Шоу продолжается

Глава 26 Семейный вечер

В воскресенье и Хару, и Тэюна развезли по домам на машине агентства. Чемодан Шэня Хару оставил в небольшой кладовке, поставив прямо на него чесуптом. Это… что-то вроде пластикового контейнера с фильтром, фильтр собирает влагу из воздуха, вода потом стекает в контейнер. Наверное, его можно назвать осушителем. В Корее их покупают только что не оптом. Даже если в доме есть специальная техника для сбора влаги, такие штуки ставят в шкафы и кладовки, чтобы не допустить появления плесени в закрытых пространствах.

Папы не было, он, обычно, берет три-четыре выходных подряд раз в две недели, ради одной ночевки ездить домой отказывается. На самом деле, некоторые сотрудники из Инчхона в Сеул на работу каждый день приезжают — всего-то полтора часа в одну сторону, — но папа считает, что это слишком долго, поэтому ехать к семье только с одной ночевкой — не для него.

Для Хару так даже и лучше. У него был прекрасный выходной день в обществе по-настоящему дорогих ему людей. Бабушка в честь его победы расстаралась — приготовила столько всего, что глаза разбегались.

— А ведь меня просили сохранять форму, — печально признался Хару, сыто отодвигаясь от стола. — Но вчера нас накормили согалби-гуи, сегодня дома вообще праздничный ужин…

— Ничего, тебе можно, — уверенно сказала бабуля, — На руки свои посмотри, вены-то как выступают.

Хару рассеянно кинул взгляд на руки. Ну да, у него практически нет подкожного жира, поэтому вены сильно выделяются. Если учесть, что он еще и бледный от природы, то вообще — живой мертвец. Хотя в индустрии все от этого в восторге. Ну, кроме визажистов — какая-то проблема с подбором косметики для его цвета кожи.

— Мне сказали, что проступающие вены на руках — это сексуально, — вяло пожал плечами Хару.

— Когда уже в моду войдут здоровые крепкие тела? — недовольно фыркнула бабуля. — Вот еще, это женьшень. По одному пакетику после еды. Похудел, вид изможденный… надо восстанавливаться.

Хару с сомнением посмотрел на узкий пакетик: выглядит как растворимый кофе, только внутри не порошок, а какая-то жидкость. Надорвал, с сомнением понюхал. Пахнет странно, как будто землей. Выпил. Горько, на вкус как трава, припорошенная пылью, а потом еще и появляется сладковатый привкус. Буэ. На упаковке написано, что это настойка с женьшенем и витаминами. Бабуля сочувствующе протянула ему стакан воды.

— Мне еще мелатонин, наверное, придется купить, — вздохнул Хару, когда противный привкус немного прошел, — На шоу из-за нервов спать стал хуже.

— Да, я видела, — поджала губы бабушка. — На видео было четко видно, что все спят, одного тебя несет в танцевальный зал. Совсем себя не бережешь! Мелатонин я тоже купила.

Хару виновато улыбнулся.

Чуть позже Хансу отправили делать уроки в его комнату, а остальные расселись за низким столиком, обсуждать важные деловые вопросы.

— Сколько тебе заплатили за тот рекламный пост всего, до вычета налогов и процента агентства? — спросил дедушка.

— Девяносто тысяч долларов, — ответил Хару, — Плюс одежда в подарок.

Дедуля задумчиво покивал, потом спросил:

— Нам сложно судить, насколько успешной была реклама. В агентстве тебе что-нибудь говорили?

— Вчера привезли дополнительные подарки от бренда, вон те огромные неразобранные пакеты — это коробки с обувью и еще одежда. Думаю, это можно считать признанием успешности моей рекламы: вряд ли бы они так хотели одеть меня полностью в вещи своего бренда, если бы их девяносто тысяч не оправдались.

Все тихо захихикали. Бабушка выразила общее мнение:

— Хорошо подмечено. Получается, нам можно рассчитывать на то, что это не единственный такой заработок?

Хару кивнул.

— Хесон… Продюсер Хон сказала, что они не будут соглашаться на большое количество рекламы, чтобы она не потеряла в цене. Честно говоря, мне и этот пост дался тяжело. Никогда не думал, что будет так сложно придумать, как прорекламировать кроссовки, не рекламируя кроссовки.

Дедушка улыбнулся:

— Рекламщики не получали бы столько денег, если бы с их работой мог справиться любой. Ты хорошо справился, молодец. Значит, мы можем рассчитывать на то, что у тебя будут деньги до того, как ты выплатишь долг перед компанией.

Хару смущенно улыбнулся. Он встал из-за стола, чтобы принести контракт, и тут же начал рассказывать:

— За шоу группе ничего выплачивать не придется. То, что мы случайно прорекламировали во время самого шоу, полностью оправдало затраты. Mizuno заплатили не только за рекламу в блоге, но еще и доплатили за то, чтобы меня в их костюме показали по телевизору. Плюс мороженое, косметика, чертова пижама.

— Покажи эту пижаму, кстати, — хохотнул дедуля.

Хару пожал плечами и открыл чемодан. Чтобы не пачкать свою собственную пижаму, он последнюю ночь спал в шелковой.

— Только я ее не стирал, — предупредил он.

Дедуля пощупал ткань и покачал головой:

— Шелк. И что ты так на нее взъелся? Не будешь носить — мне отдай.

— Забирай, а я хочу обратно свой трикотаж без пуговиц.

Хару снова сел за стол, а дедушка передал пижаму бабуле. Та тоже удивленно ее пощупала, опознала в ткани неплохой шелк, тут же обещала подогнать ее по размеру для дедушки, если штанины будут длинными.

— Я прочел контракт, и… там много непонятных мест, — признался Хару.

— Рассказывай, что понял сам, — предложил дедуля.

Бабушка и мама при этом рассматривали швы на пижаме и нахваливали ее. На секунду стало немного стыдно перед Минсо. Ему, кажется, пижамку класса люкс выдали, а он чуть ли не детскую истерику устроил.

— Распределение доходов, — начал Хару. — Там все сложно. Например, продажа альбомов. Сначала будут вычтены производственные расходы на создание физических версий, логистику и все такое. Потом десять процентов уходит тем, кто написал музыку, двадцать — агентству, и по десять нам. В случае стриминга — типа, дохода от того же Melon или Spotify — нам вообще достанется только по три процента, остальное забирают правообладатели. В остальном почти всегда сначала вычитают расходы, потом сумма делится на семь человек, а потом от каждого куска агентство забирает сорок пять процентов… То есть, мы как бы получаем пятьдесят пять процентов прибыли. Для групповых рекламных контрактов — шестьдесят, для сольных — семьдесят.

— Пока вроде неплохо звучит, — пожал плечами дедуля.

— В целом — да, — кивнул Хару, — Но еще у нас есть понятие «долга». Все, что агентство тратит на наше обучение и содержание — это не производственные траты, а наши личные расходы. Несмотря на то, что мы обязаны жить в общежитии, фактически платить за него мы будем сами. Плюс все салоны красоты, врачи, еда — это тоже идет в сумму долга. Если будет личный менеджер — его зарплата на мне. При этом я не могу ни от чего отказаться. Если агентство считает, что я должен пройти медкомиссию в определенном медицинском центре, то я вынужден повиноваться, даже если это стоит дорого.

Хару замолчал. А дедуля усмехнулся:

— Что, немного подрастерял свой оптимизм?

Хару печально вздохнул. Да уж, звучит не очень-то привлекательно в финансовом плане. Пахать по восемнадцать часов ему, при этом агентство заберет половину, да еще и вычтет зарплату менеджера, который может ему даже не нравится.

— На самом деле, это ожидаемо. Я поэтому и не хотел, чтобы ты шел в эту индустрию. Нет, не из-за денег. А именно из-за отсутствия права выбора, — так же печально заметил дедушка. — У вас еще нормальные проценты. К тому же — агентство почти не потратилось на ваше обучение, вы были трейни только месяц. Представь, если бы тебе пришлось выплачивать свой долг за два года обучения?

Хару зябко поежился, а дедуля безжалостно продолжил:

— Сейчас два месяца вы будете заниматься с огромным количеством специалистов — и пение, и танцы, и какие-нибудь уроки походки и улыбок. Все это — вклад в ваше обучение. Кстати… Обучение. В какую школу вас хотят перевести?

— Как ты узнал? — удивился Хару.

— Потому что в общеобразовательной у учителей нет возможности относиться к вам особым образом. Так какую?

— Mugunghwa Arts School, — обреченно сказал Хару.

Он мало что знал об этой школе, а вот бабушка с дедушкой удивились.

— Ничего себе! — покачала головой бабуля. — Я училась в ней в то время, когда она была школой только для девочек и не имела приставки Arts.

— Серьезно? — удивился Хару. — Это такая старая школа? Но… получается, она не в Каннам-гу?

Каннам считается престижным районом вовсе не потому, что здесь много магазинов. Здесь много магазинов, потому что в какой-то момент времени сюда начали переезжать обеспеченные жители Сеула. И одной из причин было образование — в Каннам-гу очень много частных школ. Но, если школа старая, то она может быть в Северном Сеуле, исторической части города. В бабулином детстве на месте Каннам было чуть ли не болото… Впрочем, местоположение школы же могли перенести.

— Школа переехала на юг Сеула где-то в конце восьмидесятых, тогда она и перестала быть школой для девочек и превратилась в школу искусств, — нахмурилась бабуля, — Сейчас она здесь, неподалеку. Ты мог видеть учеников в серой форме с вставками винного цвета.

Хару задумчиво кивнул. Он помнит: официальная, парадная форма парней — это костюмы-тройки, с жилетом под пиджаком. Вид из-за этого у школьников получается весьма снобский. Особенно, когда аксессуаром идет футляр со скрипкой.

— Значит, она дорогая? — уточнил Хару.

— Не знаю, — честно ответила бабуля. — Я такая старая, что встречи выпускников для моего возраста уже не проводят, так что не у кого спросить. Раньше была доступна детям из семей среднего класса. В любом случае — столько лет прошло, это теперь практически другая школа. Скорее всего, сейчас обучение там стоит дорого.

— Еще одна статья расходов, — тяжело вздохнул Хару.

Дедуля покачал головой:

— Хару-я, всех денег не заработать. Хорошая школа и профессиональные менеджеры, без сомнения, будут стоить дорого. Но эти траты стоят каждой воны. Я потом посмотрю, что там с деньгами. Что еще тебя смутило?

Хару тяжело вздохнул и признался:

— Приложение к контракту. В самом контракте есть пункт о том, что я должен придерживаться определенного образа. Образ можно сменить, но это будет обговариваться отдельно с агентством не ранее, чем через год.

Мама непонимающе уточнила:

— Образ — это внешний вид?

— Вообще все, — печально ответил Хару, — Состояние моей кожи, мой стиль одежды, прическа, все аксессуары, которые я буду использовать, хобби, интересы, поведение — там прописали все до мелочей. И это… меня смущает.

Бабушка удивилась:

— Там есть что-то, что тебе категорически неприятно? Просто… мне казалось, что на шоу у тебя сформировался достаточно яркий образ и им нет смысла его менять. А этот образ — это ты сам, просто немного… улучшенная версия.

Хару кивнул:

— Да. Улучшенная. Я должен придерживаться определенного стиля в одежде постоянно, после подписания контракта стилист поменяет мой гардероб и мне больше нельзя покупать себе одежду самостоятельно. Я обязан буду выпускать гитарные каверы раз в два-три месяца, потому что должен любить играть на гитаре. А еще, независимо от загруженности, должен читать одну книгу хотя бы раз в два месяца и рассказывать о ней в своих социальных сетях. Плюс я должен всем говорить, что люблю раннее утро больше, чем вечер, крепкий горячий кофе без молока больше, чем айс американо, а кошек больше, чем собак.

Мама не сдержалась — тихо захихикала. За ней и бабушка.

— Хару, милый, — сказала мама, — Но ты ненавидишь сладкий кофе с молоком и любишь кошек больше, чем собак.

— Да, но… Почему это прописали в контракте⁈

Его возмущение было побеждено хихиканьем женщин. Даже дедуля заулыбался.

— Какой же ты еще ребенок, — покачала головой бабуля. — Я-то думала, там что-то серьезное. А у тебя из неприятного — необходимость прилично одеваться и врать, что любишь утро.

Хару обиженно вздохнул. Ему опять напомнили, что он ведет себя, как бунтующий подросток. Желание вскочить и выкрикнуть что-то в духе «Никто меня не понимает!» было достаточно сильным. Из-за этого стало даже стыдно.

Бабушка предложила выпить чаю. Хару увязался за ней — посмотреть, как это правильно делается. Дедушка остался читать контракт, мама взяла посмотреть приложение с перечнем того, как Хару должен себя вести.

— Корейскую церемонию чаепития можно разделить на две категории — формальную и бытовую, — говорила бабуля, набирая воду в электрический чайник, — Отличия невелики. Формальная — это придворная церемония, она вынужденно опиралась на японские и китайские традиции, поэтому во время самого чаепития мало разговаривали. Но в кругу семьи и близких чайная церемония часто являлась фоном для разговоров. Поэтому в источниках и варьируется описание дарё. Иногда пишут, что она менее формальная, создана для общения, не то, что скучные посиделки японцев. А потом добавляют поговорки вроде «Спокойствие одной чашки чая», что немного противоречит неформальной обстановке. Последнее, к слову, больше относится к ситуации, когда человек пьет чай один, то есть это — медитация, время для размышлений.

Хару кивнул. Это он уже понял. Бабуля указала ему на сервант, предлагая достать коробку с чайным набором. Все чайные сервизы стояли не на виду, а в больших коробках. Два — в картонных, один — самый дорогой, видимо, — в деревяной. Хару помнил, что в голубой коробке стоит сервиз с котиками, а в коричневой — с цветами. Решил, что возьмет его.

— Возьми полотенце и протри все, что достаешь, — сказала бабуля, — Сухим по сухому. Если бы это были глиняные чашки, их нужно было бы промывать, глине, в принципе, нельзя стоять без дела, она трескается. Но у нас — фарфор, так что достаточно протереть, чтобы точно не было пыли.

Хару согласно угукнул и достал из другого шкафа чистое кухонное полотенце. Начал потихоньку доставать из коробки чашечки и протирать их.

— Любая чайная церемония начинается с чайного столика. Раньше это, разумеется, были специальные столы, вроде того, что стоит у нас в зале, но в Корее не принято цепляться за старину, поэтому можно проводить церемонию даже за европейским, высоким столом. Главное — стол должен быть чистым, а атмосфера — уютной. Часто еще перед началом чайной церемонии зажигают благовония, но мы не станем.

— Потому что мы с тобой чихаем от дыма и сильных запахов? — с улыбкой уточнил Хару.

Бабуля тоже улыбнулась:

— На мой взгляд, это весомый аргумент, — заметила она. — Я нередко отступаю от классики. Но меня даже в школе учили, что это нормально. Мир не стоит на месте, развиваются все сферы. Раньше воду для чайной церемонии не доводили до кипения. Если чайные листья заварить кипятком, чай будет горчить. Чайник снимали с огня, едва вода начнет парить. Сейчас уже считается, что лучше воду вскипятить и слегка остудить на воздухе. Так, на всякий случай… с нашей-то водой это даже необходимо.

Хару улыбнулся и кивнул. В Сеуле плохая вода. Для приготовления пищи воду из-под крана либо фильтруют, либо покупают бутилированную. Одна из важных статей расходов семьи Нам — фильтр для воды, большой и мощный, он фильтрует всю воду, в том числе — для ванной. Но все же эту воду все еще нежелательно пить сырой, на ней можно только готовить. Обычно такие фильтры, только еще больше, ставят в многоквартирных домах, их обслуживание управляющие компании включают в счета. Но это — частный сектор, поэтому о нормальной воде приходится заботиться самостоятельно. И все равно это дешевле, чем постоянно покупать воду в бутылках, мини-фильтры на краны и специальные лейки для душа.

— Какой чай будем пить? — спросила бабушка.

— Эмм, — на секунду потерялся Хару, — а какой лучше?

Бабуля улыбнулась и села на табуретку у стола.

— Зеленый чай, чай из цветков хризантемы, женьшеневый — это те, которые есть у нас дома. Но еще традиционным считается имбирный чай, зимой принято пить согревающий коричный чай, а летом раньше был популярен ячменный.

Хару поморщился. Женьшень он сегодня уже пил, ему хватит вкуса сырой земли. Ячменный — это что, настойка какая-то?

— Цветочный, — решил он.

Бабуля поднялась с табуретки и достала из шкафа большую банку с чаем. Показала Хару, что нужно небольшое количество чая из большой банки пересыпать в специальную баночку для чая из сервиза.

Когда чайник закипел, Хару отнес все приборы в гостиную, на низкий столик, а бабуля перелила воду из электрического чайника в большой фарфоровый.

За столом все делал уже Хару, просто под присмотром бабули — заварил чай, облил горячей водой все чашечки. Разлил готовый чай, уважительно раздал всем за столом.

— Я могу тебя этому научить, — сказала бабушка.

— Чайной церемонии? — не сразу понял Хару.

Тут как бы ничего сложного, он, кажется, уже все запомнил.

— Не только. Ты же даже ханбок правильно носить не умеешь, узоры не различаешь, — улыбнулась бабуля, — Каллиграфией никогда не занимался. Не переживай, нагружать не стану, просто… расскажу некоторые нюансы.

Хару осторожно кивнул. С одной стороны — ему было интересно. С другой — у него и так будет неприлично много работы, куда ж еще каллиграфию-то? Поэтому он осторожно спросил:

— А можно без каллиграфии? Мне почему-то кажется, что это долго.

Бабуля расхохоталась:

— Можно. Мне просто было бы приятно, если бы хоть кто-то из моих мальчиков знал традиции своего же народа.

Хару поставил чашку на стол, отодвинулся подальше от стола, встал и снова опустился на колени, уже кланяясь. Как ученик наставнику:

— Научите меня, пожалуйста.

В комнате повисла абсолютная тишина. Хару осторожно приподнял голову — его немного смутила реакция. И бабуля, и дедуля, и даже мама смотрели на него с крайним удивлением. Хару смущенно улыбнулся. Кажется, он творит нечто странное даже вне сцены.

Бабуля, правда, пообещала быть понимающим учителем, а потом все вернулись к чаю. Снова начали говорить о контракте. Дедушка обратил внимание на некоторые моменты, которые прежде не замечал Хару. Например, что в контракте прямо прописано, что через три года будет не расторжение, а обсуждение контракта. То есть, еще до дебюта в контракт заложили пункт, что группа может просуществовать больше, чем семь лет. Правда, через три года Хару может покинуть группу без штрафов.

Когда в плане контракта, казалось бы, обсудили уже вообще все, дедушка задал неожиданный вопрос:

— На что ты планируешь тратить деньги?

Хару на секунду растерялся, а потом ответил:

— Вы вроде говорили, что они мне понадобятся?

— Да, переоформление дома — это затратный процесс. Я думал, что мы для этого кое-что продадим, но…

— Да, конечно, — кивнул Хару, — будет лучше, если мы заплатим из этих денег.

— Еще мы обсуждали, что тебя нужно приодеть, но твое агентство, судя по всему, сделает это в счет долга и с помощью стилиста, так что эта статья расходов отменяется. Как и частная школа. Поэтому и возникает вопрос: на что ты сам планировал тратить деньги, раз так яростно хотел их заработать?

Хару ответил честно, не задумываясь:

— Хочу, чтобы Хансу поступил в частную школу и начал ездить на олимпиады. Сам я хотел путешествовать, но… ближайшие три года я буду путешествовать явно только по работе, поэтому я бы вложил деньги во что-то безопасное. И еще… — тут Хару нерешительно посмотрел на маму и признался: — Я хотел бы, чтобы мы не были зависимы от отца финансово. Не хочу, чтобы мне, вам или Хансу приходилось оплачивать его долги. Если бы я смог зарабатывать больше, чем он…

Хару замолчал. Все и так все поняли.

— Хорошо, я понял, — кивнул дедуля. — С Хансу ты меня удивил, конечно…

— Мы воспитали хорошего внука, — улыбнулась бабуля, — Я рада, что ты любишь своего брата.

— Но в остальных пунктах ты меня не особо удивил, — продолжил дедуля. — Нам действительно потребуется много денег. Когда сделаешь свои документы, оформишь собственный счет, получишь кредитную карту — переоформим на тебя дом. Я поговорил кое-с-кем, навел справки. Тебе нужен адвокат. Постоянный, а не для решения определенных проблем. Я не хотел пользоваться этим, но…

Бабушка тут же пояснила:

— Еще лет тридцать назад твой дедушка помог одному мужчине. Тот тогда пообещал, что никогда этого не забудет и непременно поможет нам в ответ.

— Я не хотел пользоваться его обещанием, все же помогал-то я ему не ради какой-то выгоды. Но недавно смог найти его контакты, позвонил, узнал — он не против помочь. Обслужит нас по цене ниже рынка, но адвокат на контракте — это все равно дорого.

Хару кивнул. Дедушка говорит о договоре с адвокатской конторой. Это что-то вроде абонемента. Раз в год вносишь крупную сумму, которая может как оправдаться, так и улететь в трубу. За эти деньги тебя консультируют по всем вопросам, сопровождают во всех деловых сделках и, если это необходимо, защищают твои интересы в суде.

— Я не занимался бизнесом уже очень давно. Да и раньше был экономистом, а не юристом. И, что уж скрывать, староват уже, чтобы ходить с тобой на все обсуждения. Нужен кто-то, кто будет проверять твои контракты, и, при необходимости, станет защищать твои интересы в суде. Пока годовое обслуживание будет стоить пятнадцать тысяч долларов, сумму нужно внести двумя платежами — половину сейчас, половину через шесть месяцев.

Хару кивнул. Это разумно. Он уже понял, что сам не силен в понимании условий контрактов. Каждый раз дедуля находит нюансы, на которые он не обратил внимания. Профессионал, наверное, будет еще более въедливым.