Скучная Жизнь 4

Глава 15

Глава 15

Ретроспектива. Некоторое время назад на квартире у Бон Хва, поздней ночью.

Бон Хва повернул голову набок и увидел глаза Оби, совсем близко. От нее пахло чем-то приятным и привычным, словно бы он в детстве побывал, так пахнет теплое молоко с печеньем — по-домашнему, уютно. Она завернулась в одеяло и лежала рядом, глядя на него.

— Не спишь? — спрашивает он и тут же думает, что это глупо — смотреть ей прямо в глаза и спрашивать не спит ли она. Видно же, что не спит.

— Не сплю. — тихо отвечает она, не став подшучивать над ним. Вот Чон Джа бы на ее месте обязательно сострила бы что-нибудь про то, что он даже глазам своим не доверяет, все переспрашивает. Или там — очевидные вещи уточняет, как инспектор Лейстред, дескать мокрая ли вода и светит ли солнце.

— Извини, что дурацкие вопросы задаю. — говорит он: — просто мне тоже не спится…

— Это понятно. — она привстает на локте и одеяло спадает с ее плеча, обнажая ее светлую кожу. В полутьме — он видит ее небольшую ладную грудь с небольшими пятнышками сосков. Как обычно, она — не стесняется. Впрочем, после того, что между ними было — было бы глупо стесняться.

— Извини. — еще раз говорит он: — я… ну что так получилось. Я правда не могу дать тебе больше и… ну, у меня есть Су Хи…

— Я же тебе говорила, что никаких проблем тут нет. — отвечает она, поводя плечом: — тебе нужна была эмоциональная разрядка после этих всех разговоров о Юне и ее проблеме, а я была не против сделать это с тобой. Я же не претендую на место твоей девушки. Скажем так — я твой друг с определенными… привилегиями. We’re friends with benefits — как сказала бы моя учительница по английскому. Кстати, у нее была неплохая такая задница… думаю она бы тебе понравилась. В следующем году будет у вас преподавать. Нет, стой, не у вас, а у нас — я же теперь с тобой учусь. — она морщит лоб: — интересно, получится ее соблазнить или нет… вот ты бы хотел с учительницей?

— Нет конечно. Ты что. У нее же дети есть… — отвечает Бон Хва: — как можно…

— Хм. То есть у тебя нет фетиша по «мамочкам, которых бы я трахнул»? Женщины постарше с большой грудью, большим опытом и большой задницей? Ты не хотел бы видеть как искажается ее лицо в тот момент, когда ты — входишь в нее и она издает такой сладкий стон? — на лице Оби играет хитрая улыбка.

— Нет. Наверное. Ну… только если она сама согласилась бы и… ну тогда наверное. Если ей это самой нужно…

— Ты скучный, Бон Хва. Куда делся тот, которого побаивается госпожа Мэй? — тычет его пальчиком в грудь Оби: — впрочем ладно. Зато ты надежный и добрый. Повезло этой Су Хи.

— Извини. — еще раз извиняется он: — я не сдержался.

— Хотела бы я увидеть мужчину, который сдержался бы в этот момент. — кивает Оби: — я ж тебя практически изнасиловала. Никогда еще не спала с парнем, который был бы так похож на банковское приложение.

— В смысле — я похож на банковское приложение? Ээ… что ты…

— Потому что только в банковском приложении так много спрашивают «ты точно этого хочешь»? — веселится Оби: — знаешь, если девушка разделась и легла под тебя, а ты — нависаешь над ней и практически уже вошел… эта ситуация обычно подразумевает что она — знает чего хочет.

— Не всегда. — он тут же вспоминает историю Юны и мрачнеет: — не всегда. Спросить не помешает.

— Ты об Юне? — тут же соображает она и ложится на живот, уперевшись локтями в футон и положив голову на ладони: — да уж, ситуация там… но твой этот, мистер Хайд или Старший — прав. Не стоит вот прямо рубить сплеча.

— Да как не стоит-то⁈ Юна и так настрадалась! Такое нужно рассказывать! Обязательно! — Бон Хва садится на футон по-турецки: — это же так подло!

— Бон Хва, Бон Хва… — Оби переворачивается на спину и смотрит на него снизу вверх, запрокинув руки за голову, не прикрытая одеялом до пояса: — твоя Чон Джа слишком горячая, а ты — слишком наивный. Правда никому не нужна и от нее одни проблемы. И вообще, воспоминания — это порой слишком больно. И потому люди придумывают их себе сами. Сами формируют свое прошлое, понимаешь? Вот скажи, у тебя в жизни было такое, за что тебе стыдно, не так ли? У каждого было.

— … ну да. — он вспоминает что в средней школе он не помог той девочке, которую травили всем классом. Но что он мог поделать? Один против всего класса⁈ Ничего.

— И конечно же у тебя есть оправдывающие тебя обстоятельства, не так ли? Можешь не отвечать. — она смотрит в потолок и моргает: — так уж устроена человеческая психика. Она — гибкая. Она предназначена для того, чтобы мы — выжили и оставили потомство. Помнишь, я говорила, что нация состоит из женщин, которые оказались достаточно сильными чтобы выжить? Это про нашу страну, Бон Хва. Корея — никогда не была сильной военной державой, нас всегда кто-то завоевывал. Китайцы, монголы, японцы… все кто угодно. Знаешь с чего начался военный конфликт с империей Юань в одна тысяча двести тридцать первом году? Монгольский посол Чо Гоё не просто явился ко двору с требованием дани, но пожелал себе в жены дочерей знатных чиновников, а своим воинам — корейских девушек, а после того, как получил отказ — изнасиловал их. Его казнили, а потом началась война. Которая закончилась поражением нашей страны и практически официальным указанием монгольского хана к обязательному изнасилованию каждой женщины. И так было всегда, каждый завоеватель поступал таким вот образом. Я не демонизирую монголов, японцев или китайцев, тогда так поступали все. Но наша маленькая страна раз за разом была завоевана захватчиками, наши мужчины убиты, а наши женщины — изнасилованы. И если бы все эти женщины после такого шли бы и топились в реке как принцессы королевского дома — то страны не осталось бы вовсе. Нация сохранилась благодаря тому, что женщины — выживали. Оставив прошлое за плечами. Я — знаю это. Я тоже могла бы жить прошлым и обвинять своего дядю в том, что произошло, но я отказываюсь быть жертвой. Тогда — я не могла сопротивляться, даже не знала, что происходит, но… даже в этом есть свои плюсы.

— Какие плюсы могут быть в таком ужасном событии⁈

— Например я знаю, что это такое и изо всех сил постараюсь впредь такое не допустить. — переводит взгляд на него Оби, привстает, тоже садится напротив него на футон по-турецки: — например я знаю какие люди сволочи и что никому не следует доверять. По-моему, это ценный урок. Твой Старший должен знать Ницше и про то, что нас не убивает — делает нас сильнее. Я — сильная. В чем-то. Правда — неуклюжая и не умею готовить. — по ее губам пробегает извиняющаяся улыбка: — но зато у меня есть другие таланты.

— Это… неправильно.

— Вот смотри, сейчас у Юны есть ее первая любовь, есть воспоминания, есть вера в людей и в себя. Рассказав ей о том, как все было на самом деле — мы лишим ее этой веры и этих светлых воспоминаний. А еще — лишим поддержки со стороны родственников. Она сейчас в деле держится потому, что партнер своей фирмы, пусть даже и отделилась. Но если скандал разразится, если выяснится вся эта грязь… вряд ли она сможет практиковать.

— Как-то это все неубедительно. — Бон Хва отводит взгляд в сторону, стараясь не смотреть на грудь Оби, на ее белую кожу. Он сглатывает. И так он уже натворил дел, но что ему было делать? Оттолкнуть девушку? Он бы ее точно обидел.

— Неубедительно? Знаешь, я думаю, что Юна все знала. Ну или как минимум — догадывалась. Вот мы с тобой сейчас в одной постели спим, так? Если меня на другую девушку заменить — ты же заметишь? Даже если мы будем в масках, в одинаковых таких, знаешь, черных латексных на всю голову, когда только рот открыт? Погоди… вот у тебя есть карты дома? Игральные?

— Есть. — недоумевает Бон Хва. Он оглядывается в поисках колоды Чон Джа, которую та любит раскладывать по вечерам после ужина, под очередной сериал на кабельном ТВ.

— Давай сюда. Сейчас. — она принимает от него колоду карт и тасует ее, при этом ее небольшая грудь — подрагивает в такт движениям, и он чувствует, что снова возбуждается. Нельзя, думает он, нельзя возбуждаться. У него есть девушка и Су Хи — не заслужила такого вот отношения. Это что же получается, просто любую девушку к нему в постель бросить, и он тут же изменять начинает? Неправильно. Хорошо хоть Оби не требует от него «взять ответственность на себя» и даже наоборот — убеждает его что все в порядке, и он может… продолжать. Что это нормально, что друзья с привилегиями могут оставаться друзьями и заниматься сексом, но… он все равно чувствовал глухую вину перед Су Хи.

— Вот, сними верхнюю карту. Ага. Вот, запомни эту карту. Запомнил? А теперь… — она кладет карту в колоду, но Бон Хва замечает, как она — прижимает ее большим пальцем.

— И… — она перетасовывает колоду, складывает три равные кучки на одеяле, достает верхнюю карту. Туз пик.

— Это твоя карта? — спрашивает она у него и он — кивает.

— Да. — говорит он.

— Хорошо. А теперь скажи мне — почему ты меня не остановил? — задает она вопрос.

— Что?

— Ты же видел, как я — мухлюю. Как я — отжала карту пальцем в сторону. Видел, я специально все медленно и даже демонстративно делала. Видел же?

— Ну… да. — признается он: — видел. Ты большим пальцем ее в сторону прижала, а потом вытащила.

— Хорошо, ты не слепой. Ты — видел. Но ничего не сказал. Почему?

— Почему… ну не знаю. Неловко как-то… ты стараешься, фокус показываешь, а я тут пальцем тыкать буду… — говорит он, пытаясь разобраться в своих чувствах.

— Ты знаешь, что люди подсознательно — стопроцентно распознают мошенников? Что люди — видят когда им врут? Встроенный механизм подсознания обмануть невозможно, каждый из нас — выверенный эволюцией детектор лжи. По мельчайшим признакам подсознание распознает ложь и истинные намерения… однако мошенников меньше не становится, не так ли? Это потому, что мы сами обманываем себя. Подсознание может кричать «мошенник», а высшим мозгом мы не хотим этого видеть и слышать. Еще раз повторяю вопрос — если бы в твоей постели сейчас оказалась другая девушка, при этом ты не можешь распознавать лица — неужели ты бы не понял? Конечно же понял бы. По размеру груди, форме сосков, родимым пятнам, запаху, движениям… уж отличить что ты занимаешься любовью с кем-то другим — можно по чему угодно. Но… ты бы тоже промолчал, верно? Промолчал бы, по глазам вижу. Не стал бы поднимать шум… тоже было бы неловко. И я не думаю, что Юна — совсем уж слепая и глухонемая. В конце концов у разных людей разные размеры. Даже если бы она была слепая — неужели она бы не отличила один член от другого, или они там все одного размера были? Вот прямо государственный стандарт корейских гениталий? Все как один? — Оби мотает головой, убирая карты в коробку: — она чувствовала, подсознательно знала что именно с ней происходит, но загнала это знание глубоко-глубоко вниз, в темноту. Иначе это бы грозило ей разрушением личности. Так что… когда вы с Чон Джа тут разоряетесь на тему «она должна знать» — имейте в виду что один раз она уже выбрала не знать. И приложила усилия к тому, чтобы заменить одни воспоминания другими. Это бывает даже с обычными воспоминаниями, что уж говорить о травмирующих.

— То, что ты говоришь… — Бон Хва задумывается. В свое время он не подошел и не помог той девочке в средней школе именно потому, что… он вдруг вспоминает почему именно. И ему становится больно, очень больно. Он хватается за грудь, сжимая пальцы. Да, все так и было… сперва это он был парией, объектом для травли в младшей школе… и перейдя в среднюю — он решил приложить все усилия, чтобы такого больше не повторилось. Сделать все, что угодно. И потому, когда кто-то стал над ним насмехаться — он замер, испугавшись что все повториться вновь и он снова станет парией, только уже в средней школе. Он просто замер и из ступора его вывела только та девочка, которая — он сейчас вспомнил! — заступилась за него. Только тогда он смог что-то сделать… а над девочкой, которая вступилась за него — уже издевались другие. И он — испугавшись что снова будет парией — присоединился к общему хору ребят, которые обзывали ее. Назвал ее круглоглазой тупицей. И… как он мог забыть ее взгляд! Сейчас, даже сейчас, вспоминая его — ему становилось тесно и больно в груди. Так вот почему он так остро вспоминал эту девочку из средней школы! Потому что он сам и был причиной, по которой травили именно ее. Чон Джа называет его смелым и добрым, а он — не такой! Он — слабак и трус… такая же сволочь, как и кузен Юны… боже как стыдно и как больно…

— Что с тобой? — Оби оказывается совсем рядом и кладет свою узенькую ладошку ему на грудь, ее рука — удивительно прохладная: — ты себя плохо чувствуешь?

— … все нормально. — говорит он. Говорит с горечью. Как-то он уже привык к тому, что он — непорочный Бон Хва, моральный компас команды. Может он не такой уж мудрый как Старший и не такой быстрый в суждениях и действиях как Чон Джа, но он считал себя — правильным. Думал, что он поступает правильно. И… все говорят ему что он — добрый. Но разве трус — может быть добрым? Так подумать… ну что случилось бы, если бы его продолжали травить? Встань во весь рост и набей им всем рожи, а не получается — встань еще раз. И так пока не получится… но эту науку в него вбил Старший, а без него он бы так и остался бесхребетным трусом, который не просто боится за себя, но еще и — подставляет под удар других. Как он мог забыть о том, что это он первым бросил камень в ту девочку? Что за ее счет он не стал парией… она стала таковой. Если бы он поддержал ее тогда, если бы встал рядом с ней — то ни он, ни она не стали бы париями, потому что пария — всегда одинок. Когда вас двое — вы уже не парии. Когда вас двое — из этого может получиться дружба, партнерство, может даже любовь… кто знает. Но он — плюнул ей в лицо, наступил на голову и воспользовался этой девочкой как ступенькой на пути…

— Шибаль! — он стискивает кулаки.

— Тихо, тихо, тихо… — ладошка Оби касается его груди: — успокойся. Мы — не то, что с нами произошло. Ты — давно не такой, каким был.

— Откуда ты знаешь…

— Знаю. Говорят человеческое тело полностью меняется за пять лет. Ты — совсем другой Бон Хва, чем был раньше, нельзя корить себя за ошибки, которые были допущены столько лет назад.

— Это… слишком удобная позиция…

— Это позиция каждого человека, который в своей жизни допустил хоть одну серьезную ошибку. А если человек не допускает ошибки — значит он не живет. Кроме того… если ты сделал вывод из этого и не повторяешь свои ошибки впредь — значит это не ошибки. Это опыт.

— Откуда ты знаешь, о чем я думал?

— Когда у человека вот так болит в груди… это значит либо у него инсульт, либо он сожалеет о прошлом. Ты еще слишком молод для инсульта. — Оби встает на ноги и одеяло спадает с нее на футон, оставляя ее в одних только тоненьких трусиках.

— Что ты делаешь? — спрашивает у нее Бон Хва.

— Исправляю свои ошибки. — говорит она: — когда-то давно я тоже оттолкнула хорошего парня. А может быть я все это говорю чтобы разжалобить тебя и снова склонить к непристойным деяниям? Может быть это все нужно не только тебе, чтобы забыть то, что было в прошлом? Может быть это нужно не только Юне, которая на самом деле не хочет узнавать правду, потому что где-то глубоко внутри — она ее знает? Может быть — это нужно и мне тоже? — она наклоняется и стягивает с себя трусики, стоя прямо перед ним, переступает ногами через них: — ты же не бросишь девушку в беде, Бон Хва? Время работы над ошибками…