Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 42

— Ну ты и здоровый, — протянул корабельный врач, по совместительству заведующий вещевой кладовкой. — Даже не знаю, найдётся ли на тебя что… а, вот. Держи штаны, держи рубаху и пояс. Сапог нет, так походишь, — пожал он плечами.

Халлек осторожно натянул штаны из мягкого синего полотна, похожего на парусину. Сидели они достаточно свободно и нигде не жали. Светлая льняная рубаха носилась навыпуск и перевязывалась поясом-кушаком, которого хватило на два с половиной оборота. Повертевшись и поприседав, он убедился, что движений одежда не стесняет. Вернувшись на квартердек, где под растянутым навесом стоял стол, накрытый на четверых, Халлек бросил взгляд за корму. Только редкие обломки в полумиле указывали на место, где пошла на дно сусасская галера.

Дедок уже сидел на прикреплённом к палубе стульчике. Ножки были вставлены в оббитые бронзой углубления. Компанию ему составляли девица в треуголке и верзила, размерами не уступающий Халлеку — но постарше лет на пятнадцать и оттого куда матёрее.

— Будем знакомиться, — приподняла свою капитанскую треуголку барышня. — Венди Отт, хозяйка «Ящерицы», — она похлопала ладонью по перилам. — Мой старший помощник, Магнус Корвин.

— Халлек Торсон, — кивнул нордхеймец, протягивая руку старпому. Пережать не пережал, но глаза Магнуса засветились искорками одобрения. Оправив камзол, такой же, как у хозяйки, он уселся обратно в массивное плетёное кресло.

Линь вежливо кивнул, он уже представился, так как одели его намного быстрее Халлека.

— Приступим, — сказала Венди, наливая в массивные фаянсовые чашки густое тёмно-красное вино. — Вы, господа, везунчики. Обычно мы не заходим так далеко на юго-восток, но у меня как у соправительницы Архипелага есть некоторые обязанности. А сусассцев топим всегда и везде. Похоже, это была галера из личного флота султана… ну да ладно.

— А это… — Халлек был несколько озадачен состоянием дел на пиратском фрегате. Нет, от родственника, учившегося в Империи, он знал, что в Весталии служат и женщины, хотя ни одна из них не была капитаном. Но на пиратском корабле? С другой стороны, он не так много знал о Красных корсарах, чтобы уверенно о чём-то судить. Для его родины не было чем-то диковинным, если главой клана становилась большуха. Так почему бы и нет?

— Что — это? — ехидно прищурилась Венди.

— Да ничего, просто неожиданно как-то. Я уже думал, застряну на галере надолго, пока что-нибудь сам не придумаю.

— Чудеса иногда случаются, — пророкотал Магнус, и Халлеку ничего не оставалось, как согласно кивнуть и приступить к трапезе. Галерная кормёжка, пусть и сытная, но однообразная, ему порядком приелась.

«Ящерица» всё время шла каким-то собственным курсом, а два фрегата-спутника порой отдалялись настолько, что даже верхушки их мачт не были видны из-за горизонта. Халлек, которому как и всякому нордхеймцу, море было вторым домом, не стал отлёживать бока. Он пристально изучил сложную оснастку корабля, способы управления множеством парусов, и по мере понимания стал помогать. Сначала боцман не допускал его выше грот-рея, но заметив его природную сноровку в обращении со снастями, позволил работать наравне со всеми. Через десять дней они прошли точку поворота на запад, на этот раз от самой южной оконечности материка, а не полуострова, на котором раскинулись джунгли.

Сколько продлится их плавание, не мог сказать даже старпом. В ответ на прямой вопрос Халлека он только пожал плечами:

— У Венди свои дела, у меня свои. Пока она капитан, я следую её воле.

Сообразив, что от Магнуса ничего более внятного он не дождётся, Халлек направился к Линю, нашедшему своё место в корабельной жизни на кухне, или, как здесь говорили, на камбузе. Дед был родом с одного из многочисленных архипелагов Восточного Океана, и при готовке вытворял со свежевыловленной рыбой и прочими морскими тварями нечто невообразимое. Команда фрегата, находившегося в походе уже более трёх месяцев, только приветствовала такое разнообразие. Благо берега южного материка исправно снабжали корабли свежей зеленью и приправами.

Линь быстро освоился на новом месте и сноровисто управлялся с утварью и плитами. Не переставая что-то помешивать, резать и пробовать, он кивнул Халлеку.

— Заходи, верзила.

Нордхеймец не обиделся. Дедок был ниже него больше чем на голову и к тому же сухонький и жилистый, как бамбук.

— С чем пожаловал?

— Что ты знаешь о корсарах? Слишком они…

— Организованы, хочешь сказать, — Линь не спрашивал, он утверждал. — Так это заметит любой, обладай он даже девятой частью твоей наблюдательности и способности сводить одно с другим. А ты хочешь узнать что-то другое, выводы о чём пока сам сделать не можешь.

Халлек похлопал на Линя глазами. Всю эту речь дед выдал, снуя между столом и плитами с разделочной доской и здоровенным ножом.

— Увы, я не могу тебе рассказать больше, чем знаю сам. Слава Красных корсаров слишком откровенна, чтобы домыслы о ней смотрелись правдоподобно. Попробуй сам поведать мне, а я поделюсь своими соображениями.

Халлек кивнул. Всё равно подслушать их никто не мог — по кораблю была объявлена большая уборка. Это значило, что всё деревянное будет выскоблено, металлическое подкрашено, а некрашеное начищено до ослепительного блеска. И свободная от вахты часть команды, вместо того чтобы отлёживать бока в гамаках, трудилась под пристальным взглядом старпома и двух его помощников. А до обеда ещё далековато.

— Я не понимаю вот что, — сказал он после некоторого раздумья. — Я видел всего три корабля, но готов спорить, остальные ненамного им уступают. На их островах просто не может быть столько строевого леса, чтобы создать и поддерживать такой флот. На одном этом фрегате под двадцать вёрст разных снастей. А если я чего-то не понимаю, то начинаю много думать. И додумался до того, что возможно, изрядную часть кораблей корсары заказывают на имперских верфях через третьи руки. Ещё я заметил одну очень интересную штуку.

Халлек протянул Линю кусочек чего-то чёрного, упругого, похожего на смолу.

— Что это?

— Смола с особыми добавками. Готов спорить с кем и на что угодно, что если отколупнуть внутреннюю обмазку борта любого из наших «длинных», то эти кусочки различить будет невозможно.

— И что из этого?

— Я мог бы сказать, что повторить состав обмазки невозможно, не будучи нордхеймцем и корабелом сразу, — усмехнулся Халлек. — Но это глупо. Если есть мозги и деньги, содрать можно что угодно и у кого угодно. Просто из этого кусочка следует, что корсары собирают у себя лучшие и самые проверенные способы, которые могут пригодиться при постройке кораблей.

— Деревянных кораблей, — слегка наклонил седую голову Линь.

— А какие ещё они могут быть? — непонимающе посмотрел на него Халлек.

— У вас, насколько я знаю, некоторые «длинные» оббивают медью.

— Ну да. Если предполагается идти в тёплые воды. На меди медленнее обрастает.

— Можешь представить корабль с полностью металлической обшивкой?

Халлек задумался. Дерево, конечно, и само по себе плавает неплохо… но корабль держится на воде не за счёт этого.

— Представить могу. Но сколько нужно стали, чтобы создать такое судно?

— Не настолько много, как тебе кажется. Подобные уже есть. И в императорском флоте, и у корсаров появились. Так что ты прав. Они скоро станут силой, с которой невозможно не считаться. Поверь старому мудрому человеку, тебе тоже придётся учитывать их.

Дни бежали за днями, заполненные постоянной работой. Халлек вполне освоил новую для него морскую премудрость и по достоинству оценил фрегаты корсаров, в том числе и вооружение — мощные станковые стреломёты. Эти установки легко били на четыреста шагов, метая зазубренные снаряды с зажигательным мешком вокруг древка. Но кроме старого Линя, о его мыслях никто не знал, а дед с восточных островов умел держать язык за зубами как мало кто. Вот многомудро и молча улыбаться, сидя под жарким солнцем во время отдыха, в этом ему равных не было. Почти на любой неуместный вопрос он мог чуть-чуть изменить вид своей благостной улыбки, да как-то по особому повести глазами, и у людей отпадала всякая охота продолжать расспросы.

Через две недели «Ящерица» и сопровождающие её корабли, пользуясь благоприятными ветрами и делая по четыре сотни миль в сутки, прошли экватор. Уже на второй день пришлось начать лавирование, чтобы двигаться против постепенно крепчающих ветров. В северном полушарии заканчивалась осень, и воздушные потоки сдвигались «ниже», чтобы, столкнувшись со встречными тёплыми, породить над поясом джунглей затяжные дожди. Эти же ветра помогали двигаться в одну сторону, а при переходе экватора становились препятствием. Порой налетали шквалы, но дозорные вовремя замечали характерные облачка и корабли ложились в дрейф. Их мотало из стороны в сторону, иногда разбрасывая за пределы видимости, однако точные карты и инструменты, суть работы которых Халлек до конца не понял, помогали находить друг друга. Это было ещё одним моментом, поразившим нордхеймца. Нет, он, как и почти все его соотечественники, сумел бы пройти на «длинном» по звёздам, и на уровне ощущений понимал жизнь течений и ветров, но это было ремеслом, чутьём. А то, как сверялся со звёздами Магнус, выверяя потом положение по толстенькой книге, выглядело иначе. В один из вечеров Линь, заметив задумчивость Халлека, поинтересовался причиной.

— Я смотрю, как старпом крутит эти бронзовые штуки со стёклами, и завидую. Позавчера нас разбросало миль на пятьдесят, и к сегодняшнему утру мы вновь сошлись на прежнем курсе.

— Да, империя со своей наукой становится всё сильнее и сильнее. Но от нас она далеко, — пожал плечами Линь. — Если хочешь, я сделаю тебе чертёж такого прибора. Я знаю, как он работает.

— А что за книга у него, что по ней Магнус считал?

— Оооо… — протянул дедок. — Это такой особый календарь, по которому мореходы Империи, и теперь, видно, корсары, определяют долготы. Без них не рассчитаешь точное положение корабля.

Халлек не понял, о чём речь, и попросил Линя объяснить.

— Ну, мы ведь тоже давно ходим по океану. Правда, по своему, по Восточному. У нас тоже есть похожие инструменты и книги. Только разметка своя, у нас другие меры. Но работает всё одинаково. Какая звезда указывает на север?

— Мы называем её Глаз Хаски. Вон она, — Халлек показал на яркую зеленоватую звезду, стоявшую на высоте четырёх пальцев над горизонтом. — А на юг — Брошь Гудфёлль, но её видно только там, откуда мы шли.

Линь кивнул:

— Мы их называем по-другому, но суть дела от этого не меняется. А теперь смотри.

Дедок взял мелок, выпрошенный у Магнуса, и провёл на доске фальшборта прямую линию. Потом от её середины отчертил вертикаль и соединил все три конца дугой.

— Вот здесь у нас север, — коснулся он левого конца линии, — а здесь юг, — у концов появились две жирные точки. — Будем считать их звёздами.

Халлек усмехнулся. На днях Линь рассказывал ему картину мироустройства, каковой она считается у него на родине. Конечно, своя красота и стройность в ней была. Но по мнению нордхеймцев, небесные светильники не могли являться гигантскими шарами из раскалённой материи. Хотя шарообразность мира была им известна в силу своей очевидности, ведь корабли скрываются за горизонтом, а на самых высоких вершинах даже глаз её улавливает. Впрочем, сейчас он был поглощён другим объяснением, и не особо задумывался о том разговоре.

— Если мы разделим каждую половинку дуги на какое-то меток, что у нас получится?

Подумав и сравнив рисунок со своими наблюдениями и знаниями, Халлек ответил:

— Ну… можно будет посчитать, на сколько делений отстоит звезда от горизонта, и…

И тут до него наконец дошло, как Магнус работает с хитрым бронзовым механизмом. Линь смотрел на него с ехидцей.

— Понял?

— Да. Если Глаз Хаски виден как сейчас, значит, мы находимся примерно здесь, — Халлек ткнул ногтём чуть выше средней линии.

— Верно. Но ведь на этом месте ты можешь находиться где угодно, и в песках Сусассы, и на каком-то из наших южных островов. А чтобы можно было узнать, где мы в действительности на этой дуге, весталийские звездочёты и математики составили особые книги. Там для разных мест указывается положение солнца, луны, и самых ярких звёзд в разное время дня и ночи, и времени года. Поэтому книга Магнуса такая толстая. Он сверяется с небесной дугой, а потом смотрит в соответствующий раздел.

— А как эти звездочёты с математиками сумели всё узнать? Вряд ли они хоть раз выезжали даже за пределы империи, — недоверчиво хмыкнул Халлек.

Линь хихикнул.

— Знаешь, вот тебе обязательно ли идти в горы, чтобы посмотреть, какая погода будет на отгонных пастбищах?

— Нет конечно. Есть верные приметы, по которым можно прямо с порога дома всё определить.

— Так и здесь. Когда человек знает некоторые, весьма немногие закономерности, ему совершенно не обязательно запоминать целую кучу сведений о разных местах. Он просто рассчитает, да?

— Согласен, — кивнул Халлек. И накрепко отложил всё в памяти. Пригодится.

Вскоре корабли, идя на север, сместились немного восточнее, и по правому борту появился берег. Здесь начинались земли протекторатов Весталии — Морт-Амата, Дарк-Амата, Виз-Амата и Сумеречного Подлесья. Империя стремилась на юг, всяческими способами подводя под свою власть новые области. Полубандитские провинции Западной Сусассы, находящиеся по другую сторону Старых Гор, не были способны противостоять железным легионам, и местные князьки придерживали своих ухарей от вылазок. По крайней мере, лицо им сохранять чаще удавалось, чем наоборот.

«Ящерица» на два дня зашла в порт Аз-Мортум, но корабль покидали только несколько человек во главе с Магнусом, Венди тоже оставалась на борту. Что они делали, осталось тайной. Скорее всего, по предположению Линя, сюда они зашли чтобы получить новости от здешних «торговых представителей», принадлежащих к числу отставных корсаров. И потом все три корабля направились в открытый океан, держа направление на северо-запад. Жара, сопровождавшая их почти всё время, ушла. Её сменили сначала умеренные, а потом и холодные ветры с материка. Насколько Халлек знал расположение архипелага, где обитали Красные корсары, до него оставалось пять-шесть суток ходу. Фрегаты сопровождения теперь не рыскали по океану, а шли ровным уступом левее и позади.

На квартердеке, где уже не было навеса над столиком, стоял один из наблюдателей. Магнус сидел рядом с рулевым, листая какой-то толстый том, а Халлек и Линь, свободные в это время от работы, играли в камни*, игру с островов Линя.

— Флажок с «Росомахи»!

Магнус Корвин вскочил.

— Читай.

— Слева по курсу… десять-двенадцать миль… два корабля… морталы… идут поперечным курсом.

— Общая тревога! — рявкнул старпом.