Лучший мир: Книга 1. Шестерни песочных часов

Глава 4

Солнце стояло в зените. Не останавливаясь, путники ехали уже вторые сутки. Именно столько прошло с похорон Эймунда. Успел сменится ландшафт и теперь кое-где виднелись деревья и встречались островки травы. Путники лишь изредка обменивались редкими фразами, большую часть поездки занимало молчание. Все понимали, что слова здесь лишние, и просто погрузились в свои мысли. В самом начале состава сидели торговцы. Эзоп держал поводья, Чад просто сидел рядом и бесцельно смотрел вдаль. Мальчик расположился на второй повозке. Его ноги поджаты, он обнимал их руками, голова была опущена.

Первым молчание прервал Эзоп.

— Как ты себя чувствуешь, Эйрик? Ты со вчерашнего дня ничего не ел. Тебе нужно что-нибудь перекусить.

— Спасибо, но я не голоден, — сухо ответил мальчик.

— Поешь, заморить себя голодом — не самый мужественный поступок. К тому же, этим ты ничего никому не докажешь. — дразнил мальчика Чад.

— Я и не собираюсь ничего доказывать.

— Серьезно? Тогда почему ты смотришь на меня так, будто готов всадить этот меч прямо мне в сердце?

Эйрик молчал.

— Я не виноват в смерти твоего брата.

— Я тебя и не виню. Просто… Ты же обещал, ты говорил, что он будет жить.

— Прости. Я не всемогущ.

Повисла минутная пауза.

— Винить всех подряд и закрываться в себе — это не выход…

— А что выход? Кому я теперь нужен? У меня никого не осталось…

— У тебя есть мы. — перебил мальчика фиазец. — Теперь я твоя семья.

— И что мне с этого? Я бы с удовольствием обменял вас на маму с папой. — закричал мальчик.

— Я бы тоже. — еле слышно прошептал Чад.

Несмотря на то, что он сказал это очень тихо, мальчик услышал и замолчал. В караване снова повисла тишина. Немного успокоившись, мальчишка понял, что наговорил лишнего. Ему даже стало немного не по себе, но извинения сейчас казалось ему чем-то постыдным и прибегать к ним он категорически не хотел. Юноша мельком посмотрел на Чада, тот сидел к нему боком и смотрел куда-то вдаль. Заметив движение, торговец обернулся.

— Тебе не за что извиняться. Все нормально. — будто читая мысли мальчика, спокойно сказал он.

Мальчишка, ничего не ответив, закрыл лицо руками. Теперь ему стало немного спокойнее.

— Что мне теперь делать? — тихо спросил юноша.

— Ты должен отомстить.

— Отомстить?

— Ага. Отомстить за каждого, кто был тебе дорог.

— И как же я это сделаю? — удивленно спросил Эйрик.

— Нужно просто стать сильнее.

— Как? Что я сделаю против армии этих тварей? Я всего лишь мальчишка. Я дрался всего раз в жизни и всегда проигрывал. Что я сделаю против тысяч бандитов? — снова кричал пацан.

— Сейчас ничего. Но в будущем…Кто знает…

Эйрик поднял глаза на Чада. Старый воин смотрел ему прямо в лицо.

— Я могу сделать из тебя воина, способного убить сотни таких как они, — загадочно произнес торговец. — Но для начала перестань себя жалеть и соберись. Мы все тут не от лучшей жизни.

Однако эти слова, казалось, не произвели на мальчишку впечатлений. Лицо Эйрика не выражало никаких эмоций. Он просто спокойно смотрел на старика.

— Я согласен. — холодно ответил юноша.

К тренировкам приступили незамедлительно. Чад высадил мальца с повозки и стал подгонять лошадей. Эйрик стоял в недоумении: “Неужели они просто оставят меня здесь?”

— Беги, глупый. Чего встал? — кричал удаляющийся голос.

“Бежать? Это и есть его хваленый способ обучения? Что за чушь…”

Тем не менее, других вариантов у Эйрика особо не было, и он побежал. Бежал нехотя, вразвалку, всем своим видом демонстрируя отвращения к этому занятию. Бежал и тихо ненавидел Чада, Эзопа, брата, который оставил его в столь трудный час, но больше всех он ненавидел хурун. Ненавидел за то, что они лишили его всего: семьи, дома, будущего, лишили даже сна. Вот уже вторые сутки Эйрик не мог нормально поспать. Каждый раз, закрывая глаза, он видел их, огненных всадников, на черных, как сама ночь, конях, одетые в черные доспехи, под которыми была лишь тьма. На месте глаз виднелись две светящиеся точки. Песок под копытами коней загорался ярким пламенем, вместе с деревянными строениями и людьми. Они кричали и бились в агонии. Эта стена пламени вместе со всадниками неумолимо приближались к мальчику, и когда один из них заносил свой меч над головой Эйрика, тот просыпался. Просыпался весь в поту и с вырывающимся из грудной клетки сердцем, просыпался и просто сидел в оцепенении, боясь двинуться. Подобные сновидения преследовали его каждый раз, и он решил отказаться от сна вовсе. Эйрик делал все, чтобы не спать. Правда, недавние события и осознание своей беспомощности давили на мальчика ничуть не меньше. По итогу, он не мог найти покой ни во сне, ни в реальности. Ему нужно было отвлечься.

И вот он плелся за повозкой уже около получаса, жадно глотая ртом воздух и проклиная своего наставника. Ноги не слушались, пейзаж в глазах двоился, солнце неумолимо припекало и без того горячую голову. Но он бежал, борясь за свою жизнь, бежал ради мести тем, кто обрек его на эти муки.

Наконец-то кони остановились под одиноким деревом, расстояние между бегущим и повозками начало сокращаться. Эйрику оставалось меньше трехсот метров, но ноги окончательно перестали его слушаться, и он упал. Упал больно, сильно ударив колено. При попытке подняться ноги подкосились, и он снова распластался всем телом в пыли. “Ну уж нет, здесь я точно не умру” — прохрипел малец. Чистая вода и прохлада были слишком близки для того, чтобы валяться здесь. Прикладывая все свои усилия, Эйрик встал. Ноги все еще подкашивались, но это было не важно, мальчика было уже не остановить. При мысли о воде у него открылось второе дыхание, а усталость ушла на второй план. Спустя пару минут, уставший, запыхавшийся, но довольный, он уже отбирал у Чада кувшин с лечебным прозрачным эликсиром.

— Ну, ну не пей столько сразу — живот лопнет.

— Ты где так извазюкался. Упал что-ли? — поинтересовался Эзоп.

Не в силах что-либо ответить, мальчик лишь кивал головой. Немного отдышавшись, он свалился в тени раскидистой кроны дерева. В этот момент все его проблемы ушли на второй план. В голове сидела лишь одна фраза: “Я сделал это”. Эйрик был действительно счастлив, правда, счастье длилось недолго.

Немного перекусив и отдохнув, Чад позвал мальчика за собой. На поясе у него висело два меча, один из которых был вручен Эйрику. После чего поймал на себе недоумевающий взгляд, на который он ответил лишь одобрительным кивком головы. Вынув свой меч из ножен, он сделал несколько взмахов, в каждом из которых чувствовалась грациозность и профессионализм.

— Итак, поставь правую ногу вперед. Ты же правша? — не дожидаясь ответа, он продолжил, — левую держи в одном направлении с правой — нечего врастопырку ходить.

— Но я же… — попытался избежать своей участи малец.

— Никаких "но", правую — вперед, левую — назад.

Мальчик неохотно выполнил указания наставника.

— Дальше вынь уже наконец то меч. Что ты там возишься? Возьми в правую руку. Вот так. Острие — на уровне головы… На уровне головы говорю, чтоб защититься смог.

За всей этой картиной наблюдал Эзоп. С его лица не сходила улыбка. Он был счастлив за друга, впервые за долгое время тот был действительно поглощен делом. Обычно хмурый и молчаливый Чад, не выговаривающий и десятка слов в сутки, энергично показывал и рассказывал молодому поколению навыки обращения с мечом.

С этого момента тренировки проходили каждый день, днем пробежка, вечером — работа с мечом. Через неделю Чад добавил легкие спарринги, которые, на удивление, пришлись мальцу по душе. Он был способным учеником и беспрекословно выполнял все задания, порученные своим гуру. Перед человеком стояла цель, и он видел ее, он знал чего хочет, и потому шел вперед не смотря на боль и усталость.

Первые дни давались мальчику тяжело: мышцы болели, тело ныло, воздуха в легких не хватало. Но спустя неделю ситуация резко изменилась: он начал привыкать к нагрузкам и даже получал от них удовольствие. К тому же, солнце саванны больше не пыталось убить, а воздух — не обжигал легкие. Теперь каждое задание выполнялось с большим интересом и энтузиазмом, это замечал и наставник. Про себя он восхищался рвением молодого война, хотя никак этого и не показывал.

Каждый раз после вечерней трапезы, Эйрик засыпал мертвым сном, и старые друзья оставались одни. Между ними ощущалась какая-то недосказанность, которую оба старались не замечать и, перекинувшись парой десятков фраз, тоже ложились.

Однако, с Эзопом что-то происходило. Его поведение изменилось: он стал угрюм и начал пить больше обычного. Это подметил Чад, но все никак не получалось завести столь нужный разговор. Наконец-то, в очередной вечер, Эйрик был отправлен спать и друзья остались вдвоем.

— Как он тебе? — резко спросил Чад, пытаясь казаться естественным.

— Он молодец. Рвения ему не занимать.

— Согласен. Парень молодец.

— Ты привязался к нему, и не отрицай.

— Глупость. Я так коротаю время. С появлением этого мальчишки хоть есть чем заняться, — смущенно ответил воин.

— Ну-ну… — недоверчиво произнес Эзоп.

На минуту между друзьями повисло молчание.

— Ты же понимаешь, что так продолжаться долго не может? Мы не лучшая компания для подражания, — прервал тишину Эзоп.

Чад внимательно следили за поведением друга. За все годы дружбы он научился читать его как открытую книгу. Тот, в свою очередь, повернул голову в бок и внимательно изучал темноту, выказывая полное безразличие, что означало — разговор ему более чем интересен.

— Да, — сухо ответил Чад.

— Даже ты это понимаешь. Поэтому нужно решить куда мальчишку можно пристроить. Я думаю, было бы славно Атану его оставить. У него всегда рук не хватает, да и человек он хороший. А мальчишка и так натерпелся, хватит с него — пусть поживет нормальной жизнью. — после этой фразы он повернулся к Чаду. В его взгляде читалось волнение. Кулаки были крепко сжаты.

“Вот оно! Это его и грызло” — подумал про себя Чад.

— Да, это то, что надо, — одобрительно ответил фиазец.

С плеч Эзопа упал не камень, а целый валун. Его кулаки разжались, брови опустились, последовал вздох облегчения.

— Я рад, что мы сошлись во мнениях. Давай за это и вы… — Эзоп не успел закончить, как увидел, что Чад уже разливает вино по стаканам. — И выпьем. Прям мысли читаешь. — смеясь закончил торговец.

Хорошенько выпив, торговцы развалились на песке. Спустя минуту Чад уже во всю храпел, знаменуя отбытие в мир снов. Эзоп же все еще бодрствовал, хотя и чувствовал сильную усталость. Наконец его веки потяжелели, руки и ноги стали онемевать, и мискарец ощутил близкое приближение забвения, как вдруг в глаза ударил яркий свет. Мужчина тут же поднял веки и недоуменно осмотрелся. Ночь сменилась на день, а пустыня на зеленое поле. Все вокруг дышало жизнью и умиротворением.

Откуда-то раздались шаги, они были слышны со всех сторон, хотя и издавал их один человек. Перед Эзопом из ниоткуда выросла высокая фигура человека в черном плаще. Его лицо и голову скрывал длинный капюшон, так что хоть какие-то черты оставались загадкой.

От неожиданности торговец вздрогнул и отшатнулся, но рука незнакомца все равно догнала его и грузно опустилась на плечо. Зелень тут же сменилась песком, а пение птиц на порывы ветра. Торговец снова оказался в пустыне, но на сей раз она казалась какой-то зловещей. Черное солнце висело где-то на западе, излучая лишь темный свет. Окинув взглядом окружение, мискарец обнаружил горы трупов и странных существ, пожирающих их. Эти твари чем-то напоминали людей, только вместо нормального лица имели огромное отверстие с множеством зубов и двигались на четвереньках. Где-то вдали Чад отбивался от одной такой, но с каждой секундой его меч становился все тупее, а удары медленнее. Вскоре тварь накинулась на него и за долю секунды оторвала голову, после чего повернулась в сторону Эзопа и тут же бросилась к нему. Не помня себя от ужаса, мискарец попытался убежать, но рука мужчины все еще крепко держала его за плечо и отпустила только тогда, когда до твари оставалось меньше метра.

Эзоп снова оказался на зеленой поляне. Незнакомец медленно отдалялся, не сказав ни слова.

— Кто ты такой? — выкрикнул мискарец, однако в ответ получил лишь молчание.

— Ты чего кричишь? — раздалось откуда-то сверху.

От неожиданности Эзоп снова открыл глаза. Перед ним сидел Чад, который и задал этот вопрос.

— Что?

— Чего кричишь говорю?

— Я кричал, да? Прости, сон плохой приснился, — ответил мискарец, снова укладываясь на прохладный песок.