Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 59

Упругие тиски сжимались всё сильнее, Халлек после нескольких рывков убедился, что ему просто так не высвободиться. К тому же что-то начало жечь кожу на крыле. Там не было прочной, непроницаемой для любого оружия чешуи. Нависающая сверху складка развернулась и потянулась к голове. Промелькнула мысль — а сколько я протяну в этом виде без воздуха? Он попытался выдохнуть, чтобы огонь заставил чудище отпустить его, но пазухи уже облепили его туловище. Струи пламени не получилось. Рёбра подозрительно сдавило. Халлек упёрся всеми четырьмя лапами и на какие-то мгновения раздвинул кожистые складки и набрал полную грудь воздуха. Неожиданно он обнаружил, что в ноздрях есть перегородки, замыкающие дыхательные пути.

Тело дракона ледовых пустошей преподнесло своевременный подарок. Наверняка они предназначались для ныряния в воду, но пригодились и сейчас. По жжению на кромках крыльев Халлек догадался, что сейчас будет. Он не раз видел, как болотная мухоловка поглощает свои жертвы, переваривая их и впитывая полужидкой утробой. Эта же туша, кажется, вся представляла собой одну огромную утробу. Халлек перестал дёргаться, всем своим телом давая понять, что готов к перевариванию. Крылья ладно, даже если едкий сок попортит их, можно отлежаться, подождать, пока восстановится кожа. А чешую, он был уверен, не прожжёшь просто так. Сложив нехитрую задумку, он обмяк в складках.

Будь сейчас в тоннеле сторонний наблюдатель, способный видеть во тьме, он бы увидел жуткую картину. Огромная, перегородившая почти весь проход белёсая туша вспучилась напряжёнными складками. Кое-где из их смертельных объятий проглядывало тело звероящера. Потом по всей туше прошла дрожь, и под складками начал расходиться уплотнённый по краям, бугристый разрыв. Он обтекал дракона, наползая на него, как змея натягивается на добычу. На пол стекло несколько мутных ручейков.

В миг, когда это чудовищное создание поглощало его, Халлек накрепко закрыл глаза. Чувствовал он себя отвратительно, но умирать вроде не собирался. Всё-таки драконья ипостась имела немалую долю магии в самой своей сути. Разрыв в шкуре сошёлся, закрывшись за кончиком хвоста. Его окружала какая-то тёплая дрянь, обвивающаяся струйками возле лап и шеи. Вязкая пищеварительная жидкость. И тогда он сделал то, к чему успел подготовиться — выдохнул огнём прямо в эту жижу, выдохнул, выжимая лёгкие без остатка. Полного залпа драконьего пламени хватило бы, чтобы сделать уху из небольшого озерца, а неведомая тварь по объёму была всё-таки поменьше.

Вокруг всё вскипело и заколыхалось. Примитивная нервная система получила тепловой удар такой силы, что чудовище заметалось по коридору, стёсывая шкуру. Его распирало изнутри, через считанные мгновения уже нельзя было податься ни взад, ни вперёд. Жар от огня никуда не делся, он сварил большой участок оболочки изнутри, но безмозглая тварь продолжала дёргаться, усиливая нагрузку. Пар, раздувший её, искал выход. И нашёл. Шкура треснула внескольких местах, по коридору прокатился резкий хлопок, потом плеснула жижа. Халлек вцепился когтями передних лап в разрыв, помог себе крыльевыми и выбрался из чрева, которое едва не стало его живой могилой. Крылья пекло, а залепившая глаза слизь не позволяла посмотреть, что с ними стало. Нащупав нишу, он подцепил зубами тючок с одеждой и снаряжением, и заковылял вслепую по тоннелю, натыкаясь то на одну стену, то на другую. Вглубь подземелий. Он надеялся отыскать воду, чтобы смыть с себя жгучую дрянь — перекидываться обратно в человека, будучи измазанным ею, очень не хотелось.

В себя Халлек пришёл от холода. Смутно, краешком сознания, проползла мысль — каким должен быть холод, чтобы я замёрз? Попробовав встать, он обнаружил, что всё ещё находится в облике звероящера и лежит в ручье по самые рога. Слизь давно смыло ледяной водой. Подняв голову, он осмотрелся. Свёрток лежал рядом, на бережке. Потом до него дошло, что это уже не обжитые когда-то подземелья, а природная пещера, и откуда-то сверху проникает немного света. Пахнет камнем и пылью.

Выбравшись из воды, он отряхнулся и посмотрел на крылья. Они были похожи не на прежние, упругие чёрные полотнища, а на дряблый пергамент. Изогнувшись, он коснулся перепонки концом хвоста и ничего не почувствовал. Несколько взмахов для проверки. Всё понятно, летать он будет нескоро. Едкая дрянь изъела крылья, выдубила, превратив их в бесполезные тряпки. К счастью, повреждения в одном из обликов не переходили на другой. Вернувшись в человеческое тело, Халлек оделся. Как дошёл до пещеры, он не помнил. Только оглядевшись получше, глаза уже привыкли, он увидел шесть свернувшихся чешуйчатых тел. Скорее всего, его дотащили сюда ящерорыси. Он оделся, на всякий случай натянул кольчугу, которая лежала в вещмешке, перепоясался мечом и проверил съестные припасы.

Если не жировать, дней на пять хватит. Но ведь надо ещё отыскать корону. Халлек сел на камень рядом с одной из гигантских бурых баранок.

— Непонятно, ни где я, ни куда идти. Ладно, обследую, что тут где, — сказал он сам себе.

Баранка разделилась на голову и хвост, приподнялась и посмотрела на него. Наклонила голову так и сяк. Глаз нет, а поди ж ты, всё-таки смотрит! Ему показалось, что он даже начинает различать их по оттенкам чешуй. Потянулась зубами к сапогу и осторожно дёрнула, как обычно делают собаки, когда хотят чтобы человек пошёл посмотреть на что-то. Халлек пожал плечами и поддался на уговор.

Зверюга подвела его к каменному завалу у одной из стен пещеры, кивнула мордой.

— Разбирать, что ли? — Халлек прикинул объём работы. Дня два он тут точно провозится.

Ящерорысь снова кивнула.

— Надеюсь, оно того стоит, — буркнул нордхеймец и принялся за работу.

Убедившись, что он жив, звери куда-то убежали. Халлек, обойдя пещеру, пособирал неведомо как попавшие в неё ветки и прутья, сложил костерок. После пережитых приключений хотелось есть — он впервые провёл в облике дракона столько времени.

Обогревшись и перекусив, он приступил к разбору завала, пожертвовав на это дело кольчужные рукавицы, найденные в вещмешке. Сначала оттащил камни, скатившиеся в самый низ, потом начал убирать основание. Через несколько часов работы Халлек уменьшил высоту каменной кучи на полтрети, а когда сочившийся сверху свет померк, разгрёб её почти до половины. Зверюги вернулись среди ночи и улеглись вокруг него, возле костра. Утром Халлек увидел, что они притащили тушку какого-то степного животного, похожего на очень стройную козу. Острые как ножи зубы выели все внутренности и обглодали остальное так, что ему была оставлена левая задняя нога.

— С голоду я с вами точно не помру, — сказал он вожаку стаи.

Это было ещё одним удивлением, ведь обычные, настоящие рыси, животные одиночные, и в стаю не объединяются. Значит, те кто их переделывал, основательно покопался и в поведении. А потом Халлек подумал, не являются ли их шестиногие снежные барсы плодом ещё более старого творчества безвестных учёных или магов?

Нога была освежёвана, отмыта, разделана и зажарена над углями. Наевшись свежего мяса, Халлек с новыми силами вернулся к завалу. Раскидал он его под конец дня, открыв и расчистив дверной проём, забранный тяжёлой даже на вид дверью из потемневшего от времени дерева. Доски бугрились болотно-зелёными головками бронзовых стяжек. Ни ручки, ни отверстия под ключ не было. Устранив одно препятствие, он упёрся в следующее. Халлек потоптался перед дверью, послушал глухой звук от ударов рукоятью меча, тронул головки и решил что утро вечера мудренее. Ящерорыси, которые опять шатались где-то весь день, вернулись с новой добычей, на этот раз они притащили двух куропаток. А ночью Халлек, так и заснув, глядел на тлеющие угли и пытался вспомнить, что Сейда рассказывала ему об известных ей способах работы всяких хитрых дверей, перегородок и задвижек.

На третий день Халлек приступил к разгадыванию. «Обычно делают так, что механизм или очень сложный, или очень простой. Но с неочевидным способом включения. Если сложный путь ничего не дал, лучше поискать простой» — говорила эльфиня, и он для начала неторопливо, с какой-то гномской обстоятельностью, ощупал и простучал всю поверхность двери. Из неё торчало две дюжины головок. Угробив полдня на поиск разных сочетаний, он в расстроенных чувствах врезал по двери сапогом. Та отозвалась как всегда, глухим стуком.

Оставив дверь в покое, Халлек изучил стену возле неё, в поисках какого-нибудь поворотного валуна, но ничего, кроме неровно стёсанного серого гранита, не нашёл. Зверюги вновь принесли дичь, и нордхеймец решил отвлечься на ужин. Ломать деревяшку было бессмысленно и опасно, а открыть как-то надо. Он швырнул подвернувшийся камень в конец пещеры и попал в ручей, который там вновь нырял под скалу. От звонкого булька по всему залу отдалось эхо, придя от самой дальней стены с задержкой. Халлек повертел следующий камень в руке. Ещё не до конца понимая, на что его навёл этот отклик, он отошёл к самому истоку и запустил добрых два фунта с размаху. Камень гулко шлёпнулся в ручей, на этот раз «второе эхо» пришло ещё позже. Совсем чуть-чуть, но бросив ещё несколько камней с разных мест, он убедился, что ему это не мерещится. Ящерорыси с интересом следили за его упражнениями.

— Так, — пробормотал он себе под нос. — Пещера это полость. Звук приходит с задержкой. Задержка зависит от расстояния. Значит я мог бы по задержке узнать расстояние до стен, если бы умел её вычислять. И потом размеры полости. Полости…

Халлек почесал лоб, посмотрел на чешуйчатых тварей и потрепал вожака по загривку. Он встрепенулся, вскинул морду, потянулся почти совсем по-кошачьи. Почти — потому что мешало иное расположение лап.

— Ты можешь послушать эту дверь?

Ящерорысь повернула голову и посмотрела на него с задумчивым выражением.

— Ну я не знаю как тебе объяснить. Попробуй услышать, что за ней, в каких местах эхо самой двери слышится по другому?

Кажется, она поняла, чего хочет Халлек, подошла к двери, потыкалась рылом, обнюхала. Потом отошла на несколько шагов и внимательно посмотрела на неё, поводя головой. Вернулась, уверенно поскребла лапой место чуть выше середины, ближе к правому краю. На тёмном дереве остались треугольные канавки, а с бронзовой головки снялась завитушка стружки. Халлек криво усмехнулся. Коготки те ещё.

— Значит здесь. Попробуем.

Он подобрал небольшой гранитный обломок, взял его поудобнее и начал с силой нажимать стяжки там, где легли следы от когтей. Одна головка подалась, потом вторая… внутри заскрежетало, дверь вздрогнула и поехала вбок, обнажая бронзовые полозья. Халлек посмотрел на её толщину — локоть с гаком — и шагнул в тёмное помещение, дальняя стена которого угадывалась во мраке. Пахло травами и каким-то душистыми смолами. Время, проведённое в пещере, дало его глазам привычку к сумеркам, вскоре Халлек сумел нащупать на стене держатель с факелом. Он вернулся к кострищу, взял пучок хорошо просохших веточек, поджёг его и запалил почти окаменевшую смоляную розетку. Неровный желтоватый свет отбросил темноту, и взгляду нордхеймца предстал саркофаг из потемневшего от времени металла. На боковой плите была отлита сцена из какой-то битвы. Халлек отыскал ещё два факела и присел рассмотреть, что же там изображено. Увидев, мгновенно вспомнил письмо, оставленное Низой. Это была сцена из битвы. По размерам саркофага можно было предположить, что в нём покоится некто обычных человеческих размеров. Но если владыки пали в той битве вместе со своими армиями, кто позаботился о захоронении? Сдвигать крышку Халлек пока не пытался, одному это не под силу без инструментов. Не мечом же её сковыривать, здесь заступ нужен.

Он вышел из склепа и отошёл на такое расстояние, чтобы охватить взглядом пространство перед входом и местом, где раньше был завал. А откуда свалились камни? Да вон оттуда, сверху. Халлек заглянул с одной стороны, потом перепрыгнул через ручей, заглянул с другой. По всему выходило, что завал в прошлом был чем-то вроде навеса над входом в склеп. А значит, пещера это…

Халлек зажмурился, стараясь выбросить из головы то, что уже успело приесться взгляду. Открыл глаза и ещё раз осмотрелся. Вот стены, вот склеп, скол навеса, немного изогнутые обводы по бокам говорили за то, что это были две нисходящие плавными дугами ограды, вытесанные прямо в камне. Тогда ручей мог протекать как задуманная часть всей усыпальницы. А потом случилось что-нибудь, перекосившее здешние места, и гробница ушла под землю. Ни в одной из сохранившихся хроник не было сказано, когда же проходила та война, но первые хенлитские записи отмечены примерно полутора тысячами лет назад. Любая большая битва приводит земли в неустройство на многие годы, а если полыхало повсюду? Халлек не брался представить, сколько времени ушло на то, чтобы возродилось хоть какое-то государство.

Как бы там ни было, гробница оказалась под землёй, её накрыло огромной каменной плитой, от сотрясения обрушился навес, всё перекосилось. И теперь сверху просто степь и засыпанная снегом жёсткая трава. Да где-нибудь неподалёку из-под камней бьёт родник.

Нордхеймец покачал головой. Мысли в неё лезли непривычные, слишком возвышенные. Он поглубже вздохнул и перешёл к более приземлённым размышлениям. Например, как сковырнуть металлическую плиту. Он позвал вожака стаи, развалившегося возле ручья грудой чешуек. Ящерорысь подошла, потрогала саркофаг и отвернулась, покачав головой. Наверное, металл был ей не по зубам, то есть не по ушам. Халлек самостоятельно ощупал все стороны, обстучал рукояткой кинжала и не особенно надеясь на успех, всё же попробовал поддеть крышку с помощью меча. И очень удивился, когда она приподнялась на волосок.

Отложив меч, он провёл кинжалом по свободному от украшений краю плиты. Стальное лезвие оставило на поверхности чётко различимую царапину.

— Занятно, — протянул Халлек и на этот раз уверенно вставил остриё меча в оставленный первой попыткой след. Пошевеливая мечом из стороны в сторону, он углубил его на полпальца. Крышка медленно, но верно поднималась. Поднажав, Халлек повёл меч вверх. Сталь угрожающе изогнулась, но усилие уже передалось на плиту. Та тронулась с места и соскочила с клинка. Он поднажал ещё в двух местах, после чего упёрся в сдвинувшуюся крышку и, попыхтев, столкнул её. Тянула она никак не меньше, чем на двадцать пять пудов, но была явно не из железного сплава — такая плита не подалась бы ему, хоть пуп развяжи.

Халлек убрал меч и поднял повыше два факела. Саркофаг на две ладони от края был затоплен вязкой, какой-то жидкой тьмой. Она колыхалась, подобно воде, слегка облизывая тусклые металлические стенки. Нордхеймец замер, не дыша. Обычное его чутьё на опасность сейчас молчало, но касаться этого вещества он не хотел. Ждал. Рядом, положив лапы на край, заинтересованно сопел вожак ящерорысей — Халлек впервые услышал от него хоть какой-то внятный звук. Но вот тьма зашевелилась и стала изменять свой вид, она приподнималась в середине и становилась похожей на фигуру человека, накрытую тяжёлой тканью. Мужа крепкого, массивного, вогнавшего бы в зависть любого из ныне живущих соотечественников Халлека. В его руках, сложенных на груди, обрисовывалась рукоять меча. Далее тьма спадала складками.

Отовсюду загремел голос, каким только грохот битвы перекрикивать:

— Кто ты, потревоживший моё посмертие?

Халлек назвался. Он чувствовал, что врать этому — себе дороже.

— Сколько лет прошло, что я не ведаю о таком крае?

— Точно не знаю, но полагаю, немало. С Войны Гнева прошло не менее трёх тысячелетий.

По склепу заметался рокочущий вздох.

— Зачем ты вскрыл моё пристанище?

— Я пришёл за Ледяной короной, — честно сказал Халлек.

— Всё-таки знания о ней сохранились… кто сказал тебе о ней?

— Свальбард, бог Севера.

— Я не слышал о таком. Если он и так бог, зачем ему Корона?

— Не ему. Корона нужна мне, чтобы занять твоё место. Стать владыкой.

Повисла глухая пауза.

— Ты знаешь, на что идёшь? И где остальные атрибуты?

Халлек не знал, что такое атрибут, но догадался — речь идёт об Жемчужине, Покрове и Скипетре.

— Два я уже нашёл. Они лежат в моём замке. Знаю ли я? Представляю, скорее.

— Это тяжкая ноша. Ответственность. Могущество, конечно, тоже. Но и оно не спасло ни нас, ни Короля. Кому ты предназначишь остальные предметы? Это должны быть достойные люди.

Вот об этом Халлек как-то не задумывался.

— Они будут ждать своего часа.

— Я отдам тебе Ледяную корону. Но ты должен знать. Она так называется вовсе не из-за внешнего вида.

— А из-за чего?

— Об этом ты узнаешь сам, в своё время. Иначе нельзя.

Халлек пожал плечами. Нельзя так нельзя.

— Прими её. И помни: лучше всю жизнь мучаться в сомнениях, надеть или не надеть, чем надеть и потом пожалеть об этом.

Ткань тьмы приподнялась, очерчивая правильный круг с пятью зубцами. Едва он достиг края саркофага, покрывало расступилось, открыв Ледяную корону — тонкий венец из сияющего даже в скромном свете факелов металла, похожего на промороженный долгой зимой лёд. Пять невысоких зубцов были сделаны в виде заострённых листочков какого-то растения, с простой насечкой. На одном из них сверкал десятками граней крупный сапфир.

— Бери и уходи. Вольно или невольно, ты стал моим преемником. Теперь я могу упокоиться окончательно.

Корона обдала пальцы холодом, но это был холод обычного металла, и он быстро исчез.

— Прощай, — сказал он, однако ответом ему было молчание. Ящерорысь шмякнулась на пол и вопросительно уставилась на Халлека.

— Ну всё. Теперь мне надо как-то выбраться отсюда. Выведешь? Правда, я не знаю, увидимся ли мы когда-нибудь ещё.

Зверюга потянулась, царапнув камень десятью когтями сразу. Кошачья природа всё-таки проглядывала в ней. Встретились — хорошо, не встретимся — ладно. Халлек отхватил кинжалом кусок от дорожного плаща, завернул корону и упрятал поглубже в вещмешок. Ящерорысь уже топталась возле неприметной трещины в одном из углов пещеры. Протиснувшись в неё, нордхеймец через полсотни шагов по узкому проходу-разлому вышел на заснеженный склон над замёрзшей речкой. В трёх верстах, на противоположном берегу, виднелись развалины хенлитского форпоста.