Системный Алхимик VI

Глава 15 Смерть так близка…

Мы двинулись дальше по туннелю, и с каждым шагом становилось ясно, что ситуация только ухудшается.

Первое, что бросилось в глаза — исчезновение костей. Если раньше пол туннеля был усеян останками павших практиков, то теперь под ногами была только скользкая поверхность, покрытая толстым слоем того же светящегося мха.

Но самое ужасное, что мох разросся до невообразимых размеров — он буквально захватил всё пространство вокруг нас. Стены были покрыты толстым ковром зеленоватых наростов, который местами достигал полуметра в толщину. С потолка свисали целые занавесы мха, которые приходилось раздвигать руками, чтобы пройти. Даже пол превратился в губчатую массу, которая хлюпала и прогибалась под весом наших тел.

— Твою мать, этот сраный мох давит! — выругался Байер, пытаясь освободить ногу из особо густых зарослей. — Он везде!

Передвижение превратилось в настоящую пытку — каждый шаг требовал огромных усилий, приходилось буквально продираться сквозь плотную массу растительности. Мох цеплялся за одежду, за оружие, забивался в складки ткани и под ногти.

Но хуже всего было не это.

Сосредоточившись на ощущениях внутри тела, я обнаружил то, что заставило кровь стынуть в жилах — циркуляция Ци внутри моих ядер замедлилась до критической точки. Если на холоде энергия текла медленно, то теперь она почти полностью остановилась.

— Байер, — позвал я, остановившись посреди туннеля. — Проверь свою энергию.

— Моя почти не движется, похоже, дела совсем плохи, — парень на секунду замер, явно прислушиваясь к внутренним ощущениям. Лицо его побледнело от осознания того факта, что Ци по каким-то непонятным причинам буквально застыла, чего никогда прежде не случалось.

— У меня тоже самое, — я мрачно констатировал. — Когда мы вошли в этот тоннель и встретились со мхом, сразу же заметил какое-то едва уловимое изменение, но… кто бы мог подумать, что этот сраный нарост подавит нашу небесную энергию?

«Малой, ты как себя чувствуешь?» — мысленно обратился к коту, ведь сейчас больше всего интересно, не лишились ли мы своей боевой мощи.

«Этот мох… он влияет даже на меня. Мои силы слабеют с каждой минутой.» — ответ пришёл не сразу, и когда прозвучал, в нём слышались нотки неподдельного беспокойства:

Это было по-настоящему страшно. Малой является существом невероятной мощи, что способно одним движением когтя разорвать практика в клочья. Если даже он чувствовал влияние этого места, то наше положение было критическим.

— Я не знаю, что нам делать, — честно признался. — Если небесная энергия перестанет циркулировать полностью, мы станем слабее курицы. А в таком состоянии против упыря мы и минуты не протянем…

— Может, стоит попробовать пробиться назад? — предложил Байер, хотя в его голосе не было уверенности.

— К завалу? — я покачал головой. — Мы уже проверили — там тонны камня. Наши усилия будут потрачены впустую, а силы иссякнут ещё быстрее. Стать обессиленной жертвой и дожидаться упыря, который оторвёт от нас по кусочку, у меня особого желания нет.

Малой спрыгнул с моего плеча прямо в мох. Обычно он передвигался грациозно и бесшумно, но сейчас его движения стали неуклюжими. Кот с трудом пробирался сквозь густые заросли, время от времени останавливаясь, чтобы отдышаться.

— Даже кот выдыхается, — заметил Байер.

— Именно это меня и пугает больше всего, — ответил я, наблюдая за затруднениями Малого. — Если мох влияет на него, значит, это не просто хищный нарост — что-то гораздо серьёзнее.

Мы продолжили путь, но каждый метр давался всё тяжелее. Мох становился плотнее, а его влияние на наши организмы усиливалось. Скоро я почувствовал, что небесная энергия в моих ядрах перестала двигаться совсем. Это было ощущение, будто внутри тебя замёрз ручей, превратившись в лёд.

— Алекс, — прохрипел Байер. — Я почти ничего не чувствую. Энергия встала колом.

— У меня тоже самое, — я подтвердил. — Мы больше не практики — теперь мы обычные люди с чуть более крепкими телами.

В этот момент освещение от моих молний стало тускнеть. Голубые искры, которые до этого стабильно освещали путь, начали мерцать и гаснуть. Вскоре они исчезли совсем, оставив нас в зеленоватом полумраке, создаваемом свечением мха.

— Дерьмо, — выругался в темноту.

Единственным источником освещения остался сам мох. Его зеленоватое свечение было достаточным, чтобы не натыкаться на стены, но создавало жуткую атмосферу. Тени плясали в неровном свете, каждый раз заставляя нас напрягаться от мнимых угроз.

Шли мы медленно и тяжело. Каждые несколько минут приходилось останавливаться, чтобы отдышаться и отдохнуть. Без поддержки небесной энергии наши тела быстро уставали от постоянной борьбы с густыми зарослями.

Первого опутанного упыря мы встретили примерно через час такого изнурительного пути.

Сначала я подумал, что это просто очередной нарост мха, более плотный, чем остальные, но когда мы подошли ближе, стало ясно, что под зеленоватой массой скрывается человеческая фигура.

— Ещё один, — констатировал Байер, указывая на неподвижное тело.

Монстр был полностью опутан мхом. Тонкие корни проросли сквозь его серую кожу, образуя сложную сеть, которая пульсировала в такт с общим свечением. Красные глаза были закрыты, грудь слабо поднималась и опускалась.

— Он спит? — удивился Байер.

— Не спит, — ответил я, внимательно изучая опутанное создание. — Мох его… переваривает.

«Они все спят и видят сны» — добавил Малой. «Мох держит их в таком состоянии, пока полностью не поглотит их жизненную силу»

Мы осторожно обошли неподвижного упыря и двинулись дальше. Чем глубже мы заходили, тем больше таких фигур встречалось на нашем пути.

Сначала их было всего несколько, потом они начали попадаться всё чаще — через полчаса мы уже с трудом находили свободное место, чтобы поставить ногу, не наступив на чьё-то опутанное тело.

— Сколько же их здесь? — прошептал Байер, осторожно перешагивая через очередную фигуру.

— Десятки, — ответил я. — Возможно, сотни. Все те практики, которые когда-то забрели сюда и оказались в этой ловушке… Самим бы не вляпаться, да и не понимаю я, каким образом эта срань смогла оплести их.

Картина была поистине жуткой — мужчины и женщины, молодые и старые, в остатках доспехов разного качества. Каждый их них лежал в неподвижности, опутанный мхом. Некоторые были в лучшем состоянии, другие уже наполовину переварены — от них остались только кости, обтянутые корнями и слегка белёсой кожей.

— Это могила, — тихо сказал Байер. — Огромная могила.

Вдруг Малой остановился, его уши встали торчком:

«Впереди что-то есть» — предупредил он.

Я напрягся, всматриваясь в зеленоватый полумрак впереди. Сначала не видел ничего особенного, но вдруг заметил странное движение — оно медленное, неестественное, словно в нашу сторону прётся пьяный человек. Вот только подобного здесь невозможно встретить и на ум пришло только одно…

— Байер, — тихо позвал я. — Впереди один из них движется.

Мы замерли, наблюдая за странной фигурой в отдалении. Она медленно поднималась, раздвигая густые заросли мха. Каждое движение было корявым, как у дешёвой марионетки.

Когда монстр полностью встал, я увидел то, что заставило меня похолодеть.

На его голове, прямо на макушке, рос красный цветок.

Это было нечто среднее между розой и орхидеей, но в десять раз крупнее любого нормального цветка. Ярко-алые лепестки медленно покачивались из стороны в сторону, будто бы вторя движениям самого упыря. В центре цветка зияла тёмная полость, из которой время от времени сочилась какая-то жидкость.

— Что за хрень? — прошептал Байер, инстинктивно сжимая кулаки.

— Паразит, — ответил я, не отрывая взгляда от жуткого создания. — Этот цветок контролирует упыря — использует его тело как марионетку. Разве ты не помнишь? Ту разрушенную деревню, которая стала кладбищем из мертвецов… У них тоже были подобные цветы на голове!

Я прекрасно помню опасность эти трупов, но там были простые люди, а здесь самые настоящие практики, которых слабыми никак не назовёшь.

Байер услышал меня и сделал широкий шаг назад, осторожно вглядываясь в неуклюжие движения марионетки. Сейчас мы куда слабее, и в таком тесном тоннеле убить это существо будет практически невозможно.

Неживой медленно повернул голову в нашу сторону. Его красные глаза мутные, полностью лишённые разума. Правда, цветок на голове пульсировал более ярким светом, словно реагируя на наше присутствие.

— Он нас заметил, — констатировал Байер.

— Да. И сейчас нападёт, — я сглотнул комок, который встал поперёк горла и крепко сжал кулаки. Ещё никогда прежде мне не доводилось лишаться всей своей силы, особенно в момент неминуемого противостояния с очень опасной тварью.

Тварь начала двигаться в нашу сторону. Движения были медленными, но неумолимыми. С каждым шагом цветок на его голове покачивался, источая едва заметное свечение.

— Готовься, — сказал я. — Оно уже здесь, будь осторожен, сейчас у нас едва ли хватит сил, чтобы справиться даже с самой слабой особью…

Бой начался, едва упырь приблизился к нам на расстояние вытянутой руки.

Тварь была сильной — увидел это сразу, как только он нанёс первый удар. Его когти рассекли воздух с такой скоростью, что я едва успел увернуться. Без поддержки небесной энергии мои рефлексы были гораздо медленнее обычного.

— Берегись! — крикнул Байеру, едва уклоняясь от очередной атаки.

Парень понял это и без моих слов. Он бросился вперёд, полагаясь только на физическую силу и опыт. Удар кулаком пришёлся точно в грудь упыря, но эффект был удручающим — неживой даже не покачнулся, хотя обычно кулак Байера мог бы снести с ног многих.

— Сука! — выругался парень, отскакивая назад. — Его кожа очень крепкая! — он посмотрел на свой кулак, стиснул зубы и махнул рукой, смахивая кровь с костяшек пальцев. Один единственный удар уже рассёк ему руку… Мне сложно представить, как мы сможем одолеть это существо.

Упырь контратаковал немедленно. Когти прочертили воздух там, где мгновение назад находилась голова Байера. Парень успел отпрыгнуть, но цветок на голове упыря заметно ярче засветился, будто реагируя на промах.

Я попытался атаковать сбоку, но мои движения были неловкими без поддержки энергии. Мой кулак пришёлся ровно в висок неживого, но того лишь слегка тряхнуло, после чего монстр медленно повернул голову в мою сторону.

Красные глаза упыря были абсолютно пустыми. В них не было ни злобы, ни ярости, ни даже голода — только пустота. Цветок на его голове пульсировал всё ярче, явно управляя каждым движением мёртвого тела.

— Он мёртв — нужно уничтожить цветок, который дергает за ниточки! — крикнул я Байеру.

Вот только добраться до головы упыря оказалось не так просто — существо обладает высоким ростом, и его длинные руки создавали почти непроходимую зону вокруг себя. Каждая попытка приблизиться заканчивалась царапинами от острых когтей.

Я попробовал зайти сзади, но упырь двигался на удивление координированно. Цветок, видимо, обладал чем-то вроде кругового зрения, потому что атаки сзади оно отражало так же эффективно, как и фронтальные.

Первую серьёзную рану я получил, когда попытался схватить тварь за руку. Когти проехались по моему предплечью, оставив три глубокие борозды. Боль была острой и жгучей, но хуже всего, было то, что раны вообще не затягивались. Обычно повреждения такого уровня заживали очень быстро благодаря циркулирующей в теле энергии. Теперь же кровь просто текла, пропитывая рукав.

— Раны не заживают! — предупредил я Байера.

Байер кивнул, но в этот момент упырь достал и его. Когти скользнули по рёбрам парня, разрывая ткань и кожу. Три красные полосы проступили на его боку, отчего парень морщился от боли, но всё вытерпел, крепко стиснув зубы.

— Я не знаю, как подойти к нему! — выругался он, прижимая руку к ране. — Оно будто бы читает каждый наш шаг!

Сдаваться нельзя. Мы продолжали атаковать, пытаясь найти слабое место. Проблема была в том, что упырь не чувствовал боли, не уставал и не замедлялся, а мы с каждой минутой становились слабее.

Решающий момент наступил, когда Байер сумел схватить упыря за ноги. Это был отчаянный манёвр — парень буквально кинулся на землю, обхватил лодыжки твари и попытался её свалить.

Упырь покачнулся, потеряв равновесие. Этого мгновения мне хватило, чтобы прыгнуть на его спину.

Оказавшись на спине у упыря, я обхватил его шею одной рукой, а второй потянулся к цветку. Паразит был скользким и горячим на ощупь, будто живое существо. Как только коснулся его лепестков, цветок издал жуткий звук — что-то среднее между писком и шипением.

Неживой начал дёргаться, пытаясь сбросить меня. Его движения стали хаотичными, словно он обезумел. Очевидно, что когда я схватил цветок, то нарушил хрупкую связь между ними, отчего монстр потерялся в пространстве, не переставая махать руками, подобно утопающему.

— Не дай ему освободиться! — крикнул я Байеру, который вцепился в ноги твари.

Парень стиснул зубы и сжал захват ещё сильнее. Упырь практически упал на колени, но продолжал яростно мотать головой, пытаясь освободиться от моих рук.

Я собрал все силы и резко дёрнул цветок. Звук, который он издал, был невероятно мерзким и в какой-то момент почувствовал, что мои уши заложило. Лепестки вдруг почернели и скрутились, а из центра потекла какая-то тёмная жидкость.

Упырь внезапно застыл. Его красные глаза померкли, тело обмякло. Я слез с его спины, держа в руках остатки почерневшего цветка.

— Готово, — тяжело дыша, выдал из себя. — Без паразита он снова мёртв, ха-ха-ха!

Байер отпустил ноги упыря и тоже выпрямился. Мы оба были покрыты ранами, уставшие и измотанные, но живые.

— Кровь не останавливается, — произнёс юноша, крепко прижимая ладонь к ране.

— Нужно привести себя в порядок, — ответил я, выбрасывая остатки цветка подальше от себя. — Перетянем ранения и двинемся дальше — чем дольше здесь находимся, тем больше вероятность нашей смерти.

Мы перевязали раны клочками ткани, оторванными от одежды. Это была жалкая замена нормального лечения, но лучше, чем ничего. Кровотечение удалось остановить, но раны продолжали болеть и ныть, причем появилось у них странное свойство — они жутко нарывали, словно кто-то внутри скрежетал острыми когтями. Я скинул это на то, что упырь обладает дьявольской Ци, но как дела обстоят на самом деле — неизвестно.

— Идём, — когда мы закончили с перевязками, то двинулись дальше, не желая задерживаться здесь ни на секунду.

Следующие три часа стали настоящим испытанием на выносливость. Мы продирались сквозь всё более густые заросли мха, обходили десятки неподвижных тел, дважды встречали ещё одного активного упыря с цветком на голове.

Каждая битва давалась всё тяжелее. Силы иссякали, раны накапливались, а мох становился плотнее с каждым метром. Иногда нам приходилось буквально прогрызать себе путь сквозь особо густые заросли, что повлекло за собой тотальное истощение. В какой-то момент мне хотелось упасть на колени и уснуть крепким сном, но с каждым позывом мне приходилось жестко бить себя по лицу или по ране, чтобы отогнать сонливость, которой я не ощущал уже очень долго.

Туннель извивался, как гигантская змея. То поднимался вверх, заставляя нас карабкаться по скользким от мха уступам, то резко уходил вниз, превращаясь в крутой спуск. Несколько раз мы попадали в тупики и были вынуждены возвращаться назад, теряя драгоценное время и силы.

Воздух становился всё более удушающим. Сладко-приторный запах мха смешивался с запахом гниения и какими-то химическими испарениями, создавая почти невыносимую атмосферу. Приходилось дышать через ткань, но это мало помогало.

— Я не могу больше — прохрипел Байер во время одной из наших передышек. Парень выглядел измотанным, его лицо было мертвенно-бледным.

— Терпи, нам нельзя останавливаться! — я едва смог выдавить из себя эти слова, ведь сам уже валился с ног от усталости. Меня спасало только одно — моя база культивации достигла легендарного одиннадцатого уровня, что сильно подняло моё плотское тело.

Малой почти всё время молчал, экономя силы. Даже ему, при всей его мощи, приходилось нелегко в этих условиях. Кот часто останавливался, тяжело дыша, и я видел, как его обычно яркие глаза тускнели от усталости.

Спустя некоторое время произошло то, что едва не стоило нам жизни. Мы проходили через особенно узкий участок туннеля, когда мох вокруг нас внезапно ожил.

Это было не простое шевеление — тысячи тонких корней одновременно потянулись к нам, пытаясь обвить ноги, руки, шею. Зеленоватая масса вокруг нас забурлила словно кипящая вода.

— Что происходит⁈ — закричал Байер, отчаянно пытаясь освободиться от корней, которые обвили его лодыжки.

— Он нас ест! — крикнул я в ответ, вырывая руку из цепких объятий мха. — Быстрее! Нужно прорваться!

Мы рванули вперёд, разрывая корни физической силой. Но мох был живучим — на месте разорванных корней тут же вырастали новые. Казалось, мы попали в пасть огромного существа, которое медленно пыталось нас переварить.

Спасло нас только то, что активность мха была локальной. Метров через пять мы вырвались из опасной зоны, оставив в ней клочки одежды и несколько капель крови.

— Черт, сукины дети, как мы вообще оказались в такой заднице? — прошептал Байер, падая на колени от истощения. — Нас чуть не сожрали с потрохами!

Я только кивнул, не имея сил на слова. Нам повезло. Если бы мы задержались в той зоне ещё на минуту, мох бы нас поглотил.

Наконец, спустя почти четыре часа изнурительного пути, туннель начал расширяться. Сначала незначительно — потолок стал чуть выше, стены чуть дальше. Потом изменения стали более очевидными.

И вдруг туннель резко обрывался, открывая вид на огромную пещеру.

Мы остановились на краю обрыва, и то, что открылось перед нами, заставило на мгновение забыть о боли и усталости.

Пещера была колоссальной. Её размеры поражали воображение — потолок терялся в темноте где-то высоко наверху, а противоположная стена едва различалась в зеленоватом полумраке. Это было не просто подземное помещение, а целый подземный собор.

Стены пещеры были покрыты тем же светящимся наростом, который преследовал нас всё это время, но здесь он образовывал невероятные узоры. Толстые канаты свисали с потолка как сталактиты, создавая живой лес. Некоторые из них были толщиной с человеческое тело и тянулись от потолка до самого пола, расстилаясь внизу подобно паутине.

Влажность здесь была очень сильной. Воздух был насыщен парами — каждый вдох давался с трудом. На стенах постоянно конденсировалась вода, которая стекала ручейками, создавая тихое журчание.

Но самое жуткое зрелище ждало нас внизу, на дне пещеры.

Там, аккуратно расставленные рядами, стояли десятки людей. Нет, не стояли, ведь их крепко держал мох. Каждого из них опутывала сложная сеть корней и стеблей, что врастали в тело. И на голове каждого цвёл тот же красный цветок, что мы видели у упырей.

— Сколько их? — прошептал Байер, вглядываясь в зеленоватый полумрак.

— Сотни, — ответил я, пытаясь подсчитать ряды неподвижных фигур. — Возможно, больше тысячи.

Это была армия практиков, захваченных мхом и превращённых в управляемых марионеток. Мужчины и женщины разного возраста, в остатках доспехов и одежды разных эпох. Некоторые выглядели свежими, будто попали сюда недавно. Другие были явно здесь уже годами, их тела частично переварены мхом.

«Это очень жестокая ловушка» — услышал я голос Малого в голове. «Все эти люди попадали сюда на протяжении десятилетий, возможно, столетий»

— Смотри на проход, — сказал я Байеру, указывая на место, откуда мы пришли.

Мы повернулись и увидели то, что заставило нас понять истинный масштаб происходящего. Проход, через который мы попали в эту пещеру, был заделан тонкой плёнкой мха. Она выглядела как естественная стена, но сквозь неё просвечивал туннель, по которому мы шли.

— Этот проход открылся только сейчас, — произнёс я, указывая пальцем, — Когда произошёл обвал.

— Хочешь сказать, что все эти люди были здесь запечатаны? — Байер посмотрел на армию неподвижных фигур. — Как долго?

— Судя по состоянию некоторых тел — очень долго. Думаю, что целыми десятилетиями. Мох держал их во сне, медленно переваривая и используя как источник энергии.

Самое неприятное, что теперь все эти наполовину высохшие и изуродованные трупы на свободе, и могут выйти из пещеры в любой момент, стоит им пробудиться ото сна. Не думаю, что с таким количеством марионеток расчистить тот проход будет чем-то сложным.

— Нужно спуститься, — сказал я, оценивая крутизну склона. — Внизу может быть выход, который ведёт на другую сторону горы.

— А если они проснутся, пока мы будем там? — спросил Байер.

— Тогда мы умрём, — честно ответил я. — Сам понимаешь, оставаться здесь нельзя — нужно выйти и вдохнуть глоток небесной энергии, чтобы исцелить раны. Чем дольше остаёмся здесь, тем пристальнее внимание этого мха к нам. Совсем недавно оно среагировало, как ты думаешь, почему? Думаю, эта тварь чувствует нашу слабость…

Байер и малой никак не отреагировали, но я почувствовал их страх. Бегающие глаза, частое дыхание… Мне и самому страшно — не хотелось бы заканчивать свой путь алхимика и практика в этой дыре, медленно и мучительно погибая. Покачал головой и постарался не думать о плохом — сейчас лучше сконцентрироваться на пути.

Мы начали осторожно спускаться по склону, цепляясь за выступы в скале и корни мха. Каждый шаг был риском — одно неверное движение, и мы могли сорваться вниз, прямо в центр этой армии спящих монстров.

Спустившись примерно на половину пути, я остановился рядом с одним из ближайших пленников — это была женщина средних лет в остатках кожаной брони. Красный цветок на её голове медленно покачивался, будто дыша.

Система, которая так долго молчала из-за влияния мха, вдруг подала признаки жизни. Сначала слабо, потом всё ярче, пока наконец не выдала информацию о цветке.

То, что я увидел, заставило кровь застыть в жилах.

Я медленно отступил от опутанной женщины, чувствуя, как по спине пробегает холодок.

— Байер, — тихо позвал я. — У нас проблема. Большая проблема.

— Что такое? — парень подполз ко мне, стараясь не шуметь.

│ Осколок дьявольского сосуда (небесный ранг). Примечание 1: Это осколок единого ядра практика на стадии «Сердца бессмертного». Существо демонической расы пало, оставив после себя цельное ядро, которое в ходе битвы двух мощных сверхсуществ оказалось разбито на множество осколков. Примечание 2: осколок бесполезен для практиков, он движим остаточной дьявольское волей, которая подразумевает под собой лишь поглощение и подчинение всего. Смесь негативных, отравляющих разум эмоций, объединённый единой корневой системой, способной на рост и развитие│

Эти цветки — не отдельные паразиты. Они часть одного огромного организма. Как грибница, только намного сложнее. И все они связаны между собой. А тот факт, что всё это произошло от одного осколка существа непонятной мне стадии, говорит лишь об одном — дела куда хуже, чем могли показаться на первый взгляд…

— Ты что-то понял? — спросил Байер, хотя по его лицу было видно, что он уже догадывается, что эти цветки не те, которые мы встретили с ним в той разрушенной деревне

— Не знаю, предчувствие очень плохое… — ответил я, ведь действительно не знаю, как объяснить ему тот факт, что это не цветки вовсе, а сраный осколок ядра!

«Нужно двигаться быстро и тихо» — добавил Малой. «Если мы разбудим хотя бы одного из них, то нам конец»

Мы продолжили спуск, но теперь каждый шаг был максимально осторожным. Любой звук, любое неловкое движение могли стать роковыми. Вокруг нас стояли ряды неподвижных фигур, и близость к ним вызывала жуткое ощущение.

Проходя между рядами спящих пленников, я не мог не поражаться разнообразию их экипировки. Здесь были воины в тяжёлых доспехах, которые явно принадлежали к имперским войскам. Рядом стояли охотники в кожаной броне, которая больше походила на экипировку жителей приграничных земель. Алхимики в характерных мантиях, разведчики в лёгких одеждах, даже несколько фигур в роскошных нарядах, которые могли принадлежать представителям великих семей.

— Они охотились здесь годами, — прошептал я, разглядывая разнообразную экипировку. — Заманивали всех подряд: и простых солдат удачи, и знатных особ, и имперских воинов.

— У этих растений есть нечто наподобие единого узла? — спросил Байер.

— Я думаю, что есть, если это подобие единого организма, то скорее всего в этой пещере и находится центральный узел, который раздаёт команды остальным паразитам… Но вопрос, стоит ли его искать? Может, лучше тихо уйти отсюда? — я почесал лоб и вдруг зацепился взглядом за странный всполох дьявольской Ци, идущий из дальнего конца пещеры.

— Туда, — указал в направлении противоположной стены. — Похоже, искать не придётся, оно само указывает о своем расположении…— не стесняясь вопросительных взглядов своих друзей, я смело направился в то место.

Мы начали медленно пробираться между рядами спящих пленников. Это было похоже на прогулку по кладбищу — везде стояли неподвижные фигуры, готовые в любой момент ожить и напасть на нас.

По мере приближения к дальней стене пещеры я начал замечать изменения. Цветы на головах пленников становились крупнее и ярче. Сами фигуры выглядели более свежими, будто они попали сюда совсем недавно. А корни мха, опутывающие их тела, стали толще и сложнее.

— Здесь что-то другое, — заметил Байер, указывая на группу пленников впереди нас. — Смотри на их цветы.

Действительно, цветы в этой части пещеры заметно отличались — они были больше, ярче, и из их центра исходило слабое красноватое свечение. Более того, они медленно поворачивались, будто следя за нашим движением.

— Они нас чувствуют, — констатировал я. — Но не могут пошевелиться, ведь тела всё ещё находятся во сне, — осознание этого вселило в меня некоторую надежду на то, что всё это дерьмо можно перевернуть нам на пользу.

В самом дальнем углу пещеры мы наткнулись на то, что заставило нас замереть от ужаса.

Там, среди особо густых зарослей мха, возвышалось нечто, что трудно было назвать растением. Это была огромная пульсирующая масса красной плоти, из которой росли десятки гигантских цветов. Каждый цветок был размером с человека, а некоторые ещё больше. От этого центрального организма расходились толстые корни, которые уходили в землю и, очевидно, соединялись со всей сетью мха в пещере.

— Центральный узел, — прошептал я. — Это мозг всей системы.

«А есть ли здесь другой выход?» — спросил Малой.

Я огляделся по сторонам, ища любые признаки прохода или туннеля. И действительно, за центральным узлом заметил тёмную расщелину в стене. Она была почти скрыта густыми зарослями мха, но определённо вела куда-то дальше.

— Там выход, — прошептал, указывая на расщелину. — Но чтобы до него добраться, нужно пройти прямо мимо этой твари.

— А если она проснётся? — спросил Байер.

— Тогда мы все умрём, — я честно ответил. Сам удивился тому, что в который раз говорю о нашей смерти, причем делаю это так спокойной.

Мы начали медленно подбираться к центральному узлу. Каждое движение было рассчитанным. Малейший звук мог разбудить эту тварь, а вместе с ней и всю армию пленников.

Чем ближе мы подходили, тем отчётливее становились детали центрального организма. Это была отвратительная масса пульсирующей плоти, покрытой сетью толстых вен, по которым текла какая-то светящаяся жидкость. Гигантские цветы медленно поворачивались, будто сканируя пространство вокруг. Из центра массы время от времени доносились странные звуки — что-то между биением сердца и бульканьем.

— Осторожно, —предупредил, когда мы оказались в нескольких метрах от монстра. — Кажется, он нас чувствует.

Один из цветов действительно повернулся в нашу сторону и замер, будто прислушиваясь. В тёмной полости его центра что-то зашевелилось.

Мы замерли, не смея дышать. Секунды тянулись как часы. Наконец, цветок медленно повернулся в другую сторону, и мы осторожно продолжили движение.

Расщелина в стене оказалась шире, чем казалось издалека. Это был настоящий проход, уходящий в темноту. Воздух из него тянул более свежий, без удушающего запаха мха и гнили.

— Выход, — прошептал Байер с облегчением в голосе.

Но в этот момент произошло то, чего мы больше всего боялись.

Один из гигантских цветов центрального узла резко повернулся к нам, и из его центра донёсся протяжный и вибрирующий звук. Это было что-то среднее между сиреной и криком боли — этот звук тут же подхватили все остальные цветы.

Пещера наполнилась жуткой какофонией. Сотни цветов кричали одновременно, создавая звуковую волну, которая била по барабанным перепонкам.

Один за другим трупы начали шевелиться. Сначала слегка, потом всё более активно. Красные глаза открывались по всей пещере — тысячи пар горящих точек в зеленоватом полумраке.

— Беги! — закричал я, толкая Байера в сторону расщелины. — Быстрее!

Мы бросились к выходу, не обращая внимания на шум. Теперь скрытность была бесполезна, так как вся армия упырей просыпалась, и у нас было максимум несколько секунд, прежде чем они полностью придут в себя и сумеют адаптироваться.

За нашими спинами раздавались звуки пробуждения, напоминавшие треск разрывающихся корней — шелест освобождающихся тел, первые голодные стоны пробудившихся монстров.

Мы нырнули в расщелину в тот самый момент, когда первые монстры начали двигаться в нашу сторону. Проход оказался достаточно узким, чтобы замедлить преследование, но достаточно широким для нашего бегства.

— Не останавливайся! — крикнул я Байеру, который бежал впереди. — Беги, мать твою, даже не вздумай оборачиваться!

Позади нас поднимался невообразимый шум — сотни голосов кричали одновременно, множество ног топали по каменному полу, когти скребли по стенам. Звук преследования приближался, и было ясно, что у нас есть лишь небольшая фора.

Туннель петлял и извивался, иногда сужаясь до того, что приходилось протискиваться боком, иногда расширяясь в небольшие залы. Мы бежали, не оглядываясь, направляемые только одним желанием — уйти как можно дальше от этого ада.

Через несколько минут бега я заметил, что воздух становится свежее, а где-то впереди виднеется слабый свет. Не зеленоватое свечение мха, а настоящий свет.

— Свет! — крикнул Байер. — Впереди свет!

Мы выбежали из туннеля прямо в ослепительную белизну снежного дня. После долгих часов в зеленоватом полумраке пещер, дневной свет показался просто невыносимым. Пришлось зажмуриться и несколько секунд ждать, пока глаза адаптируются.

Оказались на каменистом склоне горы, в нескольких километрах от того места, где входили в пещеру. Вокруг простирались заснеженные степи, которые не знали ни конца, ни края.

— Мы выбрались, — прошептал Байер, падая на колени и жадно хватая ртом воздух.

К несчастью, наша радость была недолгой. Из туннеля за нашими спинами доносились звуки, которые не сулили ничего хорошего. Армия упырей пробуждалась и вскоре могла хлынуть на поверхность.

— Ха-ха-ха! — безумно рассмеялся Байер, — Суки, я порву каждого из них на мелкие кусочки! — его бледное лицо мгновенно сменилось на жуткую гримасу гнева и ярости. Парень крепко сжал кулаки, а из его тела в разные стороны хлынула мощная аура.

Так как сила вернулась к нам, я легко оттолкнулся от земли и в мгновение подошёл к юноше, положил тому руку на плечо и покачал головой, сказав:

— Уходим, это не наша битва…

— Я сполна терпел этот сраный тоннель и этот гнилой мох! — Байер повернул голову ко мне и в его глазах было видно нетерпение и ярое желание поквитаться за все страдания с этими упырями и чертовым мхом.

— Не сейчас — раны всё ещё серьёзные, силы не до конца восстановились и не забывай, зачем мы пришли в эти ледяные степи…— я нахмурил брови и сильнее надавил на его плечо.

— Хорошо, будь по-твоему, — он глубоко вдохнул и убрал ауру. На первый взгляд он выглядит спокойным, но я знаю, что в глубине его сердца уже зародилась ярость, которую можно потушить только кровью тех упырей.

— Ничего, думаю у нас будет возможность встретиться с ними, но сейчас нужно думать о цели нашей миссии, — условия севера очень суровые, и как я уже когда-то говорил — опасность можно встретить на каждом шагу… Вроде бы безобидное путешествие в безопасную зону, но каким-то хреном оно обернулось для нас смертельной западнёй, из которой мы едва унесли ноги.

Мы выжили и это не могло не радовать меня, но что-то в глубине души подсказывало мне, что дело с осколком бессмертного только начинает набирать обороты.