Сиротка для Ледяного Повелителя

15.

— Боишься меня? — спросил он и в голосе его слышалось то ли сожаление, то ли любопытство, я не смогла бы сказать точно, даже если бы мое сердце не колотилось в эту минуту как бешеное.

— Чего мне боятся? — спросила я, изо всех сил пытаясь сохранять самообладание,

— Сэльма отзывалась о вас, как об очень хорошем человеке, которому можно доверять.

— Сэльма — старая дура, — бросил Соломон и воткнул ножик в стол. Я вздрогнула от неожиданности.

— Боишься, — сказал он с улыбкой, теперь уже утвердительно, — правильно делаешь, что боишься. Ты не представляешь, какие вещи я творил. Мне бы сейчас не мирно беседовать с милыми девушками, а гнить в земле, присыпанным золой Хотя, это, наверное, чересчур гуманно.

Я не понимала, как мне реагировать на его слова.

Так чего же он хочет? Он словно бы признается в чем-то и хочет, чтобы я была свидетельницей.

Он сидел на стуле и задумчиво глядел на свои руки.

Я молчала, боясь нарушить эту тишину. О чем бы он ни думал, мне не хотелось прерывать его мысли. Сейчас был очень хороший момент для того, чтобы попытаться сбежать. Но я не трогалась с места, продолжая сидеть и смотреть на него.

— Я наврал им всем, и тебе тоже, — сказал он вдруг.

Голос его звучал безжизненно и глухо, как будто он говорил через стекло.

— О чем? — спросила я осторожно.

— Да, можно сказать, что обо всем, — вздохнул он.

— А почему вы говорите это мне, — спросила я, чувствуя, что его ответ скорее всего, мне не понравится. Кому говорят вещи, которые не могут доверить другим?

Тем, кто никому точно не расскажет. А в каком случае я точно не расскажу?

06 этом мне не хотелось даже думать. Я знала, что если начну распутывать эту мысль, как клубок ниток, я пропаду.

— Потому что благодаря твоей вчерашней глупости, я смогу, наконец, покинуть это место, — сказал он со вздохом.

Я смотрела на нож, воткнутый в стол, боясь, что он вытащит его и направит на меня.

— Ты хоть знаешь, для чего они тебя держат? — спросил он с насмешкой, перехватив мой взгляд.

— Я невеста повелителя, — сказала я не слишком уверенно.

Соломон засмеялся отрывистым каркающим смехом. Этот смех звучал так, как будто где-то рвут куски промокшего картона. Мне не понравился этот смех.

— Почему вы смеетесь? — спросила я смущенно.

— А тебя они спросили, хочешь ли ты этого? — поинтересовался Соломон, игнорируя мой ответ.

— А я буду делать все, что мне скажут, — отвечала я, стараясь храбро смотреть ему в глаза.

— Откуда такая преданность?

— Мне дали крышу над головой, со мной хорошо обращаются, никто не сказал мне дурного слова, — отвечала я вполне искренне, хотя это и не было полностью правдой.

— Даже Гаррет?

При упоминании этого имени я не смогла удержаться, чтобы не измениться в лице и наблюдательный Соломон заметил это.

— Он был очень внимателен и помог отогнать того странного безумного человека.

— Вольца-то? — хохотнул Соломон, — этот, возможно, самый нормальный из здешних обитателей.

— Он напугал меня, — сказала я, опустив взгляд.

— Ну и что же? Я тоже тебя пугаю, но это не значит, что меня надо бить, как нашкодившую псину. Верно ведь? Да я и не позволю.

— Разве Гаррет не ваш друг?

— Друг? Девочка, у таких людей, как я, не может быть друзей. Гаррет захаживает ко мне, и он рассказывал, как выведывал у тебя информацию об испытании. Этот идиот считает себя самым умным.

Теперь у меня перемешались совершенно все чувства. То, что он говорил, казалось честным и искренним. И это совсем не то, чего я могла ожидать от него. Я верила его словам, но мне казалось, что верить ему неправильно.

Наконец, он встал. Стул, на котором он сидел, со скрежетом проехал ножками по грубому полу.

— Пойдем, — сказал он, — надо тебе спасать твоих старых перечниц от гнева повелителя, быть может, тебя еще не успели хватиться.

— Подождите, — в замешательстве сказала я, совершенно не понимая, что тут происходит, — я могу идти?

Соломон пожал плечами.

— Я вижу, что тебе у меня не очень-то понравилось, удерживать я тебя не собираюсь, — ответил он равнодушно, — дам тебе одежду, чтобы опять не замерзла.

Я осторожно встала и пошла вслед за Соломоном, который уже вышел из комнаты:

Я мельком оглянулась и увидела нож, который все еще торчал из стола, застывшим восклицательным знаком.

Неужели он просто отпустит меня?

Был бы сейчас со мной огонек. Мне так сильно не хватало его в эту минуту, что я чуть не застонала от досады.

Мельник снял с вешалки теплую шубу и кинул мне. Я едва успела ее поймать. Она была тяжелая, и на вид казалась крайне теплой.

— В ней точно не замерзнешь, — передай потом через кого-нибудь.

Я быстро надела шубу.

— Спасибо, — сказала я тихо.

— Что? — переспросил он.

— Спасибо, — произнесла я громче.

— Это тебе спасибо, — сказал он, обнажая свои серые зубы в жуткой улыбке, —встретить тебя — большая удача.

— Почему, спросила я, — надевая предложенные мне сапоги, которые были на несколько размеров больше, чем необходимо. Выбирать не приходилось, поэтому я, с благодарностью кивая, приняла то, что есть.

— Потому что осталось четыре, — сказал он и открыл дверь, ведущую на улицу.

Я ничего не поняла, но не стала переспрашивать, боясь, что он передумает меня отпускать.

Я вылетела на морозную улицу, как птица из клетки, все еще не веря своему счастью. Только что мне казалось, что живой мне отсюда не выйти, а теперь я жмурюсь от утреннего солнца, вдыхая свежий морозный воздух.

— Милли, — окликнул меня Соломон, корда я уже отошла на приличное расстояние, позабыв обо всем.

Я обернулась на оклик и посмотрела на мельника.

Он стоял в дверях, скрестив руки на груди.

— Я могу помочь тебе вернуть его, — сказал он.

— Кого? — спросила я, чувствуя неладное.

— Ты знаешь, — ответил он и, улыбаясь, похлопал себя по груди.

Не может быть, чтобы он знал про огонек. Я молча смотрела на него, не зная, что делать, и как на это реагировать.

— Заходи в гости как-нибудь, потолкуем, — сказал он и скрылся внутри своего жилища.

Еще несколько минут назад я была уверена, что мне конец, и злой саджанец сотворит со мной что-то ужасное. А теперь я в недоумении стояла и смотрела на закрытую дверь в его жилище, с трудом осмысляя то, что сейчас произошло.

Я перевела взгляд на колесо мельницы, которое мерно крутилось, приводимое в движение силой речной стихии. Оно крутилось здесь все это время, даже не подозревая о том, что происходило со мной этой ночью.

Если бы кто-нибудь смог прочитать мои мысли в эту минуту, он, должно быть, посчитал бы, что ночное происшествие не прошло для меня даром.

Но на самом деле, не считая того, что я была ужасно голодна, чувствовала я себя превосходно, и меня очень радовало теплое утреннее солнце.

И о чем я только думаю? Торчать на месте и любоваться игрой света от брызг воды на реке, подсвеченных зимним солнцем, в то время, как меня должно быть вот вот хватятся, если уже не хватились.

Нужно срочно спешить в крепость.

Я шла одна по заснеженной дороге и боялась столкнуться с кем-нибудь. Как назло, утро уже было в самом разгаре и люди как раз начали выходить на улицу, чтобы приступить к своим повседневным делам.

Встреченные мной жители смотрели на меня с изумлением. Некоторые, узнав меня снимали шапки и приветливо кланялись. Я кое как отвечала им и быстро прятала взгляд, словно меня тут и вовсе нет.

Не хватало мне еще встретить сейчас кого-нибудь знакомого. Как я выгляжу, похоже, знали уже все местные, но я лично запомнила в лицо не слишком многих.

Я неуклюже шагала, стараясь, чтобы безразмерные сапоги, выданные мне Соломоном, не слетели с моих ног когда увязали в плотном снегу.

Я все не могла забыть последние слова мельника.

Он же говорил про огонек? Не мог он говорить ни о чем другом, кроме него. Но откуда ему может быть это известно?

Стоило признать, что я ошибалась на его счет, и он вовсе не желал мне зла. Иначе я бы не вышла из его жилища. Никто не знал, что я там, и никто не нашел бы меня, если бы он хотел что-то со мной сделать.

Волна страха накатила на меня снова. Я представила себе, что бы могло произойти, если бы все не обошлось, если бы он и впрямь оказался тем, кем показался мне, когда я впервые его увидела.

Если он не плохой, почему же огонек так бешено и рьяно отгонял меня от него, торопя уйти подальше?

И как странно он говорил. Гаррет ему вовсе не друг да и вообще, похоже, он не слишком высокого мнения о многих здесь. Но почему же он был так откровенен со мной?

Определенно, нужно было выяснить о нем побольше. Что если он и вправду знает, как вернуть огонек?

Я вновь попыталась нащупать присутствие моего огонька, к которому уже успела привыкнуть, и с досадой обнаружила, что его по прежнему нет.

Если мельник знает, как его вернуть, я должна попытаться. Но что, если он задумал что-то недоброе?

Мысли путались в моей голове, наскакивая одна на другую, превращаясь в сплошной комок противоречий и страхов, и я так погрузилась в них, что не заметила, как налетела на кого-то на полном ходу, сбив его с ног.

— Милли! — услышала я знакомый мальчишеский голос, — мальчик поднялся, стряхивая с себя снег, наконец я могла видеть его лицо, — в крепости все стоят на ушах, ищут тебя, ты не представляешь какой переполох устроила!

Талем говорил с таким восторгом, будто не о пропаже человека, а о том, что нашел сундук с сокровищами. когда играл на заднем дворе.

— Привет, — сказала я смущенно, кудаясь в безразмерную шубу мельника, —а я вот решила прогуляться.

— Странное время ты выбрала для прогулки, и странный способ. Сэльма считает тебя мертвой. Повелитель отправил отряд прочесывать окресности, — тараторил мальчик, увлекая меня за собой вперед, к белой крепости, — как здорово, что я тебя нашел!

— Да, здорово, — без особенного энтузиазма говорила я, и только теперь начала понимать, какой позор ждет меня впереди.

Скорее всего меня теперь выгонят. Разумеется, иначе и быть не может. Люди приютили меня, окружили невероятной заботой, а я доставляю им одни хлопоты и не приношу никакой пользы.

Мальчик рядом со мной и что-то безостановочно тараторил, не обращая внимания на то, что я, вместо того, чтобы слушать его, размышляю о том, что совсем скоро снова окажусь где-нибудь на рынке и меня продадут в какое-нибудь совсем не столь приятное место.

— Повелительс сейчас допрашивает всех, кто общался с тобой, представляешь? —с восторгом делился со мной Талем, — он и со мной говорил. Я ему сказал все, как было. Что мы учили тебя на кухне вчера весь день.

— Он должно быть очень злится, — сказала я, чувствуя, как сердце мое сжимается от беспокойства.

Мальчик нахмурился.

— Хм, злится? — сказал он, — не знаю, он кажется встревоженным. Если честно, я никогда не видел нашего повелителя таким.

От этих слов мальчика мне стало еще хуже.

— Не стоило тебе конечно уходить гулять через окно, — сказал Талем, — у нас так не принято.

— Да уж, — сказала я, глядя на людей столпившихся перед входом в белую крепость. Я чувствовала как сердце чуть не выпрыгивает наружу от стыда и страха, предвкушая скорую встречу с повелителем.