Шоу продолжается

Глава 11 Провинившийся

Сразу после завтрака стажеры обычно отдыхают где-то тридцать-сорок минут. Потом начинают распеваться, медленно разминаться, чтобы позднее приступить к полноценным тренировкам. Обычно на это время добавляют важные пункты расписания, где не нужно петь и танцевать — могут проводить собрания, брать интервью или устраивать примерку костюмов. Но в этот день было тихо. И тишина эта была настороженной.

Все ждали, что продюсерский штат выберет в качестве наказания для Хару и парней.

Непосредственно их самих практически никто ни в чем не обвинял. Они все сделали, как и другие до них: вышли тихо, договорились, чтобы их потом впустили, долго не засиживались. Просто именно им не повезло быть пойманными.

Другое дело — Нобу. За завтраком он сидел за столом один, низко опустив голову, такой несчастный, словно мокрый котенок. Хотя Хару все равно ему не верил. Как и многие вокруг. Мнений было два, оба не особо льстили Нобу. Первое — он все понимал и поднял шумиху специально, чтобы дискредитировать соперников. Второе — он тупой и не догадывался, к чему это может привести. Хару, понятное дело, склонялся к первому сценарию.

Нобу точно не тупой. Даже эта ситуация, где он как бы дискредитирует себя, неоднозначна. На камеру он не сделал ничего ужасного, на монтаже из него и злодея-то не получится сделать. Просто малыш потерял любимого хёна. Видя его сейчас, Хару предвидел и дальнейшие действия Нобу. Независимо от того, как будет меняться ситуация, японец будет продолжать играть роль жертвы, глупенького мальчика, который совершил небольшой проступок, а теперь плачет, потому что ему очень жаль. Жалость — тоже неплохой маркетинговый ход. «Он такой хорошенький, как можно на него обижаться» — так, скорее всего, будут думать зрители.

Хару читал сообщения в сети. Зрители много рассуждали о составе будущей группы. Они прикидывали разные варианты, где почти всегда есть пять человек: Хару, Тэюн, Шэнь, Чанмин и Юнбин. С последним Хару ни разу не был в группе, но и вражды между ними нет. Оставшиеся два места сложно отдать кому-то. Но… Рост Юнбина — метр восемьдесят сантиметров, он как Тэюн. Поразительным образом большая часть других кандидатов на дебют тоже высокие. Нобу ростом не вышел. И разница с тем же Шэнем просто комична. Плюсом к этому — у Нобу нет особых талантов. Он средне танцует, слабенько поет. Если поставить рядом такого же «середнячка» Тэюна, то Нобу проигрывает, как минимум, в вокале. А, учитывая скорость прогресса Тэюна, к концу шоу — еще и в хореографии.

Нобу наверняка знает, что его популярность падает. Раньше он выезжал преимущественно на красивой мордашке, а этого реально надолго не хватает. Скорее всего, не начни Хару пахать, как проклятый, он бы сейчас оказался в такой же ситуации: поклонники все еще есть, но голосуют за него меньше, потому что большинство зрителей хотят видеть в группе не только красивых, но и талантливых парней.

Можно подумать, что попытка дискредитировать Хару перед продюсерами — это такой удар в никуда, просто выражение злости из-за возможного отчисления. Но Хару так не думает. Нобу — манипулятор, он на интуитивном уровне улавливает, как лучше действовать. Если не получится дебютировать, то он должен, во-первых, запомниться, во-вторых — придумать и продемонстрировать оправдание, почему у него не получилось дебютировать. Нобу разыграет банальный, но выигрышный сюжет: ему сложно на шоу, его игнорирует коллектив, он страдает и не может нормально тренироваться.

Вот уж кто действительно здесь хитрый лис.

Остановить эту игру и вывести Нобу на чистую воду, скорее всего, невозможно. Раньше Антон встречал в своей жизни таких людей — если человек притворяется слабым и несчастным, то любая агрессия по отношению к нему в глазах общества выглядит как несправедливость. Разумеется, со временем окружающие тоже начинают замечать, что тут дело нечисто, но прелесть жизни в том, что ты всегда можешь уйти в другое место, найти новых людей, которые будут тебя жалеть. Или временно сменить роль. Тут кому как больше нравится. В любом случае, Хару лучше и не пытаться проявить «истинную натуру» мелкого интригана. По нему же и шарахнет.

Он просто… поговорит.

Но не сразу.

— Ничего не говорите Нобу перед тренировкой, — тихо сказал Хару.

— Почему? Хочешь оставить все, как есть? — немного зло спросил Чанмин.

— Нет. Пусть понервничает, — спокойно ответил Хару.

Чанмин от неожиданности аж поперхнулся. Посмотрел на Хару так, будто он только что признался в геноциде целого народа, но говорить ничего не стал.

Когда перерыв закончился, все начали собираться на тренировку, которая традиционно начинается с разогрева голоса. Так как Хару главный вокалист, обычно именно он за это и отвечает. Но сегодня и легкую физическую разминку делали под его команды. Обычно они в это время шутят, болтают, но сегодня все происходило в молчании. Как и вообще вся тренировка. Отработка танца и вокала — снова, и снова, и снова, и снова.

Перед обедом было очередное выступление перед наставниками. Они трижды прогнали номер и каждый раз у Нобу срывался голос в припеве.

— Это не работает, — покачала головой учитель Мин. — Нобу, мы говорили об этом в пятницу и ты тогда утверждал, что сможешь исполнить это к четвергу. Но сегодня вторник и у тебя ни одного успешного выступления.

Нобу низко опустил голову.

— Мы договаривались, что, либо вы исполняете это чисто, либо партии возвращаются к Хару, — задумчиво продолжил Джону. — Кан Тэюн и Ли Шэнь со своими припевами справляются. Не всегда, но чаще всего. Оставлять их — все еще рискованно, но это хотя бы понятный риск. От Нобу чистое исполнение лично я не слышал ни разу. Сегодня вторник, эта часть номера все еще плохо звучит.

— Я бы лучше отдала Хару весь припев, — задумчиво произнесла Минджи. — Время еще есть, отрепетировать перестроение они успеют. Рисковать баллами для всей группы из-за одного…

Нобу низко опустил голову. Они могли поменять расстановку в пятницу, Хару бы забрал припев, отдал свои строчки Тэюну, Тэюн свои — Ёнмину, Ёнмин — Нобу. Тогда Нобу уговорил оставить все, как есть. Теперь времени на столь масштабные перемены нет, они просто забирают припев, и у Нобу останется буквально несколько строчек. То есть, в номере он будет чуть ли не на позиции подтанцовки. Видимо, это карма.

Наставники попросили их исполнить номер в четвертый раз, только теперь Хару должен остаться в центре и исполнять весь припев целиком. Так как он был морально готов к подобному варианту развития ситуации, это выступление прошло хорошо.

Такие репетиции перед наставниками проводились два-три раза в неделю. В следующий раз прогон будет уже на сцене, а не здесь. Чтобы просмотреть номера, наставники собирали в одном зале по две группы, поэтому все попытки хорошо выступить проходили под внимательными взглядами соперников.

Противники группы Хару исполняли песню «Feel Special», которая изначально чуть полегче для парней, чем «I can’t stop me». Но важнее другое. Главным вокалистом у них был Ли Минки, лучший из всех вокалистов проектов. Плюс, у них в группе оказалось сразу двое парней, которые до этого потеряли позиции главных вокалистов. То есть, это с самого начала было сражение гармоничной вокальной группы и любимых зрителями шоу упрямцев. И не факт, что люди в зале «простят» популярной группе Хару плохое исполнение.

Когда две группы вышли из зала, где наставники оценивали их подготовку, они попросту разошлись по разным концам коридора. Уже в тренировочном зале переживания вырвались наружу.

— Черт, у них все очень хорошо получается! — недовольно высказался Ёнмин. — А у нас полно рискованных решений.

— Без риска мы на их фоне будем выглядеть вообще школьной самодеятельностью, — заметил Хару.

Но, на самом деле, ему тоже было не по себе. Вряд ли они вылетят, если проиграют этот раунд. Но вот распределение по группам… В следующий раз выбирать трейни будут Главные Танцоры. Если у Шэня не будет тысячи баллов, сможет ли он получить первое место? Его главный противник — Юнбин, там разница в голосах небольшая. Поэтому заработать тысячу баллов очень нужно.

— Давайте просто репетировать, — сказал Чанмин. — До обеда еще тридцать минут, можем прогнать еще разок. С вокалом.

Хару уже ненавидел эту песню. Он и про прошлые так думал, но сейчас это чувство было особенно сильным, потому что репетировали они больше.

Когда в здании общежития включили громкоговоритель — так их приглашают на обед — они уже не репетировали. Просто отдыхали.

— О, еда! — Ёнмин вскочил на ноги.

Остальные тоже начали быстро подниматься, чтобы успеть в столовую как можно раньше. Хару тоже встал, но к выходу не спешил.

— Нобу, подожди. Нужно поговорить.

Нобу практически все утро молчал, не участвовал в разговорах и пытался особо не отсвечивать. Можно было подумать, что ему стыдно, но… Хару не верил.

Чанмин и Шэнь, вроде, тоже хотели остаться в зале, но Тэюн потащил их к выходу. Друг всегда чутко улавливает, что Хару нужно. Дверь за собой Тэюн, впрочем, не закрыл.

— Я должен извиниться, — первым начал разговор Нобу, — Прости, я не думал…

— Не нужно, — прервал его Хару. — Я не хочу слушать извинения, потому что абсолютно уверен, что ты сделал это специально. Даже если я тебе так срочно бы понадобился, у тебя был мой номер.

— Я… потерял телефон… мне его только вечером вернули…

— Мой номер есть у Ёнмина, Ноа, Сонуна и еще кучи парней, которые тоже живут в этом общежитии. Ты мог попросить их мне позвонить. Но ты предпочел бегать по общежитию и доставать вопросами людей из стаффа. Чтобы не понимать, к чему это приведет, нужно быть непроходимым идиотом. А ты — не идиот. Если сейчас тебе нравится изображать жертву и делать вид, что мы все такие злые, нарушаем правила, а потом тебя же и обижаем — вперед, ты в своем праве. Лично я спорить и ссориться с тобой не собираюсь. Как-то унижать — тем более. Но не нужно делать вид, что мы друзья. Просто держись от меня на расстоянии, потому что я считаю, что ты сделал это специально и прощать подобное не намерен.

Нобу заплакал. Причем, у него не пара слезинок из глаз выкатилась, а практически водопад начался.

— Прости, я не хотел, чтобы вас наказывали…

— Нас еще не наказали. И, когда накажут, я спокойно эту приму. Мы покинули общежитие и попались, тут все справедливо. Но простить тебя? Нет. Я точно знаю, что всему стаффу было плевать на то, где мы находимся. Если бы ты не приставал к ним с вопросами, никто бы не начал нас искать. У меня все.

И Хару первым вышел из зала. Он видел, что Нобу косился на камеры в зале. Видимо, пытался понять — сказал ли Хару что-то достаточно плохое, чтобы чудеса монтажа превратили его в монстра, который обижает невинных детишек. Но вряд ли Нобу знал о том, что по контракту NBS не могут выставлять Хару злодеем. Поэтому разговор в танцевальном классе либо не пустят в эфир, либо покажут всю историю целиком. И тогда… Хару с парнями будут бунтарями, которые при этом никому не навредили, а Нобу… то ли тупым, то ли злым. Мнение зрителей, скорее всего, будет таким же, как мнение трейни: нет единого решения о том, какой же Нобу человек на самом деле.

После обеда стало известно, что Хару, Тэюна, Шэня и Чанмина вызывают в продюсерский центр. Приехала Им Минсо. Стало немного страшно — мало ли, что она скажет.

Но она была в неплохом расположении духа, даже предложила им сесть.

— Мы знали, что трейни выходят в город, — сразу заговорила она. — И предпочитали делать вид, что этого не замечаем, если «беглецы» возвращались до отбоя. Но это незаконно, потому что в общежитии есть несовершеннолетние и стафф должен отвечать за их безопасность. До тех пор, пока вы сами соблюдали адекватные правила безопасности и не попадались, все было в порядке. Сейчас правила придется ужесточить. Сегодня об этом дополнительно объявят всем стажерам. Насчет вас… Совсем не наказать мы не можем — вы нарушили правила и об этом стало известно. Наказать слишком сурово — тоже, потому что всем очевидно, что до вас это правило нарушил как минимум каждый второй. Поэтому сделаем так. Если Ли Шэнь в следующем голосовании займет первое место среди танцоров и вы снова будете выступать вчетвером, то мы сами добавим вам в группу трех человек и выберем песню. Если он не будет первым, то мы добавим временное правило, что вы не сможете быть в одной группе.

Хару кивнул. Кажется, обошлись малой кровью.

— Также наказанием будет тот факт, что это происшествие будет добавлена в серию. И вам придется дать интервью и извиниться перед теми, кого как-то задело ваше… неидеальное поведение, — добавила Минсо. — Последнее уже не столько из-за нарушения правил, сколько из-за вашей беспечности. Вы вообще задумывались, насколько выделяетесь в толпе, когда стоите вместе?

Хару переглянулся с Тэюном. Вчера он и сам понял, что они немного… заметны. По отдельности еще сошли бы просто за случайных прохожих, но вместе…

— В сети есть ваши фото, — продолжила Минсо. — Маски и бейсболки, конечно, вы надели правильно, но общая маскировка подкачала. Вы достаточно популярны, поэтому обсуждение вашего побега набрало много просмотров. Мы не сможем сделать вид, что этого не было.

Хару вместе со всеми опустил голову. Минсо права, конечно. До этого в городе «ловили» и других трейни, но тогда об этом мало говорили. Но не в данном случае — они практически самые популярные участники шоу, да еще и вчетвером. Чем больше слава — тем больше и ответственность.

— Я очень разочарована вами, — внезапно добавила Минсо. — Мне казалось, что вы достаточно благоразумны… Ваша нынешняя популярность — еще не гарантия дебюта. Мы уже начали делать ставку на ваше продвижение, считая, что это разумный вклад. А что в итоге? Данная ситуация, скорее всего, слабо отразится на вашей популярности, но это все равно недопустимое поведение для айдолов. Публичные личности в Корее не могут себе позволить так безрассудно нарушать правила. Даже если это правила общежития. Надеюсь, что впредь вы будете тщательнее обдумывать свои поступки.

Хару первый поклонился и произнес слова извинения. Остальные потянулись за ним. Минсо наблюдала за этим спокойно, не выражая особых эмоций.

— Собственно, свободны все, кроме Хару, — подытожила Минсо.

Хару печально вздохнул. Кажется, ему сейчас влетит за его выходки. Вряд ли стафф утаил от Минсо, что Хару всячески саботировал ношение шелковой пижамы. Да и его недовольство «косметическим» контролем вряд ли осталось незамеченным. Его снова накрыло этим неприятным ощущением — словно он школьник, сбежавший с урока.

— Ты знаешь, что группа, которая дебютирует, должна покрыть расходы на организацию шоу? — внезапно спросила Им Минсо.

— Эм-м-м… да, читал в контракте, — кивнул Хару.

Минсо рукой указала Хару на кресло у стола, предлагая сесть, сама села напротив.

— По контракту рекламные вставки до и после шоу — это заработок телеканала, мы не можем этим покрывать расходы на организацию. Но вся нативная реклама… ты знаешь, что такое нативная реклама?

Хару отрицательно покачал головой. Он имел общее представление, но не был уверен, что прав.

— Нативная реклама — это способ рекламировать продукт, не говоря о нем напрямую и не призывая его купить. Бутылочки с Колой в кадре, фокус на кроссовках, как будто случайный рассказ о классном отеле — все это примеры нативной рекламы. Ну так вот. Нативная реклама внутри самого шоу — это доход шоу. Чем больше рекламодателей оплачивает появление своего продукта в выпусках, тем больше мы зарабатываем и тем меньше ваш долг. Если получится заработать сверху — замечательно, это уменьшит долг группы за дебют. Так организация шоу на выживание обходится дорого, обычно продюсерский центр — в лучшем случае — оправдывает шоу в ноль: сколько потратили, столько и заработали.

Хару кивнул. В Южной Корее есть запрет на рекламу во время телевизионных программ. То есть само понятие «рекламной паузы» отсутствует. Ролики есть до и после серии, а во время — ни-ни. Но все же реклама в период трансляции популярного шоу приносит неплохие деньги. Телеканал, получается, забирает это себе. А для оправдания съемок самого шоу — только та самая нативная реклама. Интересно, сколько это стоит?

И тут Хару понял, к чему она ведет.

— Мороженое, печеньки, кроссовки, косметика, — перечислил Хару, — Все это покрывает расходы на шоу?

Минсо улыбнулась и кивнула:

— Сейчас мы идем вровень — сколько потратили, сколько и получили. Благодаря высоким рейтингам растет и цена за рекламу, так что есть шансы дебютировать не только громко, но и без огромного долга. Проблема в том, что большинство рекламодателей хотят, чтобы их продукцию показывали в кадре строго определенные люди.

Хару хмыкнул:

— Получается, пижама и косметика — это часть моей работы, чтобы группа дебютировала без финансовых проблем, — печально подытожил он.

— Пижама — да, — улыбнулась Минсо. — Но с косметикой — это немного другой случай. Вернемся к нему позже. Насчет пижамы. Понимаю, что тебе может быть обидно, что рекламируешь ты, а долг списывают у всех…

— Простите, — Хару чуть поклонился, прерывая ее. — Мне немного стыдно за свое поведение в этой ситуации. Дело не в том, что мне обидно работать одному, просто… это пижама. В этом шоу я многое вынужден делать по указке. Практически все привычные мне вещи больше мне недоступны, а тут у меня отбирают еще и что-то настолько… близкое к телу. Получается, что я даже спать уже не могу в том, что мне нравится. Именно это меня взбесило.

Было видно, что Им Минсо действительно удивилась. То ли не ожидала признания, то ли не думала, что это может быть важно.

— Я все же хочу уточнить: а чем тебя пижама-то это не устроила?

Хару честно признался:

— Она скользкая, у нее длинный рукав и бесят пуговицы.

— Скользкая? — скептически уточнила Минсо.

Хару смог только улыбнуться в ответ. Он достаточно чувствителен. Не в плане эмоций, а именно органов чувств — хороший слух, обоняние, далеко не каждая одежда приятна к телу. Не то, чтобы это реально мешало ему жить, он нормально переносит все, что не слишком уютно ощущается, но есть же пределы.

Минсо лишь покачала головой.

— Если это так необходимо, то черт с ней, с пижамой, — подытожил Хару. — Хотя я был бы очень благодарен, чтобы хотя бы трусы на мне остались мои.

Теперь она расхохоталась.

— Мы не на всю рекламу соглашаемся, — сказала она. — Учитывая сформированный образ принца, мы надеемся на рекламодателей из люкса, поэтому очень осторожны. Так что нижнее белье… не в ближайшее время. Для Calvin Klein ты пока что слишком тощий и не так уж знаменит…

Она улыбалась, словно это шутка. Но Хару сомневался, что трусы со знаменитой резинкой — это единственная угроза в деле рекламы нижнего белья.

— Но я все же надеюсь на твое понимание в плане рекламных интеграций, — подытожила Им Минсо. — Это прописано в твоем контракте, поэтому попытки саботировать происходящее…

— Я понимаю, — кивнул Хару. — Но… можно сообщать об этом, как о работе, а не… просто кидать какие-то вещи и говорить, что я теперь должен это носить?

— Хорошо, — удивительно легко согласилась Минсо.

Она даже не задумалась над ответом, что поразило Хару.

— Теперь об уходе за кожей, — продолжила Минсо. — Наиболее успешна та реклама, которая не заканчивается на красивых фотографиях. Бренды сейчас редко просто делают рекламные кампании со случайными айдолами. Чаще всего речь идет о том, чтобы айдол стал лицом бренда, то есть представлял продукцию постоянно, как на рекламных плакатах, так и в жизни. Тобой интересуются очень крупные косметические компании. Но твоя кожа должна выглядеть соответствующе. Фотографии в социальных сетях даже без ретуши должны показывать твою кожу если не идеальной, то хотя бы без явных недостатков. И такой результат не получить только экстренным лечением у косметолога. Нужно соблюдать рутину. Прости, конечно, но ни у меня, ни у госпожи Хван нет уверенности, что ты сам будешь делать все, что необходимо. Поэтому, при том, как тебя раздражает надзор, он все же остается. Чтобы ты понимал, речь идет ориентировочно о сумме в семьсот тысяч долларов за год работы и двух рекламных кампаниях.

Хару показалось, что на него ушат холодной воды вылили. Сумма звучала как-то… нереально. Для него и десять тысяч долларов — много. Сколько там агентство забирает у него, как у актера, с рекламных контрактов? Кажется, сорок процентов в первый год после дебюта. То есть, где-то четыреста тысяч долларов — это его гонорар. Минус налоги, конечно. На квартиру в Сеуле может и не хватить, тут цены огромные, но это… много.

— Так что, семиразовое умывание тонером уже не кажется напрасной тратой времени? — иронично спросила Им Минсо.

Хару смутился, но кивнул. За такую сумму можно смириться и с многоступенчатым уходом.