Скверная жизнь дракона. Книга восьмая

Глава 1

Два часа назад вереница телег въехала в один из крупных городов Арнурского королевства. Чуть больше часа назад я оплатил два пассажирских места в отходящем через два дня караване. Меньше часа назад я шёл с сумкой на плече, ступая по мощёным улицам города и выверяя шаг, чтобы идущая рядом девочка не сильно отставала. Она частенько зевала, но даже так не отпускала край моего плаща.

Меньше трёх минут назад я вошёл в богато украшенный холл самого дорогого местного отеля, снял вполне роскошный номер и спросил о различных услугах от отеля. Работавший за стойкой ратон в подогнанной по фигуре ливрее услужливо поклонился: отель готов предоставить слугу и исполнить практически любые запросы. Вместо оплаты я показал расписку на сотню золотых Арнурского королевства, сказав, что эта расписка включает в себя оплату всех затрат. Ратон всё понял.

Меньше минуты назад слуга с абсолютно безразличным выражением лица проводил нас в просторный номер с широкой кроватью, диваном, отдельной рабочей зоной и уборной комнатой. Прекрасное место, обошедшееся в десять Арнурских золотых за сутки, вместе с тремя приёмами пищи, помывкой и прочим. За один такой золотой в пристойной гостинице можно снять номер с сигнальным контуром, с завтраком и ужином, и на несколько ночей.

— Я вас прекрасно понял, господин… — слуга покосился на два символа на корешке моего гримуара.

— Магос.

— Конечно, господин магос, — слуга поклонился. — По срокам вашего прибывания в известности буду только я и администратор. Все ваши просьбы будут удовлетворены. А сейчас, — слуга покосился на ошейник девочки, — желаете снять для вашего раба отдельную комнату?

— Она будет спать здесь. И мыться вместе пойдём. Перед ужином.

Слуга поклонился и ушёл с распиской. Девочка весь разговор простояла рядом, сжимая край моего плаща и с глубочайшим интересом слушая разговор. И непонимающе моргала.

— Чего? — спросил я у девочки.

— Мы… — девочка покосилась на лямку своего небольшого рюкзака. — Завтра, послезавтра, и… потом, послепослезавтра. Мы едем?

— Это называется «через два дня».

— Мы едем, через два дня?

— Мы едем, когда я скажу. Поняла?

— Поняла, — девочка поклонилась и заулыбалась. Мне бы её непосредственность, и полную отчуждённость от происходящего.

Слуга ничего не сказал, когда я вместе с маленькой девочкой зашёл в пристроенную к отелю купальню, в его в безразличном взгляде не появилось и куцей эмоции. Мне хотелось думать, что он просто не обращает внимания, а не привычен к некоторым странностям постояльцев. Не знаю, пойдут ли после сегодняшнего дня слухи о ксате-любителе маленьких девочек, но не хотелось, чтобы прочие узнали о второй паре рук малышки.

Слуга ничего не сказал и на следующее утро, увидев нетронутую постель на диване, лишь молча вкатил в умывальню телегу с водой.

— Ваше поручение исполнено, господин магос. Вас ждут в гильдии свободных торговцев после третьего удара колокола.

— В городе есть книжарня? — слуга ответил утвердительно и пообещал показать на карте.

Перед выходом я сказал девочке вполовину опустошить её небольшой рюкзачок, забитый пошитой в княжестве одеждой. Девочка быстро, но аккуратно раскладывала вещи на диване стопкой, стараясь не повредить их, а красное платьице с оборочками положила отдельно.

— Почему отдельно?

— Хозяин сказал… — девочка запнулась, пытаясь подобрать нужное слово. — Хозяин сказал там сделать, для Сои. Для меня.

— Мелкое наказание моей скверной жизни, когда ж ты прекратишь говорить о себе в третьем лице? — пробубнил я, гася раздражение от очередного «хозяйканья». Хотелось бы приказать девочке перестать называть меня хозяином, но сейчас это пойдёт во вред.

Чем обычно занят путник в незнакомом городе, забивая скучные дни ожидания перед отправкой? Гуляет по городу, заглядывает в лавки, что-то пробует из местной кухни, и самым жестоким образом убивает время. Желательно это делать свиным тесаком и наслаждаться истошными визгами.

Именно этим я и занимался, неспешно шагая по городу в сторону одной из богатых улиц. И «Чувством магии» неотрывно следил, как по моим пятам шли две разных группы из мерцающих звёздочек. Я этих разумных знаю, от самого княжества в одном караване ехали. Можно только догадываться о причине слежки, но против четырнадцати разумных в открытом бою я могу и не справиться.

В книжарне я пробыл долго, специально расхаживая около пяти стеллажей с готовыми к продаже книгами и общаясь о них с главным писчим. Звёздочки группами встали с разных сторон поодаль от книжарни. От одной из групп звёздочка ушла в подворотню, чтобы прийти с тремя другими, но мерцали они в районе живота взрослого разумного. Вскоре в окно книжарни заглянул один из беспризорников, а через десяток минут ещё один, а потом и ещё. И всё это время я усиленно делал вид, что просто убиваю время.

Под конец часа главный писчий уже не скрывал своего раздражения, ежеминутно поправляя защитные нарукавники с чёрными кляксами и разводами. Я улучил момент, когда очередная детская голова исчезнет в окне книжарни. И резко выкупил две книги, положив на стол расписку, в два раза превышавшую стоимость книг. И приложил палец ко рту. Писарь меня понял и расписку спрятал.

Первая книга довольно увесистая и объёмная, вторая на книгу вовсе непохожа. Первая осталась в моих руках, вторую я спрятал в рюкзак девочки. Она весь прошедший час от меня не отходила, слушала мои разговоры с писарем, а когда я брал какую-либо книгу в руки и задумчиво перелистывал страницы — то девочка едва не прижималась ко мне и вставала на цыпочки, будто это могло помочь заглянуть в страницы, исписанные аккуратным почерком.

Малышка пообещала книжку из рюкзака не доставать и его не трогать. Именно поэтому я с отрешённым, даже несколько глупым видом продолжил спокойно гулять по городу, неспешно продвигаясь к гильдии свободных торговцев. Под пристальной слежкой двух групп разумных.

В гильдии за стойками сидело несколько работников, но я подошёл к девушке с красными серёжками и коротко сообщил, потрясая книгой, что хочу отправить посылку «хорошему другу». Девушка услужливо пригласила меня в кабинет для отправки посылок. Откуда меня вывели через дополнительную дверь в склад гильдии. Там меня ждал главный караванщик каравана, в котором я должен ехать послезавтра, и статуэтка Тона с весами и кружкой в руках.

Первым делом мы заключили договор на провоз моих вещей: походная алхимическая лаборатория, семь магических кинжалов и такой же молот, и всякая мелочовка. Всё это поедет в Трайск раньше меня, но, скорее всего, мы прибудем одновременно.

— Караван едет послезавтра. Опоздавших не ждём, — караванщик был обязан сказать эту фразу.

— Не хотелось бы опаздывать, — ответил я с едва скрываемым сарказмом.

Дальше работница гильдии отвела меня обратно в кабинет, где мы очень быстро заключили контракт на отправку книги Илуру Ларнасу, остроухому торговцу из имперского города Магнар. Ратон явно не ожидает получить книгу с красноречивым названием «Огуречные, баклажанные и прочие овощные маски для мягкой и упругой кожи. Пособие для самый красивых».

Благодаря тому, что слуга отеля заранее всё организовал и в гильдии всё подготовили — заключение двух контрактов заняло не больше пяти минут, что не превышает обычно затрачиваемого времени на один контракт. Именно поэтому я полностью уверен, что следившие за мной утырки ничего не заподозрили.

После гильдии дел на сегодня и завтра никаких не значилось, остаток дня я провёл, вальяжно прогуливаясь по городу и игнорируя ненавистные взгляды. Девочка держалась рядом, всё время шла рядом, сжимая правый край моего плаща. Удобные туфельки звонко цокали по мощёной улице, под длинной зелёной юбкой лёгкие штаны, а рубаху скрывала лёгкая куртка с одной парой рукавов. Нижнюю пару рук девочка всё время держала под курткой, прижатой к животу. Левой верхней рукой она сжимала правый край моего плаща, правой верхней рукой держалась за лямку рюкзачка, а головой вертела как флюгер на ветру, с интересом рассматривая город и прохожих. А ведь если не знать историю её судьбы, то и не догадаться, что ещё несколько месяцев назад девочка пародировала мясную куклу.

Незадолго перед возвращением в отель на ужин я решил пройтись по рыночному ряду, посмотреть на товары и цены. В воздухе пахло специями и пережаренным маслом, хлебом и пивом, от криков лавочников закладывало уши, а от хаотично снующей толпы глаза разбегались в разные углы черепа. В один момент я почувствовал, как девочка сначала резко потянула за плащ, а потом отпустила. Я остался в толпе один.

Повезло найти малышку в трёх шагах позади. Она стояла вкопанным столбом, растерянно смотря по сторонам и ошарашенно протягивая руку, будто пыталась нащупать ниточку с реальностью. Девочка увидела меня и радостно заулыбалась, в уголках глаз появились крохотные капельки.

— Руку давай. Второй раз потеряешься — искать не буду, — я протянул девочке руку. Та посмотрела на неё непонимающим взглядом. Пришлось взять маленькую ладонь и потащить малышку за собой. Девочка ошарашенно косилась на мою руку, не веря происходящему. Даже когда я останавливался около лавок и рассматривал товар, она рассматривала мою руку и ничего прочего её не интересовало.

Девочка забыла о моей руке на выходе из рынка. Да и то, не самостоятельно. Рядом с нами шла женщина лет тридцати вместе с шестилетней дочкой. На согнутом локте женщина держала корзинку с покупками, а другой держала дочку. Она радостно прижимала к груди небольшую тряпичную куклу, захватившую внимание девочки с ошейником.

В отеле ужин подали в номер не потому, что мне не хотелось спускаться в общий обеденный зал и исполнять роль цирковой обезьянки — просто после ужина у меня назначено приятное свидание с кувшинами вина. Два уже стоят на небольшом столике, а ещё два принесут по первому требованию.

— Доставай книжку, — я показал девочке на её рюкзак. Та послушно отложила кружку со сладким чаем. На письменный стол легла книженция размером с ладонь, без обложек и прочих атрибутов книги. Эту сотню прошитых вместе листов оглавляла надпись «Сказания и истории яркой поляны».

Девочка красными как рубины глазами с интересом смотрела, как на письменном столе появился листок и небольшой грифель. Я открыл первую страницу сборника небольших рассказов и столбиком выписал слова из первого предложения, разложив каждое слово по буквам. Я посадил девочку за стол, подсунул листок под нос. И стал медленно проговаривать каждое слово и буквы из него, одновременно показывая их на листочке. Слова девочка знала, уже использовала, трудностей возникнуть не должно.

— Учи, как выглядят буквы. Перед сном проверю, — сказал я девочке и отправился к дожидавшимся меня кувшинам. Бордовая жидкость в них степенно покачивалась, пахла земляникой и нотками малины. Я налил вина в бокал, удобно разместился на диване. Покрутил бокал около носа, ощутил всю палитру аромата вина. Жадно причмокнул, и поднёс бокал ко рту.

— Соя! — раздался писклявый голос со стороны письменного стола. Я недовольно отвёл бокал ото рта, и с более чем красноречивым взглядом покосился на девочку. Та держала листок со словами на вытянутых верхних руках. — Соя. Соя.

— Ты можешь яснее выражаться, а? Вот чего тебе надо?

— Соя, — девочка одной нижней рукой показала на себя, а другой на листок. — Как… буквы. Пишется.

— Ты ж всё равно писать не умеешь.

— Пожалуйста, — жалобно протянула девочка, надув губки и смотря на меня жалобным щенячьим взглядом.

И вот что теперь делать? В моей дрожащей руке бокал с живительным нектаром, спасительной амброзией, просто доза трижды проклятого алкоголя, которая хоть немного убавит тремор в руках и позволит в ближайшие дни не чувствовать себя трёхсотлетним стариком. Я с отъезда из Яхоновского княжества мечтал напиться до состояния придорожной плесени — и вот теперь отвлекаться, когда я у цели?

— Пожалуйста, — вновь протянула девочка, шмыгнув носом и частенько заморгав.

Я тяжело вздохнул, покосился на бокал с вином. Опять тяжело вздохнул. И поставил его на стол. Девочка чуть не порвала себе рот в широкой улыбке, когда я взял у неё листок и в конце списка слов вывел ещё одно.

— Спасибо, спасибо, — пролепетала малышка, получив лист обратно. Она вчиталась в последнее слово и обомлела. — Соя. Я — Соя! А… — девочка замялась, робко покосилась на мою правую руку, протянула к ней свою и ухватилась за ладонь. — А, хозяин, как?

— Каком кверху, — раздражённо прошептал я. — Это сначала выучи, потом спрашивай. Поняла?

— Да, поняла. Спасибо, — девочка улыбнулась самой искренней из всех возможных улыбок и крепко сжала мне ладонь. — Соя выучит, обязательно всё выучит.

— Вот и учи. И не мешай мне, — я вырвал руку и показал девочке на стол. Та поклонилась, горной ланью влетела на стул и тихонько зашептала написанные на листке слова.

Я плюхнулся на диван и залпом осушил бокал. Минуту назад я грезил о приятной попойке, но всё настроение куда-то улетучилось. Теперь ничего не остаётся, кроме как тупо набухаться.

Утром третьего дня я толком и не понял, что именно меня разбудило: стук в дверь номера, отдававшийся в голове ударами отбойного молотка; писклявый голос девочки, ржавой пилой пиливший нейроны в мозгу; или настолько сильная мигрень, что казалось неплохим вариантом повеситься на сливовом дереве и стать сморщенным морщинистым черносливом.

В дверь стучал слуга, пытаясь разбудить меня, и тем же самым занималась девочка, пискляво «хозяйкая» над ухом. Я с трудом заставил себя встать с кровати.

— Доброе утро, господин магос, — слуга поклонился. Рядом с ним в коридоре стояла небольшая тележка с горячей водой для умывальни. Я впустил слугу в номер. Тот даже и бровью не повёл от вида девочки в одном исподнем, одевавшейся рядом с кроватью.

— Караван уехал сегодня с шестым ударом колокола, вместе с группой охранников из восьми разумных. Других шестерых никто не видел.

— Что после обеда?

— Всё подготовлено, — услужливо кивнул слуга.

Завтракал я привычно в номере, пытаясь вспомнить вчерашний день. Позавчера, после всех дел и выдав девочке листочек со словами — я присосался к кувшинам с вином. Их было четыре. Вчера я из номера не выходил, рядом с диваном стоят трое пустых кувшинов, на письменном столе рядом с книгой лежит несколько листочков с разобранными по буквам словами — а сидящая рядом девочка тщательно пережёвывает кашу с ягодами и мёдом и смотрит на меня как кролик на морковку.

— Сколько раз вчера приходил слуга? — я кивнул на входную дверь. Девочка задумалась, и показала раскрытую ладошку с растопыренными пальцами.

— Пять.

— По печени моей панихиду отыграть, — прошептал я, помассировав виски. Боль проходить не собиралась. Пришлось оттянуть край пояса и выудить из мешочка зернышко, размером с ноготь мизинца. Горькое, оно с хрустом раскалывалось на зубах, но обязательно притупит боль.

— Что вчера изучала? — я покосился на листы с разобранными словами.

— Первую… ст… страницу, вот. Хозяин сказал её знать, — девочка чуть наклонила голову и растерянно захлопала глазками.

— И как?

— Знаю. Вчера хозяин так сказал.

— И сегодня скажу ещё раз. Давай, показывай, что и чего выучила, — раздражённо произнёс я. Из-за похмелья каша в глотку не лезла, я едва заставил себя съесть несколько ложек.

Девочка поклонилась и уже хотела выйти из-за стола, но покосилась на свою недоеденную кашу, перевела растерянный взгляд на письменный стол. И захлопала глазками. Пришлось разрешить ей позавтракать, а уже только потом перейти к проверке «домашнего задания». Вот только я не ожидал, что девочка вместо листов со словами возьмёт книгу, и откроет её на первой странице.

— На по… На по-ля-не зай-чик… пры-гал, бе-гал и… ска-кал. Ра… ра… ра-до-вал-ся…– напряжённо проговаривала девочка, водя пальцем по странице.

Я трижды успел пожалеть о решении проверить её успехи — это натужное лепетание накручивало на шипастый вал и без того изнывающие извилины. Но я терпел. Чтение вслух развивает речь, а чем быстрее девочка начнёт говорить как нормальный разумный, тем раньше я прикажу ей не «хозяйкать».

Малышке потребовалось несколько минут, чтобы разделаться с небольшой страничкой в полусотню слов. Девочка отстранилась от книги и посмотрела на меня ожидающе и несколько испуганно.

— Молодец, очень даже хорошо получилось. Сегодня продолжишь практиковаться.

— Да, спасибо. Обязательно, — радостно прощебетала девочка и поклонилась.

Я мысленно сделал себе пометку подготовить в дорогу несколько листов с разбором по словам из нескольких страниц книги. И алфавит, чтобы девочка первым делом выучила его. Всё равно в пути ей будет сложно идти и одновременно корпеть над книгой, а вот с листочком в руках она как минимум не споткнётся.

Мигрень прошла, и я засобирался на рынок: следовало закупиться к долгому переходу. Я хотел оставить девочку в номере, чтобы та продолжила читать рассказы — но это мелкое наказание опять состроило жалобную мордашку, щенячьим взглядом смотря строго мне в глаза. К сожалению, и в этот раз я не смог ей противиться.

На пути к рынку девочка привычно держалась за край моего плаща и с интересом посматривала на прохожих и здания вокруг — но чем ближе мы подходили, тем чаще девочка зыркала на мою правую руку. Около рыночного ряда она чуть заёрзала.

— Хозяин, — донёсся робкий голосок. Девочка испуганно вдавила голову в плечи, протягивая ко мне руку. — Не надо искать Сою. Не хочу теряться.

— Вот и держись крепко, — я схватил маленькую ручку. Девочка шмыгнула носом и тихонько, стеснительно поблагодарила меня.

На рынке мы пробыли долго, хотя закупались всем необходимым у одного лавочника. От витавших в воздухе ароматов пряностей и масел живот утробным рыком напомнил, что кто-то морщинистый завтрак-то пропустил. Наудачу нашёлся передвижной ларёк со всякой снедью. Торговавшая там женщина криво скрыла презрение и ненависть во взгляде, стоило нам приблизится к ларьку. Я не собирался даже думать, морщины ли или ошейник девочки повлияли на женщину — просто заказал бутербродов. И пристально следил, как женщина разрезала небольшие лепёшки и фаршировала их начинкой. Но из трёх полученных на тарелке бутербродов я съел только два. Одно мелкое наказание заглядывало мне в рот, пристально следя за каждым движением руки с едой.

— Тарелка с кашей, потом ещё мою доела. Чай с хлебом. И это всё меньше часа назад. Голодная, что ли? — спросил я у девочки. Та потупила взор, но продолжила следить за мной.

— Куда в тебя всё это влезает? — недовольно прошептал я, протянув мелкому наказанию один из бутербродов.

— Спасибо, хозяин, — девочка аккуратно схватила его и методично заработала челюстями.

Странное пищевое расстройство у малышки. Месяц назад она получила последнюю порцию молока, рост остановился уже через неделю, и вместе с этим она практически прекратила пользоваться туалетом.

Раньше девочка походила на пятилетнего ребёнка, а сейчас ей можно дать все восемь. Раньше, сколько бы ни съедала, в туалет не ходила, а сейчас разок в неделю да сходит. Возможно, подкормка молоком в Яхоновском княжестве невольно запустила в организме девочки тот рост, отложенный в пятилетнем возрасте. Её же подбросили в церковь во младенчестве, кормилицу найти не смогли и перевели на кормёжку козьим или иным молоком и, думаю, свою роль сыграло её достижение «Могучесть». Оно, как сказал оценщик из княжества, «укрепляет волю тела и насыщает его провидением Всебогов».

У меня нет уверенности, что обычный младенец обязательно выживет при вскармливании животным молоком — но именно достижение всяко спасло девочку, и позволило пережить первые годы жизни. А там к пяти годам рост остановился, ибо некие «запасы» в организме закончились. А месяц назад организм получил недостающее и резко начала нагонять отставание, да только ресурсов не хватило. Очень корявое предположение, от него несёт шизофренией как от отхожего места — но других предположений у меня нет.

В отель я вернулся практически перед обедом с тяжёлым рюкзаком за спиной и не менее тяжёлым предчувствием. Весь день за мной следили две группы по две мерцающих звёздочки, попеременно меняясь местами, чтобы я не заметил слежки. Хрен знает, зачем они вообще за мной увязались, но пожри их скверна — я не собираюсь это выяснять. У меня насчёт этих шестерых идиотов только одна задача.

После обеда я дожидался приглашения слуги, пересчитывая припасы под аккомпанемент неуклюжего бормотания девочки. Я выписал ей на листок новые слова, и она попеременно то тренировалась произносить только их, то открывала книгу и пыталась читать всё предложением целиком. Получалось откровенно дерьмово, но за один день невозможно научить читать ребёнка, до этого даже книги в руках не державшего. С припасами же всё отлично: пшена и сушёных овощей для каш хватит на десять дней перехода; увесистый кусок сала все десять дней будет добавлять нажористости кашам, как и мешочек с соевыми бобами; небольшая головка сыра скрасит ужины, а на завтраки в каши я всыплю вяленых ягод. Всё отлично, кроме веса. Придётся тащить на себе больше десяти кило только снеди, пришлось отказаться от мяса — но с умением «Обнаружение жизни» и магическим арсеналом охота получится несколько скучной.

Пришедший слуга проводил меня в подвал отеля. Там потайной ход вёл в соседнее здание, в магазинчик дорогой женской одежды. В нём меня проводили до чёрного выхода, и я незаметно проскользнул мимо слежки. Это радовало, как и то, что в том же здании меня ждут обратно.

Я направился к одному из местных борделей, ко вполне обычному зданию с вывеской без слов, но с изображённой женщиной с раздвинутыми ногами. Дежуривший у дверей вышибала отказался впускать ксата внутрь, а на фразу «да мне бы только зайти и выйти, а то всё чешется» кинул «ищи шлюх в подворотне». Я отошёл на несколько зданий в сторону и нырнул в замызганную грязью и рвотой подворотню. И пошёл обратно к запасному входу в бордель, обходя вонючие лужи.

Не повезло наткнуться на ссохшегося старого бродягу, с впалыми щеками от голода, отвалившимся носом от сифилиса и выпавшими зубами от цинги. Редкие пучки на плешивой макушке засаленными кисточками свисали к плечам, падая на испачканную драную рубаху. Старик услышал шаги, белыми от слепоты глазами посмотрел в их сторону и в поисках сострадания протянул дрожащую руку.

Я прошёл мимо, но спустя несколько шагов остановился.

— Что ты сделаешь, если я дам тебе золотой? — спросил я у старика. — Если и увидишь осень, то зиму не переживёшь.

— Знаю, — прошепелявил бродяга. — Всебоги прокляли старого просителя милости. Спросят с меня раньше первого снега. Я, — старик облизнул иссохшие губы и гладкие дёсны, — браги бы хотел. Сердце старое, не выдержит. Упиться бы.

— Будь любезен сдохнуть сегодня же, — я подкинул золотой, он с чавкающим звуком приземлился в грязь рядом с ногами старика. Тот зашерудил пальцами в зловонной жиже, подобрал кругляшек и подушечками ощупал отчеканенную эмблему высокой башни.

— Да благословят тебя Всебоги, истинно высший разумный, — подрагивающим голосом прошептал старик. — Я проклят, но за тебя перед Всебогами слово возьму.

— Я о себе сам позабочусь.

У заднего входа в бордель меня дожидалась осанистая девушка с объёмной грудью в облегающем дешёвом платье, с вырезом декольте до пупка, и едва прикрывавшей задницу юбкой. Опухшие губы накрашены вызывающе ярко, а на щеках неуместные румяна.

— Ксата я ещё не обслуживала. С тебя,холёный пришлый мой, двадцать четыре золотых.

— Я за эти деньги рабыню куплю. Может, и тебя, — в ответ на специальную фразу девушка покосилась по сторонам и впустила меня внутрь. Я начал втягивать испускаемую собственным телом ману, пользуясь продвинутым «Знанием магии». Не знаю, кто встретится дальше, но будет прекрасно хоть немного скрыть своё присутствие.

В основном зале борделя посетители рассиживались на удобных диванах и общались о всякой чепухе, попутно выбирая шлюх, чтобы отправиться в комнаты на второй этаж. Меня же провели по боковому коридору к кладовой, где проход в соседнее здание скрывался за внешне тяжёлым шкафом. Там меня встретил парнишка лет четырнадцати, услышал кодовую фразу и повёл меня в подвал, к дальней стенке. Где у меня взяли посох на хранение и одели в безразмерный балахон с широкополой шляпой, с её краёв до груди свисала толстая ткань с крохотной вуалью в районе глаз. Через потайной проход-лестницу я попал в очередное здание, на первый этаж, где меня провели в зал проведения тайного аукциона.

С четыре десятка тел в бесформенных балахонах сидела за круглыми столами, на них небольшие ящички с магическим светильником: крышка поднимется, светильник моргнёт, ставка повысится.

Вышедший распределитель аукциона носил закрывающую лицо маску слона, чтобы искривлённый хобот искажал его голос. Распределитель предупредил воздержаться от криков, ибо никто не хотел попасться страже. В Арнурском королевстве карается не только организация подпольного аукциона, но и участие в нём. И карается, в лучшем случае, непомерным штрафом.

Лоты выставлялись всякие: магическое оружие и броня, ингредиенты, свитки и прочее. И я бы мог купить свиток с новым заклинанием и расширить свои боевые возможности, но никто и никогда не говорит, какую бумагу и чернила использовал — без этого копирование магической печати чревато взрывом. Ещё выставляли запчасти от рыжего дракона, убитого на северном материке. Распределитель сообщил, что он вообще приземлился около города, получил люлей от местных авантюристов и попытался ретироваться, но с повреждёнными крыльями долго летать не смог и вскоре его завалили.

Не знаю, что вообще заставило этого крылатого идиота приземлиться у города, слабоумие или отвага — но выяснять не хочу. Потому что на аукционе выставляли содранную с него кожу, но слишком твёрдую для перчаток. А эта кожа — один из двух пунктов, из-за которых я вообще приехал на аукцион.

Вторым пунктом была книга высотой в локоть и толщиной в четыре фаланги. «Полная история развития языка нутонов и ратонов от начала времён». И если я пролетел с рыжеватой кожей, то за книгу собирался бороться остервенело и готовился потратить хоть все расписки на пять тысяч Арнурских золотых — но сильно удивился, когда никто не заинтересовался редчайшей книгой, в пяти экземплярах на оба континента. Расписка в сто золотых легла на поднос подошедшего слуги, а я остался наблюдать за остальными лотами. Но и там поджидало разочарование: ни толковых алхимических ингредиентов, ни подходящего по магическим способностям раба.

С собой-то я раба таскать не собирался, мне хватает и мелкого наказания, но можно бы отвести раба в Трайск и оставить там. Сделать его подобием Консервы, чтобы тот стал авантюристом, поднимал уровни и повышал навык «Чувство магии» и непосредственно характеристику «Магия». Всё же, две Консервы лучше, чем одна. Мне неведомо, сколько и чего потребуется для создания блокирующих ману перчаток. Я до сих пор не понимаю, как вообще их создавать, но явно получу подсказку на северном материке. А после перчаток можно будет думать и об избавлении от «Осквернения».

После аукциона я направился в гильдию свободных торговцев, едва неся подмышкой увесистую книгу, так и норовившую выпасть на грязную мостовую. Я частенько останавливался перехватить поудобней кирпич бумаги в десяток килограмм, так ещё во взглядах прохожих к привычной ненависти примешалась издёвка. Но я не обращал внимания даже на редкие плевки в мою сторону, в городской черте никто из разумных не посмеет напасть на меня. Единственное право этих убогих существа — это право шикать на меня, глазеть с ненавистью и покрывать проклятьями. То есть, владеть участью мелкой собачонки: истошно тявкать и ссаться под себя.

В гильдии я пробыл долго, заплатив за особо бережную доставку книги цену, равную её стоимость с аукциона. Работники гильдии обернули книгу в холщовую ткань, обложили сеном и завернули в вощёную ткань, положили в ящик из толстых досок и напихали сена столько, что едва смогли закрыть крышку. Ну а в довершение накрыли ящик кожаным полотном, оберегая от капель дождя. Книга отправится в Трайск. Не уверен, смогу ли в этом году её прочитать, но после всех церковных дел я всенепременнейше потрачу хоть несколько месяцев, но отвечу на один щепетильный вопрос.

В номере отеля девочка пробкой из-под шампанского выскочила из-за стола, чтобы встретить меня около двери.

— С возвращением, хозяин, — прощебетала малышка, низко поклонившись. — Соя книгу… читала, как вы сказали. Читала, вот.

— И много начитала? — устало спросил я, садясь на диван. Меня больше интересовало время, через которое слуга принесёт запрошенную карту, чем успехи малышки на ниве самообучения.

— Десять… страниц, вот, — девочка растопырила две пятерни и самодовольно улыбнулась. — Все прочитала, в… вслух.

— Какая ты умница, — я потрепал девочку по голове, на что та аж зажмурилась от удовольствия. В моём голосе не нашлось места сарказму. Осилить десять страниц ребёнку с такими вводными, как у неё — это действительно достижение.

В дверь постучал. Я упёрся ладонями в диван, но покосился на девочку. В следующую секунду она уже бежала к двери, с какой-то щенячьей радостью исполняя поручение. Слуга принёс запрошенную карту и мою флягу, наполненную коньяком. Что-что, а без добавки к травяному отвару следующие дни станут мне извращённой пыткой.

На принесённой карте, свежайшей от этого года, обозначен город и ближайшие селения с лесами и полями на три дня пешего перехода. На карте, выданной длинноухим в Яхоновском княжестве, нарисована область вокруг города в пять дней на лошади, а на обороте есть объяснение, где и как искать нужные логова монстров.

— Твари, — процедил я. Из-за преследователей от логов оруков и циклопов пришлось отказаться. Неприятно, но любая передряга есть шанс на опыт. Главное — кому он пойдёт впрок, а для кого станет последним.

— Идём завтра? — робко спросила девочка, с интересом заглядывая в карты.

— Именно, — я пальцем ткнул в город, и повёл на север по дороге. — Вот так пойдём. Помнишь, как давно тоже шли пешком и ночевали в селении? — на мой вопрос девочка закивала. — Вот так же и в этот раз поступим. После ужина подготовим рюкзаки к выходу. Путь долгим предстоит.

— Да, — с боевой готовностью выпалила девочка, соглашаясь и чувствуя потребность хоть что-то сказать. И робко покосилась на книгу. — Сое… Мне показать, как… читала?

Я с недовольством покосился на дверь, посылая слуге молитвы как можно быстрее объявить об ужине. Но вряд ли молитвы сработают в ближайший час. Я подавил в себе угрюмый вздох, предчувствуя извращённую пытку, и разрешил девочке зачитать сказку про зайчика на поляне. Девочка широко заулыбалась и аккуратно открыла первую страничку.