Штернхафен

41

Они совместно выбрали место — с тыльной от улицы стороны дома Вируса, в Стене. Джей провел по ней пальцем, как бы рисуя большую, в рост человека букву «П». Оба парня широко раскрыв глаза наблюдали, как в каменной плоскости замерцал тусклый желтоватый свет — словно контур от полуприкрытой двери. Джей распрямился:

— Всё. Якорь стоит.

— Но я ничего не понял! — возмутился Март, — Ты ничего не делал!

— А что, я должен был напялить звериную шкуру и с завываниями сутки скакать здесь, колотя в барабан? — поднял бровь Джей, — У вас нет тех устройств, которые вживлены в меня. Март, у тебя дома я сделаю все это обычным образом, с твоего стандартного раухера. Увидишь, поймешь, научишь Вируса. Так пойдет?

— Пойдет, — с тяжким вздохом недовольно согласился Мартин, — Джей, у меня еще один вопрос. Я его давно хочу задать, но все как-то не получается. Почему эти порталы находятся часто в очень людных местах — и их что, не замечают? Прямо у себя перед носом? Как тот, что посреди космопорта.

— Люди вообще не очень наблюдательны, — усмехнулся Джей, — Их нужно за рукав подвести да еще желательно сто раз объяснить. Однако дело не только в этом.

Световой контур почти погас.

— Обычный человек имеет свои защитные механизмы. Они не позволяют ему видеть странные и опасные вещи, — Джей указал кивком головы на уже совсем незаметный портал, — Вдобавок тайна порталов жестко охраняется планетарными службами безопасности. Помнишь, кто лично курирует нашу деятельность на Грюнемеер? Герр Мюллер. К тому же, как правило порталы активируются определенным образом. То есть в обычных условиях они «выключены». Включить их можно, произведя действие, заданное в данном портале, как «ключ».

Усмехнулся:

— Действие может быть запрограммировано любое, от восклицания «курва мать!» до ритуальных танцев нагишом в полнолуние. Все зависит только от фантазии и вкуса создателя портала. Якорь же вообще таков, что работает как невозвратный клапан, в одну сторону. То есть отсюда пока можно только выйти. Зайти сюда будет нельзя до тех пор, пока этот якорь не окажется связан с другим.

— А тогда, когда я свяжу его со своим? — спросил Март. Джей пожал плечами:

— Тогда постучишь и спросишь «у вас все дома?», он и заработает.

— А сейчас не заработает?

— Сейчас — нет.

— Так. Стоп! — Март нахмурился, — Портал ведет сквозь время?

— И через время — тоже, мой друг.

— Погоди. Значит, если я благополучно вернусь домой (или не домой, а куда-то) и установлю там связанный с этим свой якорь, то… — Март задумался, шевеля губами и рисуя пальцами в воздухе.

— Насколько я его знаю, это надолго, — добродушно улыбнулся Джей Вирусу, — Пойдемте в дом.

Там кипели страсти:

— Теши, как ты могла залезть в чужие файлы и изменит их?! — качала головой Анни, — Хорошо, все обошлось. И то неизвестно, обошлось ли? Главное, ничего мне не сказала. Ни звука не издала.

— Ха! Если бы я тебе обо всем рассказывала, — с собачьей практичностью отвечала напарница, укладываясь на коврик перед лестницей, — Тогда мы сейчас сидели бы голодные и не знали, чем заплатить за нашу конуру.

— Что ты еще делала такого, о чем я не знаю? — насторожилась Анни.

— Так я и скажу, — Теги взмахнула хвостом, переворачиваясь на коврике на бок, — Вот прямо сейчас все и выложу.

Последовала пауза. Анни сдвинула брови:

— И?

— Учусь врать, — хихикнула собачка, увидела входящих Джея, Мартина и Вируса — А вы быстро вернулись.

— Там работы-то было, — Джей отмахнулся, — Больше говорили о ней.

— Как же так? — тихо спросила Анни, — Джей, как получается, что одни пользуются таким контролем над… как ты говоришь, континуумом, творят сущие чудеса, а другие бьются, как рыба об лед, чтобы только добыть кусок хлеба для голодных детей? В течение огромного времени ограниченные группы людей знают и могут невероятно много, в то время, как большинство даже не догадывается о невероятных возможностях, буквально лежащих у них под ногами? Ты сам говорил — одна культура, вторая, третья — и почти ничего не меняется?

Джей подошел к Анни, улыбнулся, погладил по голове:

— Знаешь, наверное, на это тебе лучше ответят они. Я так давно учил это, что основательно подзабыл. Март, прочтешь нашей приятельнице небольшую лекцию о Законе Компенсации? Да и Теги стоит его послушать. Она же наша младшая сестренка, верно?

— А ты? — вскинула голову Анни. Джей рассмеялся:

— Милая Анни! До моих лекций ты дозреешь еще не скоро. Кстати, теперь-то я могу спокойно сходить в магазин за костями. Март, не волнуйся, я уже скорректировал список с учетом всего необходимого на четверых. Не скучайте, я скоро вернусь. Не беспокойтесь, вернусь при помощи якоря.

Анни увидела, как перед Джеем возник световой столб. Джей махнул рукой, шагнул в него — и исчез вместе со столбом.

— Ни фига себе! — отреагировал Вирус, — А вообще чего я удивляюсь, он же вмонтированный терминал носит, наверное, и не один даже… Ребята, вы меня простите, если я немного посижу за своей машинкой? То есть я хотел спросить, Мартин, ты сам справишься с лекцией?

— Раньше я их больше слушал, чем читал другим. Но я постараюсь, — с улыбкой кивнул Март, — Думаю, что справлюсь.

— Буду рассказывать так, как это давали мне, — начал Март, присаживаясь за стол напротив Анни, — Наша жизнь кажется несправедливой. Казалось бы, таланты вечно прозябают в нищете, а тупые, ограниченные посредственности благоденствуют. Казалось бы, любой из людей может и должен подняться до немыслимых высот духа — но это в поту, крови и муках делают единицы. Даже если кто-то чему-то учится в обязательных учебных учреждениях вроде школ, закончив обучение, он старается забыть все это как можно скорее. Изменить положение вещей пытались многие.

Существовало немало всевозможных светских и религиозных учений, которые претендовали на роль единственного средства, способного изменить нынешний статус кво. Однако наиболее стабильной формой отношений оказались те, которые как раз никого никуда не тащат за рукав.

Хочешь всю жизнь быть колбасником? Будь, только делай свою колбасу хорошо, притом недорого — и ты будешь благополучен.

Хочешь нарисовать гениальную картину? Никаких возражений, но… здесь начинает вступать в дело как раз закон компенсации. На этом уровне он выражен до смешного просто — у тебя в день имеется, скажем, тысяча джоулей энергии и шестнадцать часов бодрствования.

Это конечный ресурс.

Ты можешь израсходовать его куда угодно, но надо помнить, что этот ресурс невосполним. Как говорится, время уходит. Нельзя, провалявшись неделю в постели, ждать, что все твои условные часы и джоули накопятся с тем, чтобы ты выплеснула их на восьмой день, как за восемь. Потеряется более половины.

Стало быть, ты можешь потратить этот ресурс на пропитание, то есть заработать себе на чай и бутерброд. Можешь — на саморазвитие, если у тебя уже есть некоторая заначка. Наконец, ты можешь сидеть, творить, так сказать, на пустой желудок.

— Пока что ничего нового, — хмыкнула Теги, Анни кивнула, соглашаясь с ней.

— Да, на этом уровне вроде бы знают все. Но отчего-то, как говорится, «умом, но не сердцем». Да, все знают, и все согласны, что ничто не приходит даром. Все знают, что «бесплатный» сыр в мышеловке — даже и тот был кем-то уже оплачен. И девяносто девять из сотни людей не делают отсюда никаких выводов. Они просто знают это, как, к примеру, что «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов». Некоторые даже помнят, что такое эти гипотенузы и катеты. Практическая же ценность этой информации для них — ноль без палочки. Они все равно верят в сказочную халяву. Эти девяносто девять человек из сотни — просто прошедшие изощренную дрессировку общественные животные, наделенные в результате этой дрессировки речью, профессией и правилами поведения. Строго говоря, они не являются разумными существами, поскольку не любят и не желают думать.

Ибо существо разумное — это, в первую голову, существо мыслящее. То есть существо, которое умеет и любит думать. Этот процесс, в отличие от выпивки и наркоты, начинает приносить удовольствие ой как не сразу. Поэтому разумных в любом обществе немного. Ведь гораздо приятнее плыть вниз по речке, чем барахтаться, выгребая против течения. Поэтому мы так часто можем слышать от бюргера в старости «Жизнь прошла зря». Они понимают это только тогда, когда уже поздно что-то исправить. И пытаются запоздало вразумить своих детей, вопреки всему, что сами же вколачивали в них всю предыдущую жизнь.

Март достал сигарету, выпрямил ее, глотнул чаю из стоящей на столе чьей-то кружки, усмехнулся:

— Закон компенсации имеет много-много уровней, и все они неукоснительно соблюдаются. Вот еще один пример — внизу любого общества полно свободы, почти никакой ответственности, но мало возможностей. Вверху же — с точностью до наоборот. Уйма возможностей, но ответственность и полная зажатость. И что толку от возможностей, если их нельзя осуществить?

— Все это так, но какое отношение сказанное тобой имеет к тем же порталам?

— Огромное, — пожал плечами Март, — Порталы — это часть Сети. Сведения, что Сеть в состоянии передавать материальные предметы, а не только информацию — секретны и смертельно опасны постольку, поскольку способны уничтожить Третью культуру. Вы знаете, на чем стоит галактическая цивилизация — конвейер, Глобальная Сеть, джампер — двигатель, который позволяет небольшим корабликам вести свободную торговлю между связанными Сетью информационно мирами. Вооруженные силы на планетах, как правило, символические — проще в рамках галактического закона нанять нужное количество солдат на нужный период, чем содержать армию самостоятельно.

Март посмотрел на Анни и Теги:

— Вот наша Третья Культура, обрисованная очень — очень примитивно. Теперь представьте, что мы вводим в эту схему порталы как обыденность. Первое, что умрет — свободные торговцы. Торговая Гильдия. То есть свободная циркуляция товаров между мирами. За ней — федерация боевых пилотов, эта клоака, в которую из благоустроенных миров сбрасываются потенциальные уголовники, бунтари и романтики. Там, в космосе, они или быстро учатся хорошим манерам, или гибнут, не затрагивая мирное население планет. Одновременно окажутся не нужны армии людей, работающих на все это. Нынешняя схема тщательно прорабатывалась при проектировании Третьей культуры. Она оказалась очень стабильной. Не зря же она распространилась на такие невообразимые расстояния, что сейчас уже невозможно и представить, где она заканчивается. Так вот, в ней нет места ни порталам, ни еще очень многому. Так мне объяснял Джей, и по зрелом размышлении, я ему верю.

— То есть мы — это некая организация, которая тоже является частью Третьей культуры, но играет по своим правилам? Под контролем и с позволения Хозяев Мироздания? — склонила набок голову Теги.

— Ты совершенно права. Мы, как и федерация боевых пилотов, в некоторой степени самостоятельны. У нас свои привилегии. Но и ограничения, — невесело хмыкнул Март, — Например, мы можем располагать так называемыми «запретными технологиями», но нам категорически запрещено их обнародовать. Нас терпят. Начиная с определенного уровня, даже покрывают, если мы уж слишком расшалимся. Однако за каждую услугу требуют услугу. Хочешь взломать Банк Вечности? Ломай, качай электронные галаксы, но за это не раз и не два придется побегать по поручениям Хозяев Мироздания, отрабатывая каждый украденный галакс. Как говорят уголовники, это наша «крыша». Теги, ты это видела.

— Да, — кивнула псевдособачка, вспомнив, как Джей вручил Танати артефакт, — Да. И я так понимаю, что вы, то есть мы — тоже им не только на побегушках нужны.

— Прежде всего, хакерское братство — это отстойник мозгов, как говорил Джей, — усмехнулся Март, — Мозгов специфического склада. Учитывая структуру Третьей культуры, ее хозяевам проще немного нас прикормить, приручить, с тем, чтобы опять — таки заставить играть по правилам. Что значит контролировать что-либо? Это значит уметь создавать, изменять и уничтожать это самое что-либо. Мы в состоянии контролировать Сеть. То есть причинить огромные неприятности. Поэтому Хозяева Мироздания, хотят они этого или нет, вынуждены контролировать нас. Нас выгоднее иметь в союзниках, а не во врагах.

Март наконец зажег сигарету, которую крутил в пальцах.

— Я до недавнего времени не подозревал об истинном состоянии дел. Считал, как все наши аборигены, что наши группки — независимы, неподконтрольны никому, анонимны и все такое. Теперь я понимаю, что ореол анархии и таинственности — да это же лучший способ привлечь юношей и девушек, действительно разумных, мыслящих, на самой ранней стадии их интеллектуального созревания. Вколотить им представление об абсолютной ценности Сети, да и не только. Словом, обучить правилам игры.

Грустно усмехнулся:

— Не думайте, что я такой крутой. Я-то вас недалеко ушел. Знаете, как это было? Год назад меня вызвал на ковер сам шеф службы планетарной безопасности господин Мюллер. Он хотел познакомиться со мной. Это произошло через неделю после того, как я и еще двое взломали защиту одного очень большого банка. Мы взяли немного денег, по тысяче на каждого, оставили внутри системы хулиганские тексты и были очень довольны собой. И вот сижу я в приемной…