Сиротка для Ледяного Повелителя

19.

И тут я снова услышала голос Духа.

— верни огонь — прогремел он.

Я старалась не слушать его обманчивые слова и поднесла чашу к губам, готовясь сделать глоток.

— Верни огонь, дитя! — на этот раз голос пророкотал так громко, что я чуть не выронила чашу из рук.

Я, дрожащими руками, осторожно поставила чашу на место, и увидела, как в нее упала еще одна капля.

Я обернулась и посмотрела на Крастена, который с напряженным лицом стоял и наблюдал за мной.

— Ведь у меня еще есть время подумать? — спросила я повелителя жалобно.

— Конечно, — сказал он и быстро подойдя ко мне, крепко меня обнял. В эту минуту я испытала такое облегчение, что чуть не заплакала.

— Прости меня, — сказал он, — прости, что тебе приходится проходить через это.

— Все будет хорошо, я, кажется, знаю, что нужно делать, — сказала я, нехотя отстраняясь от его объятий и глядя ему в глаза.

Я взяла повелителя за руку и решительно повела на улицу.

— Я должна вернуть его! — говорила я, — Соломон сказал мне, что знает, как это сделать. Нужно поговорить с ним. Ты сходишь к нему со мной? Я немного побаиваюсь его, он странный, но мне кажется, что он может помочь.

Я говорила без умолку, чувствуя, что внутри меня как будто прорвало плотину.

Если раньше я ощущала себя кем-то очень маленьким и незначительным, не способным управлять событиями, которые происходят в моей жизни. То теперь, по какой-то неведомой пока еще для меня причине, я чувствовала, что впервые в жизни, знаю, что надо делать.

Крастен только удивленно смотрел на меня.

— Постой, — наконец, сказал он, когда я вытащила его из зала и повела обратно, к спуску, ведущему к застывшему озеру.

— Ну что? — спросила я, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Я ничего не понял из твоей сбивчивой скороговорки. Объясни толком, что ты собралась делать?

Только тут я сообразила, что повелитель ничего не знает про мой огонек. Ведь я не рассказывала ему о нем. Теперь уже не было смысла что-то утаивать. Я теперь хотела, чтобы он знал обо мне все.

— Знаешь почему я не замерзла ночью, когда пошла одна в рощу?

Крастен покачал головой.

Я задумалась, подбирая подходящие слова.

Как же сложно было объяснить это человеку, который даже не представляет, что это такое.

— У меня был дар, — наконец выпалила я на одном дыхании, — и он пропал вчера ночью, когда я едва не замерзла в лесу, умирая от холода в том сугробе.

Крастен кивнул.

— Я говорил с Соломоном, — сказал задумчиво Крастен, — он сказал, что нашел тебя вчера ночью, едва не замерзшую до смерти.

— Вот именно, Соломон спас меня, понимаешь? Я думала он плохой человек, и огонек тоже считает его плохим, но он спас меня. И, что важнее всего, он сказал, что знает, как вернуть его, понимаешь? Знает, как вернуть мой огонек.

Мы подошли к спуску, который вел к замерзшей глади озера.

Я посмотрела на спуск, и от того, что мне было так радостно и легко на душе, я сделала совершенно ребяческую вещь.

Я не раздумывая ни секунды, уселась на снег и скатилась вниз, как с горки, проехав еще какое-то расстояние по льду. Плотная шуба, которая была на мне надета, к счастью, скрадывала все неровности спуска и благодаря этому я ничего себе не отбила.

Съезжать с горки было так весело, что я рассмеялась, глядя на озадаченное лицо Крастена, который так и стоял наверху, глядя на меня так, словно я лишилась рассудка, если он у меня вообще был когда-то.

— Попробуй скатиться, — крикнула я весело, не обращая внимания на его озадаченное лицо, — тебе понравится.

Повелитель нахмурился и покачал головой, явно давая понять, что подобные выходки совершенно не соответствуют его статусу правителя здешних краев.

Здесь никого нет, — крикнула я, не собираясь сдаваться, — попробуй, это ужасно здорово.

— Повелитель не катается на заднице, как малый ребенок! — крикнул он мне, улыбаясь, — даже и не проси.

Он быстро сбежал вниз по склону и, подойдя ко мне, подал мне руку, чтобы я могла подняться на ноги.

— Да и тебе, как моей невесте, не подобает вести себя, как неразумное дитя, —сказал он нарочито наставительным тоном и мы оба рассмеялись.

Напряжение, которое всю дорогу к храму Духа нарастало внутри, и стало почти невыносимым, когда я поднесла чашу к губам, сейчас привело к тому, что я смеялась, как ребенок, чувствуя отчего-то невероятное облегчение, словно с моих плеч упала целая гора и мне больше не нужно было тащить ее на себе.

Всю обратную дорогу я болтала без умолку, рассказывая Крастену про вчерашнюю ночь и про то, почему я пошла в дубовую рощу и как Соломон спас меня.

Повелитель только слушал, время от времени кивая головой. Он явно понял, что меня сейчас лучше не перебивать и внимательно выслушать, потому что в противном случае я могла взорваться от переполнявших меня эмоций.

А я, безумно радуясь, что наконец могу дать себе волю и рассказать обо всем, что меня волновало, все говорила и говорила, перескакивая с одной темы на другую Пока наконец не увидела вдалеке знакомое здание мельницы.

Я даже не заметила, как мы миновали страшный лес, который караулила стая белоснежных волков, что так напугали меня.

Теперь, у меня было такое ощущение, что я не боюсь ничего.

В эту минуту мне казалось, что рядом с повелителем, который держит меня за руку и слушает меня, я могу сделать вообще все, что угодно, и ничто в мире не способно меня напугать.

Я улыбалась, глядя в его лицо и мне ужасно хотелось поцеловать его, хоть я и понимала, что скорее всего, от такого поцелуя мои губы замерзнут и превратятся в ледышки.

И тут я услышала краем уха странный звук, как будто кто-то вдалеке разбивал лед.

Повелитель тут же повернулся в сторону плащади, где стояли его ледяные скульптуры.

Отсюда было видно, как кто-то, одетый в черное, ходит от одной скульптуры к другой, и крушит их, размахивая огромной кувалдой. Волшебные фигуры животных и людей рассыпались на части под тяжелыми ударами, и разлетались на тысячу осколков, падая на землю.

— Что за безумец? Какого черта он делает?— сказал повелитель с нескрываемой яростью в голосе и рванулся в ту сторону.

Я не нашла ничего лучше в эту минуту, как поспешить вслед за ним, чувствуя, что добром это не кончится.

Кажется, я узнала того, кто осмелился поднять руку на то, что повелитель создавал.

С таким кропотливым трудом.

Я не ошиблась — это был Вольц. Я видела его безумное лицо, искаженное в болезненной гримасе, в которой читалось то ли отчаяние, то ли восторг, то ли боль, а быть может все одновременно.

К площади уже со всех сторон сбегался народ, так что некоторые даже успели опередить нас с Крастеном.

Безумец никого не подпускал к себе, опасно размахивая кувалдой, когда кто-то пытался приблизиться и остановить его. Он чуть было не задел голову одного из бородатых мужиков в медвежьей шубе, который, кажется, служил в дружине повелителя. Тот в последнюю минуту увернулся и удар пришелся на его плечо.

Вольц хоть и был очевидно безумен, но дрался он не хуже лучших, и явно невероятно тренированных людей повелителя. Я вскрикнула, когда увидела, как еще один из людей, пытавшихся одолеть Вольца, падает на землю, сраженный мощным ударом.

Повелитель подбежал к раненому и крикнул стоящим в толпе людям, чтобы они помогли ему.

Люди, словно бы очнулись от охватившего их ступора. Несколько человек тут же сбежалось и окружило повелителя. Они аккуратно перевернули мужика, который стонал от боли и хватался за бок. А повелитель поспешил ко второму раненому.

Безумец хохотал и что-то кричал, чего невозможно было разобрать из за бешено стучащего сердца у меня в висках.

Он уже разбил добрую половину скульптур и вплотную подбирался к той, которая изображала меня. Вольц уже занес кувалду, чтобы уничтожить невероятно красивого оленя с витвистыми рогами, которым я так восхищалась на днях.

Сердце мое сжалось и я крикнула что было сил:

— Пожалуйста, не надо, Вольц!

К моему изумлению Вольц замер на месте с занесенной над ледяным оленем кувалдой, а потом медленно повернулся на мой голос, как будто только в этот момент осознав, где находится.

Я подошла поближе и теперь уже могла видеть его лицо, покрытое синяками чуть ли не целиком. Его одежда была порвана в нескольких местах и сквозь прорехи виднелось голое тело.

— Пожалуйста, не нужно, он такой красивый, неужели ты не видишь? — просила я.

— Их нужно убрать, их время вышло, — крикнул мне Вольц и уже собрался было замахнуться еще раз.

— Ты причинишь мне боль, если сделаешь это, — крикнула я и подошла еще ближе, так что теперь Вольц вполне мог задеть меня, если бы захотел этого.

Я увидела, что повелитель спешит ко мне и рукой дала ему знак не приближаться Но он, конечно же, не послушал.

— Послушай, — сказала я Крастену, когда он подошел, — позволь мне попробовать успокоить его.

Я знала, что повелитель, если захочет, сможет обезвредить Вольца силой, и я была уверена, что его то уж безумец задеть не сумеет.

Но мне не хотелось, чтобы Вольцу снова причиняли боль, так, как это сделал его брат на днях, когда посчитал, что избивать безумца — это достойная идея.

— Брось эту штуку, и мы с тобой поговорим, — сказала я Вольцу, молясь про себя чтобы он не впал в бешенство и не напал на повелителя. Вот тогда от него точно не оставят живого места, — я обещаю тебе, никто тебя не тронет.

Народ, который до этого гомонил стоя на почтительном расстоянии от Вольца, и каждый старался перекрикнуть другого, теперь замолчал, затаив дыхание. Они ждали, чем все разрешится.

Повелитель посмотрел мне в глаза и едва заметно кивнул.

— Если ты просишь меня, я сделаю, — крикнул Вольц, — ты мне нравишься, ты добрая. не то, что они все.

Вольц опустил кувалду и выронил ее. Она воткнулась в утоптанный снег и толпа облегченно выдохнула.

— Молодец, — сказала я, подходя к Вольцу ближе.

Повелитель спокойно подошел к Вольцу и поднял кувалду со снега. Я заметила, как Вольц весь сжался от страха и мелко затрясся, готовясь принять на себя его гнев.

— Перестань трястись. Чего ты боишься? — спросил повелитель, — она же сказала, что тебя не тронут:

— Время кончается, — крикнул Вольц и отломав льдинку от рога ледяного оленя засунул ее в рот и задумчиво начал жевать, так, словно ничего не происходит и мы собрались тут, чтобы просто мило побеседовать.

— Что ты имеешь ввиду? — спросила я, подходя еще ближе, пытаясь отвлечь его внимание от хрупкой скульптуры.

— А ты что, не знаешь? — спросил он, выплевывая лед на снег.

Он потянулся, чтобы отломать еще кусок.

— Прекрати, пожалуйста, — попросила я, подходя к нему так, словно он был бешеным псом, которого ни в кое-м случае нельзя было злить. Но я не могла позволить ему и дальше отламывать куски от работы Крастена.

Его рука зависла, он скривил гримасу, словно ребенок, у которого отняли конфету:

— Ты должна помочь, — вдруг крикнул он и рванулся ко мне.

Не успела я моргнуть глазом, как повелитель тут же встал между мной и безумцем заслонив меня своей мощной грудью.

Он ухватил Вольца за шею и играючи повалил на землю. Впрочем, сделав это осторожно: я видела, что он старается не причинять безумцу боли.

— Спокойно, — сказал повелитель, связывая ему руки за спиной.

— Скоро мы все упокоимся, — сказал Вольц, смиренно принимая то, что его скрутили по рукам и ногам, — в часах почти кончилось время, а вы даже не сказали ей. Ведь она не знает?

Теперь его речь звучала так, будто он был совершенно нормальным.

Что значит время кончилось? Что он имеет ввиду? О каких часах речь?

Я вопросительно посмотрела на повелителя, но тот только устало вздохнул, явно не настроенный сейчас на такие разговоры.

— Какие часы, — спросила я, все больше беспокоясь.

— Те часы, которые отсчитывают время нашей жизни. Ты можешь посмотреть, на площади, возле крепости, — сказал Вольц, — осталось несколько дней, не больше, после чего мы все застынем навсегда и будем совсем как эти ледяные статуи, свидетелями вечной и нерушимой зимы.

Я умоляюще посмотрела на людей, которые окружали нас - они только переглядывались.

— Скажи, что это неправда, — взмолилась я, обращаясь к Крастену.