Слабейший Аристократ с Системой Биолога

Глава 1

Пыль на тренировочном полигоне имела особый, мерзкий привкус — смесь песка, пепла и застарелой крови, впитавшейся в утоптанную землю за десятилетия муштры. Солнце, висевшее в зените, безжалостно выжигало воздух, заставляя пространство над ареной дрожать, словно в лихорадке. Но этот жар был ничем по сравнению с ледяным, пронизывающим взглядом, которым сверлил меня отец.

Граф Рихард Штормвальд стоял в десяти шагах, заложив руки за спину. Его камзол, идеально подогнанный по фигуре, ни капли не пострадал от жары, а лицо, словно высеченное из гранита, не выражало ничего, кроме глубокого, разъедающего разочарования.

— Ещё раз, — его голос прозвучал тихо, но для меня он был громче удара грома. — И вложи в этот удар желание жить, Виктор. А не вялую попытку не упасть в обморок.

Вдох. Выдох.

Нужно успокоить сердце, которое билось о ребра, как пойманная птица. Я закрыл глаза, пытаясь нащупать внутри себя тот самый источник, о котором твердили наставники. Чакра воды. Она располагалась в районе живота, и у нормальных магов бурлила, как горный поток. У меня же она напоминала пересыхающую лужу в знойный полдень.

Сосредоточившись, я потянулся к Эфиру, разлитому в воздухе. Невидимые нити энергии, пронизывающие мир, неохотно откликнулись на зов. Словно я пытался тянуть тяжелую цепь сквозь узкое игольное ушко. Боль, тупая и ноющая, привычно отдалась в каналах. Мое единственное, жалкое ядро пульсировало, пытаясь переработать сырую энергию в форму.

— Аква Гладиус, — прохрипел я, выбрасывая руку вперед.

Вместо стремительного водяного хлыста, способного рассечь камень, или хотя бы плотной струи, с моих пальцев сорвался бесформенный сгусток. Он пролетел пару метров, жалко булькнул и расплескался у сапог отца, даже не намочив полированную кожу.

Тишина, повисшая над полигоном, была страшнее любых криков.

Отец медленно опустил взгляд на мокрое пятно, затем снова посмотрел на меня. На его лице не было злости. Лишь горечь разочарования. Он смотрел на меня как на бракованную деталь, которую проще выбросить, чем починить.

— Восемнадцать лет, — произнес он, и каждое слово будто вбивало меня в землю, словно молотом. — Восемнадцать лет, лучшие учителя, эликсиры, медитации. И что я вижу? Наследник рода Штормвальд не способен даже напоить цветы, не то что защитить честь клана.

— Отец, каналы… они слишком узкие, я не могу пропустить больше потока, — начал я оправдываться, чувствуя, как краска стыда заливает лицо. — Если бы мне дали больше времени на практику…

— Больше времени?! — рявкнул он, и воздух вокруг него сгустился. Вокруг фигуры графа начала формироваться плотная аура. — У тебя было восемнадцать лет на практику! Враги из «Айзенфауст» или «Драхенкрале» не станут ждать когда ты начнёшь стараться! Они просто вырвут твое сердце!

Он сделал резкое движение рукой. Сформировавшийся мгновенно водяной бич, сверкающий под солнцем как жидкое серебро, с оглушительным треском ударил в землю в сантиметре от моей ноги. Ударная волна сбила меня с ног, и я кулем повалился в пыль, глотая грязный воздух.

— У тебя одно ядро, Виктор. Одно! У слуг и то потенциал выше. Ты позор не только для меня, но и для самой магии.

Граф отвернулся, потеряв ко мне всякий интерес.

— Уйди с глаз моих. Не желаю видеть тебя до ужина. А лучше — вообще не попадайся мне сегодня.

Он зашагал прочь, сопровождаемый свитой гвардейцев, чьи доспехи сверкали на солнце. Я остался лежать на земле, глядя в грязно-голубое небо, перечеркнутое силовыми линиями городского купола. Слезы обиды подступали к горлу, но я загнал их обратно. Плакать бессмысленно.

Поднявшись и отряхнув костюм, который теперь выглядел как тряпка, я побрел в сторону поместья. Путь лежал через сады, где садовники выращивали причудливые растения, способные выживать даже при малом количестве света.

«Почему все так устроено?» — вертелась в голове одна и та же мысль. — «Почему Эфир меня отвергает? Неужели природа просто решила пошутить?»

Массивные дубовые двери поместья, украшенные гербом — штормовой волной, разбивающей скалу, пропустили меня внутрь. Слуги, встречавшиеся в коридорах, отводили взгляды. Они знали. Все в этом доме знали, что старший наследник Штормвальд — пустышка. Бесполезный придаток к великому роду.

Добравшись до своей комнаты, я с облегчением захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Только здесь, в своем маленьком убежище, я мог дышать. Комната не походила на покои аристократа: никаких мечей на стенах, никаких трофеев из Пустошей. Весь стол, подоконники и даже часть пола были завалены свитками, книгами и странными банками.

Я подошел к столу, где стоял мой «проект». В стеклянном террариуме, укрывшись под листом папоротника, сидел крупный жук-рогач. Обычное насекомое, каких тысячи за стенами, но этот был особенным. Я нашел его полураздавленным неделю назад. Его хитиновый панцирь был треснут, две лапки оторваны. Любой другой добил бы его, но я… я потратил часы, аккуратно склеивая панцирь смолой и подкармливая бедолагу смесью сахара и толченых трав.

— Ну как ты, приятель? — прошептал я, наклоняясь к стеклу.

Жук пошевелил усами. Он был жив. Он выжил вопреки всему, просто потому, что кто-то уделил ему внимание. Это успокаивало. Если я смог спасти это крошечное существо, значит, мои руки не совсем бесполезны?

Я сел за стол, открыл тетрадь с зарисовками анатомии насекомых и погрузился в работу. Мир за стенами комнаты перестал существовать. Здесь, среди схем мышц и сочленений, я чувствовал себя уверенно. Здесь не нужен был мощный поток Эфира, только точность, терпение и понимание того, как устроена жизнь.

«Если бы магию можно было изучать как механизм, — думал я, выводя пером тонкую линию крыла. — Разбирать на части, заменять детали… Но нет, все упирается в проклятые ядра и чакры».

За окном начало смеркаться. Небо окрасилось в багровые тона, но я не обращал внимания, пока…

ГРОХОТ.

Звук был таким, словно небосвод треснул пополам. Стены поместья содрогнулись, с потолка посыпалась штукатурка. Мой террариум подпрыгнул на столе, и жук тревожно заскреб лапками по стеклу.

Я вскочил, роняя стул. Что происходит? Землетрясение? Нет, в нашем регионе сейсмическая активность была нулевой.

Второй удар был ближе. За ним последовал звон разбитого стекла где-то на первом этаже и крики. Страшные, полные боли и ужаса вопли, от которых кровь застыла в жилах.

Подбежав к окну, я увидел картину, которую мой разум отказывался принимать. Защитный купол над поместьем Штормвальдов мерцал и гас, разрываемый исполинскими огненными копьями. Во дворе, там, где еще днем цвели сады, бушевало пламя. Фигуры в черных плащах с красной окантовкой ворвались через главные ворота.

Клан Драхенкрале. Огневики.

— Нет… — прошептал я, пятясь от окна. — Это невозможно. Барьер должен был выдержать…

Дверь моей комнаты распахнулась. Я дернулся, ожидая увидеть врага, но коридор был пуст. Снизу доносился лязг стали, взрывы заклинаний и тот особый, влажный звук, с которым плоть расстается с жизнью.

— Виктор! — голос отца, прозвучал где-то совсем рядом, но тут же оборвался жутким, булькающим хрипом.

Отца убили. Того, кто казался мне несокрушимой скалой. Великого мага воды с шестнадцатью ядрами. Просто… убили?

Паника ледяной волной накрыла сознание. Ноги стали ватными. Бежать? Куда? Они везде. Драться? С моим одним ядром против боевых магов огня? Это самоубийство.

Я сделал то единственное, на что был способен. Я спрятался.

Забившись в дальний угол гардеробной, за вешалки с парадными мундирами, которые я так и не заслужил носить, я сжался в комок. Руки тряслись так, что зубы выбивали дробь. Я слышал, как бой затихает. Крики слуг смолкли. Остался только треск огня и тяжелые шаги кованых сапог.

Они шли по коридору. Проверяли комнаты.

— Здесь чисто, — пробасил грубый голос совсем рядом. — Идем дальше. Глава сказал никого не оставлять. Семя Штормвальдов должно быть выкорчевано.

— Погоди, Ганс. Я чувствую, что здесь кто-то остался.

Дверцы шкафа распахнулись с такой силой, что одна из них сорвалась с петель. Я зажмурился, закрывая голову руками, словно это могло спасти от огненного шара.

Сильная рука схватила меня за шиворот и рывком вышвырнула в центр комнаты. Я больно ударился плечом о пол, перекатился и замер, глядя снизу вверх на двух гигантов. Их лица были скрыты забралами шлемов, стилизованных под драконьи морды. От их брони исходил жар, как от раскаленной печи.

— И что это у нас? — один из них пнул меня носком сапога, переворачивая на спину. — Наследничек?

— Похоже на то. Виктор, кажется? Тот самый позор семьи, о котором сплетничали в салонах.

Воин наклонился, схватил меня за горло и легко, как куклу, поднял в воздух. Я захрипел, беспомощно болтая ногами. Кислород перестал поступать в легкие.

— Убить его? — спросил второй, лениво формируя на ладони огненный сгусток.

Первый, державший меня, на секунду задумался, разглядывая мое лицо сквозь прорези шлема. Затем он расхохотался, глухим, лающим смехом.

— Марать руки об эту слизь? Тратить ману? Он же пустой, Ганс. Одно ядро, и то еле теплится. На него и силы-то тратить жалко.

— И что с ним делать? Приказ был четкий.

— Приказ был уничтожить угрозу. Ты видишь здесь угрозу? — он встряхнул меня так, что мир перед глазами поплыл. — Я вижу только корм. Знаешь, парни на воротах рассказывали, что звери в Пустошах стали осторожными. Давно не подходили к стенам.

— Хочешь устроить шоу?

— Именно.

Меня не убили. Лучше бы убили. Меня поволокли через разрушенное поместье. Я видел тела слуг, видел лужи крови на мраморе, но мозг милосердно затуманил восприятие, не давая сойти с ума окончательно.

На улице меня бросили в грязь у грузового транспорта. Чья-то рука грубо разорвала мою рубашку.

— Эй, принесите требухи с кухни! — крикнул мой мучитель.

Через минуту меня окатили чем-то теплым, липким и тошнотворно пахнущим. Кровь. Сырое мясо. Меня обвязали кусками сырой говядины, примотав их веревками к поясу и ногам. Запах железа и смерти забил ноздри, вызывая рвотные позывы.

— В машину его. Вывезем к восточному сектору, там стены повыше и твари поголоднее.

Поездка была короткой. Меня выбросили из кузова прямо у основания гигантской городской стены. Ночь уже вступила в свои права, и Пустоши, простирающиеся за границей света прожекторов, пугали неизвестностью.

Мощные врата с лязгом закрылись за моей спиной. Я остался один.

Снаружи было холодно. Этот холод пробирал не только тело, но и душу. Я стоял, прижавшись спиной к холодному металлу ворот, боясь пошевелиться. Запах сырого мяса, которым я был обвешан, казался мне маяком, кричащим на всю округу: «Ужин подан!»

Сверху, со стены высотой в пятьдесят метров, раздался свист и улюлюканье.

— Эй, дохляк! Чего застыл? — крикнул кто-то из стражников, очевидно, подкупленных кланом Драхенкрале или просто желающих развлечься. — Танцуй!

Рядом с моей головой ударился камень, высекая искры из металла ворот. Я вздрогнул.

— Давай, крысеныш, развлеки нас! Беги, пожалуйся тварям!

Второй камень больно ударил меня в плечо. Третий попал в бедро.

Животный ужас, сводящий с ума, перехватил управление телом. Я не думал, не планировал. Я просто оттолкнулся от ворот и побежал. В темноту. В неизвестность. Прочь от смеха людей, которые были страшнее монстров.

Пустошь встретила меня неласково. Земля здесь была изрыта, покрыта колючим кустарником и обломками бетона. Я бежал, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни, падая, сдирая колени и ладони в кровь, но тут же вскакивал и бежал снова.

Легкие горели огнем. Ноги налились свинцом. В какой-то момент я зацепился ногой за торчащую арматуру и рухнул лицом в сухую, пыльную траву. Сил подняться не было.

Я лежал, глотая воздух со всхлипами. Тишина Пустошей давила на уши. Где я? В какой стороне город? Я оглянулся, но огни стен скрылись за холмами или густым туманом, который начал подниматься от земли. Я потерялся.

Полная дезориентация. Без еды. Без оружия. Обвешанный приманкой для монстров.

— Идиот… — прошептал я, утыкаясь лбом в землю. — Какой же я идиот.

Мысли текли вяло, словно смола. А зачем вообще вставать? Семья мертва. Дом разрушен. Я — изгнанник, слабый маг, не способный даже разжечь костер. Может, это и есть конец? Просто лежать здесь и ждать. Холод постепенно проникал под остатки одежды, и это даже приносило странное успокоение. Смерть от переохлаждения — не самый худший вариант, говорят, в конце становится тепло и хочется спать.

Я закрыл глаза, представляя лицо отца. Он никогда не был мной доволен, а если бы он увидел меня сейчас, наверняка и вовсе отрёкся бы. Но теперь он мёртв и совсем скоро я присоединюсь к нему.

ГР-Р-Р-РАУ!

Звук разорвал ночную тишину, заставив вибрировать саму землю подо мной. Это был не вой волка и не рык медведя. Это был звук существа, созданного магией и эволюцией для убийства. Голодный, яростный, вибрирующий на низких частотах рык.

И он раздался совсем близко. Справа.

Желание умереть испарилось мгновенно. Каждая клетка моего тела завопила: «ЖИТЬ!»

Адреналин, мощнейший стимулятор природы, ударил в кровь. Я вскочил на ноги быстрее, чем когда-либо на тренировках. Боль в ушибленных коленях исчезла. Усталость отступила на второй план.

Я сорвался с места, меняя направление. Прочь от звука.

Ветер свистел в ушах. Я не видел, куда бегу, полагаясь только на инстинкты. Я бежал вперёд пока не увидел перед собой обрыв, а под ним множество странных столбов, больших и маленьких. Облака, ранее скрывавшие небо, разошлись и передо мной в лунном свете предстали руины величественного города. Остатки древней цивилизации. Остовы высотных зданий, похожие на гнилые зубы великана, торчали из земли, обвитые странными лианами. Пустые глазницы окон смотрели на меня с немым укором.

Это был Старый Город. Место, куда сталкеры ходили за артефактами, и откуда возвращалась дай бог половина.

Но выбирать не приходилось. Позади, среди кустарников и деревьев, снова раздался рык, на этот раз громче и настойчивее. Хищник почуял запах крови и мяса, которые я все еще тащил на себе. Дрожащими руками я попытался развязать узлы веревок, но они намокли и затянулись намертво. Срезать нечем.

Придется бежать с грузом.

Спускаясь по отвесному склону, я срывал ногти, цепляясь за камни. Дыхание вырывалось из груди хриплыми стонами.

Зато твари сложнее спускаться с горы, так ведь? Или я это придумал, чтобы успокоить себя?

Я рванул к ближайшему зданию, сохранившемуся лучше других. Это была коробка из бетона и стекла, этажей в пять. Влетев в дверной проем, где давно не было дверей, я бросился к лестнице. Ступени были покрыты мусором, но бетон выглядел крепким.

Вверх. Только вверх.

Добравшись до крыши, я подполз к краю и осторожно выглянул туда, откуда пришел.

Лунный луч мельком осветил склон жалкого холма, казавшегося мне горой. И я увидел его.

Существо двигалось мягко, перетекая между валунами, словно жидкая ртуть. Оно напоминало тигра, но размером с хороший грузовик. Его шкура не имела шерсти — только гладкие, блестящие пластины хитина или кости. Длинный хвост, увенчанный шипом, нервно дергался из стороны в сторону.

Монстр остановился у того места, где я спускался. Он опустил массивную голову к земле, принюхиваясь. Затем, медленно, но верно, поднял морду вверх. Два горящих желтых глаза уставились прямо на здание, где я сидел.

Он знал, где я.

Холодный пот прошиб меня от макушки до пяток. Надо уходить. Нельзя оставаться на одном месте.

Я перебежал на противоположную сторону крыши. Расстояние до соседнего здания было метра полтора, вполне преодолимо. Вспомнив уроки физической подготовки отца (единственное, что у меня получалось сносно, потому что не требовало магии), я разбежался и прыгнул.

Приземление вышло жестким, я перекатился по пыльному бетону, гася инерцию.

«Спасибо, отец», — мысленно произнес я, впервые за день испытывая благодарность, а не обиду. — «Ты был прав, нужно использовать любые способы, чтобы выжить».

Я начал петлять. С крыши на крышу, через проломы в стенах, спускаясь на этажи ниже и снова поднимаясь. Я старался двигаться хаотично, чтобы запутать следы. Запах мяса был моей главной проблемой, поэтому я старался прижиматься к стенам, где сквозняки должны были хоть немного помочь избавиться от шлейфа аромата.

Но даже если бы это помогало, зверь всё равно легко следовал за мной.

Спустя десять минут напряженного бега, когда я оказался в длинном переходе между двумя корпусами какого-то промышленного комплекса, я услышал скрежет когтей по бетону за спиной.

Обернувшись, я увидел, как тварь мягко спрыгивает в пролом в потолке метрах в пятидесяти от меня. Вблизи он был еще ужаснее. Пасть, усеянная рядами игловидных зубов, приоткрылась, и из нее закапала слюна, шипящая при падении на пол.

Он не спешил. Он знал, что жертва в ловушке.

Я рванул вперед, в темноту коридора. Сердце колотилось так, что, казалось, сломает ребра. Слева — тупик, завал. Справа — лестница вниз. Я скатился по перилам, пропуская пролеты, рискуя сломать шею.

Рык за спиной прозвучал как насмешка. Хищник двигался вальяжно, уже предвкушая как полакомится моей плотью.

Я влетел в подвальное помещение. Здесь пахло сыростью, плесенью и чем-то химическим. Впереди, в слабом свете, пробивающемся через решетки под потолком, я увидел массивную металлическую дверь. Гермоворота. Она была приоткрыта, оставляя щель шириной в полметра.

Это был шанс. Единственный шанс.

Я проскочил в щель, обдирая бока. В этот момент зверь влетел в помещение подвала. Увидев, что я ухожу, он издал оглушительный рев и прыгнул.

Я навалился всем весом на рычаг запорного механизма внутри. Он поддался с мерзким скрежетом. Гидравлика, или то, что от нее осталось, застонала, и тяжеленная дверь начала ползти.

Когтистая лапа ударила в металл снаружи спустя жалкую секунду после того, как дверь закрылась.

БАМ!

Ворота задрожали. Я судорожно крутанул штурвал блокировки. Снаружи снова ударилось что-то тяжелое, раз, другой. Металл загудел, но выдержал. Потом раздался разочарованный скрежет когтей и, наконец, тишина.

Я сполз по стене на пол, погрузившись в абсолютную, чернильную темноту.

— Живой… — выдохнул я.

Темнота была плотной, осязаемой. Я сидел так несколько минут, просто наслаждаясь тем, что меня не едят. Но потом пришло осознание новой проблемы. Я заперт в неизвестном бункере, без света и еды (если не считать тухнущее мясо на поясе), а снаружи меня караулит монстр.

Нужно осмотреться.

Я поднялся и, выставив руки вперед, пошел на ощупь. Шаг. Еще шаг. Рука наткнулась на что-то холодное и гладкое. Пульт управления? Стена?

Я двигался вдоль стены, пока мои пальцы не нащупали рубильник. Он был массивным, старым, покрытым слоем пыли. Надежды на то, что здесь есть электричество, не было никакой, но я машинально дернул его вниз.

Где-то в глубине комплекса что-то глухо ухнуло. Потом послышался нарастающий гул, переходящий в свист.

Замигали аварийные лампы под потолком, заливая коридор тусклым красным светом.

— Работает? — я не поверил своим глазам. — Древняя техника все еще работает?

Это было невероятно. Энергоячейки древних держали заряд столетиями, но найти действующий комплекс — это удача один на миллион.

Освещение позволило мне осмотреться. Я находился в шлюзовой камере. Дальше шел коридор с белыми, стерильными стенами, совершенно не похожими на грязные руины наверху. Здесь не было пыли. Воздух был чистым, прохладным, без запаха плесени.

Я пошел по коридору, с удивлением разглядывая странные символы на дверях. Это была не магия. Это была наука. Та самая, что уничтожила мир, как учили нас жрецы.

Коридор привел меня в огромный зал. В центре стояли столы с пробирками, какие-то манипуляторы, экраны. А в самом конце зала возвышалась странная конструкция. Она напоминала кокон или саркофаг, сплетенный из металла и полупрозрачного пластика. От него исходило мягкое голубое свечение.

Любопытство, вечный порок моего рода, потянуло меня вперед. Я подошел ближе.

Внутри кокона что-то плавало в густой жидкости. Это выглядело… органично.

Вдруг пол под моими ногами вспыхнул сеткой лазерных лучей. Я отпрянул, но было поздно. Из стен вырвались металлические щупальца-манипуляторы. Я попытался увернуться, призвать свою жалкую магию воды, но щупальца двигались слишком быстро.

Они обвили мои руки, ноги, торс. Холодный металл сжался, обездвиживая полностью.

— Эй! Отпустите! — закричал я, дергаясь в захвате.

Манипуляторы подняли меня в воздух и потащили к кокону. Крышка устройства с шипением отъехала в сторону.

— Нет, нет, нет! Не надо!

Меня грубо запихнули внутрь. Пространство было тесным. Манипуляторы прижали мои конечности к специальным углублениям. В шею, запястья и позвоночник вонзились десятки тончайших игл.

Боль была ослепляющей, но короткой. Следом за ней пришла тьма, но не та, что в комнате, а вязкая тьма бессознательности.

Последнее, что я увидел перед тем, как сознание окончательно угасло, была вспыхнувшая перед глазами надпись. Не на экране, а прямо в воздухе, или, скорее, внутри моей головы:

[Обнаружен совместимый генетический материал]

[Инициализация нейроинтерфейса…]

[Статус носителя: Критический. Запуск протоколов экстренной биокоррекции]