Сказ о Халлеке Торсоне

Глава 35

Эль-Фетрен представлял собой большой город, облепивший пологую круглую гору подобно многоярусному муравейнику. Его внешние стены были сложены из дикого зернистого камня-плитняка, похожего на песчаник, и возвышались локтей на сорок. А по склону холма поднимались бесчисленные лачуги, домики, дома и дворцы. Какого-то видимого разделения не наблюдалось. Халлек видел, что рядом стоят и бедняцкие хибары, наляпанные из самана, и каменные дома зажиточных горожан. Только в самом центре, как шишка на ровном месте, выглядывало подобие замка. Вот оттуда и поднимались дымы. По словам всадников, пришедших на выручку каравану, в городе четвёртый день шли уличные бои, беспорядки и разброд. Какой-то одной власти не было, градоправитель пропал, и Эль-Фетрен управлялся кое-где и кое-как, в основном с помощью личных войск богатых купцов и вооружённых отрядов ремесленных цехов.

Зализывая раны и собирая имущество, караванщики не стали рваться в город и остались в заросшей балке в нескольких верстах от Эль-Фетрена. Но Халлек, придя в себя и отлежавшись, не был намерен тут задерживаться. Заáль, не пытаясь его отговаривать, объяснила, как можно пробраться за стены, отыскать жилище Сахили, и помогла привести в порядок одежду. Наёмница, несмотря на свой образ жизни, оставалась женщиной, и у неё при себе всегда были всякие мелкохозяйственные штуковины. Резкая южная внешность Заали настолько отличалась от точёности и выверенности Сейды, что Халлек, покинув в сумерках лагерь, в какой-то момент понял, что запомнил только тёмные до лиловости глаза. А одежда у всех была одинаковая, свободная и мешковатая.

По верхнему краю стены через равные промежутки каким-то тёмным, коптящим пламенем горели факелы, слышались голоса стражников. Ночью город попритих, хотя с улиц всё ещё доносились крики, вопли, скрежет стали и неразборчивые ругательства. Халлек прокрался вдоль стен в сторону холмов, примыкавших почти вплотную к городу. В нос шибанула вонь застарелых помоев, лежалого тряпья и прочей гадости. Тянуло сладковатым дымком. Знакомый по рассказам своей спутницы с некоторыми особенностями жизни южных городов, Халлек догадался, что здесь обитают всякие любители выпасть из мира с помощью курений и дурманящих трав. Наверняка среди них найдутся не просто опустившиеся горожане, но люди богатые, скрывающие своё увлечение. Взяв их на горячем, можно пробраться в город. Зааль этого не говорила, нордхеймец и сам хорошо умел высчитывать связи между причиной и следствием.

Под холмами была целая система переходов и залов, выложенных камнем и деревянными крепями. Халлек почти беспрепятственно проник в неё, слегка придавив охранника, скучавшего возле неприметной дырки в земле, оснащённой лестницей. Дважды на него косились непонятные личности, явно в трезвом уме, но остановить и спросить, чего ему здесь надо, не решались. Кто знает, что у такого верзилы в голове… А Халлек методично обыскивал освещённые жировичками норы и комнаты. В них лежали и сидели пустоглазые, равнодушные личности, окутанные белёсыми клубами дыма из бронзовых курильниц, попадались то оборванцы, то какие-то невнятные особи, невозможно было даже разобрать, мужчины это или женщины. Хрупкое телосложение тарумцев и почти одинаковая одежда делали их слабо различимыми для глаз посторонних, да ещё в таком сумраке. Уже отчаявшись отыскать кого-то подходящего, Халлек наткнулся на неприметную занавеску, потемневшую от дыма и грязи. А может она сама по себе была такой. Из-за неё проглядывали лучики более яркого света, свойственные новым светильникам на лёгком земляном масле.

Звуки, слышавшиеся оттуда, недвусмысленно говорили о более чем активном времяпровождении. Осторожно отодвинув занавеску, Халлек заглянул одни глазом. Там было богато обставленное помещение, устланное коврами и с огромной низкой кроватью, шести шагов в сторонах. Четыре новомодные лампы стояли на угловых полочках. Хмыкнув, Халлек воззрился на занятный клубок из двух поджарых девиц и такого же мосластого, но перевитого жгутами сухих мышц мужика. Дымом и дурнотравьем здесь не пахло.

Девки, чем-то похожие на охотничьих собак, отлетели в сторону, жалобно пискнув и подхватив тряпьё, служившее им одеждой. Они сбились в кучку в углу и только таращили большие тёмные глаза. Из-под заголовья кровати с резким шипением выскользнул меч. Движения гостя этого заведения выдавали в нём бойца опытного и учёного. Халлек, осознав положение, выхватил кинжал, а меч перехватил под самую крестовину, чтобы защищаться им, а не бить.

Черноволосый смуглый дядька соскочил с кровати подобно кунице. Сталь лязгнула, скрестившись. Халлек понемногу подавался назад, кружась по комнате, перехватывая каждое движение и пытаясь изучить манеру противника. У любого мастера есть свой почерк работы и боя, надо его только понять. Силы пробить защиту Халлека у южанина не хватало, но и он сам не успевал одновременно блокировать и нападать. Заметив краем глаза какую-то статуэтку на прикрученной к стене полочке, Халлек стал сдвигаться к ней, сделав вид, что с трудом удерживает наседающего противника. Через два шага он почувствовал спиной стену и рискнул.

Сделав резкое, размашистое движение мечом и заставив противника отскочить, Халлек метнул кинжал ему в грудь. Блеснул клинок, отбив узкую полосу стали, и в этот миг в голову южанина полетела увесистая статуэтка, оказавшаяся эмалевой бронзой. От неё он уклониться не успел и словил добрых пять фунтов лбом. Издав короткий ох и дёрнув головой, смуглокожий дядька покачнулся, сел с размаху на задницу и упёрся спиной в кровать. Глаза закатились. Девки в углу пискнули ещё раз.

— Ну вот, совсем другое дело, — Халлек откромсал кинжалом полосу от узорчатого покрывала, связал руки любвеобильному южанину и посмотрел на сжавшихся в углу девиц. Вернее, на торчащие из угла коленки и локти.

— Вы говорить-то умеете? Или только пищать и вякать?

— Одна боязливо кивнула:

— Да, господин, я знаю твой язык, — пробормотала она с сильным акцентом.

— Ты знаешь, как пройти отсюда в город?

— Знаю.

— Проведёшь меня. А подружку твою я тут оставлю.

Завязав на всякий случай рот будущей проводнице, Халлек связал вторую девку и на всякий случай несильно стукнул её по затылку кулаком. Убедившись, что она дышит, он вернулся к недавнему противнику. Дядька сопел в две дырочки, не собираясь приходить в сознание. Надёжности ради добавив и ему, Халлек взял за руку лёгкую, как птичка, барышню, завернувшуюся в свои обрывки. Хотя скудные прелести подземной труженицы его не волновали.

— Ну, пошли. И не дури, первой приголублю по черепу.

Коридор в этом месте обрывался тёмным карманом, куда почти не проникал свет. За углом был спуск по лестнице, вырубленной прямо в камне. Халлек, потрогав породу, ощутил зернистость, такую же, как у стен. Очевидно, что город брал строительный материал прямо из-под соседних холмов, и со временем здесь образовались приличные катакомбы.

Ступеней сорок они шли в темноте. Слышалось прерывистое дыхание девицы. Потом она остановилась, чем-то зашуршала, несколько раз сухо треснуло кресало, в руках у неё оказалась лампа на земляном масле. В стене была ниша, где и прятались ещё две лампы и запас горючей жидкости в стеклянных бутылках. После довольно долгих блужданий по штрекам и переходам заброшенных каменоломен они вышли к старым дощатым мосткам, зигзагами уходящим вверх. По приблизительным прикидкам Халлека, за городскую стену они уже точно пробрались.

— Поднимемся здесь? Ты большой, — девица с сомнением посмотрела на него снизу вверх. — Тяжёлый.

— Ты знаешь другое место?

— Далеко. Там, — она махнула рукой куда-то в ближайшую стену.

— Пойдём. Постараюсь не свалиться.

Доски и поперечины предательски похрустывали и потрескивали под ногами. Девица то и дело хваталась за Халлека, боязливо глядя вниз. Но на седьмом или восьмом переходе мостки закончились добротным балочным мостом, пересекающим вертикальный колодец, по котором они и поднялись.

— Как тут у вас всё запутанно, — пробурчал Халлек, оглядываясь.

— Здесь много камень брали. Город наверху, город внизу.

— Трудно ошибиться… и куда мы вылезем? — спросил он, когда девица вывела его к добротной двери, окованной бронзовыми полосами.

— В какой-нибудь переулок, — пожала плечами проводница.

Пройдя по тёмному, заваленному разным хламом коридору, они приоткрыли очередную дверь. За ней и вправду оказался переулок. Там шёл бой.

— Весело у вас, — Халлек, выглянув из дверного проёма, втянул голову назад. — Значит так. Говори, как пройти на улицу Большой Подковы, и вали на все четыре стороны.

Девица задумалась. Свет факелов и фонарей с улицы, проникавший сквозь мутное оконце, высветил на её лице глубокую мысленную работу. Она пошевелила тонкими губами, поводила пальцами и наконец сказала:

— Отсюда половина города. Надо пройти эту улицу туда, — она показала пальцем. — До конца. Потом повернуть к фонтану. Куда, не помню, ты увидишь. Он большой. От него найдёшь вывеску с белой лошадью. Мимо неё иди в сторону стены. Там где-то перекрёсток с подковой.

— Очень понятно… ну всё, беги.

Девица кивнула и исчезла в тёмной глубине коридора. Халлек проверил всё своё снаряжение, подтянул ремешки заплечного мешка и портупеи, шагнул в переулок. Толпа колыхалась взад и вперёд, сдвигаясь на соседнюю улицу и гомоня на разные лады. Вроде никто никого не бил, но в своеобразной здешней речи Халлек разбирал самые кровожадные призывы. Он ни разу не попадал в подобную переделку, и не совсем понимал, как себя вести. Не прорубать же себе дорогу, в самом деле. Пробираясь вдоль стенки, он чувствовал на себе самые разные взгляды, от равнодушных до удивлённо-подозрительных.

Неверное освещение и взвинченная толпа сыграли злую шутку. Кто-то не то обознался, не то сделал это нарочно, но шагов через пятьдесят над улицей волной прокатился гомон и шелест, в котором на местный лад прозвучало весталийское имя. Обострённое опасностью восприятие Халлека продрало загривок едкими мурашками. Блестящие взгляды из-под головных платков скрестились на нём, и уже послышался змеиный шёпот кривых ножей, с которыми здесь не ходили разве что грудные младенцы. Он возвышался надо толпой едва ли не на полторы головы, и был здесь один такой. Неудивительно, что за весталийца приняли его. И Халлек, не задумываясь, выхватил меч. Сверкающая полоса стали заставила отшатнуться напирающих на него.

Первый удар достался крикливому южанину в клетчатом бело-синем платке. Он выронил нож и удивлённо опустил глаза, посмотрев на косую, набухающую кровью полосу на одежде. Гомон замер на несколько мгновений, толпа умолкла, чтобы заголосить с новой силой. Халлек рубанул наотмашь, отбрасывая от себя сразу нескольких, влажно хряскнули кости, брызнуло пенистой алой кровью. Люди подались в стороны. Одно дело топать по улице, подбадривая себя криками, и совсем другое — налететь на того, кто в ответ на угрозу рвёт глотку насмерть. Но вопли не умолкали, и края толпе не было видно. Равно как не было слышно топота городской стражи или каких-либо других организованных отрядов. Халлек вздохнул, понимая, что его тут просто задавят массой и растерзают на мелкие кусочки. Поводя мечом, он прижался к стене спиной и стал сдвигаться к тёмной щели между домами, надеясь, что это не тупик.

Вывалившись в проулок, Халлек отдышался, прикрыв глаза. Никогда ему ещё не приходилось убивать простых горожан. Доискиваться, что происходит в Эль-Фетрене, у него не было ни желания ни времени. Сориентировавшись, он всмотрелся темноту. Проход всё-таки был сквозным. Здесь, несмотря на сухую погоду, что-то подозрительно похлюпывало и вязло под ногами.

— И куда ты тут шныряешь? — спросило из темноты. В спину между лопатками что-то упёрлось. — Руки подними.

Голос был бесцветный, шипящий, Халлек даже не мог понять, мужчина это или женщина. До кинжала и до меча не дёрнешься, кто знает, чем там в спину тычут. Поэтому он послушно поднял руки, чтобы потянуть время. Скосив глаза вниз, он увидел косую тень. Фонарь на улице немного заглядывал сюда. Халлек вспомнил высоту столба. Тень изгибалась на полуразваленном ящике у правой стены… значит рост чуть выше его плеча. Руку держит выше, чем подходило бы по росту, для убедительности. И не присесть, только голову под удар подставишь. Какая рука, правая, левая?

— Теперь…

Халлек повалился вправо, переворачиваясь в движении назад. Перекатом через бок упал на грязную мостовую и резким пинком ударил невысокую фигуру в лохмотьях по коленной чашечке. Хрустнуло, взвизгнуло. Незадачливый грабитель оказался подростком неопределённого возраста. В Империи ему дали бы лет одиннадцать-двенадцать, а здесь он мог быть ненамного младше Халлека.

— Ошибочка вышла, да?

Мальчишка грустно кивнул.

— Пошёл вон, — Халлек швырнул его на груду помоев. Эль-Фетрен успел ему надоесть до печёнок за один вечер. К счастью, больше охотников на его кошелёк не нашлось, и попетляв по разным закоулкам, он вышел к площади-перекрёстку, на противоположной стороне которого виднелся большой фонтан. Но на самой площади и прилегающих улицах громоздились завалы, и толпился народ, выкрикивающий разные призывы и вообще голосящий на все лады. Халлек вздохнул. Такое обилие людей в одном месте его раздражало, к тому же разгорячённая толпа источала непередаваемые запахи. Наконец-то замелькал строй факелов, слитный топот тяжёлых сапог загремел по мостовой. На площадь, как единый организм, вышел отряд стражи, около шести десятков хорошо вооружённых воинов в кожаных доспехах с бронзовыми шишками и накладками. Блеснули протазаны на длинных, окованных металлом древках — самое то, чтоб разогнать толпу. Можно плашмя приложить, а кому не хватит, остриём добавят. Рядом, на тяжёлом жеребце в плотной плетёной попоне, появился местный вельможа.

Не дожидаясь, пока его рассмотрят на довольно хорошо освещённой площади, Халлек скользнул за ближайший угол. Он вообще старался избегать драк, когда это только возможно — как почти все его соплеменники, хорошо знающие свой буйный нрав. Правда, если уж доходило дело до этого, то били без оглядки. В Империи городская стража одинаково справедливо считала нордхеймцев и самыми законопослушными, и самыми опасными гостями, и старалась всё решать миром. Но то в Империи, а как в Таруме? Поэтому Халлек обошёл площадь кружным путём и с более-менее открытого места на грязном перекрёстке рассмотрел цепочку факелов на городской стене. Здесь почти не было людей. То ли все, кто хотел, уже сбежались в центр города, то ли просто не высовывались, кроме как по исключительной надобности. Наконец показалась большая металлическая загогулина, с подковой размером в дугу тележной упряжи на деревянном щите. Судя по близости стены, это была почти окраина, но и мостовые, и дома здесь оказались опрятнее и чище.

Шаги сухо отдавались от стен, ставни окон по ночному времени были прикрыты, кое-где из-за них узкими лучиками просачивался свет. Уже пройдя половину улицы, Халлек увидел большую городскую усадьбу с домом, сложенным из песчаника-плитняка, двориком за забором из каменных же столбов высотой до плеча. Журчала вода, видимо, фонтанчик во дворе. По описанию Заали это как раз и был дом её сестры.

Поискав глазами рукоятку или шнур звонка, Халлек поднял камушек и запустил его за забор. Глухо забрякала цепь, зарычала невидимая собака. Голосить и звать кого-то Халлек не хотел, совершенно незачем всей улице знать, что сюда кто-то пришёл. А собака — так мало ли по какому поводу она может беспокоиться? Возникла косая полоска света из-за открывшейся двери.

— Умолкни, — произнёс негромкий, но хорошо слышный женский голос. Недовольно урча, собака побрякала цепью в дальний угол двора. К воротам приблизились шаги.

— Кого среди ночи Хест принёс?

Халлек, не раздумывая, ответил:

— Было три полоски, стало пять.