. Франция и лазурный берег благотворно влияют на кожу, — взволнованно смеётся. — Конкретно сейчас я на работу. Вообще, у меня должен был быть выходной, но в первой половине дня я подменяю напарницу, у неё трудности с ребёнком сейчас.

— А во второй? Придёшь? — пусть придёт, хоть даже и забрать пожитки. Он готов цепляться за любую возможность насладиться её обществом.

— Приду, — дарит надежду ведьма, — кушай и ложись, хорошо? Я ещё тебя отругаю за твои бездумные выходки, — её личико красиво насупилось, заставив его максимально широко улыбнуться.

Ворожея останавливается у самой двери, застывая на месте, когда он спрашивает:

— Зачем? Зачем ты лечила меня?

— Астарот, — разворачивается и выглядит робкой и тревожной, приобнимает себя руками и гладит. — А ты…всё ещё любишь меня?

Его лицо меняется на досадно-изумлённое, и он тяжело-тяжело, медленно вздыхает, потом так же медленно выдыхает, сжимая руки в кулаки и цедит:

— Тц. Как же ты меня заебала! — искренне, со всей усталостью. А потом смеётся надрывно и подходит к ведьме, зажимая у двери в тупике рук. Взгляд его меняется на серьёзный. — А ты как думаешь, малыш? Конечно, люблю! Больше всего на Свете, больше всего в Аду. Больше, чем себя и кого-либо ещё. Или ты думаешь, что любовь за день проходит?! А теперь ответь на мой вопрос, пожалуйста.

Она хитро щурится, думает, всматривается, а потом тянется к нему, кладя руки на плечи, и резко, всеобъемлюще, сладко целует, оказываясь моментально схвачена в кольцо рук. Поцелуй не длится больше, чем пол минуты, но даёт разрядку обоим.

— Вот тебе ответ, засранец, — усмехается бестия, — я вернусь, — коротко чмокает в губы ещё раз и ускользает за дверь.

О да, она зарядила его на жизнь вперёд. Чёрт, он готов был порхать, как бабочка, лететь на тёплый светлый огонёк в лице этой вредной малышки. Пришла, вылечила, поцеловала! Вся его серьёзность улетучилась, а боль выздоровления приглушилась. Её запах вновь витает по комнате, её энергия ощущается на кухне, и демона просто разрывает от того, насколько всё легко рядом с ведьмой.

Однако эйфория резко сменяется досадой и неопределённостью. Чего эта невыносимая тигрица хочет от него? Неужели кто-то сделал ей больно, обидел, раз она пришла за утешением сюда. Но расстроенной Делия не выглядела, да и о море во Франции, о работе, говорила с воодушевлением. Может… Нет, точно нет! Корделия не даёт пустых надежд, а вернуться к нему она априори не может. Но поцелуй… Всё-таки, Астарот пришёл к выводу, что солнышко кто-то обидел и сильно задел. Нужно выяснить и успокоить её.

Лёжа в постели по её указанию, мужчина прикидывал, как встретить её. Разумеется, хотелось удивить, задержать у себя подольше. Она стала такая сияющая. И как можно было держать такое великолепие в клетке, когда она создана, чтобы светить? Запер, ага, как неуверенный в себе скот. Неужели нельзя было просто позволить ей уйти в тот злополучный вечер три года назад, а уже потом, на свободе, сделать всё, чтобы она ушла от Лэнгдона? У них бы всё равно начались трудности, а его любовь могла бы спасти её. Как жаль, что такие простые, но невероятно важные пути решения проблем, приходят, когда уже поздно.

Всё больше и больше погружаясь в мысли о ведьме, представляя, какой ужин приготовит для неё, брюнет уснул, уткнувшись в её подушку, окутанный ароматом весны и радости. Пусть она и раздражает своими метаниями, качелями, плевать. Это не мешает ему оставаться влюблённым идиотом.

Клиент попросил её помочь составить букет для любимой девушки. Уже был конец её смены, и она собиралась закрывать магазин, оставляя ключи в соседнем, для сменщицы. У них как раз был часовой перерыв, когда закрытая посреди дня точка не вызовет вопросов. Но буквально за минуту до окончания, когда ведьма наводила порядок, вбежал юный парниша с озадаченным и виноватым лицом с просьбой о помощи. Мальчишка умоляюще смотрит на ведьму и сообщает, чуть ли не в истерике, что поссорился с девушкой своей мечты, которую «добивался целый год!». И белокурая не может отказать. Всё-таки, делает она вывод, люди всегда любили и будут любить, и как бы не хотелось отгородиться от этого, это практически невозможно. Всем нравится чувствовать, брать и отдавать, тонуть в эмоциях, быть живыми.

Гуд, уточнив предпочтения девушки, заключающиеся в: «Только не розы», вспоминает букет, который ей подарил демон. Почему-то ещё до того, как парень начал обсуждать с ней композицию, в голову пришёл тот загадочный подарок. Сразу нахлынули воспоминания, как глупо она себя чувствовала, пытаясь разгадать секрет чёрной розы. Какое тепло издавали цветы. Что ж, в этой картине розе явно не место, но лилии вполне подойдут, чтобы сделать яркий комплимент. Девушка обсуждает с парнишкой свою идею, уточняет, нет ли у его возлюбленной аллергии на лилии и начинает собирать, мысленно благодаря брюнета за то, что ей сейчас не приходится много думать. Пышный подарок выходит очень красивым, и она может уйти домой с чувством выполненного долга и надеждой на то, что те двое помирятся.

С работы, стараясь не спешить, контролируя нескончаемый потом самых разных эмоций, Корделия направляется к Миртл, чтобы переодеться и объяснить своё отсутствие ночью. Солнышко сопровождает её, иногда слишком припекая, и хочется заменить платье на какую-нибудь длинную рубашку. С запахом вишни и коньяка, желательно. Ведьма почти смирилась, почти приняла ту мысль, что, кажется, её счастье заключается в демоне. Если борьба приносит лишь ноющую боль и пустоту в груди, а чувства взаимны, то есть ли смысл бороться? Вчерашний визит к нему служил прощупыванием самой себя. Впервые Делия хотела целиком и полностью довериться чувствам и сердцу. И сердце отреагировало громогласным: «Да! Это то, что нам нужно! Хватит упрямиться!». Она больше не Верховная, мир спасён, Майкл — вполне гармоничная личность, а Корделия Гуд — человек. Прежде всего. Простой, сотканный из чувств, противоречий, внутренних конфликтов, эмоций. А простой человек, не тягающий вечно груз ответственности, имеет право ошибаться, имеет возможность выбирать и делать выборы не в пользу общества. К чёрту последствия, всё к чёрту. К Астароту.

Майкл звонил чуть больше не дели назад по видео-связи. Этот разговор дался нелегко обоим. Они начали со скомканного: «Что ты думаешь о нас?», и каждый высказался примерно в одном ключе, чему Делия приятно удивилась. Разные, к сожалению. Антихрист сказал, что видит, как на них обоих влияют пережитые годы, чувствует ту пропасть и, несмотря на те чувства, что были между ними, не знает, хватит ли у него сил всё восстановить. Они всё ещё держали обиду друг на друга. Ну не то, чтобы жгучую, пожирающую обиду, но довольно значимый осадочек. Вот так, оказывается: прежде, чем ссориться, срываться, нужно остановиться и подумать, к чему это приведёт. Подсознание не обманешь, подсознание боится повторения тех страданий. У них был единственный шанс на воссоединение при условии, что сначала будет невероятно много скандалов, недопониманий, разногласий, что им в очередной раз придётся себя перекраивать и постоянно упрекать друг друга за прошлые грехи, пока не придёт умиротворение и не зародятся новые чувства. Оба пришли к выводу, что рисковать, прикладывая титанические усилия, ради неизвестного результата не готовы. В их случае простить оказалось равно отпустить. «Если не хотим так мучиться, может, мы уже не любим друг друга?» — с грустной усмешкой спросил тогда блондин. Ведьма грустно рассмеялась. Может. Так тоже бывает. Однако оба знали, что в сердцах друг у друга останутся навсегда. Делия будет благодарна Майклу за то, что именно он запустил в ней процесс переосмысления своих идеалов, Майкл Делии — за то, что не позволила дать ему скатиться в пучину убийств, уничтожения, которое привело бы и к его уничтожению; за то, что научила думать своей головой и не дала обмануться, повестись на речи Отца. Они стали друг другу бесценным опытом и условились, что если кому-то из них когда-нибудь понадобиться помощь в критической ситуации — помогут, обязательно помогут.

Переодевшись как можно быстрее, Корделия движется к выходу, пока тётушка делает вид, что поверила рассказам про новую подругу. Она чувствует себя шкодливым подростком, и даже это заставляет смеяться и радоваться. Миртл выходит в коридор в тот момент, когда белокурая уже надевает скромные чёрные туфли на невысоком каблуке, прекрасно дополняющие лёгкое лавандовое платье в пол.

— Ты куда? — Сноу скрещивает руки на груди, внимательно смотря на подопечную.

— Я, — Делия недолго мнётся, но растерянно почёсывает затылок, — к подруге.

— И как зовут твою новую подругу? — с подозрением спрашивает рыжая.

— Мари, — первое, что приходит в голову.

— Делия, Мари — героиня твоей любимой книги детства. Ты уже на свидания с Хэнком под предлогом Мари убегала. Могла бы что-то и поновее придумать, — прищуривается старшая, звуча по-матерински строго.

— А я и забыла, — неловко улыбается Гуд. — Ну, я… Миртл, ты не поймёшь.

— Лепесточек, — взволнованно вздыхает старушка, — я слишком сильно тебя люблю и слишком хорошо знаю, чтобы не понять. Я бы хотела, если честно, крикнуть на тебя, сказать, что это абсурд, и я не понимаю, как так можно после всего, что он сделал. Но если ты уверена — иди. Только прошу, не исчезай, — Миртл находит в себе силы не сорваться и подойти, крепко, по-медвежьи, обнимая дочь, и ведьма слышит тихие слёзы, режущие прямо по сердцу.

— Я не исчезну, эй, — она отстраняется, чтобы убедительно взглянуть. — Мне на работу через два дня, как я могу исчезнуть? — улыбается.

— Ты и в правду несносная девица, — тётушка пригрозила кулаком и тоже улыбнулась. Она должна верить. Ну не будет Делия возвращаться туда, зная, что там обидят, не будет. А значит, Астарот был с ней достаточно нежен и учтив. Старшая знает свою девочку, та точно не побежит в лапы насильника и маньяка.

— Я очень тебя люблю, Миртл, и обязательно приду в ближайшее время. Просто я больше не могу. Мне нужно туда, я это знаю, — она целует тётушку, машет на прощание и тихонько выходит за дверь под волнующийся, прощающий взгляд матери. Только мать может так понимать.

Привычная энергия встречает её в Аду, и ей хочется смеяться от всей абсурдности ситуации. Корделия Гуд, не оглядываясь, торопится в Преисподнюю. Приплыли. Однако ей спокойно, и она уверено идёт к двери его покоев. А его там нет. Блондинка начинает волноваться. Неужели опять кому-то что-то доказывать пошёл? Ему надо отлёживаться, вот же… Вдруг мощный поток магии окутывает девушку. Он зовёт её из кухни. Ведьма воинственно разворачивается и направляется к нему. Да, действительно, вот он, одетый в коричневую рубашку, целомудренно полностью застёгнутую, в тёмных брюках, стоит, улыбается, а позади него стол. С фруктами, индейкой, картошкой и ещё парочкой вкусных, её любимых, угощений, красиво оформленный, только свеч не хватает. Наверное, посчитал, что не к месту.

— Я знаю, что ты будешь ругаться, но я полностью восстановился, правда. Ран нет, чувствую себя идеально и готов к новым подвигам, — вместо приветствия скандирует демон.

— Астарот, — со смиренной безысходностью вздыхает ведьмочка и дарит ему нежную улыбку, — ну и что ты тут воротил?

— Я подумал, что ты захочешь кушать после работы и решил сделать небольшой сюрприз, — он подходит к стулу и отдвигает, призывая ведьму сесть, — поедим? Тут есть фирменная картошка с индейкой, как ты любишь.

— Сам готовил? — Делия присаживается и чувствует, что и впрямь проголодалась.

— Слуги. Я сначала старался и сделал сам, но когда попробовал, понял, что тебе такое есть нельзя. Тут никакое бессмертие не поможет, — и они оба весело хохочут. — Как на работе? Устала? — интересуется мужчина, садясь напротив. Её глазки маняще горят.

— На самом деле, да. Я не привыкла к такому. Пусть я и занимаюсь флористикой, — на этих словах брюнет присвистнул, удивляясь, как ей так удалось найти работу по душе, — но всё же мне непривычно укладываться в определённый срок с какими-то поручениями, и я изматываюсь.

— Ничего, малыш, ты сильная девочка, привыкнешь. Ещё сама себя переплюнешь, — подбадривает он.

— И где же мне ещё встретить такого доброго демона? — мечтательно улыбается блондинка.

— О, я в единственном экземпляре.

— Не сомневаюсь.

Она рассказывает и про букет в конце дня, вызывая в красноглазом щемящее тепло. Помнит, котёнок, радуется. Нужно ещё подарить, если не уйдёт. Вот чёрт.

После трапезы, Астарот идёт с ней в комнату и неловко заговаривает.

— Малыш, тебя кто-то обидел? Там, на верху? Просто ты так неожиданно пришла и…будто тебе нужна была какая-то помощь. Если кто-то сделал тебе больно…

— Никто, — резко перебивает ведьма, — никто меня не обижал. Я пришла к тебе, — видно, что собирается с силами.

— Ко мне? — он выглядит озадаченным.

— Астарот. Ты сказал, что любишь меня, — котёнок садится на краешек кровати, опуская глаза и мнёт подол платья. — И… — ужасно смущается и мнётся. Тяжело. — И мне кажется…я не знаю до конца, но думаю…почти уверена, — тяжёлый вздох и поднятый взгляд, — что я…кажется тебя тоже, — вот теперь легко. Самое страшное позади.

Если это сон, то стоит ли просыпаться? Что-то подобное проскальзывает в его голове. Делия и «люблю» в отношение его никак не вязалось, было просто фантастикой. Чёрт, да как она умудряется так его переворачивать с ног на голову по десять раз за день?! Любит. Кажется. Это кажется вообще не смущает, учитывая, что она сама пришла и сидит здесь, такая желанная и родная. Он не может в это поверить. Его старания окупились. Да это лучшее, что может услышать такая скотина, как он из уст такой недосягаемой малышки. Лишь бы не свалиться от нахлынувших эмоций. Моль в животе превращается в слащавых бабочек. Он в два счёта оказывается рядом, нависает над ней и ставит руки по обе стороны от её бёдер.

— Просто скажи, что ты моя.

Его взгляда достаточно, чтобы понять, что это того стоит. Достаточно, чтобы стереть в собственной голове все рамки приличия и общественных порицаний, чтобы потеряться в необъяснимой страсти предполагаемого Стокгольмского синдрома.

— Твоя.

А этого достаточно ему. То, что нужно, чтобы повалить на постель, жарко, не сдержанно целуя.

Дальше Делия не понимает, с ней ли разум и нужен ли он вообще сейчас. Она доверчиво и без сомнений подставляет шею под настойчивые, собственнические, голодные губы и первая рвёт хлипкую рубашку. Поцелуи обжигают, раскаляют до невозможного, и им обоим плевать на всё и всех, остаётся только нечеловеческое желание раствориться друг в друге.

Когда он дорожкой поцелуев добирается до груди и жадно втягивает губами сосок, она стонет так, что сама краснеет от такого бесстыдного звука. Ещё. Нужно больше. В миг становится жарко. Они суетятся, судорожно раздевая друг друга, стягивая эту блядскую одежду. И нахрена он вообще оделся? Её чертовски бесят эти брюки.

Он играется с сосками, проходит ногтями по рёбрам, и она выгибается, пытаясь быть ещё ближе. Такой он её ещё не видел, и от этого кровь закипает, провоцируя рычать, кусать нежную кожу, сжимать сильнее и гладить бёдра. Корделия стонет только громче, хватает за волосы и тянет к губам, переплетаясь языками. Вишня, коньяк, демон, повелитель. Она его полностью, и сегодня она отдаётся без остатка, лишь бы снова и снова чувствовать окутавший тело жар и грубые ладони.

Когда всё тело зацеловано и исцарапано, его руки спускаются к намокшему низу, начиная нетерпеливо массировать клитор.

— Ммм, чёрт, — срывается с пересохши губ, а по телу расходятся резкие разряды тока, покалывая в сосках и доходя до разума, окончательно его отключая. — К чёрту пальцы, Господи, просто возьми меня!

— Блять, ты меня добиваешь, солнце, — отзывается, еле выговаривая. Котёнок умоляет и хныкает, она ужасно скучала по его телу, и возбуждение доходит до опасной грани.

Он целует, а она кусается, почти приказывая трахнуть её прямо сейчас. Это уже не та милая Делия. Это его Королева, добровольно спустившаяся к нему. Демон отрывается от сочных просящих губ и резко входит на всю длину, выстанывая её имя. Как же феерически хорошо! Туго, мокро, узко, как всегда, Боже. Он стонет, ускоряется и наслаждается, видя, как ведьма вскидывает бёдра, насаживаясь до основания и до боли стискивает в кулачках простыни. Ей великолепно. Трение по стеночкам внутри, чувство наполненности, чувство, будто её растягивают до максимума, вызывают сумасшедший восторг и искры перед глазами. Острые женские коготочки не щадят широкую спину, царапают до крови, и они сгорают, испепеляют друг друга.

— Прошу, не жалей меня, — ведьма чувствует, что это не максимум, и готова выть от желания большего. Перевозбуждение в ней достигает пика, и его сдержанность ни к чему. Ей нравится эйфорическая боль.

— Делия, замолчи, я же тебя растерзаю, — он потный, шокированный от ощущений полной отдачи, и он даже боится её напора. Её хрупкость внутри не позволяет разойтись на полную. Чтобы задобрить и помочь мужчина придушивает, зная, что она та ещё извращенка, и видит наиприятнейшую картину в виде закатанных глаз. Им уже не жарко, им горячо. Её губы, запах секса вокруг, общие стоны — всё это одна больная мечта.

— Пожалуйста. Просто покажи мне, что я твоя. Заставь меня не сомневаться, — она знает, что это спусковой крючок.

— Агрх, Корделия! Иди сюда!

Брюнет с пошлым звуком выходит, ужасно расстраивая её, хватает за руку, тянет на себя, а потом швыряет на живот. Демон наваливается всем телом, теперь уже двигаясь предельно жёстко и быстро, под идеальным углом, наматывая волосы на кулак, и не спрашивая разрешения, кусает по-настоящему. От её крови глаза ярко вспыхивают оранжевым, а руки не слушаются, звонко шлёпая малышку, что почти визжит, выгибается и подставляется, как кошка. Сейчас ей нужно по-животному, чёртова мазохистка. Он явно её испортил.

Она кончает, сжимая его член так, что в глазах темнеет, кричит его имя, и опадает, принимая его вес на себя. Он изливается внутрь и скатывается вниз, обмякая рядом, улавливая сквозь пелену острого удовольствия утихающие стоны, краем глаза видя, что она трясётся, даже не пытаясь успокоиться. Чёрт, это очень опасно. Он и без таких рисков может довести ведьму до таких оргазмов. Однако нельзя отрицать, что ему нравится видеть собственные укусы на изнеженной спине.

— Ты в порядке, — красноглазый поворачивает голову, мягко касаясь запястья девушки, видя отголоски оргазма.

— В полном, — она заползает на раскалённую, быстро вздымающуюся грудь, — это самое лучшее, что у нас было. Что в принципе было, — пытается отдышаться.

— Ты же понимаешь, что не отвертишься после такого? — он ласково, со всей доступной нежностью, целует мягкую макушку и трепетно прижимает поближе. Ласково до одури.

— Даже не попытаюсь.

Дальше ведьма не может говорить, только расслабленно мычать. Отлежавшись, та ковыляет в душ, потом он, а когда ложится, просит «кофе с пироженкой». «Конечно, моя Королева», — демон вальяжно кланяется и, окрылённый, летит на кухню. Видимо, небеса, за то, что когда-то он не разгромил их ангелов и не превратил их в пыль, возвращают должок в виде самой любимой малышки.