Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 34

Он всё равно проглядел миг, в который песок по краям дороги взорвался короткими вихрями, и на караван набросилось два десятка фигур с кривыми мечами и дротиками. Одетые в какие-то светлые хвостатые лохмотья, они безмолвно метнули дротики, свалив сразу четырёх верблюдов и одного наездника. Лошадка Халлека вскинулась задом и дрыгнула ногами, влепив подкованными копытами прямо в грудь одному из нападавших. Раздался неестественный сухой треск, будто сломались несколько прутьев хвороста. Слетев на песок, Халлек огляделся, насколько это позволяли сумерки. Разбойники в лохмотьях не издавали ни звука, но дрались отчаянно и бесстрашно, пробиваясь к ещё дрыгавшему ногами верблюду, возле которого тесным кругом встали караванщики.

Длинный меч был немного непривычен, но хорошо уравновешен и лёг в ладони надёжно. Сосредоточившись на звуках вместо неверного сейчас зрения, Халлек, на которого странные воины не обратили внимания, врубился в схватку с тыла. Клинок вылетел вперёд на вытянутой руке, с хрустом развалил сухое тело и с разгону отхватил левую руку кому-то второму. В дрожащих сумерках Халлек разглядел неживые, неподвижные лица и полное отсутствие крови. Раздумывать было особенно некогда, и он размахивая мечом как оглоблей, начал крушить существ, наседающих на караванщиков. Удар что плашмя, что лезвием, просто рассыпал их костяки, и совсем скоро от песчаных разбойников остались только похрустывающие кости да тряпки. Но для каравана нападение не прошло без потерь. Один погонщик был убит сразу, второй в бою, и двое получили резаные раны от сабель: тот, кто ехал на самом ценном верблюде и дама средних лет, по виду бывалая наёмница. Джалиф и остальные отделались царапинами.

Старшина, обойдя поле боя, выругался на незнакомом языке, и созвал всех.

— Нас сдали, — мрачно сказал он. — Но кто бы это ни сделал, он не мог предположить появление нашего гостя. Ладно. Кто жив — жив, кто убит — убит. Похороните Лотара и Масуда так, чтобы ими никто не воспользовался. Я хочу, чтобы к рассвету мы добрались к оазису на восточном берегу Снулы.

Обтерев меч от липкой пыли, в которую рассыпалась плоть разбойников-мертвяков, Халлек сказал:

— А кто мог сдать вас и ваш груз?

— Кто угодно, — буркнул Джалиф. — Мы прошли несколько постоялых дворов от Бурых Джунглей до границы. Но… вот скотина, а… Я знаю только одного чернокнижника в этих краях, кто умеет создавать и использовать таких тварей, полумумий-полузомби. И он дальний родственник трактирщика, у которого мы были сегодня днём.

Перед тем, как захоронить тела погибших караванщиков, головы отделили и закопали отдельно. Халлек подумал было о том, чтобы слетать на постоялый двор да разобраться с подлым трактирщиком, но все произошедшие за последние дни события и переживания заметно вымотали его. Он сразу понял, что сил на превращение и тем более полёт за тридцать вёрст просто нет. Поэтому он ничего не сказал Джалифу, предоставив ему самому решать, что сделать с трактирщиком. Хотя подобные выкрутасы были на юге вполне обычным делом, как рассказывала ему Сейда, но карали за них так же изощрённо и жестоко, как проворачивали. Раз не пойман на горячем, не виноват, ну а пойман — раньше думать надо было.

Разговаривать Халлеку ни с кем не хотелось, и дальше он ехал в полусне, пока резкий окрик Заáли, одной из наёмниц, не заставил его поднять голову. Оглядевшись, нордхеймец смутно разобрал, что Заáль над чем-то остановилась. Остальные караванщики уже разворачивали верблюдов. Вокруг была ночь, только над барханами изогнуто светился серпик нарастающей луны.

Она, спрыгнув на песок, подобрала слабо трепыхающегося сокола. Птица была задета, видимо, стрелой-срезнем, длинная рана пересекала грудь и часть правого крыла. На особой сбруйке болтался небольшой кожаный футляр.

— Интересное дело, однако, — протянул Джалиф. — Такие соколы содержатся у градоправителя Эль-Фетрена и ещё может у двух-трёх. Просто так, да ещё ночью, их не отправляют.

Футляр не был запечатан, просто закрыт на застёжку. Внутри обнаружился туго скатанный свиток тонкого пергамента, покрытого струящимися письменами Сусассы. Может, Сейда и разглядела бы там чего, но Халлеку эти муравьиные закорючки знакомы не были.

По слову Джалифа один из его отряда растянул на колышке плотное покрывало из верблюжьей шерсти. На краешек песка лёг тусклый отблеск масляной лампы, и вскоре старшина вылез обратно, с мрачным и озабоченным лицом. Ничего не объясняя, он взобрался на своего горбатого зверя.

— Поторопимся. Утренний отдых отменяется. К завтрашнему вечеру нам нужно быть в Эль-Фетрене. Остановимся в оазисе, отдохнём и поедем.

Халлек не возражал: лошадка проявила себя выносливой, и по песку шла хорошо, у этой местной породы были широкие тарельчатые копыта. А остальные караванщики были из здешних краёв, задавать вопросы старшему по званию тут считалось неподобающим. Оставив дорогу, они направились прямиком на восток, скорым маршем, верблюды замахали своими мосластыми ходулями с неожиданной частотой. Но дворовая кляча вполне за ними успевала.

К утру, когда сплющенное красное солнце появилось в зыбком мареве, они добрались до реки Снулы. Её пологая пойма была неширокой, всего по пять-шесть вёрст в стороны. Но зато вблизи воды всё цвело и зеленело, воздух звенел от воплей всяких птиц и мелкого зверья. На противоположном берегу виднелся посёлок с глинобитными домиками, садами и небольшой пристанью. Народ по утреннему времени возился у реки. Переправа выглядела как цепочка больших посудин, соединённых настилом. Сонные стражники кивнули Джалифу и проводили невозмутимыми взглядами нордхеймца. В оазисе, едва караван зашёл на выделенную для таких же, как они, странников, площадь, Халлек сполз с лошади и найдя тень, уснул, будто провалился. Только почувствовал смутно, как кто-то появился под боком, но ощущения опасности не возникло, и просыпаться он не стал, пока голос Муккабара, помощника Джалифа, не забубнил совсем рядом.

На плече Халлека уютно устроилась Заáль. Хмыкнув, он осторожно отодвинулся и побрёл к колодцу. Наёмница только перевернулась на другой бок и отшила Муккабара несколькими крепкими словечками. Но всё же вскоре караван был готов к выходу, подгонять никого не пришлось. Зелень и приятный запах влаги исчезли так же как появились, и вновь перед глазами мелькали дюны, барханы и редкие глинистые поляны с чахлой растительностью. Собственно, караван уже шёл по территории Тарума. Снула была общепринятой границей на картах, но где в действительности заканчивается Сусасса, а где начинается Тарум, выяснялось неоднократно, кроваво и безрезультатно. В конце концов обе стороны решил, что ну его. Всё равно много спорных мест в пустыне быть не может, а оазисами всегда можно пользоваться сообща.

После полудня однообразный пейзаж стал более живым, появились настоящие, хотя пока что присыпанные нанесённым песком, холмы, редкие прозрачные рощицы, хутора. Тарум располагался в поясе саванн и сухих лесостепей, простирающемся от пустынь до самого берега Восточного Океана. Как сказал во время короткой остановки Джалиф, до Эль-Фетрена осталось вёрст двадцать пять, и к вечеру они должны были дойти. Когда солнце стало заметно клониться к западу, с холма, по которому проходила дорога, Халлек увидел блёклые серые дымы у горизонта.

— Так и должно быть? — спросил он у Муккабара.

— Нет. В Эль-Фетрене используют подземный газ, дерево на дрова никто не переводит.

— Об этом было в записке, — Джалиф покачал головой. — В городе беспорядки, нас должны встретить. А вон, разъезд, видишь?

Между деревцами в паре вёрст впереди мелькнул отряд всадников, мчавшихся намётом. Джалиф повернул караван в распадок, укутанный зеленью, но… встретили, да не те. Глазастая Заáль за несколько сотен шагов рассмотрела, что одеты они как-то несоответственно. От настоящих боевых коней на верблюдах не уйдёшь, и уклониться от схватки никак не получалось. Дюжина верховых обогнула пригорок и прямо из седла дала два залпа из луков, навесом. Жидкие заросли не могли послужить надёжной защитой от стрел. Упало трое, две стрелы воткнулись в горб верблюда Заáли, и он, обломав деревце, к которому был привязан, умчался.

— Не выходить! Не выходить из зелени! — крикнул Джалиф. — Муккабар, давай!

Помощник старшины метнулся к вьюкам, снятым с его верблюда, достал какие-то небольшие горшки, блеснувшие глянцевыми боками, скрежетнул кресалом. Зашипело. Муккабар размахнулся и швырнул один такой горшочек в сторону всадников. Не долетев до земли несколько локтей, он лопнул с оглушительным грохотом, сверкнув в стороны языками пламени. Лошади заржали, шарахнулись в стороны, один всадник свалился с окровавленным лицом, второй вылетел из седла — его конь встал на дыбы и рухнул следом. Следующий горшочек добавил замешательства, выбил ещё одного, но не остановил нападающих, их всё равно было больше. Чтобы не путаться в кустарнике и низких колючих деревцах, они спешились и тесной группкой кинулись на караванщиков, выхватив кривые мечи с широкими елманями.

Девять откормленных, обученных и свежих воинов против шестерых путников, порядком уставших от быстрого перехода. Муккабар отодвинул тюк с взрывчатыми горшочками, достал меч и встал рядом с Халлеком.

— Хорошее у тебя оружие, да не нам под стать — кивнул он на клинок нордхеймца.

— Подарок от родственника. Хе! — выдохнул Халлек, принимая на плоскость лезвия удар кривого меча и немного просаживая блок. Сталь зазвенела, противник, не ожидавший этого, подался вперёд на полшага и налетел на саблю Муккабара. Бой неизбежно распался на несколько отдельных схваток, закружившись путаным, лязгающим, жарко дышащим, брызгающим потом и кровью танцем. Промелькнул клинок, вспоров жалом свободную ткань рубахи; Халлек отшатнулся, сунул мечом наискось назад, ударил локтем, попав прямо в лоб согнувшемуся на клинке врагу. Рванул рукоять на себя, вытаскивая два локтя стали из обмякшего тела. Бой оттянул от него помощника старшины, сам Джалиф рубился с кем-то в тёмно-синем платке, Заáль и её подруга с языколомным именем — Халлек его никак не мог удержать в голове — отбивались от троих сразу, кружась возле протянувшего ноги верблюда. Ноги мелко подёргивались, горбач был ещё немного жив. Судорога мосластой конечности пришлась вовремя к неосмотрительному шагу тощего, укутанного в длинный халат с разрезом, воина. Он споткнулся, но подняться уже не успел, Халлек, не тратя времени на удар мечом, пнул его в ухо и оставил добить Заáли. Сзади хрустнула срубленная кем-то ветка, он ушёл вправо, приседая с поворотом, но не успел.

В голове загудело, перед глазами поплыли круги. Упав на колени, Халлек всё-таки закончил движение и сквозь пелену контузии разглядел тёмно-синий головной платок. Платок качнулся, окрасился алым, появился силуэт Джалифа. Увидев, что непосредственной опасности нет, мозг разрешил потерять сознание. Даже вонь верблюжьей шерсти не помешала этому. Дважды гулко хлопнули взрывчатые горшочки, и вроде бы всё стихло.

Ясность вернулась вместе с прохладной влажной тряпицей, опустившейся на лоб. Открыв глаза, Халлек увидел Заáль, присевшую рядом с бурдюком и куском полотна в руках.

— У тебя крепкая голова, северянин, — сказала она, смачивая тряпицу снова и сдержанно, уголками губ, улыбаясь.

— Чем меня приложили?

— Рукоятью сабли, наверное, не было возможности замахнуться и ударить. А там Джалиф подоспел.

— Понятно, — он скосил глаза вправо-влево. — Никто не ушёл?

— Никто. Успели те, кто должны были нас встретить, сейчас разбираются с пленными. Кто приказал, и так далее.

Халлек хрипло хихикнул. Он догадывался, как здесь ведут допросы. Если надо, и у мёртвого всё выведают.

— Я надеюсь, сегодня мы попадём в город?

— Да, если ты можешь идти, то скоро выдвинемся. Правда, мы немного потратили груз… ну да ладно, Джалиф знает что делает. К тому же свидетелей хватает. А ты кого-то ищешь?

— Да. Девушку по имени Сахиль, она…

— Она моя сестра, — блеснула ровными белыми зубками наёмница. — Зааль и Сахиль, сёстры-близнецы.