Скверная жизнь дракона. Книга восьмая

Глава 1 Часть 1

Если хорошенько подумать и сравнить всё произошедшее в пути по шкале от «совсем скверно» до «могло быть и хуже» — то поездка вышла на редкость сносной. Это если игнорировать некоторые события.

В первые дни после истерики девочка была на редкость молчалива, только через несколько дней она повеселела. Караван тогда остановился в городе на денёк, что-то случилось с лошадьми. Я воспользовался остановкой и пошёл сперва на рынок. Девочка ходила со мной и около рыночных рядов привычно протянула ко мне ручку. Я аккуратно сжал её ладонь и малышка улыбнулась, впервые со случая в лагере.

На рынке девочка постепенно пришла в норму, и вскоре беззаботно озиралась на прохожих и лавочников с их товарами. Моё внимание привлёк торговец в красном халате, на его прилавке стояли десятки небольших мешочков с разноцветными порошками. Я решил купить в дорогу немного пряностей, а пока произносил заказ — малышка опасно близко приблизилась к мешочкам. И вдохнула.

Девочка очень долго ходила и чихала, потирая мелкий носик и утирая проступающие слёзки. Пришлось даже остановиться около одного из колодцев. Девочка умылась, вытерла лицо, шмыгнула носом и только хотела сказать про жжение в носу, как опять чихнула. И разразилась обиженной тирадой, что она устала чихать и у неё уже голова болит. Я сдержал в себе смешок и потюкал пальцем по маленькому лбу, объясняя важный жизненный урок не совать мелкий нос в то, чего не знаешь. Та в ответ шмыгнула носом и молча закивала, боясь начать говорить и опять чихнуть, но тут же чихнула и вновь пожаловалась.

После рынка мы зашли в местную книжарню, просто осмотреть ассортимент книг. Удачно нашлась одна довольно редкая книга, про некоторые неизвестные мне особенности начертательной магии. Это пригодится при создании перчаток, я с лёгкостью заплатил необходимую сумму и через гильдию свободных торговцев отправил книгу в Трайск на имя Консервы.

Последним в том городе я зашёл к оценщику. Ещё в лагере из трофейной шкатулки я отобрал три вещи, две из которых на оценку: простое серебряное кольцо, и золотое с красным камнем. В простом кольце вписана «Магическая стрела» как обычное заклинание, то есть его нужно знать. А вот в золотом кольце спасительное заклинание «Огненный шар», его учить не нужно. Запасы «маны» в кольце опустошены, а из семидесяти трёх использований заклинания нет семи.

Третьей отобранной из шкатулки вещью был круглый золотой медальон. На его лицевой стороне искусно отчеканен не до конца разрезанный на шесть частей круг, а на обратной стороне короткая надпись: «Трихтих Уклан Адал». Оба магически кольца принадлежали этому служителю церкви.

Сперва я хотел оставить медальон Консерве. Фамилия ничего мне не говорила, но имя показалось знакомым. Кто знает, как всё пройдёт в Соборе Магласии, но можно в свою пользу использовать зачистку логова и месть за убитого церковника.

Оба кольца я оставил для интереснейшего предприятия. Девочка сейчас слаба, но если уж её и использовать как добытчицу заллай или мою помощницу, то надо использовать полностью. Нельзя допустить, чтобы девочка оказалась беззащитна, она должна уметь постоять за себя. Хотя бы куцым заклинанием.

Именно этим я и занимался с девочкой большую часть пути. И сильно намучался. Оказалось, что её в церкви вообще не обучали пользоваться лог-файлом, ибо «не смеет тварь осквернять имя Всебогов своим говором». В этом мире только драконы могут мысленно вызвать подобие лог-файла, а вот остальным разумным надо молиться богам. Да и то, если читать не умеют, то им голос прошепчет их «параметры» и прочее, а если читать умеют, то варианты разнятся.

Так или иначе, но девочка лишь захлопала глазками, услышав объяснение про голос богов и прочее. Пришлось напомнить ей про случаи, когда она в бане замерла, услышав о своём дне рождения.

— Помнишь тот голос? Какой он был? — негромко спросил я у девочки на одном из вечерних привалов.

— Как в церкви. Злой, — с нотками грусти ответила та.

Я не нашёл ничего лучше, чем положить ладонь на голову малышки. Бледно-жёлтые волосы и длинные ушки скрывались под плотной шерстяной шапкой, а ошейник под шарфом. Мы всегда садились чуть поодаль от остальных на привалах, нас никто не мог подслушать, и я не боялся разговаривать с девочкой на щепетильную для разумных тему.

— Теперь ты не в церкви, и принадлежишь не им. Ты — моя собственность. Ты — здесь, — я аккуратно похлопал себя по бедру, на что девочка кивнула и довольно прищурилась. — Поэтому, слушая богов церкви, ты обижаешь моих богов. Это теперь твои боги.

— Мне говорили, что они хуже меня, — боязно пробормотала девочка, словно опасаясь за свою жизнь. Но я не собирался гневаться на малышку, тем более в вопросе восприятия «системы».

— А почему в церкви с теми богами тебе было плохо, а со мной и моими богами — хорошо?

— Не знаю, — та опустила взгляд и долго, задумчиво рассматривала свои ботиночки. Пока не посмотрела на меня с надеждой на лучшее. — Потому что они — хорошие?

— По крайней мере, маленьких девочек они стараются не обижать, — я потрепал девочку по голове, на что та захихикала.

— Хозяин умеет с ними говорить? — на вопрос девочки я кивнул. Та покосилась на ближайший костёр с разумными из каравана, и прошептала: — А, мне, можно, тоже?

— Тебе — нужно, мелкое наказание моей скверной жизни.

— Я — Соя.

— Я знаю, — я легонько щёлкнул ту по шапке, на что девочка недовольно фыркнула и придвинулась ко мне вплотную, прижавшись и внаглую укутавшись моим плащом. И чего-то счастливо мурлыкнула.

Мне для счастья причин не наблюдалось. Девочку надо учить молитве, чтобы она поступала как остальные разумные, её нельзя учить мысленно вызывать лог-файл: в этом мире только один тип разумных так делает. Но какой именно молитве учить: ксатов, или нутонов и ратонов? Молитву ксатов проще учить, да девочку я вряд ли кому-то отдам — но ведь тогда я подвергну девочку дополнительной опасности. Она и так троптос, ей и так от прохожих достаться может, а тут ещё молитва как у ксатов, и богами своими она считает драконов. Но если обучить девочку молитве нутонов и ратонов, то рано или поздно она всё поймёт и обман воспримет как предательство.

А, вообще, у меня странные мысли о судьбе малышки. Складывается впечатление, будто я ей даже не в няньки нанялся, а всамделишние отцы. Да вот только этот четырёхрукий красноглазый чемодан без ручки бросить я не смогу, иначе меня разрывать в кошмарах будет не только треклятая змея.

— Запоминай, — сказал я девочке. — Великие Первобоги, ведущие нас по дороге судьбы. Раскройте мой путь и скажите своё слово.

— Великие Первобоги? — удивлённо прошептала девочка. Я опять легонько щёлкнул её по голове. Девочка намёк поняла и тут же зашептала слова молитвы, стараясь их запомнить и повторить досконально. На шестой попытке она обиженно накуксилась. — У меня не получается. Соя их не насыщает?

— Тебя не слышат. Ты узнала только первую часть молитвы. Есть ещё внутри тебя.

Я решил не мудрить и поступить примерно так, как меня обучали в детском садике ещё в прошлом мире. Что считалка «пять и ноль, пять и ноль, а потом и ноль, и ноль и ноль», что первый вызов лог-файла — в прошлом мире основы работы с системой практически все дети получали в детском саду. А самое простое — молиться усердно, чтобы бог тебя услышал и показал твои «помыслы», как детям называли лог-файл. Главное — знать, что хочешь услышать. Или увидеть, если дети уже читать умеют. А раз девочка читать умела, то я ориентировался на вид моего лог-файла. Только сперва отдал малышке приказ никому и никогда не говорить, как и каким образом она общается с богами.

Девочка придвинулась ко мне настолько близко, что прекрасно слышалось мерное дыхание из чуть приоткрытого ротика. Малышка кивала на мои объяснения, а если что-то не понимала — переспрашивала. И очень усердно молилась, из раза в раз повторяя два заветных предложения.

С первого раза у малышки не могло получиться, но я её подбодрил, что и завтра в дороге прошепчу вместе с ней молитву и буду следить за успехами. Это малышке понравилось, она поблагодарила меня. Вот только когда мы отправились спать в общую для пассажиров, и я улёгся в своём спальнике — девочка максимально нагло придвинула ко мне свой спальник. Мне это не нравилось, но что-то поделать с этим я не мог. Да и чего именно поделать?

Девочка и в дороге пыталась научиться «взывать к богам». Иногда мы сидели в повозке и вместе учились вызывать лог-файл: я прикладывал руку ко лбу девочки и делал вид, что подаю в неё свою ману, а девочка пыталась из раза в раз шептала молитву.

Где-то через неделю у девочки получилось вызвать лог-файл. Караван тогда преодолел городскую черту, оставив позади деревеньки и оказавшись в диких землях. Шёл второй день пути, обеденный привал пропустили ради скорости, но после полудня главный караванщик сказал готовить лагерь. Затянутое серым пуховым одеялом небо посыпало крохотные и колючие снежинки, а ветер был на редкость прерывистым.

Уже через час между деревьями в ближайшем лесу протянулись высокие шерстяные полотна, островками огораживая части каравана от непогоды. А ещё через час налетела метель. Жгучий ветер колючими снежинками царапал кожу и буйно хлопал стенками палаток и полотнами тентов для лошадей.

В широкой походной юрте оплатившие проезд пассажиры сидели вокруг костра, отогреваясь и растирая замёрзшие руки. Позади нас сидели десятки примкнувших попутчиков, с позволения шедших рядом с повозками ради защиты в обмен на помощь с поиском дров для костров. Им позволили войти в пассажирский шатёр и укрыться от непогоды, но не больше. Греться у костра они права не имели.

Метель закончилась так же внезапно, как и налетела. Уже через час ветер не буянил, лишь привередливо раскачивал полотна шатров. Начальник каравана и главный охранник осмотрели слой снега в половину ладони на дороге, появившийся за короткий срок; посмотрели на плотное серое полотно в небе — и с кислыми рожами приказали оставаться до завтрашнего дня. Если быстро снять лагерь и отправиться в путь, то часа два ещё можно выкроить, но где гарантия, что внезапных метелей больше не приключится?

Вскоре примкнувшие попутчики разбежались искать дрова и пассажирская юрта опустела. Мы с девочкой продолжили упражнения и очень скоро она, прошептав молитву, замерла, удивлённо округлив глаза и приоткрыв рот.

— Со мной говорили, — прощебетала та с чуть увлажнившимися глазами.

— Молодец, — я потрепал малышку по голове. — Какой был голос?

Светло-фиолетовая кожа маленького личика стала бордовой, под шапкой задёргались длинные закрученные к кончику уши, а взгляд заметался. Девочка опустила голову и ладонями погладила бёдра.

— Добрый, — сказал та. И смущённо посмотрела на меня. — Это был голос хозяина.

— Мои боги просто выбрали что-то привычное для тебя.

— Мне нравится, — девочка закивала, соглашаясь сама с собой.

Я дополнил существующую молитву просьбами описать ту или иную «характеристику». Пятёрку очков девочка вложила в «Выносливость», десятку в «Магию», а одиннадцать «очков характеристик» остались про запас, как и пять «очков навыков». У девочки вообще «навыков» нет, по первой же возможности обучу её «Чувству магии». Но как: через кристалл обучения у городского мага, или же я решусь на эксперимент и попробую сделать это самостоятельно? Не знаю.

Во время ужина в тот же день случилась первая неприятность. Девочка тогда справилась с распределением очков и с самодовольной мордашкой ела наваристый суп вприкуску с походной лепёшкой. «Чувство магии» показала появившуюся яркую звёздочку на границе «навыка», потом ещё одну, и ещё. С пятнадцать звёздочек собралось в сотне метров от одной из соседних стоянок. Я нехотя отложил миску с супом, сжав и разжав дрожащие от тремора руки.

В центре нашего островка, внутри натянутых между деревьев полотен, стояла пассажирская юрта, тент для двух телег с четырьмя лошадьми, и палатка для трёх охранников. Они сгрудились у костра рядом с палаткой и от моего вида скривились, но напустили на себя безучастный видок.

— Нападение будет, — я показал в сторону группы звёздочек.

— Да никто не высунется сразу после метели, — отмахнулся один из авантюристов, с выглядывавшей из-под шапки чёрной прядью.

— Нападение будет, — я говорил предельно серьёзным голосом, оттянув плащ и выставляя гримуар.

— Никто не нападёт на нас, госока, — авантюрист с чёрной прядью сплюнул. — Пусто здесь, ксат. Иди… в шатёр. Мы и без тебя свою работу знаем.

Я не стал пререкаться, даже что-то доказывать сил не было, и вернулся в юрту под передразнивания и смешки. Девочка за время моего отсутствия не притронулась к еде, а увидела меня и чуть вдавила голову в плечи.

— Что-то случилось? — настороженно спросила та. Я не видел смысла в объяснениях, только сказал ей доедать суп и быть готовой схватить рюкзак.

Через несколько минут звёздочки ринулись в атаку, налетев на соседнюю стоянку. Крики, гам, шум, лязг металла. Дежурившие в нашей стоянке авантюристы резко подскочили, один остался охранять нас, а двоица ринулась на помощь. Девочка настороженно косилась в сторону входа в юрту, попыталась спросить о происходящем, но я отмахнулся — авантюристы сами справятся. Если нет, то мы и вдвоём спокойно дойдём до следующего города.

Авантюристы отразили нападение. Из пятнадцати налетевших звёздочек почти все не шевелились, а немногие выжившие перед смертью отвечали на вопросы. Некоторые вопросы авантюристы задавали с пристрастием, из соседней стоянки не раз доносились сдавленные крики. Вскоре допрос прекратился, но неподвижных ярких звёздочек было больше пятнадцати.

На нашу стоянку вернулась две звёздочки, приведя с собой троих. Хлопнул полог юрты, вошёл разгневанный мужик и с такой же двоицей авантюристов, а придурок с чёрной прядью и дежурившие с невысказанным намёком смотрели строго мне в глаза. Смотрели и явно что-то от меня хотели.

— Подстилка… — начал говорить разгневанный начальник охраны, да прервался, сжав кулаки аж до дрожи. — Ты ж, сука, маг. Какого хера не помог нам, а?

— Я пассажир.

— И маг. Мы всю стоянку потеряли. Какого хера рассиживался? Заклинанием, что, не мог помочь?

— Я помог несколько иначе, — я с издёвкой взглядом показал на дежурных. Их лица скривились, послышался скрежет зубов.

— Шарады свои другим оставь, — проревел начальник. Я медленно встал и приложил ладонь к гримуару. Девочка хоть и не поняла происходящего, но спряталась за мной.

— У своих сучек спроси, о чём я говорю, — процедил я. — Ещё раз откроешь на меня хлебальник, то заклинание получишь в свою глотку.

— В тебе гонора, госока, как у всей церковной стражи.

— Я учился у лучших, — я похлопал по корешку гримуара и бросил короткий взгляд на дежурных. — Давай, утырок, начинай спрашивать. И готовь колени. Именно на них ты будешь выпрашивать прощение.

— Иначе? — с издевательской усмешкой бросил мне начальник охраны.

— Я убью тебя.

Начальник скривился, набычился, шумно выдохнул воздух через широкие ноздри — но кроме гневного взгляда ничего сделать пассажиру не мог. Мужик повернулся к дежурившим на нашей стоянке авантюристам.

— О чём говорит этот ксат?

— Я чего знаю? Они ж все такие, тупые животные.

— Он хоть что-то вам говорил? Делал?

— Да ни хера он…

— Хозяин выходил, к ним. И сказал мне быстро есть суп, — недовольно прощебетала из-за моей спины девочка. Я тюкнул её по голове, намекая помалкивать и не высовываться.

— Какой нахер…

— Стянись, — перебил я начальника. — Спроси у этого утырка, что именно я им сказал. Начнёте вертеть жопами, и готовьтесь к дознанию, — я постучал по эмблеме Всеобщей Церкви на гримуаре. — Либо станете моими рабами, либо убью вас. Вы, охранники, обвинили пассажира.

— Никто тебя не обвинял, за словами следи.

— Завались, принцесска. Я всё сказал. Делай свою работу. И готовься к церкви.

— Госока… — мужик удержал в себе ругательство и повернулся к дежурным. — Что ксат вам сказал? Отвечай, это приказ начальника охраны.

— Да пошёл ты, — авантюрист с чёрной прядью вышел из юрты. Двое других дежурных испуганно переглянулись, что-то подумывали сказать начальнику, но поспешили выйти вслед за первым.

— Значит, церковь, — гневно прошептал начальник охраны, покачав головой.

Мужик бросил мне готовиться, мол, потребуется моё участие на допросе. Я тактично напомнил придурку про священный договор и что не обязан заходить в церковь, и не менее тактично послал того нахер. Я либо увижу его на коленях перед собой, либо будет кровь по всем правилам гильдии авантюристов и вольных наёмников. Ухмылку с рожи мужика стёрли слова, что боевой маг с ним расправится и без заклинаний. Мужик что-то пробубнил себе под нос и пообещал заменить дежурных, на всякий случай.

Всякого случая в ту ночь не произошло, но бандиты, как оказалось, напали на стоянку как раз со стороны тента с лошадьми. Погибли не только три охранника, но и четыре лошади с двух повозок и два караванщика. Одни товары на следующий день пришлось перегружать по уцелевшим повозкам, а другие вовсе бросили. Никто не хотел надолго останавливаться в диких землях.

Я своё место пассажира уступил караванщикам, для перекладки вещей. Но вместо пустых благодарностей собирался разузнать у них много всякого. И о Соборе Магласии в том числе, хоть и не мог напрямую спрашивать. Я пристроился рядом с повозкой и, хрустя вчерашним снегом, «присел на уши» караванщику — но ничего дельного выяснить не удалось. Это грустно. Оставалось ещё два города, а там уже сама Магласия. Вот одна из проблем облика ксата: ничего важного из разумных не вытащишь, хоть к стулу приматывай и раскалёнными тисками кожу срывай.

Зато я почерпнул другой информации. Наверное, даже не менее ценной, чем о церкви.

Один из караванщиков оказался пришлым, шестой месяц как он перебрался с северного материка, спасаясь от войны. Даже там уже который год судачат о новом городе на южном материке, построенном недалеко от границы империи Талкая и Арнурского королевства. Новые города не основывали уже полторы сотни лет, да и то, на северном материке самый молодой город построен на опустевших руинах старого, более древнего города.

Примечательным в рассказе караванщиков стал факт усиленной закупки лекарственных трав и ингредиентов для лечебных зелий, как раз от лорда новенького города. И хоть караванщики отшучивались, что лорд заботится о своём народе — но их истинные чувства выдавал нервно подрагивающий голос.

В том новом городке и его ближайших окрестностях поселилось пять тысяч разумных: авантюристы, торговцы, солдаты, хлеборобы, мастеровые. Народу нужна вода и еда, и лекарства. И канализация или её подобие, но именно этого там нет. Зато должны быть колодцы, выкопанные не то чтобы далеко от выгребных ям. Но канализация в прочих городах в себя вбирала и ливневые воды, не позволяя грязи растекаться по мостовым городов. А в новом городе и мостовых-то нет, только месиво под ногами. Как сказали караванщики — воняет в том городе так, что нос закладывает, да и берега местной реки цвести начинают.

Я появился в этом мире семьдесят шесть лет назад, но даже за это время разумные не попытались осмыслить хоть какое-то градостроительство. Посмотреть вокруг себя и определить, как должен выглядеть город, чтобы у того нашлись хоть какие-то шансы простоять с десяток лет.

Но больше нервирует какая-то стагнация. В скольких бы городах я ни был, сколько городских ворот ни проехал, сколько городских площадей и базаров ни увидел — везде один и тот же непримечательный, но до скверного предчувствия занимательный признак. У внешней стороны городских стен нет крупных домов, только хозяйства крестьян, обрабатывающие ближайшие поля.

Города не растут, их стены не перестраивают, а на базарах в разных городах практически одинаковые товары. Да, некоторые города славятся своим пивом, другие вином, на лугах рядом с третьими пасётся отборнейший скот — но именно что разнообразия нет. Да, его сложно требовать от разумных и мира, где правит меч вместо пороха — но ведь есть магия. Можно создать различные магические устройства для всех возможных нужд в быту и в ремесле. И это делают, даже есть магические наковальни. Вот только сколько бы я ни посещал лавки готовых магических устройств, у меня сложилось чёткое впечатление, что максимум желаний простого разумного — это магическая плита или обогреватель.

Стагнация, застой, косность, или даже паралич воображения. Обычные разумные будто не хотят придумывать нового и пытаться это воплотить в жизнь. Только маги пытаются изучать новое, но это касается только магии, да и то результаты исследований не покинут стен магических академий.

Иногда кажется, что церковь убивает троптосов и науськивает на них народ просто чтобы хоть как-то сплотить разумных через общего врага. Чтобы хоть как-то поддерживать в простых разумных волю к борьбе за жизнь в суровом мире.

Да и недавний случай с нападением бандитов. Я подозревал, что отчаянные разумные могут селиться в диких землях, надеясь на крепкое копьё. Но дико слышать предположение, что где-то недалеко от стоянки должно быть убежище бандитов, окружённые частоколом несколько грубо сколоченных домов. Неизвестно, сколько там живёт разумных, но на стоянку каравана напали доходяги со ссохшимися от старости руками и выпавшими от болезней зубами. А убитых лошадей и некоторые товары оставили на стоянке.

Следующие неприятности в пути случились в городе, куда караван приехал после нападения бандитов.

Стражники у городских ворот предупредили, что с недели две назад через город прошла очередная ватага наёмников. И кто его знает, чем она занята сейчас, но к следующему городу караванов вообще нет. А он-то как раз финальный перед кольцом городов и Собора Магласии. Город с одноимённым названием окружают пять так называемых внешних городов. Как я понял из листка с объяснениями, переданного мне год назад в академической церкви, окружные города формально не принадлежат церкви, но именно служители культа проверяют выезжающих из города и следят, куда именно они направляются. И без подтверждённого пропуска в Магласию попасть можно только как подделавший документ преступник, схваченный стражей и брошенный в темницу.

Но отсутствие караванов сулило проблемы в ближайшем будущем, а вторая неприятность моё и без того скверное настроение измазала в дерьме. Я тогда вышел из гильдии свободных торговцев со своими вещами и держа девочку за руку. Остановился около стены здания, чтобы прикинуть выбор гостиницы, и канал мыслеречи раскрылся. Меня отдалило от своего тела, сознание заволокло серой дымкой.

«Ты — здесь», — проговорил дрожащий от ярости голос.

«Одно кривое слово, и я здесь за твоей головой. Скройся».

«На твоих руках — кровь ксатов. Ты знаешь, о чём я. Ты помнишь, о чём я. Твой проступок принёс нам сложности. Искупи это».

«А, может, тебе нахер пойти, а?»

«Ты никчёмн…», — крылатая сука проглотила окончание, ненадолго замолкнув. — «Это приказ старейшин, названный Лик’Тулкис».

«То есть, это ответ — да».

«Ты… Ты невежествен, как и рассказывали старейшины. У ксатов, зайдя в дом, посох оставляют на стойке, и берут угощение. Больше тебе знать не нужно».

«К чему это?»

«В миссии болеют. Ты должен им помочь».

«Это нужно старейшинам? Тогда ксаты могут умереть. Так и передай на остров, что вы от меня ничего не получите. Никогда».

«Лекари отказывают ксатам в помощи. У них всё есть. Им нужна помощь зельевара. Ты знаком с этим».

«Знаком», — ответил я и на мгновение задумался. — «Я помогу ксатам, но вам всем — никогда. А ещё раз кто-то из вас посмеет говорить со мной, и я начну вас убивать. И начну с тебя».

«Давай, сделай это. Окрась себя кровью, как и полагает быть тебе».

«Скажи, животное, где ты? Я сейчас же приду и отрежу тебе голову».

В канале мыслеречи повисла тишина, а уже через секунды канал разорвался. Меня вернуло в тело, оно дрожало от кипевшего во мне гнева. Стоявшая рядом девочка смотрела на меня испуганно и дёргала за руку, стараясь растормошить. А прохожие обходили нас стороной, опасаясь за свою жизнь.

— Трусливая сука. Порождение гнойной дыры, — я гневно сплюнул.

— Хозяин? Хозяин? — в голосе малышки страх перемешался с мольбой.

— Не «хозяйкай», — устало бросил я, но, всё же, посмотрел на девочку. Она дрожала, крепко схватившись за мою руку. — Хорошо всё.

— Хозяину плохо⁈

— Нормально всё, — я аккуратно потрепал девочку по голове. Не знаю, почему, но это мне помогло немного успокоиться. — Просто кое-что вспомнил, нехорошее. А сейчас мы пойдём найдём гостиницу, и я кое-куда схожу.

— А я? — спросила та, вновь ухватилась за мою руку.

— И ты тоже, мелкое наказание моей скверной жизни, — произнёс я с усталым вздохом, на что довольная собой малышка согласно закивала.

Караван приехал в город не сильно поздно. Хватило времени отыскать дорогую гостиницу, чтобы вообще не думать о бытовых мелочах, попросить подготовить баню, скинуть в комнате вещи, спросить у хозяина гостиницы про миссию ксатов — и отправиться туда. Девочка всё время шла рядом и порывалась схватить меня за руку, но народ в городе расходился по домам и толп на улицах не было.

— Бери меня за руку только если боишься потеряться, — сказал я девочке.

— Не боюсь, но… Редко, можно? — та посмотрела мою руку. Я разрешил: такой вариант лучше, чем пререкаться с ней и объяснять, что не надо изображать банный лист и клеиться ко мне. Девочка на моё разрешение кивнула и гордо зашагала рядом, поспевая за моим неспешным шагом.

Я хоть и замедлял шаг, чтобы малышка ноги не сбивала, но думал вовсе не о ней. И даже не о вышедшей на связь крылатой твари, что б её скверна пожрала вместе с остальными. Но лучше этого не надо, потому что я хочу всё сделать собственными лапами и клыками. Ну или магией, на худой конец.

Ксаты. Случай полугодичной давности. Кровавое безумие. Больше двадцати смертей. Я прекрасно понимаю, из-за кого всё случилось — но не могу понять, почему в том городе о происшествии никто не узнал. Ни слухов, ни каких-то мнений, народ в том городе будто бы и не знал о произошедшем.

Я шёл к миссии ксатов с откровенно паршивым чувством в груди. Сожаление и скорбь сплелись мокрой склизкой тряпицей и, облепив сердце, мешали тому биться мерно. Потаённый уголок создания хотел развернуть меня обратно в гостиницу и заставить забыть всё происходящее — но, чтобы не произошло в моей скверной жизни, ксаты в этом не виноваты. Особенно после всего, что хотел сделать для меня Налдас. Как минимум перед этим ксатом я в долгу.

У высокого каменного забора я едва проглотил вставший в горле ком, а дыхание на секунду сбило. Но больше ничего другого я позволить себе не мог. Чувства не нужны.

Единственную в заборе дверь открыл раб из ратонов. Он тут же поклонился и услужливо впустил внутрь длинного двухэтажного здания. В главном зале на кушетках и диванах сидело с десяток ксатов, юноши и девушки, женщины и мужики. Морщинистых детей и здесь не было. У одного из ксатов на лбу белая татуировка зубастых челюстей, сжимающих глаз с вертикальным зрачком. Я не знаю, кто из них та крылатая тварь, но сейчас искать её не собираюсь.

Все ксаты радостно поприветствовали меня, называя родичем, просили не стесняться, говорили чувствовать себя среди родни и не отказывать себе в безопасности. И спрашивали за девочку, называя её беззащитным дитём. Она не понимала происходящего, с каким-то диким восторгом и настороженностью перепуганного хомячка глядела на ксатов и на меня, будто сравнивая.

К одной из стен в зале приколочены горизонтальные парные крючки, на них висело с три десятка простеньких деревянных посохов. Я добавил свой и подвёл девочку к небольшому столу. На нём чаши с сухарями, орехами, ломтями сыра и вяленого мяса, чайник с заваркой и десятки кружек. Я взял небольшой ломтик сыра и показал девочке на стол. Взгляд рубиновых глаз мельтешил по тарелкам, пока не малышка вытащила из чаш кусочек мяса.

— Мы рады видеть тебя, родич, — сказал ксат с татуировкой, руками показав на стены здания. — У нас есть места для тебя и дитя с тобой.

— Спасибо, но я проездом. Моё присутствие может навредить вам, — я сразу чуть поднял руку, намекая ксату с татуировкой молчать, отогнул плащ, постучав по корешку гримуара. — Я пришёл спросить, вдруг вам помощь нужна.

— У нас случилось горе, но даже способный маг нам не поможет.

— Хозяин всё умеет! — выпалил сидевшая рядом со мной девочка. Я тюкнул пальцем ей по голове со словами, чтобы не вмешивалась в разговоры взрослых.

— Это дитя чувствует в тебе защиту, — ксат с татуировкой улыбнулся девочке, та от такой неожиданности робко притянула к себе край моего плаща. — Спасибо за твою заботу, но горю нашему поможет не маг, а зельевар. Пожалуйста, не беспокой себя. Лучше отдохни с дороги.

— Именно этому я и обучался в академии, — парировал я.

— Хозяин умный, он всё знает!

— Я тебе что сказал? — я гневно зыркнул на девочку, на что та ойкнула. — Ещё слово, и жопу надеру. Взяла со стола сухарик, села обратно и грызи его. Чтобы от тебя я слышал только его хруст.

Девочка перепуганным горностаем метнулась к столу и захрустела сухариком под безобидные смешки собравшихся в зале ксатов. От этого девочка совсем потерялась в происходящем и прижалась ко мне, чем ещё сильнее рассмешила ксатов.

— Это слабое дитё всецело тебе верит. Радостно видеть, насколько ты чтишь заветы Спасительницы, родич, — с неподдельной гордостью произнёс ксат с татуировкой, а все остальные ксаты согласно закивали. Но мгновение спустя главный ксат плотно сжал губы, вертикальные зрачки в его карих глазах сильно сузились. — Ты сказал, что обучался зельеварению? Могу ли я иметь смелость просить тебя помочь?

— Будет глупостью этого не сделать.

— Тогда, прошу, помоги не нам, но беззащитным и слабым, — ксат показал на одну из дверей, ведущую из зала в коридор с лестницей на второй этаж. Девочка подскочила с дивана, ей очень хотелось идти со мной, но согласилась остаться, узнав, что должна присматривать за моим посохом.

За лестницей на втором этаже начинался небольшой коридорчик с единственной дверью. За ней небольшой зал. На одном из диванов сидели усталые ксаты, сложив руки на груди. При появлении главного они хотели встать, но тот их остановил жестом и повёл меня к одной из закрытых дверей. К той, из-за которой доносился плач и причитания.

В десятке кроваток лежали крохотные дети, от нескольких месяцев до полугода, они плакали и ёрзали. По комнате сновало четыре ксата, меняя компрессы на лбах детишек, обтирая их и давая попить какого-то тёплого отвара.

— Слишком много отказников. С месяц назад ноктан увёз три десятка несчастных, но ещё два осталось до весны. Нам их нужно кормить, сам знаешь. Мы всегда выкупаем корову с телёнком, для молока. Эти невинные, — ксат взглядом показал на детишек, — на вскармливании были. Второй десяток в другой комнате, им больше этих, от молока мы их отучили.

— И они не болеют? — спросил я, подозревая неладное.

— Нет, не болеют, — сдавленно прошептал ксат. — Корову с телёнком выкупили неделю назад, с месяц назад на неё договорились. Обменяли на старую, с добавкой. Вчера утром легла в стойле. А к вечеру умерла, вместе с телёнком. И дети сегодня утром болеть начали. Лекари города заняты, из-за скорой войны.

— Получается, корову где-то месяц травили специально и помалу, чтобы яд в ней накопился. Но зачем травить детей?

— Не их, — грустно улыбнулся ксат. — Но мы молоко не пили, за неделю только каш несколько приготовили. Наши тела ядом не сморить, но эти дети беззащитны. У нас всё есть, в каждой нашей миссии ты хоть кузницу найдёшь. Но, скажи, ты… — ксат прервался, крепко сжал кулаки, его глаза увлажнились. — Ты сможешь им помочь?

Ухаживавшие за детьми ксаты мольбой посмотрели на меня. Я тяжело вздохнул и открыл лог-файл, вкладку с записанными в неё рецептами зелий.

— Я не знаю, что это за яд. Я знаю рецепты «общего лёгкого и среднего противоядия», но мне нужны ингредиенты и…

— Ни слова больше, — перебил меня ксат, по его щеке пробежала слеза. Он схватил меня за руку. — Ты получишь всё, что надо, родич.

— Будь счастлива, Спасительница. Спасибо за твой отклик, — прошептали уважившие за детьми ксаты.

Главный ксат потащил меня за собой. Сидящие в зале второго этажа ксаты аж обомлели, увидев одухотворённое лицо главного со слезами на щеках, прошептали благодарности какой-то Спасительнице и помчались кто за горячей водой, кто за дровами, кто в комнату помогать за детьми присматривать. Да и ксаты на первом этаже, они видели лицо главного и что он вёл меня за руку куда-то в определённую сторону, всё понимали и сами шептали благодарности Спасительнице. Знать бы ещё, кто это такая, но вряд ли мне получится это узнать, не выдав своего невежества.

Оставленная в зале девочка сидела в окружении ксатов и робко догрызала очередной ломтик сыра. Девочка увидела меня и перепугалась, едва не подавившись сыром. Я взмахом руки подозвал малышку, вскоре мы втроём шли в дальнюю часть здания. За одной из дверей просторная кладовая. На десятках полок сотни склянок с порошками и приклеенными этикетками. В глубоком шкафу дюжины и дюжины стеклянных банок с названиями, нашлась даже литровая банка с содержимым микла. А на широком столе и полках над ним ряды мензурок, колб, реторт и прочего. И несколько магических плит.

— Этого хватит, — удовлетворённо сказал я, и посмотрел на главного ксата. — Что с детьми было? Какие симптомы?

— Только жар. Лихорадка.

— Значит, яд на «жизненные силы». Использовать комплексный яд или обычный никто бы не решился. Первый слишком дорог, второй убил бы если не корову, но телёнка в первый же день.

Главный ксат слушал внимательно, не перебивал, но с мольбой и влажными глазами смотрел строго на меня. Стоявшая рядом девочка болванчиком мотала головой, зыркая на меня и ксата.

— Девочку бы занять, книгу дать какую, и ужином накормить, мы только с дороги. В гостинице на нас баню готовят, отменить бы. И помощников, — на каждое моё предложение ксат кивал низко, касаясь подбородка, но молча. — Я знаю, что делать. Я справлюсь.

— Будь горда нами, Спасительница. Мы не отступили от твоих заветов, — прошептал ксат и тяжело вздохнул, прикрыв глаза ладонью. И выкрикнул три имени. Очень быстро названные пробежали весь коридор, чтобы встать около главного, внимая каждому слову.

Две девушки остались со мной, а парню главный сказал найти самого быстрого раба и пусть тот бежит в гостиницу, нечего разумным давать лишний повод для ненависти. Сам же главный ксат повёл девочку в зал. Она не стала пререкаться, с первого раза поняв слушаться главного ксата.

Вечер и ночь прошли суматошно. Сперва я решил приготовить самое простое «зелье лечения», на сто «жизней». Дети ведь травились не один день, яд накапливался в них и недавно начал действовать, так что надо отстрочить неминуемое и восполнить потерянные «жизни». Потом настал черёд «лёгкого общего противоядия», и с ним случилась заминка. Все необходимые ингредиенты нашлись, но одна из помощниц испортила процесс двухчасовой медленного выпаривания противоядия. Надо было двадцать грамм яблочного уксуса смешать с порошком зверобоя, разбавить водой и влить в котелок к остальным ингредиентам, чтобы всё выпаривалось и концентрировалось — вот только сняв котелок с магической плиты я вовремя заметил на столе полупустую склянку с уксусом виноградным.

Пришлось сначала успокоить девушку, что ничего критичного не произошло, а то она сквозь слёзы умоляла Спасительницу простить её, а только потом повторить два часа кропотливой работы с постоянным помешиванием котелка. По готовности я сразу разлил противоядия по десяти склянкам, в каждую не меньше ста миллилитров, иначе оно не сработает — и отправил одну из помощниц наверх к детям, а сам ещё раз приготовил уже двадцать порций простого «зелья лечения» и столько же противоядий. Всего этого хватит спасти детишек.

Под утро я от усталости едва шевелил извилинами: хотелось спать, глаза слезились от едкого пара котелка, а пустой желудок уже который час урчал недовольным кошаком. В главном зале всю ночь провёл главный ксат с несколькими другими. Они сидели сгорбившись, с подбородками на сложенных ладонях и будто специально не ложились спать, составляя мне мысленную компанию. Я отправил помощниц отдыхать, а сам прошёл в зал.

— Я недавно послал наверх, родич. Скоро… — главный начал говорить чуть дрожащим голосом, но его перебили шаги на лестнице. В зал едва не впорхнула одна из женщин, присматривавшая за детьми.

— Жар сходит. Они заснули и… — женщина запнулась и заплакала. — Дышат ровно.

— Опасность миновала, — удовлетворённо проговорил я.

— Если не воля Спасительницы вела тебя в этот город, то она сама, — блаженно произнёс главный ксат, положив руку мне на плечо. — Мы никогда не забудем твоей помощи. Только, ты меня прости, потрясло нас случившееся. Скажи, как тебя зовут-то?

— Лик’Тулкис.

Главный ксат широко раскрыл глаза от удивления и переглянулся с остальными в зале. Даже у плакавшей женщины от недоумения прекратили литься слёзы.

— Это твоё имя, и ты носишь его с гордостью. Но не может оно тебе подходить. Ты желанен, поверь, — улыбнулся мне главный.

— Наверно, надо подготовить добрый ужин, а, мормит? — спросил у главного дежуривший с ним один из ксатов. Все простые ксаты вышли из зала, прихватив с собой женщину и бросив на меня благодарные взгляды.

— Как же так получилось, что у миссии есть прекрасная лаборатория, но нет лекаря?

— Прошу, не злись на нас, — с нервной усмешкой выдохнул мормит. — Ты ж знаешь, у каждой миссии и лекарь есть, и кузнец. Но с ноктаном уехал наш лекарь, он и зельевар. У детей болезни проступили, решил следить в дороге. Он должен был вернуться неделю назад, но из-за войны многие планы меняются.

В зал вошла девочка, потирая всеми четырьмя руками заспанные рубиновые глазки и растирая на щеке отметину шва от подушки. Шедшая рядом с девочкой женщина будто не обращала внимания на вторую пару рук и всячески изображала из себя заботливую наседку, причитая, что вот твой хозяин, никуда он не делся, иди сперва умойся.

— Доброе утро, хозяин, — сонно пробубнила девочка, чуть покачиваясь. — Соя вас ждала.

— Зачем?

— Потому что вместе.

— Главное, в туалет вместе не ходить, — я устало покачал головой. Вот что мне делать с этим прилипучим наказанием?

Завтракали мы с девочкой в миссии ксатов. Малышка с удовольствием ела омлет с солёными овощами, а я едва удерживал в себе зевоту. Жутко хотелось спать, да и сил на какое-то внятное общение не находилось. Я просто слушал ксатов и пытался вычленить хоть какую-то полезную для себя информацию.

Ксаты действительно собирают отказников и оберегают их. А потом приезжает некто ноктан, явно крылатое животное в облике ксата, и забирает детей с собой. Их доставят на остров. Зачем ксатам дети? Я на острове был несколько раз, да и сильно рассматривать всё не мог, но даже если среди увиденного и заметил маленьких детей, то только покрытых морщинами.

Тяжёлые мысли и сытный завтрак окончательно разморили меня. Хотелось лечь спать, хоть на полу посреди зала миссии ксатов, но останавливали неотложные дела. От одного из них паранойя скреблась металлической щёткой по моему мозжечку, но это скверное дело должно быть исполнено наверняка.

— Мне понравилось, — сказала девочка, когда за нами закрылась дверь в высоком каменном заборе миссии. — Сказали, что у меня красивые волосы. И уши. Мы ещё придём?

— Мне нужно следить за результатами. Сегодня и завтра я ещё зайду.

— И я? — с надеждой посмотрела на меня девочка.

— Если будешь хорошо себя вести.

— Буду, — щебетнула та и чуть задрала носик, радуясь хорошим для себя новостям. Я же коротко глянул на девочку, изучающе, но мотнул головой. Скверное предчувствие в моей груди возникло уж точно не из-за неё.

Моя паранойя взвыла сиреной у здания гильдии авантюристов и вольных наёмников. В зале первого этажа за десятками столов сидели разумные и отогревались от растопленного камина, чего-то обсуждали и пили брагу. Среди них не только охранники из прошлого каравана и начальник охраны, но и два лица, которые я успел забыть ещё два месяца назад.

Мужчина примерно лет сорока и парень двадцати лет, с искривлённым от мощного удара носом, встали из-за стола и быстрым шагом приблизились ко мне. Они ничем не примечательны по внешности, но с колким недоброжелательным взглядом.

— Лик’Тулкис, — не спрашивая, а больше утверждая сказал мужик, чуть шепелявя выбитым нижним зубом. Парень достал из наплечного мешка небольшой свиток, стянутый красной лентой. На её конце болталась сургучовая блямба с не до конца разрезанным на шесть частей кругом. Я недобро покосился на эту двоицу, но свиток принял.

'Сулин Лик’Тулкис. Неизвестно, когда вами будет получено это сообщение. Но прошу вас следовать за разумными, передавшими его вам. Сложившиеся обстоятельства не оставляют вам возможностей на самостоятельные действия.

Хубар Затаник. Трихтих, инквизитор Первого Круга и младший рутифактор'.

— Что всё это значит? — спросил я.

— Нам не известно содержимое, — грозно сказал мужик из двоицы. — Но мы настоятельно просим в этот раз не хитрить. Мы должны сопроводить вас в Собор Магласии.

— И вы всё это время дожидались меня здесь?

— И в ближайших городах, — с нескрываемым презрением произнёс парень. Он окинул меня изучающим взглядом, а на малышку и вовсе глянул как на оживший кусок дерьма. — Нужно выходить как можно раньше. Завтра…

— Послезавтра, — резко отрезал я.

— Чем больше сидим в городе, тем хуже будет на дороге, — прошепелявил мужик. — Времени мало.

— Именно поэтому послезавтра. Я завтра спозаранку не проснусь.

Двоица переглянулась, но перечить не стала. Лишь мужик перед уходом бросил, что знает, в какой я остановился гостинице и что после обеда заглянет обсудить детали.

Пока я перекидывался любезностями с людьми Хубара — в зале гильдии гам стих. Народ косился на меня, а я смотрел на начальника охраны каравана. Он со свистом вдохнул воздух и недовольно цокнул. Я кивком показал на место рядом с собой. Мужик покачал головой, но всё же встал из-за стола. Вместе с ним встали несколько авантюристов, но мужик жестом показал им остаться.

— Вот и ты, — мужик глядел на меня усталым взглядом. — Что услышать хочешь?

— Тебя.

— Двое из тех дебилов пять лет будут работать на гильдию торгашей, отрабатывать ущерб. А третий с сегодняшнего дня раб. Ты… — мужик запнулся и закивал головой. — Я потерял много людей, это была моя вина. Я просто сорвался на, как тогда посчитал, бесполезного настрайца. Ты уж прости меня.

— Ты сорвался не на мага, а на мою кожу, — процедил я. Мужик обречённо, протяжно вздохнул.

Не знаю, почему, но я просто не мог найти злости, бывшей во мне ещё несколько дней назад: из-за стоявшей ли рядом девочки, смотревшей на меня чуть ли не с обожанием; то ли после миссии ксатов, когда мормит горько вздохнул на попытку отравления и сожалел лишь о невинных детях; или из-за навалившейся за бессонную ночь усталости. Неважно. Да и какой смысл убивать этого идиота? Что решит его смерть? Это решит мои проблемы или приблизит к цели? Его убийство только породит слух, что ксаты — кровожадные убийцы. И, не знаю почему, но я не хочу своими поступками доставлять ещё больше неприятностей этому островному народу. Кто-кто, а он мне ничего плохого не сделал.

Я поправил шапку на голове девочки, из-за тепла помещения малышка приподняла её, практически оголив светло-фиолетовый лоб. Нам на улицу идти, а она отморозит мозги и совсем приставучей станет.

— Идиот, — брезгливо процедил я, смотря на мужика. — Живи. И думай в следующий раз, что и кому говоришь. А сейчас, разузнай кое-что для меня.