Сиротка для Ледяного Повелителя

26.

У воды не было никакого вкуса. Она была создана словно бы из самого льда. После того как я сделала несколько глотков, по телу начал разливаться холод. Я ощущала, как он стремительно захватывает каждую клетку моего тела, словно вражеская армия, которая, наконец, прорвала оборону противника и устремилась за городские стены.

В конце концов, лед дошел до груди и только что разгоревшийся огонек мгновенно погас, словно свеча, которую окунули в воду.

Нет, только не сейчас! Пожалуйста!

Я почувствовала, как начинаю застывать, словно бы я сама была сделана из воды и лед, наконец, пришел забрать свое, превратив меня в статую. На мгновение мне стало очень страшно. Я попыталась шевельнуться, и в первую минуту у меня это не получилось.

Однако потом я заставила себя успокоиться.

Если я еще дышу и соображаю, значит, я еще не мертва, значит еще есть шанс.

Я с трудом закрыла глаза и сосредоточилась на своих чувствах. Перед моим внутренним взором проносилась вся моя жизнь. От детства до юности и дальше.

Каждый шаг, который я сделала в своей жизни, каждый жест и каждый вдох, все они вели меня именно к этому моменту. Все, что я когда-либо делала, все это было ради того, чтобы выпить эту странную воду.

— А теперь гори, — сказал голос.

Я заметила, что он изменился. Он говорил так, словно был со мной рядом, а не рокотал откуда-то издали.

— Но как? — спросила я мысленно, не в силах пошевельнуться.

— Разве ты забыла? — насмешливо спросил он. В голосе больше не было ярости и злости, он говорил со мной так, словно мы были давними знакомыми.

Страх немного отступил. И я, наконец, смогла прислушаться к моим подлинным ощущениям.

Где-то глубоко внутри, за льдом, который заполнил все мое тело и уже готов был окончательно завладеть им, я почувствовала что-то очень знакомое, что-то невероятно теплое. Что-то, способное даже воскресить.

Я почувствовала любовь к Крастену, которая сначала прорывалась сквозь лед, как искра, а потом постепенно начала разрушать коварный лед, захвативший почти все мое тело, миллиметр за миллиметром. Медленно, но неумолимо.

— Умница, — сказал голос мягко, — я знал, что у тебя получится, — а теперь доведи дело до конца.

Я представила Крастена так, словно в эту минуту он стоял рядом со мной. Я вспомнила, как он шептал мое имя, лежа в бреду, умирающий, поверженный отравленным клинком предателя.И тогда лед начал стремительно уступать место теплу.

А после к этому теплу присоединился огонек. Он просто вернулся, словно так и должно было быть. Сначала он нерешительно разгорался, а потом вернул всю свою силу, почти мгновенно возвращая меня к жизни. И тут я услышала крик позади себя.

— Что она творит? Заберите у нее чашу, — услышала я крик Гаррета.

Я обернулась и увидела, как в мою сторону бежит сразу несколько человек, А позади них идет взволнованный Гаррет. На его голых руках сияли обручи, которые раньше принадлежали моему повелителю.

— Поставь чашу, немедленно, сначала испить должен я! — крикнул он.

Я послушно опустила чашу на стол. В ней еще оставалась половина. Еще одна капля упала в нее с хрустальным звоном.

— Да, повелитель, — сказала я кротко и отошла на шаг.

Ко мне подбежали его люди и оттащили от стола. Я не сопротивлялась, лишь наблюдая за тем, что будет делать предатель Гаррет.

За ним стройной вереницей следовало несколько девушек. Они завороженно глядели на храм, явно находясь под огромным впечатлением. Все девушки были молодые и очень красивые. В каком-то смысле я узнала в них себя, какой была, когда только прибыла сюда.

— Зачем ты их привел? — спросила я, не удержавшись.

— Это претендентки, Милли, — сказал он с улыбкой, подходя к столу с чашей, —сейчас я выпью воды и стану полноправным повелителем этих земель, а одна из них станет моей женой и повелительницей.

— Они все погибнут — сказала я, с горечью глядя на девушек, которые не понимали, что тут происходит.

— Вот мы и посмотрим.

Я только покачала головой.

Мои руки с двух сторон держали прихлебатели Крастена, но я и не собиралась никуда бежать. Мне было очень интересно посмотреть на то, что будет дальше.

Однако, что-то зудело у меня на душе и я не смогла удержаться, чтобы не произнести следующие слова, когда Гаррет взял чашу в руки.

— Гаррет, — сказала я, — тебе не стоит пить эту воду.

Он глянул на меня, обнажив зубы в счастливейшей из улыбок.

— Ты маленькая глупенькая девочка, мне жаль тебя. Поэтому не волнуйся, если ты будешь достаточно хорошо ублажать меня, я не стану тебя убивать. Нужно будет только извиниться, встать на колени и поклясться в верности мне и готовности выполнять любое мое желание. Никто не скажет, что я несправедлив или жесток.

Так ведь, парни?

Мужики, которых притащил с собой Гаррет, закивали и утвердительно загудели.

— Тебе не быть повелителем, Гаррет, — в очередной раз попыталась я вразумить его.

— Заткните ее, только зубы не выбивайте, так она симпатичнее, — хохотнул Гаррет.

Я почувствовала, как чья-то грязная, потная ладонь закрывает мне рот.

Что же, я сделала все, что могла.

Гаррет жадно приложился к чаше.

Девушки, которых он привел, притихли и в ожидании уставились на него.

Я смотрела ему в лицо, и когда он убрал чашу от губ, я увидела смертельный ужас в его глазах.

— Что-то не так, — прохрипел он, — все должно быть не так.

Я закрыла глаза и разожгла огонек внутри. Мужики, которые держали меня тут же вскрикнули и отпустили меня.

— Тварь, она жжется! — крикнул один из них.

— Не советую трогать меня своими грязными лапами, — сказала я, глядя, мужик в недоумении разглядывает волдыри на своей обожжённой коже.

Они в ужасе отшатнулись от меня, и больше не решались подойти Гаррет стоял на месте и хрипел, не выпуская чашу из рук.

Я даже с расстояния в несколько шагов видела, что его тело застывает как…

— Зря ты меня не послушал, Гаррет, — сказала я, подходя к нему ближе.

— Что за черт? — прошептал он.

— Крастен жив, — просто ответила я и вырвала из рук неудавшегося повелителя чашу.

— Этого не может быть,

Лед дошел до лица Гаррета, и он застыл в недоумении.

Браслеты на его руках завибрировали и зажужжали, как улей разъяренных ос, наполняя храм нестерпимым для ушей металлическим гулом.

Все, кто еще оставался тут, в ужасе расталкивая друг друга, побежали вон из храма. Мужики отталкивали несчастных девушек.

Наконец, звон от браслетов достиг пика и я увидела, как ледяное тело Гаррета разлетается на части, превращаясь в облако ледяной пыли.

Браслеты со звоном упали на пол, и все мгновенно стихло.

Я поставила чашу на стол, а потом подняла с пола браслеты.

Их нужно вернуть хозяину.

Стараясь не смотреть на последствия битвы, которая разразилась рядом с мельницей, я быстро отыскала следы на снегу, по ним несложно было понять путь, по которому уходил Соломон и мальчики, утаскивая Крастена в безопасное место.

Снег хрустел под моими босыми ногами, но я почти не обращала на него внимания.

Мельница осталась далеко позади, как и дубовая роща, в которую я приходила ночью ‚и в которой чуть не погибла, замерзнув насмерть.

Я шла вперед, с наслаждением вдыхая морозный воздух. Я чувствовала, как зима сдается. Этого пока не было видно, но каждая снежинка, каждая веточка на дереве уже знала, что совсем скоро снег начнет таять, уступая место долгожданной весне, которой так долго не было в этих краях.

Я знала это, потому что все они не умолкая говорили. Это были не наши человеческие слова, то был их собственный язык, которым они переговаривались между собой, просто теперь я могла понимать его и даже отвечать, если это требовалось.

Теперь все вокруг было для меня живым и наполненным любовью. Даже деревья, камни и сама земля, сонно дышащая под снегом, предвкушая освобождение, сообщали о своей готовности к долгожданной весне.

Следы уходили вглубь леса, и я, утопая в сугробах, последовала дальше.

Я уже чувствовала их. Сердце мое взлетело вверх, как только я осознала, что совсем близко чувствую Крастена, он горел впереди, как золотой маяк для меня. А рядом с ним горели души мальчиков и Соломона.

Я ускорила шаг и наконец, нашла их.

Они расположились в небольшой пещере. Здесь было сухо и тепло, поскольку они развели небольшой согревающий костерок.

— Милли, — хором закричали мальчики, — ты вернулась.

Они подбежали ко мне и обняли меня. Я потрепала их по лохматым головам.

Соломон посмотрел на меня, и я увидела то, чего никак не ожидала увидеть на лице сурового Саджанца. Он плакал.

Я подошла к лежащему без сознания Крастену и, поцеловав его правую руку, надела на нее браслет. А затем, надела второй на левую.

— Мой повелитель, просыпайся, — сказала я, целуя его в губы.

Браслеты тихо зашумели, и я сразу же почувствовала, как тело Крастена наполняется прежней силой.

Наконец, он сонно открыл глаза и улыбнулся, увидев меня.

— Милли, — сказал он, — скажи, я умер и мне снится прекрасный сон?

Возвращались в крепость мы рука об руку. Крастен, держал мою руку в своей, и я не чувствовала холода.

— Как только зима кончится, браслеты можно будет снять, — сказал он с улыбкой.

— тебе не всегда нужно будет блокировать мой холод, Милли.

— А я уже почти привыкла, — сказала я.

Часы, отсчитывающие время поселения, совершенно изменились. Теперь внутри не было никакого черного тумана, а шар двигался плавно и медленно. Народ, как завороженный, смотрел на это зрелище и не мог поверить своим глазам.

Как только они увидели нас, они начали кидать шапки в воздух и кричать, что есть сил.

К своей радости, я увидела Вольца, который был совершенно невредим, он бегал вокруг часов и восторженно вскрикивал.

Сэльма и Клара, увидев нас, молча подошли ко мне и обе обняли меня, заливаясь слезами. Даже всегда сдержанная в проявлениях чувств Сэльма не удержалась и я клянусь, что видела, как она утирает слезинку.

— У тебя получилось, Милли, — сказала Сэльма.

— Без помощи всех вас, ничего бы не вышло, — сказала я, чувствуя, что сейчас тоже расплачусь:

Я обернулась и посмотрела в глаза Соломону.

— Если бы ты не спас Крастена, — сказала я, сейчас все было бы кончено.

— Осталось еще две жизни, — сказал Соломон, — и мой обет перед ангелом будет исполнен.

— Нет, друг мой, — сказала я, беря его за руку с черными ногтями, — ты уже спас не сто жизней, а гораздо больше. Но я бы не хотела, чтобы ты покидал нас.

Соломон ничего не ответил и только вздохнул, глядя на меня своими черными глазами.

В эту минуту я поняла, что он, наконец, готов простить себя за то, что сделал в прошлом. Ему только нужно немного времени.

И тут я увидела человека, который не радовался вместе со всеми. Единственного присутствующего человека, который безмолвно стоял на месте не шевелясь.

Я медленно подошла к повару Морти, которого заморозил Гаррет. Он все также стоял во дворе, стеклянными глазами глядя вперед.

— Он был настоящим героем и моим добрым другом, — сказал Крастен, подходя к Морти вместе со мной.

— Они мне успел стать другом, — сказала я с печалью глядя в его глаза вспоминая, как мы пили с ним чай и как он, единственный из всех, осмелился прямо противостоять Гаррету.

— Покойся с миром, милый друг, сказала я и коснулась его застывшей руки.

И тут я что-то почувствовала. Тоненькую, словно человеческий волос, искру жизни внутри.

Я не поверила самой себе и нежно коснулась его лица, одновременно разжигая огонь любви в своем сердце, вместе с пламенем, подаренным мне голосом.

— Проснись, — прошептала я.

— Милли, что ты делаешь? — взволнованно спросил Крастен, — глядя, как из моей руки в кожу саджанца вливается золотой живительный свет.

И вдруг, на глазах у всех, жизнь начала растекаться по телу моего друга, постепенно сокрушая твердый лед, которым был покрыт Морти.

Замершая в изумлении толпа охнула, когда саджанец открыл глаза и недоуменно посмотрел на нас.

— Что происходит? — спросил он, совершенно ошарашенный.

— Скоро весна, Морти, — с улыбкой сказала я.

— Повелитель Крастен и повелительница Милли, — вы готовы соединить свой союз вечными узами и разделить отпущенный вам срок, сколько бы он ни продлился и управлять этими землями согласно воле духа, который ими владеет?— спросил нас Морти, которому пришлось стать ведущим церемонии, поскольку не нашлось человека, уважаемого в поселении больше, чем он.

— Да, сказала я, — с улыбкой глядя на роскошно одетого повелителя.

— Да, — серьезно отвечал он, глядя мне в глаза.

Сейчас на его руках браслетов не было. Он снял их, поскольку весна уже полноправно вступила в свои владения и теперь наступало мое время. Когда придет зима, он вновь наденет их, и я уступлю место силе его холода, пока снова не наступит смена времен года.

Я оглядела собравшихся. Похоже, на церемонии присутствовала вся деревня.

Множество знакомых лиц.

Снег уже почти везде сошел, и на деревьях начали распускаться почки. С запада прилетели птицы и беззаботно щебетали в ветвях, словно в их распоряжении было все время и вся радость этого мира.

Морти достал из кармана маленькую коробочку и дрожащими пальцами, боясь выронить содержимое, открыл ее.

Два кольца, одно из красного, другое из синеватого металлов лежали внутри.

— Тогда обменяйтесь кольцами в знак подтверждения вашего согласия, — сказал Морти дрожащим голосом.

Я посмотрела ему в глаза и взяла красное кольцо, отливающее внутренним огненным светом.

В эту минуту я чувствовала себя настолько счастливой, что казалось, весь мир безостановочно осыпал меня своими дарами. Не может один человек выдержать так много счастья.

Я взяла сильную руку Крастена в свою и надела кольцо ему на палец.

Он взял холодное кольцо, сияющее внутренним синим светом, и надел на мой палец.

В это же мгновение я почувствовала внутренним взором, как между нами протягивается невидимая нить, что была сплетена наполовину изо льда, наполовину из света, она переплеталась и с каждым мгновением становилась все крепче и сильнее, переплетаясь сложным узором между нашими сердцами.

По восторженному взгляду Крастена я поняла, что он чувствует то же самое.

— Теперь вы можете поцеловаться, — сказал Морти.

Невидимая нить словно бы потянула нас друг к другу и я прильнула к губам своего любимого. Он нежно прижал меня к себе и ответил.

— Я люблю тебя, — мысленно сказала я, не отрываясь от его губ.

— А я люблю тебя, Милли, — услышала я его голос у себя в голове.