Сельский стражник

Глава 23

Глава двадцать три.

Любой ценой

Декабрь 1994 года.

Меня искали по всему городу, проверяя все известные им адреса. Даже родителям позвонили, представившись дежурным по управлению, и требуя разыскать меня, так как объявлена операция «Крепость» и всем сотрудникам, под угрозой увольнения, следует в течении часа прибыть на место службы с тревожным чемоданчиком.

Предупрежденная мама любезно сообщила «дежурному», что я, пользуясь отгулом, уехал на все выходные в город Томск, чтобы полюбоваться стариной архитектурой и повысить свой культурный уровень.

В наш дом, за высоким забором, тоже наведались двое ловких молодых человека, которые долго висели над забором, пытаясь выманить собак, потом решились перелезть во двор, долго стучали в окна, но, в конце концов, убедившись, что дом пуст, покинули наше бывшее жилище. Почему бывшее? А я вывез все вещи, временно переехав с псами на свой дачный участок в городском дачном обществе. Правда, пришлось два ночи и один день подряд протапливать дом, чтобы в нем можно было существовать, но это уже мои трудности и трудности собак. Ирина от всех этих хлопот была освобождена, я купил ей путевку выходного дня, и сегодня она должна торить лыжню среди отрогов Горной Шории, куда ее с однокашницей-подружкой я отправил в ультимативной форме. Я бы и сам туда поехал на специальном «спортивном» поезде, что отправлялся с Главного вокзала вечером пятницы, а возвращал туристов в Город рано утром понедельника. А разве плохо? Веселая компания, общий стол, немного спиртного для поддержания разговора, два дня катания с гор или бага по лыжне серди суровых отрогов Саян? Я бы и сам поехал с огромным удовольствием, только не куда деть псов, ла и вопрос с «красной крышей» госпожи Плотниковой хотелось бы решить к понедельнику.

Утром воскресенья меня продолжали пасти по всем известным адресам — у дома родителей, общежития, покинутого нами частного дома и даже дома бабули, в чужих машинах сидели по паре крепких ребят, иногда покидая затонированые в «ноль» салоны, чтобы покурить. Подъезд Мириам тоже «пасли», как и, уверен в этом, в ее квартире сидел кто-то. А, следовательно, я должен был сделать «ход конем».

Бабулю — соседку Мириам, что вовремя подала мне сигнал, я заметил, проезжая мимо автобусной остановки.

— Здравствуйте! — подкрался я сзади, так, что пенсионерка, от неожиданности, подпрыгнула, как молодая, обернулась, и ругательства, которыми хотели меня покрыть с ног до головы, застряли где-то в районе вставной челюсти.

— Здравствуйте, а я вас ищу. Домой к вам зашел, а мне дверь никто не открыл…

— И зачем ты меня разыскиваешь? — взгляд битой жизнью пенсионерки стал настороженным.

— Так я вам деньги еще обещался принести. Вот, возьмите.

— Ой, спасибо, внучек, а я думал, что ты старую обманул. — бабулька воровато оглянулась по сторонам, но осыпаемых снегом пассажиров волновал лишь автобус, вынырнувший из-за угла, и женщина сунула купюру… Не хочу знать, куда она ее сунула!

— А вы куда собрались ехать на автобусе?

— Я, сыночка, на левобережный оптовый рынок собралась. Там макарошек хочу взять килограмм пять, и свиной тушенки китайской пару баночек, ну и хлебушка буханочку…

— Так магазин же вот, пять шагов всего! — я ткнул на помещение бывшего гастронома, гордящегося нынешней вывеской — «Супермаркет 'Дружба».

— Эх, молодой ты ищо, жизни не знаешь… — сурово отчитала меня старуха: — Если я здесь все это куплю, то отдам на тысячу рублей больше, а так проезд у меня бесплатный, поэтому чистая экономия получается.

— Так бабуля, может быть я вас довезу прямо до дверей рынка, мне все равно в ту сторону…

— Ну не знаю…- бабуля тоскливо осмотрела окна подошедшего автобуса, где виднелись суровые лица ее ровесниц, гордо занявших половину сидений: — Я еще с женщинами хотела обсудить пенсионную реформу Борьки.

— Так вы мне и расскажете свое виденье на это безобразие…- я подхватил женщину под локоток и повел к стоящим поодаль «Жигулям»: — А то я, по молодости, упустил этот важный аспект, а сейчас страсть, как хочу о своей будущей пенсии узнать…

В копейку моя пассажирка садилась уже, как королевна, презрительно окинув взглядом своих ровесниц, что взирали на мир через, заляпанные грязью, окна старенького «ЛиАЗа». Те отвечали ей полным игнором, глядя строго перед собой.

Слава Богу, в дороге моя пассажирка вспомнила день «покушения» на Мириам Плотникову.

— А что-то я тебя в окошко не увидела, молодой? — ударилась в воспоминания бабуля: — Правда, там во дворе такие страсти закрутились, что мы с женщинами с нашего дома пол дня их обсуждали. Там кто-то из пацанов-хулиганов, когда твоя симпатия вышла из дома, на нее хлопушку детскую сбросил, а она, сердечная, так испугалась, да так заорала. Стоит, вся снегом обсыпанная, с глазами, закрытыми и на весь двор голосит «Убили! Убили меня!». Ну мы все в форточки высунулись да на балконы повыскакивали, а там ее охрана подхватила под локти и в подъезд потащили, а у нее ноги сами не идут, сзади волочатся. Ну, а потом милиция приехала, собака долго в сугробе лапами ковырялась, что-то искала, по подъездам милиция пошла, мол, не видел ли кто чего. А там Клавдия из двенадцатой квартиры и скажи, что видела, как пацаны из дома Плотниковых на нее бомбочку сбрасывали через окно. Она, Клавдия, этих пацанов давно не любит, с тех пор, как они на ее, как раз, на Ивана Купалу гондон, полный воды сбросили. От она тогда ругалась, но ей тогда пацаны двери не открыли, а родители на даче были, а потом папашка пацанов, Семен Васильев, как к нему Клавдия с жалобой подошла, сказал, что она, выдра старая, совсем с ума сошла, и на невиновных наговаривает. Так позавчера пацанов в детскую комнату увезли, а сегодня, с раннего утра, Семен у Клавкиного подъезда сидит, злой сильно Клавку поджидает.

А сегодня твою звезду с утра куда-то повезли. Веришь или нет, но за ней восемь человек охраны приехали, да еще час перед тем, как Маринку из дома вывезти, они целый час по двору носились — все подвалы проверили, на чердаки лазал, сугроб у подъезда вообще раскидали…

К сожалению, моя свидетельница не знала, обосралась ли Мариам Плотникова в момент взрыва под ногами, но я надеюсь, что узнаю. Мы расстались у ворот оптового рынка, весьма довольные друг другом. Бабуля уже смешалась с многотысячной толпой, вливающейся на рынок людей, а я все думал, заглушив двигатель, а подумав, запер машину и двинулся вместе с народом в поисках нужного мне товара.

Дорожный РОВД.

— Привет. — в здание Дорожного РОВД я зашел в воскресенье, во время обеденного перерыва. Машины наблюдателей напротив входа в РОВД уже не было — парни, просидев несколько скучнейших часов, как все нормальные милиционеры, поехали на обед, а я проскользнул мимо пустой дежурки (несколько человек в форме во второй комнате смотрели футбол по стоящему на подоконнике телевизоре, в воткнутом в штекер вместо антенны, гвоздем — «двухсоткой».

— Привет. — я шагнул в комнату оператора ЭВМ, помахивая перед собой упаковкой импортного рулета с кремовым кремом яичного цвета: — Чаем угостишь?

— Привет, Паша. — худенькая блондиночка в форме цвета маренго отставила в сторону сотейник с голубцами и шагнув ко мне, одновременно мазнула ярко-красными губами по щеке и приняла подношение: — Ты где пропадал? Сто лет тебя не видела…

— Не поверишь — на полгода в командировку сослали, чтобы прокуратура забыла о моем существовании. — я плюхнулся в продавленное кресло и принялся рассказывать деревенские страшилки: — Там просто жуть. Мне выдали мотоцикл и форменный накомарник, потому что там оводы летают размером с кулак…

Через двадцать минут, уничтожив из вежливости один постный голубец и кусочек рулета, выпив стакан чаю, я перешел к цели моего визита.

— Слушай, тут такое дело. Я через два дня возвращаюсь, мне командировочный уже закрыли, но хотелось бы с одним вопросом разобраться, пока по службе не припрягли. Мне два дня назад в одном дворе машину стукнули, хотелось бы решить вопрос. Ты мне не дашь данные по дому посмотреть. Мне пацаны, что это дело видели, сказали, что какая-то иномарка была. Мужик вышел, посмотрел, после чего уехал, а номера мальчишки не запомнили.

— Смотри. — девушка равнодушно забила в поисковый запрос номер дома, в котором проживает Поспелов Максим Викторович: — Только в журнал запишись, хорошо.

Конечно, я записался — мне стесняться нечего, а подставлять девушку я не собираюсь, после чего сел за компьютер и принялся крутить колесико на серой «мышке», быстро просматривая данные по дому.

Дом был небольшой, всего на тридцать две квартиры. Естественно, фамилии Поспелова я на экране не нашел, данные милиционеров и членов их семей из открытых баз положено было убирать, но пустая квартира зияла. Как бельмо на глазу. Кроме того, с этой квартирой — «пустышкой» имела связь одна автомашина «Волга» и гладкоствольное ружье, чего не может быть, если в квартире просто никто не прописан. Я нашел тебя, Викторович! Жди меня, я скоро буду.

Центр Города. Жилой дом возле Дворца Обслуживания.

Максим Поспелов возвращался домой в крайне отвратительном настроении. Мало того, что пришлось выходить на службу оба выходных дня, а завтра еще и дежурство, так вся беготня этих дней была без толку. Сука Громов, которого в «мужском клубе», куда входил Максим, негласно считали его подопечным, потому что, после первой их встречи Макс имел глупость рекомендовать Павла как перспективного сотрудника. Но после этого все пошло не «в масть». Громов имел на все свое мнение, отличное от мнения «старших товарищей», из-под опеки рвался и вообще, был настроен настороженно и на деньги не велся. В конце концов, Максим признал, что этот мент неуправляем и отозвал рекомендации назад, прихватив в качестве компенсации контору по аренде строительной технике, поставив над ней суровую «красную» крышу. Что уж там у Громова были за договоренности с владелицей конторы Максиму вникать было недосуг, да и в качестве бонуса у ментовской «крыши» был принцип, что право требовать старые долги с «коммерса» перехотят к ним, и это не обсуждалось. Иначе начинались нездоровые споры, всякая суета, и как итог — разочарование подзащитного в новой «крыше». Поэтому Максим, с некоторым злорадством, послал Громова далеко, но тот почему-то не пошел, хотя прекрасно понимал, кого представляет Максим Поспелов и какие звезды носят на погонах его кураторы. Второй раз произносить фамилию Громов, как источник проблем, Максим не захотел, поэтому, поразмыслив мозгами, решил разобраться со строптивым капитаном самостоятельно, ограничившись силами его бригады оперов, парней опытных, спортивных, готовых на разумный риск и за переделами «правового поля». Только уже на первой стадии — сборе информации, Громов засек слежку и чуть не пристрелил Володя Муромцев. Хотя, сейчас, немного поразмыслив, Максим решил, что Громов взял Володю «на понт», изобразив беспредельщика в погонах, чем в принципе, своей цели добился — парни из бригады Максима следить за Громовым отказались, сославшись на недостаточную обученность в деле скрытого наблюдения.

А потом Громов сделал «предъяву» Мариам, поставив последнюю «на счетчик», четко обозначив последствия, и даже блестяще реализовал первую угрозу, взорвав посредством радиовзрывателя самодельный, но от этого, не менее действенный, взрывпакет.

Когда Максим, через полчаса после происшествия, ворвался в квартиру Мариам, полную обескураженных оперов, коммерсантка навзрыд рыдала в ванной комнате, наотрез отказываясь выходить. Самое обидное, что Громова в этот день ждали во дворе, но он сумел осуществить свою угрозу, не попавшись на глаза наблюдателям. И теперь, для сопровождении на работу, с работы, и охрану по месту работы и дома, рядового, в принципе директора, приходиться выделять силы, как диктатору какой-нибудь небольшой страны, да еще и проверять по полной программе обширную прилегающую территорию. Парни недовольны — они сюда пришли зарабатывать деньги, а не бегать по грязным подвалам и вонючим, от голубиного помета, чердакам. Старшие товарищи тоже недовольны, так как «крыша» Мириам приносит пока только убытки…

Маму Максим увидел на лестничной площадке между этажами. Женщина была растрепана и заплакана, судорожно сжимала в руках трубку радиотелефона.

— Сыночек…- женщина бросилась к своему мальчику, прижалась всем телом: — Хорошо, что ты пришел… Скажи, а куда надо звонить, чтобы саперы приехали?

— Мама…- Максим, который вновь получил возможность дышать, вышел из квартиры и шагнул к матери, протягивая ей небольшую картонную коробку: — Мама, ты об этой бомбе мне говорила?

Женщина осторожно подошла, заглянула во внутрь картонки, долго рассматривала содержимое, после чего часто-часто закивала.

— Да, Максимушка, это она и есть. Самое главное, такой вежливый мальчик ее принес, сказал, что для тебя лично сувенир к Новому году. А это не опасно, держать ее так?

— Мамочка, ты не волнуйся. — чуть не плача от жалости к матери, прохрипел Максим: — Это игрушка, просто игрушка, граната пластмассовая, не настоящая. Она никогда не взорвется. Мама, а зачем ты коробку стала открывать? Этот… этот же сказал, что это для меня.

— Ну просто, я подумала. Что ты мне французские духи заказал на Новый год, вот и открыла. Я бы не вытерпела столько ждать. — пожала плечами мать: — Ой, я пойду, а то отец скоро с работы приедет, а ужин еще не готов.

На мать Максим сердится не мог, а вот Громов, тварь, за такие шутки еще ответит.

Максим хотел со злости швырнуть коробку с муляжом гранаты «Ф-1» вниз, между перил, когда через приоткрытую дверь квартиры раздался голос матери:

— Максим! Подойди к телефону.

— Ну что, получил мой подарок! — раздался в трубке ненавистный голос Громова: — так что знай, я знаю, где ты живешь…

— Это я знаю, где ты живешь! — заорал максим, выбежав с трубкой на застекленную лоджию, как помещение. Максимально отдаленное от кухни, где мать, что-то мурлыча про себя, жарила котлеты для своих мужчин: — Ты знаешь, что моя мать нашла твой подарочек и почти час просидела в подъезде, на холодной лестнице!

— А зачем она полезла в коробку? Я ее скотчем несколько раз перемотал, и сказал, что это тебе лично…- задал резонный вопрос, несколько обескураженный Громов.

— Я тебя найду, тварь. Ходи и оглядывайся! — Максим нажал кнопку «Отбой связи» и прижался горячим лбом к холодному стеклу, до крови кусая губы.

Центр Города. Дом «Под лозунгом».

Еще один звонок я осуществил вечером, когда на город опустилась темнота. Звонить куратору Максима не хотелось, дядька был в более серьезной вестовой категории, но иного выхода у меня не было. Завтра утром, на «Поезде здоровья» приезжает Ирина, и у меня остается два дня на решение всех вопросов. Максим, после досадного инцидента с его матерью неадекватен и недоговороспособен. Я его, в чем-то, понимаю. Но кто мог предполагать, что мама взрослого сына настолько любопытна, что, без сомнений вскрывает его корреспонденцию? Вот и я не предполагал. Предполагалось, что максим вскроет картонку, безошибочно определит муляж и поймет, что это намек, на то, что неприятности могут появится и у порога его собственного дома, после чего его парни перестанут пасти меня у моих ворот. Но все пошло, как пошло, и мне нужен иной вариант.

Получив номер телефона куратора Максима, я проверил его по старому телефонному справочнику, выпуска семидесятого года, а потом перепроверил по контрафактной базе городских номеров. Фамилия абонента телефонной сети была мне незнакома, но вот адрес был один и тот-же в обоих случаях. А информация, полученная из двух источников считается достаточно достоверной. А вопрос с фамилией, как раз имел свое логическое объяснение. Вопрос с квартирными телефонами в годы Советской власти стоял настолько сурово, а телефонная мафия была настолько крута, что лишний раз с ней старались не связываться даже большие начальники. Возможно, что данный телефон был установлен в квартире еще при заселении дома, в пятьдесят седьмом году, выделенный на тогдашнего ответственного квартиросъемщика. Шли годы, менялись поколения, люди уходили в иной мир, тогдашний хозяин квартиры мог отправиться в лучший из миров, а в квартиру вселится нынешний куратор Максима, тогда еще не самый крутой начальник. При попытке переоформить телефонный номер на нового владельца, связисты вполне могли отключить квартиру от сети, поставив данный номер более нужному товарищу, поэтому телефоны. В большинстве своем, продолжали числится на людях, бывших по факту покойниками уже не одно десятилетие. Ладно, это все лирика.

Я набрал номер телефона из записной книжки, порадовался, что в трубке на загудел узнаваемый сигнал определителя номера, а когда в трубке ответил начальственный мужской голос, затараторил:

— Это сторож с дачного общества беспокоит. У вас на участке ваш домик горит, вот я вас, по инструкции, и уведомляю. Сейчас пожарным буду звонить.

Не слушая вопли собеседника, я бросился к машине и въехал под арку большого старого двора, после чего потушил фары. Через пять минут из подъезда выбежал худощавый мужчина лет пятидесяти, одетый в спортивный костюм и накинутое на плечи, элегантное пальто. Мужчина нырнул в припаркованный у подъезда темный джип и, не прогрев двигатель, рванул к выезду.

Судя по всему, куратор максима помчался за город, смотреть на пожар. Откуда я узнал о наличии у него дачи? Да ни откуда. Сейчас каждый, уважающий себя начальник, имеет загородную дачу.

Загородное шоссе. Южное направление.

На хвосте у, безумно скачущего по шоссе, джипа я держался с большим трудом. Хорошо, что сегодня забрал со стоянки у отдела милиции свой «Ниссан», иначе, на старенькой «копейке», я бы безнадежно отстал. В одном месте мы промчались мимо экипажа ГАИ, которые торопливо вскинули руки в шапкам, отдавая честь, видимо, знакомой машине и несколько растерянно посмотрели на мой автомобиль, который явно мчался за джипом милицейского начальника, но ничего предпринимать не стали. Отлепился от машины фигуранта я, когда он резко свернул с трассы, чуть не улетев в кювет. Я проскочил дальше, чтобы не вызвать подозрения, после чего развернулся и, потушив фары. Поехал в сторону дачного общества.

Сначала мужчина в пальто долго орал, вызывая сторожа и тряся, запертую по зимнему времени, калитку, но дом правления оставался темным и глухим к призывам члена общества. Затем мужчина, вспомнив молодость, неловко полез через забор, боясь зацепиться за штыри полами нового пальто. Благополучно перебравшись на ту сторону забора, человек побежал по заваленной снегом дороге, проваливаясь в сугробы и оскальзываясь на коварном льду.

Нужный мне участок я обнаружил загодя, увидел темную распахнутую калитку, хорошо различимую на фоне белого снега.

Я спрятался на соседском участке, слушая, как человек бегает по садовому домику и вокруг него, не веря, что его имущество вполне себе целое.

Через десять минут человек убедился, что все в порядке, отключил электричество, запер дверь и шагнул из калитки…с пистолетом руке. Его ошибкой было то, что он сначала, держа ствол перед собой повернулся налево, а потом… справа стоял я и, без всякой жалости ударил черенком от лопаты, найденной на соседском участке по запястью.

— Ай! — вскрикнул человек и схватился за поврежденную руку, а я подобрал упавший в снег пижонский пистолетик ПСМ, который я раньше видел только на картинке.

Гражданин начальник долго матерился, баюкая руку, и поминая всю мою родню, начиная от пра- пра- прабабушки, а я игрался с трофейным оружием.

Ты кто? — человек сидел в сугробе, по-прежнему качал ушибленную руку, но судя по всему, перелома у нас не случилось

— Разрешите представиться, товарищ полковник… — я приложил правую руку с зажатым пистолетом к вязаной шапочке, изображая воинское приветствие: — Капитан милиции Громов, должность свою даже не могу на настоящий момент правильно назвать. Мне сказали, что вы меня разыскивали?

— Да кому ты нужен, разыскивать тебя еще…- мужчина попытался подняться со снега, я, без опаски шагнул к нему, взял под локоть здоровой руки и помог встать.

— Пистолет отдай! — ком мне требовательно протянулась начальственная рука.

— Ствол левый? — отдавать пистолетик откровенно не хотелось. Вряд ли начальник такого уровня будет ходить не с «чистым» стволом.

— Наградной. — недовольно буркнул мой собеседник, нетерпеливо покачивая рукой.

Табличку на пистолете я видел, следовательно, можно считать, что фамилию заместителя начальника городского управления МВД мы установили.

Вздохнув, я заставил себя выщелкнуть из магазина трофейного пистолетика патрончики с остроносыми пульками, передернуть затвор, выбрасывая патрон из ствола. Патроны взял себе, буркнув «на память», оружие протянул хозяину, после чего потребовал ключи от калитки, закрыв ее, и вернув полковнику.

Обратно мы возвращались, как хорошие знакомые — молча, но я почтительно поддерживал заместителя начальника под локоть, не давая поскользнуться на льду, открыл калитку дачного общества, которая оказалась не заперта, а лишь вмерзшей в снег, проводил до машины.

— До дома доедете, или довезти — я кивнул на опухшую руку.

— Сам доеду, у меня «автомат», ты мне только «Драйв» включи. — полковник завел двигатель, нажал на педаль, усмехнулся на прощание: — Как ты меня с дачей сделал… после чего медленно покатил в сторону трассы.

С виду он мне показался нормальным дядькой, надеюсь, мой намек до него дошел. В конце концов, если затаил злобу, надеюсь, что сразу меня не убьют, и я успею еще потрепыхаться.

Городское управление МВД. Начальственный этаж.

К своему куратору в кабинет Максим мог попасть «без доклада», по мере необходимости. Все управление знало, что отец Максима с юности крепко дружил с товарищем полковником, а в возрасте шесть месяцев, маленький Максимка от души обмочил брюки будущему полковнику.

Хозяин кабинета сегодня выглядел несколько озабоченным, сразу бросалась в глаза перемотанная бинтами рука, висящая на перевязи.

— Что-то случилось, товарищ полковник? — старший лейтенант застыл на пороге: — Я, наверное, не вовремя?

— Заходи, крестник…- хозяин кабинета, с трудом, но выдавил улыбку: — Да, вчера поскользнулся на льду, руку сильно ушиб. Что ты хотел?

— Да я насчет Громова пришел. Хочу ему наркоты немного подсунуть, чтобы на торговлю вес потянул…

— Присядь, Максим. — полковник кивнул на стул сбоку от стола: — И слушай меня внимательно. Не знаю, как ты это сделаешь, но Громов должен работать с нами и на нас. И, очень желательно, работать добровольно, не за страх, а за совесть. Сегодня вечером, после шести, зайдешь ко мне и доложишь свой план по его вербовке. Он, любой ценой, должен начать крутится без выходных и зарабатывать для нас деньги, и, с этого момента, его куратором назначаешься ты. Кивни, если понял меня и иди, думай. Не задерживаю.