Скверная жизнь дракона. Книга восьмая

Глава 2 Часть 3

В спину нежити с чавкающим звуком вонзился меч, его рукоять ещё несколько секунд назад держали покрытые волдырями руки. Остриё вонзилось ещё раз, и ещё, пока нежить не заглохла. Держа меч в правой руке, я левой левой высвободил посох, привычно прикалывающий нежить к земле — и замер на полусогнутых ногах. Дыхание сбоило, в лёгкие едва попадал воздух, руки тряслись от усталости. Но вокруг не чувствовались невпопад мерцающие звёздочки.

Активирован «Слух гончей»

Жизни: — 600

Время действия: 1 минута

Повторная активация через 72 часа

В темечке больно кольнуло, взгляд повело. Я встряхнул головой и активировал «Второй пульс», восстанавливая по одному пункту «жизней» за каждые десять пунктов «выносливости»; и «Тайное насыщение», меняя один пункт «маны» на пункт «выносливости». Всё это срабатывает раз в десять секунд, через десяток минут отключу и буду как новенький.

Я замер, обострённым слухом улавливая далёкое шарканье. В трёх ста пятидесяти метрах расхаживала одинокая нежить, группа из трёх тварей брякала мечами в ножнах, слышалась группа из семи тварей со стукающим о деревья посохом магом. Нежить пародирует себя при жизни, в последние минуты перед приходом скверны. Нежить ходит везде, но не позади меня.

Усталые руки откинули меч в сторону, я опёрся о древко посоха и сполз на колени, через порванные штаны чувствуя сырую безжизненную землю с пучками зелёной и красной травы. Кислый железистый привкус во рту не помешал насладиться глубоким вдохом. Даже не знаю, сколько часов я мечтал о таком перерыве. Лог… Счётчик «Обнаружения жизни» обнулится через сорок семь часов, воспользоваться умением можно — но только за сегодняшний день я им трижды пользовался. Сейчас оно сожрёт восемьсот «жизней» — но в ближайшие часы вряд ли понадобится.

Я напряг мышцы и, опираясь на посох, попытался встать — но тело отказывалось подчиняться. Пальцы тряслись от жутчайшего тремора, хотелось напиться и прогнать дрожь — но вина у меня нет, и от этого только гаже на сердце. Я ещё раз попытался встать, но смирился. Тело требовало отдыха, немедленно. Лог.

Ошеломляющие результаты прошедших четырёх этапов по шесть дней. Если на первом этапе я взял пятьдесят два «уровня», а на втором восемьдесят девять — то на третьем уже сто семь «уровней». А на нынешнем, четвёртом этапе, я взял немыслимые сто семьдесят четыре «уровня». Из которых сорок — за один сегодняшний день. В горле дерёт от сухости, как зашёл утром в осквернённый сад, так нежить и убивал.

Три дня назад «Магическая стрела» прокачалась до двадцать пятого уровня, «система» наградила меня двумя «очками навыков». Стрела оказалась умением «лёгкого уровня сложности прокачки», тогда как «Рывок» умение «простого уровня сложности», и за поднятие «Рывка» до двадцать пятого уровня я ещё на материке скверны получил одно «очко навыков». Не знаю, в чём разница между лёгким и простым, но узнавать не хочется.

У «Магической стрелы» можно было увеличить урон с двадцати пяти до пятидесяти «жизней», увеличить дальность до ста метров, уменьшить потребление «маны» на пять пунктов, или отказаться от улучшений, получив тридцать урона и шестьдесят метров дальности. Всё бессмысленно, кроме дальности и урона, но сейчас важен урон: «Магическая стрела» прокачивается от использования и нанесённого урона. Да выгодней нанести одной стрелой столько же урона, сколько до этого двумя.

Я глубоко вздохнул, отгоняя усталость, и резко распрямился, опираясь на посох. Ноги дрожали, взгляд поплыл, сознание повело. Усталость ржавой тёркой скоблилась в мозгу и теле, пришлось потрясти головой, отгоняя наваждение.

Надо мной висела одна из широких деревянных площадок. От неё якорными цепями отходили деревянные мостики к другим площадкам на той же высоте; спускались ступеньки на площадки уровнем ниже; с боков некоторых площадок по широким стволам деревьев спускались верёвочные лестницы, а где-то в массивные стволы врощены деревянные винтовые лестницы.

Лагерь раскинулся на четырёх уровнях, начинаясь на высоте в двадцать метров и заканчиваясь в сотне метров над землёй. Между десятками площадок сотни мостиков и переходов, но на первый уровень лагеря пограничников ведёт только один путь. Через винтовую деревянную лестницу. Она врощена в ствол дуба или ели обхватом в четыре руки, не меньше пяти метров в диаметре у этого исполина.

Но рядом со мной не только деревья и расчищенный от нежити путь до начала осквернённого сада. На безжизненной земле лежат сотни истыканных и забитых трупов, самые дальние поочерёдно начинают вибрировать и распадаться атомами.

Ещё позавчера я приблизился к пограничному лагерю. Облачённая в кольчуги и кожаные доспехи нежить оголтелыми болванчиками бросалась в мою сторону, едва я подходил к ним ближе трёхсот метров. Нежить падала с огромной высоты с хрустом и чавкающим звуком, ломая конечности и хребты, чем несказанно облегчала своё убийство — но практически восемьсот тварей оказались за передами лагеря и весь сегодняшний день я выманивал их, и убивал.

Я осмотрел себя, что ничего лишнего не кровоточит, кроме небольшого пореза на левом плече от неловко пропущенного удара. Кто бы мог подумать, что нежить иногда будет нападать группами из шести тварей, и они полностью разрядят «Вторую броню» в поясе? Я едва не лишился руки, когда одна из сильно юрких тварей атаковала прямым ударом меча, но в последний момент дёрнула телом и руками, изменяя траекторию удара. Лезвие чиркнуло по плечу, изодрав рукав кожаной рубахи. Рана не глубокая, больше порез, но рубаху со штанами жалко. Их только выкидывать: на бёдрах и коленях прорехи от порезов.

Мне несказанно повезло не повстречать нежить с луками, иначе бы я превратился в подушечку для иголок — но приятней, что в чёрном поясе «Щит магии». Без него бы меня обездвижили «Ступором», и обезглавили.

Я пнул труп нежити. Около твари лежал небольшой деревянный посох, украшенный россыпью камней. С его помощью я перевернул нежить на спину. Жёлтый балахон, до колен и с короткими рукавами, испачкан тёмно-коричневым ихором, а вышивка истёрлась — но даже так узор на груди всё ещё различим. Огромная птица с широкими крыльями и тремя когтями, торчащими из каждого локтя крыла. Эта птица похожа на другую, изображение которой красным и чёрным кирпичом выложено в одном из отстойников канализации Баскара.

Вот смотрю я на вышитую птицу на груди балахона нежити, при жизни явно бывшую магом, смотрю на запечатлённую «фреску памяти» с изображением из руин Баскара — и, кажется, начинаю кое-что понимать. А кое-что и вовсе понимать отказываюсь.

Винтовая лестница на первый ярус лагеря деревянная, но какая-то странная. Когда-то давно, ещё до прихода скверны, в огромном стволе змейкой прогрызли отверстия размером больше мяча. В них вставили широкие прямоугольные балки. Со временем место стыка заросло грубой шероховатой древесной мозолью, а из внешнего торца балок выросли сотни побегов. Они живой толстой изгородью переплелись и плотно срослись, закрывая лестницу. Внутри воздух спёрт, а на противоположных сторонах прямоугольных балок, где они вклинивались в ствол дерева и где из них выходили побеги, в углах росли причудливые плоды и цветочки всех возможных размеров, форм и раскрасок.

Я поднялся на помост первого яруса, созданного из сплющенных веток. Они растут из широченных балок, подобно лестничным они вставленны в стволы деревьев. Места стыков заросли мозолями, из балок выросли ветки, кои и образуют помост. Крепкий, не прогибается от прыжков на нём, лишь игриво поскрипывает.

Выход с лестницы кольцом окружают будки с узкими дверьми и оконцами, подражая эдакой баррикаде из проходных, совмещённых с амбразурами для стрельбы из луков или выпадов копьями.

За кольцом будок начинаются древесные домики, созданные по тому же принципу, что лестница и сама площадка. Домики разнятся по формам, но в большей части имеют общие черты: прямоугольную форму, вертикальные окна, десять метров высоты и односкатную крышу. Таких на весь лагерь сотни, до прихода скверны лагерь вмещал больше двух тысяч бойцов. Но есть и отличные от прочих домики: полукруглые в пять метров высоты и крупные, круглые и как башенки вытянутые до начала второго яруса площадок; квадратные и с пристройками. Такие типы зданий на всех четырёх ярусах пограничного лагеря, и не надо гадать, что прямоугольные дома — это казармы бойцов. Мне они неинтересны, но в парочку я загляну. Меня больше интересуют все остальные здания. Но сперва я должен кое в чём убедиться. Лог…

Пятьдесят «очков навыков» подняли «Чувство магии» с двадцать пятого до тридцатого уровня, за взятие очередного десятка я получил одно «очко навыков» в подарок. Следующие сто пятьдесят очков подняли «Чувство магии» до сорокового уровня, принеся мне ещё очко в подарок. И двести очков подняли навык до пятидесятого уровня. «Система» предложила на выбор улучшение навыка: «дальность» его работы, «чувствительность», или отказ от улучшения.

Выбор без выбора: мне нужна «дальность» работы. Невпопад мерцающие тусклые звёздочки, как от сломанного фонаря — теперь они чувствовались в пределах двух сотен метров от меня, а подо мной одна из звёздочек на земле обратилась тусклым мерцающим овалом убитой недавно нежити.

Я поднёс к лицу левую руку с тремя серебряными кольцами, вглядываясь в невидимые перетоки маны между ними. До повышения «Чувства магии» перетоки маны чувствовались, только если вплотную поднести кольца к лицу — а сейчас ощущение перетоков сохранялось на расстоянии вытянутой руки. Я присел, положил посох на пол и начал медленно подниматься. На высоте в полметра переток магической энергии в посохе перестал чувствоваться, хоть до этого и ощущался мощным потоком, исходившим из середины тела посоха, поднимавшимся к набалдашнику, спускавшись к осну и возвращаясь в середину.

Оставалось последнее. Я подобрал посох и поднял его над головой осном вниз.

Внимание, активирован «Пронзающий удар»

Острое основание моргнуло светло-синим, со звонким ударом войдя в толстую балку площадки. Из отверстия обильно полилась коричневато-фиолетовая жидкость, пахнувшая стухшим берёзовым соком. А около земли из широкого ствола до этого жидкость и вовсе брызнула струёй. Это объясняет, почему такой огромный сад не выгорел ещё до прихода скверны — здесь каждый ствол как огромный резервуар для воды.

Я запрокинул голову, осматривая паутину лестниц и переходов между ярусами. Сквозь высоченные кроны просвечивало вечернее солнце, ветерок поднимал с земли гнилостный запах нежити. Не самое плохое окончание боевого дня, но сам день ещё не закончен. В моём лагере лежит несколько бодрящих зёрен от яиц хитца. Если в необычных зданиях найдётся что-то интересное, то потрачу всю ночь и всё утро до самого отъезда, но всенепременнейше осмотрю каждый домик.

На следующий день я вернулся в город в послеобеденное время. И сразу запросил баню. Хотелось отмыться от грязи и чуть скинуть с себя усталость прошедшей бессонной, бесполезной ночи. Я нисколько не жалею, что потратил всю ночь на бесплодные поиски хоть чего-то ценного в том лагере — потому что без подарков я не остался.

— Вас приглашают составить компанию за ужином. Компания для вас обычна, — сказал слуга, когда я распаренный вышел из бани во внутреннем дворе твердыни князя. Я принял приглашение с удовольствием, но попросил подготовить небольшой столик. Чтобы он стоял недалеко от трапезного стола. Слуга пообещал всё исполнить.

Я глубоко вздохнул нагретый солнцем летний воздух, запах мокрой земли от недавно политых клумб смешивался с приторно-сладким ароматом цветов. Рядом с клумбами проходила каменная дорожка, заворачивая за угол одного из зданий твердыни князя. Из-за угла вышла гувернантка в компании с маленькой девочкой. Она заметила меня, восторженно охнула и во всю прыть помчалась по дорожке, чуть переваливаясь при каждом шаге и едва не поскользнувшись на луже у поворота.

— Хозяин, здравствуйте! — прощебетала девочка и низко поклонилась.

Меня от этого «хозяйканья» передёрнуло, левая рука крепко сжала посох, права потянулась к поясу, ища кинжал, но я заставил себя успокоиться. Как бы это слово ни было для меня противно, но сейчас я должен терпеть, позволяя девочке говорить, что и как она хочет. Вот научится говорить сложными предложениями, вот тогда и перейду к запретам.

— Соя скучала сильно. Соя вот так скучала, — девочка растопырила руки в разные стороны. — Соя очень скучала.

— Соя, Соя, Соя, Соя — передразнил я девочку, каждый раз используя разную интонацию. — Если говоришь о себе, то используй местоимение «я», а не своё имя.

— А… — девочка недоумённо захлопала глазами, и показала пальцем себе в грудь. Рукав её платьица сильно задрался. — Соя… это Соя.

— Мелкое наказание моей скверной жизни, — раздражённо прошептал я, про себя добавив, что есть люди-овощи, а есть девочки-растения. — Хрен с тобой, делай что хочешь. Руки вытяни.

— Так? — переспросила девочка, вытянув вперёд все четыре руки. Манжеты её платьица задрались на предплечье, оголяя запястья.

Я сказал малышке подойти и легонько подёргал за воротник платья, он практически вдавливался в кожу. В верхних плечах тёмно-зелёная ткань плотно облегала тело, подол платья колыхался у середины голеней, а когда я попросил девочку снять туфельку и поставить на неё ногу, то пальцы чуть свешивались с носка. Да и ошейник маловат, ещё немного и дышать помешает.

— Ладно, с этим мы что-нибудь придумаем, — задумчиво пробубнил я и приказал девочке надеть обувь. Та долго засовывала ногу в туфлю, ещё несколько раз после постучала носком о дорожку, будто прессуя сомкнутые пальцы. — Что изучала, пока меня не было?

— Нона многое рассказать… нет, Нона… — девочка показала пальцем на подошедшую гувернантку и задумалась, а спустя несколько секунд просияла. — Нона рассказывала. Вот. Нона рассказывала про еду и… на чём сидят и спят… мебель?

— Верно, — строгим голосом проговорила подошедшая женщина.

— Мебель — это кровать, стол, стул, скамейка, — девочка начала перечислять выученные слова.

— Молодец, вечером всё расскажешь, — я потеребил голову девочки, на что та радостно заулыбалась. Я переключился на гувернантку. — Мы дней через десять уйдём, крайний срок две недели. Надо бы сходить с ней пару раз в город, на рынок, чтобы в толпе не терялась.

— Боюсь, с этой…

— Прятать вторую пару рук она умеет, — отрезал я, на что женщина понятливо кивнула. — Показать ей рынок, что на нём продают и как всякое называется. И обучите её местоимениям.

— Мы это прошли в первую неделю, — женщина показала на девочку, аккуратно схватившую меня за штанину, с искренней широкой улыбкой смотревшую на меня и заворожённо слушавшую каждое моё слово. — Ещё сегодня она прекрасно использовала все местоимения, включая собственные.

— И с этим мы что-нибудь придумаем, — сказал я, недовольно посмотрев на девочку, но та ещё сильнее заулыбалась. — Тогда рынок, всякие вещи и склонения слов вместе с временами. И предупредите местного портного, у него скоро будет много работы. Я сегодня за ужином заведу разговор о новой одежде.

— Конечно, — женщина чуть поклонилась. — На сегодня мои обязанности закончены?

— Нет. Передадите девочку мне перед ужином.

— Соя хочет рядом, — пискнула девочка и внаглую прижалась ко мне.

— Ты хочешь в церковь?

— Не надо, — взгляд рубиновых глаз заполнился ужасом, девочка всеми четырьмя руками обхватила меня, старясь не выпустить. — Не надо, Соя…

— Вот и ступай учиться, а мне надо сходить в церковь.

— Соя, здесь? — робко спросила девочка, взглядом показав на мои ноги.

— Здесь, здесь. Мелкое наказание моей скверной жизни, — я отпихнул девочку и показал на гувернантку. — Иди учиться и жди вечера. И научись «я» говорить. Поняла?

— Да, поняла. Спасибо, Соя здесь, — девочка шмыгнула носом и пошла вслед за женщиной, но каждые несколько шагов оборачивалась и проверяла, точно ли я стою на месте и не исчез ли. Исчезать я, понятно дело, не собирался, и девочка даже помахала мне, прежде чем завернуть за угол.

В церкви всё прошло как обычно: толпа сначала улюлюкала, когда ксат зашёл в церковь, потом возмущалась, что ксат прошёл процедуру дознания. Да и служителей культа напрягало в очередной раз разгонять толпу перед церковью. Зато я вдоволь наслаждался озлобленными недовольными выражениями на лицах церковников, когда объяснил суть моего прихода. Настоятель церкви выслушал меня, записал строки послания и пообещал отправить его завтра же. И настоятельно попросил впредь в церковь не приходить.

После церкви я зашёл в ратушу, где отправил крайне ёмкое послание в Трайск. Его получатель удивится содержимому, но исполнит всё в точности. И это главное, потому что времени у меня немного.

К ужину я пришёл с тяжеленным мешком в руках. В нём глухо позвякивало причудливое нечто, добытое утром перед отъездом. Я тогда закончил осматривать пограничный лагерь, по винтовой лестнице спустился на землю, нашёл первый подарок — и решил проверить действие улучшенного «Чувства магии». Я отошёл вглубь леса на десятки метров. С юго-восточной части на меня понеслась нежить, «Чувство магии» показало тускло и невпопад мерцающие три звёздочки. Нежить приблизилась и сперва несколько удивила причудливой нагрудной бронёй, а после удивила низкими уровнями, со всех трёх я получил чуть больше двадцати тысяч «опыта». С одной из тварей после оклазии осталась броня, которую я прихватил с собой: слишком уж неестественно около брони вели себя белёсые ниточки и рябь пространства, ощущаемые «Чувством магии».

Эту самую броню я разместил на небольшом столике поодаль от стола для трапезы, и принялся ждать делегацию из трёх длинноухих. Девочка всё время следовала со мной от самих комнат, заинтересованно поглядывала на тяжёлый мешок, а увидев на столике его содержимое — так и вовсе уставилась на фиговину, в свете магических светильников блестящую многими цветами.

— Соя сегодня…

— Кто сегодня? — перебил я девочку, строго смотря ей в глаза.

— Соя…

— Кто?

Девочка сглотнула подступивший к горлу ком.

— Соя — это Соя.

— Я знаю твоё имя, — отрезал я, на что девочка сжала в кулачках края платьица.

— Соя — это…

— Не смей говорить со мной, пока не научишься использовать «я», — я махнул рукой перед лицом девочки, отгоняя её от себя. Та громко шмыгнула и потупила взор.

Одна из дверей открылась. В обеденный зал вошла делегация из трёх эльфов. Они сразу заметили необычную броню на дополнительном столе, и на мгновение хищно прищурились.

На столике лежало подобие бронежилета, только на кожаной подкладке, а грудь и верхнюю часть спины защищали толстые золотые диски и небольшие квадратики, соединённые десятками золотых цепочек и украшенные россыпью драгоценных камней. Все золотые цепочки, все квадратики и камни располагались в строгом геометрическим порядке, образуя восьмиугольник. Рядом с бронёй белёсые ниточки маны и рябь пространства бесилась: то в радиусе пяти метров всё втягивалось, то разлеталось на десятки метров.

— Вы добились… необычного результата, — будто натянутым фальцетом проговорил Лутарикий, пряча в голосе настороженность. Её выдало то, что эльф сильно сжал спинку стула, прежде чем сесть за стол.

— Добыл совершенно случайно. Решил взять с собой. Как доказательство, что преуспел в лагере. Она, — я кивнул в сторону брони, — была на одной из нежити, ходившей поодаль от лагеря.

— На одной? — аккуратно, но настойчиво поинтересовался длинноухий.

— На трёх сразу. После оклазии остался только этот, — я прервался, позволяя прислуге выставить на столе снедь, и сразу показал на броню. — Это же один из защитных оберегов от скверны?

— Да, но один из… — Лутарикий переглянулся с приятелями, на что те кивнули. — Вы ощущаете?

— Если вы про моё «Чувство магии», то его достаточно, чтобы чувствовать происходящее.

— Что же, — длинноухий хлопнул в ладоши и приказал убрать подальше броню. Всасывание и выбросы маны нервировали нас всех. — Это один из наших защитных оберегов, но слабый. В назначенный день мы выдадим вам один из самых лучших, поверьте.

— Несколько лет назад я прочитал одну книгу и заинтересовался возможным… Назовём это контролем выходящей из нас «энергии души». Даже не контроль, а ограждение. В той книге рассказывалось, как создать кожаные перчатки, полностью блокирующие выходящую из тела энергию.

Эльфы молча, пристально и ожидающе смотрели на меня, не притрагиваясь к пище.

— В создании этих перчаток содержится три проблемы. Первая — нужна особая кожа.

— Это кожа драконов, я прав? — без смешка спросил Лутарикий.

— Да. Вторая — это подходящий кристалл души. Третья — сам процесс создания. В нём много мельчайших моментов, незнание которых испортит заготовку, и взорвёт создателя вместе с мастерской, — я взял паузу, ожидая реакции длинноухих, но они беспристрастно молчали. — Я хочу знать, как фуаларал, или кто-то другой, создал этот защитный оберег. Всё в мельчайших подробностях. Как вы понимаете — с лагерем пограничных войск я разобрался.

— Вам потребуется изловчиться, чтобы найти подходящий материал, — с некоторой усмешкой проговорил Лутарикий.

— Это я решу в свойственной себе манере. Но сейчас разговор о третьей проблеме, — я показал на золотую броню-оберег. — Я хочу знать, как подобное сделано. И как подобное делается.

Троица пристально смотрела на меня, изучающе, задумчиво. Лутарикий медленно повернулся сначала к одному приятелю и о чём-то взглядом переглянулся, потом так же повторил с другим длинноухим.

— Мы не вправе решать подобные вопросы. Но, заверю вас, что ответ придёт к окончанию дел.

— Я могу подождать, но могу ли рассчитывать на порядочность?

— Скрывать не стану, это… щепетильный вопрос, Ликус. Но в этой трапезной, — Лутарикий обвёл руками обеденный зал, — не присутствует узээсара-тулеенари. Падшее отступное животное, готовое предать самое сокровенное в его жизни, приклонившее колени перед нутонами. Я говорю не о предательстве клятв и договоров, но и их мы чтим свято.

— Тогда я весь состою из доверия, — я поднял бокал с вином и пригубил, эльфы улыбнулись и повторили следом. — Для затравки сообщу, что боевой нежити, с мечами в кожаной и кольчужной броне, и с посохами в подобных вашим робам — их около лагеря две тысячи двести сорок три. И две тысячи пятьдесят четыре непосредственно в самом лагере.

— Это ценные сведенья, благодарим за доверие, — сказал Лутарикий, и все три эльфа чуть кивнули мне в благодарность. — Нас поставили в известность, что вы хотели о чём-то попросить портного.

— Нужна новая одежда, — я показал на девочку, с надутыми щеками и без энтузиазма поглощавшую десерт. — Обувь на вырост, походные штаны и куртка, и исподнее. И две куртки — в одной четыре рукава, в другой два и чуть безразмерную, чтобы вторую пару рук прятать под курткой.

— К окончанию всех дел это будет исполнено. Может, что-то для вас?

— Нет, — сказал я, и тут же приподнял руку. — Есть кое-что. В Арнурском королевстве сейчас всё спокойно с логовами монстров, но я слышал, что в королевстве им позволяют разрастаться.

— Нам известно о таких случаях. И наверняка известно о двух логовах гоблинов, и по одному логову оруков, гноллов и циклопов.

— Я буду признателен узнать, где смогу отыскать эти логова. Даже необязательно в королевстве, но мне нужны сведенья о самых больших и разросшихся логовах.

— Звучит так, будто вы собрались охотиться на высшие ступени развития монстров, — с лёгкой иронией произнёс Лутарикий, на что я лишь легонько улыбнулся. — Что же. За это вы можете не переживать.

Оставшиеся минуты ужина мы говорили о завтрашней поездке. Я отправляюсь на северо-западную часть Тамливийского сада скверны, откуда стартанёт группа к центру сада. Насчёт лагеря можно не волноваться: его уже как несколько недель подготавливают.

В выделенные мне комнаты я шёл вполне довольный сегодняшним днём. Хоть и надо ждать ответа, но моя догадка подтвердилась: именно лесные эльфы изготавливают эти свои необычные обереги. И в моих интересах узнать об их производстве всё возможное.

Девочка с самого ужина не проронила ни слова, а на меня если и смотрела, то украдкой и немного обиженно. Я на девочку внимания не обращал, а в комнатах первым делом достал из рюкзака прямоугольный свёрток и аккуратно сложенную карту.

Над картой я корпел недолго, примерно помня отметки с расположением природных скверных мест. Меня интересовали Кракчатские терракотовые вепри скверны и Фласкарские ивовые энты скверны: кожа и миклы. Надо будет построить маршрут таким образом, чтобы отправить в Трайск достаточно кожи кракчата для нового комплекта одежды, и пройтись рядом с логовами монстров, о которых сообщат длинноухие.

Пока я изучал карту — девочка сидела на своей софе и то заинтересованно поглядывала на меня, то зыркала в сторону кровати. Девочка несколько раз порывалась что-то сказать, даже открыла ротик, но каждый раз закрывала его и со вселенской грустью опускала голову.

— Ну, и чего не так сегодня случилось? — спросил я у девочки, убрав карту в рюкзак. Девочка стеснительно пожалась и оторвала взгляд от созерцания ковра, робко решив созерцать именно меня.

— Соя хочет…

— Кто хочет? Что, вообще не поняла?

— Соя… — пролепетала малышка, жалобно смотря мне в глаза. Она всеми четырьмя руками показала себе на грудь, и с мольбой пролепетала: — Я — Соя.

— Неужели? Молодец. Ведь можешь, если захочешь, — с полным сарказма голосом проговорил я и аж захлопал девочке.

— Я — Соя, — опять с мольбой повторила девочка, с некой просьбой смотря на меня.

— Да, я знаю, как тебя зовут.

— Я — Соя! — чуть не плача выпалила девочка, в уголках её глаз появились крохотные капельки.

— Ты мелкое наказание моей скверной жизни, — процедил я, помассировав переносицу. — Да, ты — Соя.

Грусть и печаль выветрились с лица девочки. Рот широко раскрылся, уголки губ приподнялись, взгляд просиял. Та что-то невнятно пролепетала и схватилась руками за края платьица, успокаивая свой щенячий восторг.

Я покачал головой и сказал девочке подготовить мою кровать ко сну, а сам взял прямоугольный свёрток и отошёл к письменному столу. В свёртке — кинжал в ножнах, украшенных серебряными полосками и фиолетовыми камнями, а лезвие и рукоять изогнуты, но в противоположные стороны. Этот кинжал остался после оклазии одного из длинноухих магов. Я мог бы гадать о предназначении кинжала для мага, но не буду. Все ответы даёт изогнутая костяная рукоять, широкая около лезвия и чуть сужающаяся к концу, и лишённая всяких украшений. Ибо роговой отросток с головы дракона сам по себе великолепное украшение.

«Чувство магии» показывало, как из рукояти в замысловатом вихре вырывался поток энергии, распределяясь ровным слоем около лезвия. В металле лезвия чувствовалось некое магическое уплотнение. В кинжал вписано какое-то умение, но меня оно не интересуют. Как боевое оружие он никчёмен, и не сравнится с моим костяным кинжалом: металл рано или поздно затупится, а костяное лезвие даже после стольких лет использований не потеряло своей остроты.

Недавний трофей можно бы использовать как основу для создания наргодат, магического предмета, и вложить в него структурное умение «Жёлоб жертвенника»: чем больше в предмете скверны, тем качественней выйдет призыв существ. Но трофейный кинжал хоть и был поглощён скверной и воссоздан вместе с длинноухим магом, но костяное лезвие моего кинжала создано самой скверной как дополнительная модификация для одного из орков-нежити.

Мой костяной кинжал с чёрной рукоятью останется со мной на очень долгий срок, но недавний трофей всенепременнейше пригодится. И я даже знаю где, у кого, и как.

Пока я рассматривал кинжал, девочка расстелила мою постель и теперь робко поглядывала в мою сторону. Я ответил ей безэмоциональным взглядом. Девочка захотела что-то сказать, но с невысказанным вопросом во взгляде аккуратно похлопала ладошками по кровати.

— Да делай что хочешь, — я устало отмахнулся.

Девочка просияла и принялась скидывать с себя платьице, одеваясь в ночную рубашку. Рёбра и кости на руках и ногах, плечи и колени и прочие суставы всё так же торчали под кожей, но уже не острыми углами — за последние три с небольшим недели здоровье девочки поправилось, под кожей появился первый жирок. Он ещё достаточно тонкий, чтобы вообще игнорировать его существование, но прогресс радовал.

Я остановил девочку и для проверки аккуратно сжал кожу в районе талии, на что та задёргалась и хихикнула. Рядом стояла небольшая деревянная подставка с вертикально приколоченной полутораметровой доской. На одной из сторон крупная засечка, но макушка девочки выше засечки на три фаланги пальца. К отъезду, скорее всего, вырастет на все пять фаланг — это где-то сантиметров тринадцать. Ужасно взрывной рост.

— Как бы тебя от такого не переломало, — задумчиво проговорил я, глядя в рубиновые глаза девочки. Та недоумевающе захлопала глазками. Я не стал продолжать мысль, и так понятно, чем можно обезопасить организм малышки, а за недели три ничего страшного не произойдёт.

Я снял с себя одежду, оставив исподнее, и отправился к кровати. Девочка моментально сориентировалась. Отпущенной в прорубь рыбой она плюхнулась под одеяло с противоположной стороны кровати, высунула голову и радостно заулыбалась.

— Какое вообще удовольствие спасть со мной? — с иронией спросил я, укладываясь в кровать.

— Соя… Я здесь, здесь, — пролепетала девочка и постаралась придвинуться ко мне.

— Только не прижимайся, а, — я резко дёрнул рукой, останавливая малышку, на что та легонько вздрогнула, но тот же улыбнулась. И опять прощебетала про то, что она где-то здесь. Как будто я без такого дельного замечания не смог бы догадаться о её существовании.