Скверная жизнь дракона. Книга восьмая

Глава 2 Часть 2

К ночи четвёртого дня приехали повозки. Кроме двух извозчиков и двух слуг, в повозках сидел длинноухий, мой помощник и организатор лагеря. Он не выказывал презрения или неуважения, обходительно спрашивал о самочувствии и нуждах. А услышав, что по прибытии в город я хочу сразу же помыться, достал из повозки клетку с почтовым голубем. Хлопнули пернатые крылья, птица полетела на запад с привязанным к лапкам коротким посланием, начинавшееся со слов о всё ещё бьющемся сердце в моей груди. Длинноухий хорошо скрыл своё удивление, но четыре дня назад он действовал гораздо быстрее, чем сейчас: задумчиво подносил ко рту ложку с кашлом, медленно пил отвар, и всё время украдкой кидал мимолётные взгляды в сторону осквернённого сада.

Наутро пятого дня повозки двинули в столицу княжества, проехав городские ворота через несколько минут после тринадцатого удара колокола. В твердыне князя меня ждала растопленная баня. Я не меньше часа отогревался и наслаждался жаром, и наслаждался бы ещё, если бы не тактичный стук в дверь и приглашение на поздний обед.

В одном из обеденных залов просторного особняка накрыт небольшой стол на пять персон: три набора посуды с одной стороны, и две с другой. Около стен стояли слуги. Дверь сбоку открылась. В сопровождении гувернантки в зал зашла маленькая девочка, понуро глядя под ноги. Женщина показала рукой в мою сторону. Девочка подняла голову, широко распахнула глаза и, тихо взвизгнув счастливым поросёнком, стремглав бросилась ко мне.

Её неряшливо и грубо остриженные бледно-жёлтые волосы подравняли, нарядили в тёмно-зелёное платьице с рюшками и светло-жёлтые ботинки. Практически принцесса, если не обращать внимания на вторую пару рук.

Девочка остановилась около меня, нерешительно смотря то на свои руки, то мне в глаза. Всё же она отошла на шаг, поклонилась и продолжила давить на лице наисчастливейшую улыбку.

— Соя… — девочка начала говорить и запнулась, оторопело смотря куда-то сквозь меня. Несколько секунд она парадировала статую, прежде чем округлить глаза и прислонить все четыре ладони к груди. — Соя скучала! Вот так скучала! — она раскинула руки в стороны. Речь девочки звучала плавно, хоть и по-детски пискляво.

— Какие мы слова выучили, — я был удивлён, не ожидая такого прогресса за жалкие пять дней. — Ты хоть вообще знаешь, что это слово означает?

— Да. Тебя два, и хорошо. Ты один, и нехорошо. Теперь два. Хорошо, — девочка аккуратно приблизилась, схватила меня за штанину и счастливо улыбнулась что аж глаза прищурились от удовольствия. Я дёрнул ногой и чуть отступил, отрывая от себя девочку и приказав ей садиться за стол.

— Да, хозяин, — радостно прощебетала та, поклонилась и побежала к столу.

Меня всего передёрнуло от этого «хозяина», левая рука до треска сжала посох, пальцы правой руки сомкнулись в кулак и ногти впились в кожу. Я несколько секунд боролся с отвращением, прежде чем погасил эмоции. Стоявшая недалеко гувернантка испуганно таращилась на меня.

— В следующие дни отучить её называть меня хозяином, — сказал я женщине.

— Прошу меня простить, господин. Но, это… этот троптос… эта девочка — это же ваш раб. Я прошу меня простить, но только вы можете приказать вашему рабу обращаться к вам по-особому.

— Когда будете говорить обо мне, используйте хотя бы господин, но не хозяин.

— Мы не говорили о вас, господин. Все наши занятия касались окружающих предметов, — женщина рукой показала в сторону стола, где девочка уже стояла около стула и смотрела на меня. — О слове скучать она узнала сама. Вчера спросила про хорошо вдвоём и плохо одной. Я предположила.

— Мелкое наказание моей скверной жизни, — пробубнил я себе под нос. — Что с её обучением?

— Как могли заметить, господин, она очень быстро схватывает слова. Для пятилетнего возраста у неё достойные способности.

— Ей десять лет.

Женщина удивлённо посмотрела на девочку, перевела взгляд на меня. Я медленно кивнул в подтверждение своих слов.

— Я пересмотрю график занятий. Для десятилетнего возраста у неё слишком скудный набор слов. И… — женщина замялась, подбирая слова. — Вы в курсе, что она не умеет пользоваться туалетом?

— Она… — я пальцем показал на девочку и покрутил им, как бы намекая на всякое.

— Совершенно верно. Два дня назад. До этого лишь… мочила стенки ведра. Я обучила её пользоваться туалетными платками.

На мой вопрос о молоке женщина пояснила, что начали отпаивать девочку в день моего отъезда. Получилось найти семь женщин, готовых ежедневно делиться грудным молоком. Я поблагодарил гувернантку за обучение девочки и просил следующие дни сконцентрироваться на разных словах, чтобы та запомнила их как можно больше.

Моё предположение оказалось верным. У миносов нижняя часть тела и голова от животного, а верхняя часть тела от человека, и самки миносов кормят детёнышей грудью человеческой части. Не знаю, что именно заставило организм девочки работать как полагается, именно грудное молоко, или его смесь с животным — но и узнавать не собираюсь.

Я высказал гувернантке свою просьбу. Та пообещала, что уже к ужину в нашей комнате сколотят небольшой подиум с вертикальной перекладиной. Я измерю рост девочки, поставив засечку на деревяшке, а перед отъездом измерю ещё раз.

В обеденный зал зашли три длинноухих в зелёном, синем и красном балахонах. Та же самая троица, тоже беспристрастное выражение на лицах. Мы расселись за стол.

— Как прошли эти дни? Вы довольны вашими успехами? — спросил Лутарикий, как и прежде сидя между двумя другими длинноухими. И, как и прежде, говоря будто специально натянутым фальцетом.

— Более чем, — я усмехнулся, вспомнив, как несколько раз чуть не распрощался со своей головой. — Я не совсем понимаю ценность ваших садов для вашей же расы, но, надеюсь, никого не обижу словами, что это сад скверны просто идеальный тренировочный полигон.

— В другом месте и при других глазах ваши слова сочли бы богохульством, — ответил Лутарикий, показав ладонями на своих приятелей. — Но мы понимаем, что вам нужно подготовиться к походу. Из которого вы хотите вернуться.

— Я не только хочу из него вернуться, но, может быть, когда-нибудь получить некоторые ответы.

— О чём именно? Может быть, вы можете получить их сейчас.

— Почему некоторая нежить необычно сильна? Кем при жизни были те воины? И насколько была «возвышена их душа»? — спросил я, под «возвышенной душой» подразумевая «уровень» нежити при жизни.

— Возможно, когда-нибудь вы это узнаете, — услужливо улыбнулся Лутарикий.

Принесли лёгкие закуски, свёрнутые в трубочку маринованные виноградные листы с паштетом. Девочку обучали пользоваться столовыми приборами, но её рулетики отказывались насаживаться на вилку: она тыкала их, и только поднимала вилку, как те падали обратно. На шестую попытку я выругался про себя, отобрал у малышки вилку и покормил с руки. Та сначала не поняла происходящего, но после второго рулетика ей так понравилось, что даже когда принесли суп — она несколько секунд сидела с открытым ртом в тщетном ожидании кормёжки.

Мы с эльфами продолжили разговор, но уже на отстранённые темы. Они поделились городскими слухами о пропажах белья с сушильных верёвок, притом средь бела дня и прилюдно, и никто воришку так и не поймал. Это могли быть беспризорники, ворующие всякое для себя или продающие за жалкий медяк — но я в это не верил, как и эльфы. Они сказали, что не удивятся, если в районе бедняков обнаружат собачье логово с натасканными туда простынями.

После супа принесли жаркое, после было лёгкое сладкое вино с орехово-фруктовым десертом. Девочке вместо вина принесли медового чая. Она хоть и ела всё время самостоятельно, не считая рулетиков, и молчала — но постоянно украдкой поглядывала на меня, то ли любознательно, то ли с какой-то детской игривостью. Я бы мог подивиться такой разнице, ведь ещё месяц назад девочка походила на мясную куклу — но об этом думать совершенно не хотелось. Я всё ещё не мог понять, зачем она мне, и что с ней делать.

— Вы приняли окончательное решение о новом месте? — спросил длинноухий, медленно потягивая вино с бокала. Он спрашивал о месте скверного сада, где я собирался провести следующие пять дней.

— Как я и говорил — мне требуется серьёзное испытание. В том месте должно быть много нежити, или же она должна быть неимоверно сильна. Конечно, лучше, чтобы всё это было в одном месте.

— Тогда, думаю, вы вернётесь обратно, — с лёгкой саркастичной улыбкой проговорил Лутарикий. — Такие места, где нежить сильна и её много — они есть. Вы видели на карте одно из таких.

— Начало тех конструкций?

— Именно. До прихода скверны это был военный лагерь. Я не буду раскрывать вам наши устои и правила, но… — эльф прервался и переглянулся с двумя другими. Они кивнули. — В наших пограничных лагерях всегда не меньше двух тысяч воинов. Каждый лагерь охраняет километровую линию входа в сад. Если это место кажется вам сложным, то вы можете перейти на километр в любую из двух сторон.

— Пограничные войска, — я догадался об истинной природе натренированной нежити, и почему вся стоявшая группами всегда при оружии. Лутарикий довольно закивал.

Приемлемый вариант. Если в том лагере действительно столько нежити, то этого количества хватит надолго, учитывая, как сложно с такой нежитью сражаться. Есть лишь маленькая заминка — я не знаю, как попасть в этот лагерь. Он ведь не на земле, а в метрах двадцати над землёй.

— Я, в принципе, согласен вернуться. Но у вас есть карта лагеря? Или хотя бы понимание, как в него попасть?

— Этого знания мы лишены, но мы найдём, чем отплатить за покрытые пробелы, — сказал Лутарикий, сидящие рядом с ним два эльфа подтверждающее кивнули. — Найдите вход, он всегда обустроен лестницей вокруг одного из стволов. Он единственный, постоянный. Остальные веровочные. Найдите вход, запомните расположение деревьев. Посчитайте количество нежити. И, если получится, оцените примерные размеры лагеря — у каждого они свои. Мы обязательно отплатим.

— Можно. Что насчёт изготовления наргодат? — я спрашивал это специально, желая узнать, можно ли подрядить эльфов на изготовление блокирующих магию перчаток. Лутарикий на мгновение хищно прищурился при упоминании наргодат, как и два прочих эльфа.

— За этим вам следует обратиться к дворфам, — не беря паузы ответил длинноухий. — С ними в этом никто не способен сравниться. Может, мы чем-то другим сможем отплатить?

— Может, — задумчиво проговорил я, поняв одну ускользавшую детальку. — Как неожиданно, что простое место для «тренировок» оканчивается военным лагерем, о котором у вас нет сведений.

— Прошу, Ликус, не подозревайте нас во всём, — по-доброму рассмеялся длинноухий, сидевшие рядом с ним беззлобно заулыбались. — Всего лишь неожиданное стечение обстоятельств.

— Удобное стечение, — сказал я и одним глотком допил вино. — Я подумаю, что мог бы попросить у вас за разведку. Надеюсь, в следующий раз мне не откажут.

— Постарайтесь решить к началу сокровенного похода. Чтобы нашлось время на обсуждение, — эльф встал, сразу же за ним встали остальные двое. — Не так давно пришло сообщение. Вас вызывают в церковь. Служитель приходил к твердыне, просто сообщил, чтобы вы явились по первой возможности. Он пришёл на следующий день, как вы уехали к саду. Но… думаю, сегодня вам лучше отдохнуть, чем куда-то идти. Если кто спросит, то вы узнали об этом слишком поздно.

— Это лучшее решение.

— Естественно, — эльф закончил говорить и только хотел уйти, но посмотрел на девочку, сидящую рядом со мной. Её голова незакреплённым к телу болванчиком моталась, чтобы посмотреть то на меня, то на эльфов, то доесть остатки десерта. — Вы ведь не регистрировали этого троптоса в церкви?

— А это необходимо?

— Не знаю, что позволяет вам титул сулина, но в городе вы не проездом. Нужно регистрировать их.

— Но я ведь не совсем в городе, — я с намёком покрутил пальцем, намекая на твердыню князя.

— Конечно. Но мы просим закрыть этот вопрос. Чтобы не было излишней… суматохи.

После обеда я прогулялся в библиотеку князя, чтобы выбрать книгу и скоротать сегодняшний вечер. Как ни странно, но князя я так и не увидел, как и не нашёл подходящей книги. На стеллажах в небольшой комнате стояли книги об экономике, философские трактаты и книги по богословию, даже романы и эпические саги нашлись — но ничего об изготовлении наргодат, школах рун и прочем. Что не удивительно.

Из-за позднего обеда ужин подали так же поздно, в отдельную столовую, но это меня не смущало. После обеда гувернантка увела девочку на занятия, та перед уходом широко улыбнулась и низко поклонилась мне — а на ужин, по словам слуги, едва не бежала по коридорам.

Сидя за столом, девочка металась взглядом между мной и тарелками с едой, а когда я направился в комнату — выскочила из-за стола и побежала следом. Она ухватилась за край моей рубахи и так и шла до самой комнаты. Просторная, с широкой кроватью и софой, с письменным столом около окна и с сигнальным контуром. Отличная гостевая комната.

Я привычно сел на кровать и уставился в одну точку, собираясь просидеть так до отбоя. Но вставшее рядом мелкое наказание моей скверной жизни явно имело свои планы на сегодняшний вечер. Я устало посмотрел на девочку и спросил, чего ей надо. Она показала на место рядом со мной.

— Садись, если хочешь, — отмахнулся я от девочки и продолжил смотреть в одну точку, но уже через десяток секунд меня растормошило подёргивание за рукав рубахи. С какой-то непонятной мольбой на меня смотрели два рубиновых глаза. — Чего?

— Соя… — не отпуская левыми руками мой рукав, верхней правой рукой девочка потыкала себя в грудь, а нижней невнятно замахала. — Соя… Соя учить! Учить. Говорить… — девочка опять задумалась, вспоминая слова. — Говорить учить Соя. Вот.

— Молодец. Ты хорошо училась, — безэмоционально ответил я, на что девочка расплылась в улыбке.

— Соя говори… говори-и-и… Соя говорить много. И Соя…

Девочка понеслась рассказывать, чего и как она делала все эти дни — но я её не слушал. Мне всё это вообще без интереса, да и волнуют меня другие вещи. Последние четыре дня в скверном саду прошли что бешеные и, скорее всего, прошли чётко по мне.

До лагеря длинноухих пограничников мне оставалось пройти чуть больше трёхсот метров. И хорошо, что я их не прошёл — боюсь представить, сколько бы хлынуло оттуда нежити, разом. Теперь буду действовать аккуратно, и за следующие дни всенепременнейше доберусь до лагеря.

Около сада я должен проводить четыре из шести дней, на первый приезжать, а на шестой уезжать — в этот раз я пробыл у леса только три дня. Предполагалась использовать тот участок сада как тренировочное место только на первый раз, а дальше уехать, но сегодня всё круто изменилось. Я вообще бы от сада не уезжал, но надо хоть изредка появляться в твердыне князя и проверять девочку, её обучение и здоровье. Хрен его знает, зачем мне это, но делать это зачем-то надо.

— Соя слова учить, — продолжала щебетать девочка. — Нона учить словам. Она водить в… много цветного. Пахнет вкусно. Цветы растут… — девочка чуть нахмурилась, вспоминая слово. Несколько секунд она хмурилась, пока недовольно улыбнулась. — Соя ходить в сад! Там цветы, много. Нона показывать каждый, называть…

Одно радует — прошедшие четыре дня вышли результативными. Убито двести сорок семь тварей, получено шесть миллионов шестьсот тридцать «опыта». В среднем, каждая нежить приносила по двадцать шесть тысяч. Основная масса тварей при жизни явно была военными, но и попадались простые жители.

За четыре с небольшим дня взято пятьдесят два «уровня». Цифра неимоверная, на материке скверны я о таком даже мечтать не мог. Но, всё равно, даже с такой скоростью я вряд ли успею за оставшиеся дни набрать необходимое количество уровней для поднятия «Чувства магии». Лог.

Пятьдесят два уровня — это двести шестьдесят свободных очков. Девяносто пять из них двумя порциями закинуты в «Магию». Теперь известно, что «грейдоматонический криз» не наступает, если между крупными порциями очков прошло больше двух суток. Теперь моя «мана» восстанавливается по четыре пункта в минуту. Это хорошо, но нужно больше.

«Очков характеристик» осталось больше полутораста. Что с ними делать? Если за следующие четыре дня получится ещё взять столько же уровней, то очков выйдет больше четырёх сотен — этого достаточно для восстановления «маны» по шесть пунктов в минуту и, следственно, перчатка будет поглощать по три пункта в минуту. Закинуть и безопасно «переварить» такое количество очков я успею только к началу четвёртого этапа, иначе сердце остановится, и я умру. Смерть моя недопустима. У меня есть ещё одно незаконченное дело, и я…

Я мотнул головой, не позволяя себя продолжить мысль. Моя цель и так ясна, понятна, логична. И вожделенна. Незачем по десятому кругу обдумывать её, я отказываю себе в настолько вредной привычке, как бесполезная рефлексия.

Пожалуй, сосредоточусь на поднятии характеристики «Магия», ведь с большим восстановлением «маны» я в своём истинном облике буду летать дольше. Да и количество «маны» в оболочке ксата выйдет больше шести тысяч. Этого хватит, чтобы в будущем не иметь проблем с призывами из второго круга класса «Некромант-Призыватель». А как закончу с «Магией», то нужно поднять «Волю» минимум до четырёх сотен, но для призывов и «жизни» важны, а за это отвечает характеристика «Выносливость».

Чувствую, что за следующие недели мне придётся расшибиться в лепёшку, чтобы успеть всё намеченное. Всё же, будь я сейчас на материке скверны, в своё первое попадание и то дичайшее выживание, и скажи мне кто-нибудь, что я буду «очки характеристик» сотнями считать — то я бы сперва не поверил. Потом, конечно же, поверил, ведь драконы живут долго и такие суммы не удивительны. Третьим действием я бы прирезал говорящего со мной, потому что как он вообще очутился на безлюдном материке, шаман хренов⁈

Пока я размышлял — сидевшая рядом девочка уже закончила рассказ и ожидающе смотрела на меня с такой довольной улыбкой, будто подвиг совершила.

— Ты молодец. Много слов теперь знаешь, — сказал я девочке, на что та просияла улыбкой и радостно поклонилась мне.

Я поднял руку показать девочке ложиться спать, но заметил сильный тремор в пальцах. Вина за обедом и ужином оказалось слишком мало, четыре бокала для меня ничтожны. Хочется напиться и унять дрожь, но пить сейчас нельзя, иначе скорость и реакция упадут, и тогда нежить уж точно меня убьёт. Я обязательно присосусь к графинам, когда разберусь с длинноухими и их делами.

— Ложись спать, — я показал девочке на отдельно стоящую софу.

Девочка замахала головой и всеми четырьмя руками похлопала по моей кровати.

— Мы не будем спать вместе, — отрезал я.

Девочка похлопала по кровати и уставилась на меня широко раскрытыми глазками с чуть подрагивавшим нижним веком и поджатыми губками. Она смотрела пристально, давя на жалость щенячьим взглядом. Мне хотелось послать девочку в скверну, но сытный ужин вымарал из меня все силы.

— Делай что хочешь, — махнул я и начал готовиться ко сну, снимая верхнюю одежду и оставляя исподнюю.

Девочка ловким сурикатом сняла тёмно-зелёное платьице, нацепила длинную ночную рубаху и юркнула под одеяло. Высунув голову и давя счастливую лыбу, девочка всё ждала, пока я устало лягу на противоположную сторону кровати.

— Соя скучала. Вот так скучала, — прощебетала та, широко раскинув руки в стороны.

— Спи, — отсёк я и закрыл глаза, надеясь, что сегодня кошмара не увижу. За день до отъезда опять видел эту треклятую змею. И я готов отдать многое, чтобы вообще её не видеть.

Как заработать самое отвратное настроение? Вернуться в город после пяти дней «безудержного веселья», в растопленной бане провести меньше десяти минут и только ополоснуться, обед проглотить и залпом выпить бокал вина, даже не прочувствовав вкуса — и сразу же отправиться к зданию с причудливой амбарной крышей, четырьмя низенькими башенками в углах крыши и высоченными витражными окнами.

Я шёл неспешно, чтобы девочка не отцепилась от моего плаща и не потерялась в людском потоке. Ещё по выходу из твердыни князя я приказал ей держать рот закрытым, чтобы ненароком не усложнила и без того непростой поход. Та всю дорогу лишь заинтересованным взглядом мелькала по прохожим, домам, лавкам с товарами да с невысказанным вопросом зыркала на меня. И сжимала край моего плаща в кулачке.

На площади народ привычно затихарился, когда заметил морщинистого разумного, и едва не взорвался ликующим гвалтом, когда я подошёл к широким двойным дверям. Около них стоял служитель в белых одеждах. Девочка заметила его и прижалась ко мне, порывалась нырнуть под плащ и спрятаться от церковника. И посмотрела на меня испуганно, жалобно, с проступившими слёзками на глазах.

Народ столпился у входа в церковь, пока я медленно шёл через просторный зал к высокому подиуму с двухметровым белёсым кристаллом. Для процедуры дознания. Девочка в страхе липла ко мне, пока я поднимался по ступенькам, а когда прислонил руку к кристаллу и на его подставке моргнули руны — то девочка беззвучно заплакала и вдавила голову в плечи.

В любой церкви вопросы для ксата идентичны. На вопрос о причинах моего появления в церкви я ответил, что прибыл по вызову, и чтобы зарегистрировать троптоса. Два последних спрашивали, приспешник ли я драконов, и сам ли я дракон. На мои отрицательные ответы кристалл не отреагировал, чем нешуточно разочаровал толпу около церкви. Я сдержался и не сплюнул на пол, смотря на оскалившиеся лица, обезумевшие от неприкрытой ярости — но поиздевался над ними на славу, показав обложку гримуара с эмблемой академии и символом Всеобщей Церкви. Толпа заревела, церковникам пришлось спешно разгонять народ, а я лишь стоял и довольно улыбался, видя, как клокочет это никчёмное дерьмо.

Я отлепил руку от кристалла. Девочка захлопала глазками, что-то промычала да так и потащилась за мной в дальнюю часть церкви. Там уже ждал настоятель церкви. Он затянул шарманку о каком-то пришибленном долге каждого аутиста с разжижением мозга по первому приказу снимать штаны и раздвигать задницу — или, как сказал настоятель, «жить ради прочих разумных и благо ради них творить». Дольше десяти секунд я подобный бред вынести не смог, в грубой форме оборвал мужика и попросил не тратить моё и без того ценное время.

— Из Всеобщего Собора Магласии просят…

— Я помню, что должен двинуть в собор. Что-то ещё?

— Да. Ваше начальствующее лицо просило передать, чтобы были готовы к трудоёмким дням как на Чалой равнине, в Антанской макире.

— Вот же сука белобрысая, — процедил я, припомнив Хубара нелицеприятными эпитетами.

Больше ничего белобрысый не передавал, так что я показал на девочку со словами, что её надо зарегистрировать. И пусть мне объяснят, что вообще из себя представляет регистрация. Оказалось, что нужно прийти и показать, что раб из троптосов безопасен для окружающих. И дело не в боевых «умениях» или опыте боёв, а в развитости самого троптоса. Был случай, когда такой раб разорвал нескольких зевак в городе голыми руками просто потому, что у него «вскипела кровь», «затуманился разум» или что-то подобное. Того раба зарубили, но с тех пор каждого троптоса надо раз в три месяца приводить в церковь и доказывать его безобидность. Или сдавать в церковь, если хочется избавиться от груза.

На словах про сдачу в церковь девочка что-то промычала и испуганно потянула край моего плаща, будто желая обмотаться им. Я отдавать девочку не собирался — даже если и захочу от неё избавится, то лучше вскрою ей глотку, чем отдам церковникам. Я этих утырков ненавижу и сделаю всё, чтобы отправить в скверну вслед за драконами.

Церковники принесли небольшой кристалл на подставке с листком под ней. Я приказал девочке прислонить к нему ладонь. Настоятель положил поверх её ладони свою и подал через ладонь девочки толику маны. Кристалл моргнул зелёным, занося на листок данные лог-листа девочки.

— Это существо безобидно, — сказал настоятель, внимательно изучив содержимое листка. — Не смею вас задерживать. Не забудьте прийти через три месяца, чтобы…

— Не будет трёх месяцев, — я мотнул головой, чтобы сплюнуть, но заметил деревянный пол под ногами. Вместо этого я лишь пожелал церковникам удачи оставаться и захотел поскорее уйти, но повернулся и едва не завернулся гусеницей в собственный плащ. Девочка обратилась ожившим истуканом, отрешённым взглядом смотря в никуда. Терять время на отдачу приказов не хотелось, так что просто схватил её за руку и потащил к выходу.

Оставшаяся позади церковь, забитая народом площадь, улицы и проулки столицы княжества — всё это не растормошило девочку. Она отрешённо смотрела в никуда даже когда очутилась в нашей комнате, в твердыне князя. Тёмно-зелёное платьице и плащ помялись, в блекло-жёлтые короткие волосы каким-то образом угодила веточка.

Я открыл лог-файл, убрал приказ о молчании и голосом подтвердил это, что девочка может говорить. Но она так и стояла истуканом, пялясь в пустоту. Лишь щелчки пальцами около ушей возымели эффект, заплаканные глаза чуть дёрнулись, напряжение мышц спало, маленькое горло с напрягом проглотило подступивший ком.

Девочка повернула в мою сторону голову, медленно, опасаясь резким движением прогнать мираж. Из красных глаз вновь потекли слёзы, рот открылся и закрылся, тонкие губы несколько раз причмокнули.

— Соя… Соя… — сквозь слёзы говорила девочка натужным голосом, позабыв вообще все уроки прошедших недель. — Соя… насыщает. Здесь, — девочка дрожащими руками потянулась ко мне. Одной рукой она взяла меня за край плаща, а тремя показала на место рядом с моей ногой. — Соя здесь. Здесь.

— Чего? Боишься, что я тебя церковникам отдам?

— Не надо, — замотала головой девочка, ещё сильнее заплакав. — Не надо. Соя здесь. Здесь.

— Где угодно, но не у церковников. Они от меня не получат даже глотка воды. А ты уж точно стоишь подороже, — я взял руку девочки и оторвал от своего плаща. — Иди умойся, ужин скоро.

— Соя… Соя…

Девочка попыталась что-то сказать, но лишь нечленораздельно прокряхтела. Она медленно, боязливо подошла, всеми четырьмя руками потянулась ко мне, желая обхватить за талию и прижаться — но в нескольких сантиметрах остановилась и робко подняла взгляд. Я смотрел на девочку с некоторым раздражением от её глупой истерики. Она отстранилась, низко поклонилась и покачивающейся походкой пошла умываться.

За ужином нам компанию составил Лутарикий с двумя другими эльфами. Мы поговорили об отстранённых темах, о походе в церковь. И, конечно, говорили мы о прошедших днях у скверного сада. Длинноухих интересовали мои успехи: как далеко я смог пройти, сколько голов нежити могу подтвердить, и прочее. Особенно им было приятно узнать, что я на полторы сотни метров подобрался к началу военного лагеря, и оставшиеся два этапа решил посвятить исключительно ему.

Длинноухих радовали мои результаты, но их радости я не разделял: за прошедшие пять дней я взял ещё восемьдесят девять «уровней». Когда отметка «уровней» перешла за двести, то я в награду получил дополнительных десять свободных «очков характеристик» и два «очка навыков», как за двойной уровень — а когда несколько лет назад я получил сотый уровень, то награда была одинарной. Прогрессия очевидна. Но проблема в общем количестве уровней.

За два этапа по пять дней взят лишь сто сорок один «уровень» из четырёх сотен. Да, «очки характеристик» вкладываются в «Магию», «очки навыков» накапливаются, «умения» прокачиваются, а «Магическая стрела» через пять уровней пойдёт на улучшение — но результат не радует. Можно ли взять ещё двести пятьдесят «уровней» за оставшиеся два этапа и третий подготовительный к походу? Вряд ли, но пытаться стоит.

После обсуждения моих успехов я открыто спросил об успехах длинноухих в подготовке к предстоящему походу. Последний из пяти этапов я посвящу изучению маршрута похода и хочу быть уверен, что мне не доставит проблем идущая вместе со мной группа. Хрен его знает, зачем вообще эльфам понадобилось проводить подобное, но это не мои заботы и дела.

Лутарикий уверил, что подготовка к походу идёт строго по графику, а когда я оплавлюсь к саду на пятый этап — то мне выдадут подробную карту с предполагаемым маршрутом. Этого мне достаточно.

— Вы определились с вашей наградой? — услужливо спросил длинноухий будто натянутым фальцетом. Он спрашивал про награду за исследование лагеря пограничников.

— Ещё нет, но к походу наверняка что-то придумаю.

— Нам радостно это слышать, — эльфы вежливо кивнули мне и встали из-за стола, заканчивая ужин. Но Лутарикий, прежде чем уйти, кинул задумчивый взгляд на девочку. — Ваш троптос несвойственно спокоен. Неделю назад это существо не спускало с вас взгляда.

— Она испугалась церкви.

— У этих существ есть и страх. Удивительно, — без всякого сарказма произнёс Лутарикий.

Девочка весь ужин красными заплаканными глазами смотрела строго в тарелку, молчала и не выказывала никаких эмоций. Даже десерт из творога со свежими ягодами и мёдом не растормошил девочку. Она молча съела лакомство, выпила сладкого компота и замерла в ожидании окончания ужина. И так же молча она шла за мной в комнату, где замерла около двери, отрешённым взглядом смотря в пустоту.

Я не обращал внимания на поведение девочки и время до отбоя просидел на кровати, привычно пялясь в одну точку и размышляя о предстоящих пяти днях в скверном саду. Когда я вынырнул из размышлений, то мир за окном погрузился в ночной мрак, а девочка всё изображала статую около двери. Мне плевать, она может и хоть все оставшиеся дни так простоять — но иначе занятия с гувернанткой пройдут зазря. Этого бы не хотелось.

Я приказал девочке подойти, та приблизилась послушной куклой. Я поместил её подбородок в ложбинке между большим и указательным пальцем, и притянул девочку поближе.

— Прекращай страдать хернёй. В церковь я тебя не отдам. Ты меня услышала?

Девочка вздрогнула, тяжело задышала, заморгала, затряслась.

— Да. Спа… — девочка проглотила подступивший к горлу ком. — Спасибо, хозяин. Спасибо, хозяин.

Меня всего затрясло от этого «хозяйканья». Руки напряглись, пальцы начали сдавливать маленький подбородок. Неимоверными усилиями я заставил себя отпустить девочку и показать на отдельную софу. Девочка на чуть подрагивавших ногах пошла сворачивать покрывало с кровати и готовить подушки с одеялом, она изредка всхлипывала и лишь несколько раз украдкой посмотрела в мою сторону, но не на меня. Она будто бы боковым зрением пыталась убедиться, что я не исчез и всё ещё сижу в комнате.

Закончив готовить свою постель — девочка надела ночную рубашку, шмыгнула носом и заторможенным роботом начала укладываться спать. Я смотрел на это всё и понимал, что поступок, который я сейчас сделаю, мне ещё аукнется. Но иначе вернуть девочке адекватность не получится.

— Ей, — позвал я девочку, но мелкое наказание моей скверной жизни не поняло, что её звали.

— Соя, — вновь позвал я девочку. Та повернулась ко мне, смотря взглядом запуганным, не веря в происходящее. Я показал на противоположный край моей широкой кровати. — Сегодня можешь спать здесь.

Девочка отстранилась от софы, недоумевающе уставилась на мою руку, и лишь несколько секунд спустя удосужилась посмотреть на место, куда я показывал. Раздался очередной всхлип, взгляд рубиновых глаз с мольбой уставился на меня, но я был полностью беспристрастен. Малышка медленно, боязливо приблизилась, легонько похлопала ладошками по краю кровати. И с немым вопросом уставилась на меня.

— Если не хочешь, то проваливай к себе на софу, — отрезал я. Девочка замотала головой и юркнула под одеяло, высунув голову и робко, но счастливо заулыбавшись.