Сельский стражник

Глава 2

Глава вторая.

Поселок Клубничный и его обитатели.

Август 1994 года.

Опорный пункт милиции поселка Клубничный.

Судя по всему, долбить в дверь эта дамочка будет до упора, поэтому мне ничего не оставалось, как отпереть дверь.

— Здрасте. — незваная гостья попыталась оттеснить меня с порога, но я стоял несокрушимо, как триста спартанцев, был грязен мокр и вонюч, и посетительница не рискнула пихать меня вислым бюстом.

— Новый участковый? — гостья обдала меня густым ароматом жареных семечек.

— Допустим. А ты кто?

— Давай пошепчемся…- эта… эта женщина лет тринадцати стряхнула с ладоней шелуху от семечек, которая упала возле МОЕГО крыльца!

— У меня помыто. — мрачно сообщил я: — Незачем топтать.

Конечно вел я себя в корне неправильно, нарушая все инструкции МВД по работе с доверенными лицами и прочим подсобным аппаратом, но в добрые инициативы подобных " инициативников" я верить давным-давно, разучился. Тут не ты поимеешь ценную информацию, а «поимеют» тебя, причём, в прямом и в переносном смысле.

— Ну что? — нетерпеливо улыбнулась обольстительница и улыбнулась, продемонстрировав отсутствие двух верхних зубов: — Где общаться?

— Давай, на следующей неделе заходи, и мы с тобой очень плотно поговорим.- я отстранил гостью в сторону и с размаху вылил на дорогу грязную воду, да так, что брызги полетели в разные стороны и моя собеседница была вынуждена спасаться бегством.

— А что, бабы у тебя нет, что ты сам в этой грязи возишься? — тетка иронично улыбнулась, в очередной раз продемонстрировав отсутствие передних зубов.

— Так я же это… Для тебя себя хранил. Какие могут быть бабы, когда мы с тобой встречались? Так что приходи на следующей неделе, тут еще домывать и домывать. Я тебе тряпки наши семейные привезу, от бабушки ещё остались.

Тетка наградила меня непонятным взглядом, фыркнула и пошла прочь по улице, похабно виляя худыми бёдрами, а я повис на косяке, пытаясь понять, не приобрел ли я большущую проблему. В любом отделе милиции болтается несколько подобных девиц, которые бескорыстно любят мужиков в форме, и от них очень трудно избавиться, больно они липнут к телу избранного субъекта своего внимания. А эта «девушка» вообще побила все рекорды непривлекательности… Я передернул плечами и, заперев дверь на засов, собрался вернуться к прерванной уборке, но во входную дверь вновь сильно застучали, по-моему, даже ногами.

На пороге стоял крепкий, коротко стриженный «бычок» блондинистого типа, одетый в, неуместный по такой жаре, кожаный пиджак, заштопанный на левой поле.

«Бычок» поймал мой взгляд на дефект своего модного «клифта», и прикрыл заплату увесистым кулаком.

— Хозяин где? — отрывисто и зло бросил любитель кожи.

— Какой хозяин? — искренне изумился я.

— Короче, передай участковому, или кто тут теперь главный, что заходил Семен Иванович Вешенков, владелец магазина, и сказал, если, через три дня денег не будет, то я свет и воду отключу…

— Каких денег? — на душе стало тревожно.

— Каких денег? О которых мы с предыдущим участковым договаривались — тысяча ежемесячно, а с прошлого месяца — по две тысячи…

— Хорошо, я передам. Все у тебя или еще что-то?

— Да, на следующей неделе «говновозка» придет, говно откачивать, пусть твой начальник половину от суммы готовит — пять тысяч…- видимо, войдя во вкус, выпалил «бычок».

— Хорошо, я передам! — я захлопнул дверь, пока этот коммерсант не придумал что-то, за что меня можно пощупать за финансовое вымя. В принципе, можно было устроить свару и сейчас, но только по одежке встречают, а человек в семейных трусах и с половой тряпкой в руке вряд ли будет воспринят серьезно на ответственных переговорах.

До конца я конечно все не убрал, но, в половине четвертого был вынужден закрыть опорный пункт, дабы успеть на пароход, который плыл до Городского речного порта около пяти часов, зато на нем всегда были места — вновь толкаться в переполненном автобусе я не собирался. Бежал я очень быстро, так как надо было успеть купить билет на старом дебаркадере, поэтому, когда мне в спину стали свистеть и кричать что-то обидное, я даже не оглянулся.

К Ирине меня по-прежнему не пускали, и, что настораживало больше всего, не просили ни лекарств, ни денег, уверяя, что в больнице есть все, хотя родственники остальных больных тащили в медицинское учреждение полные сумки, набитые самыми разными медикаментами, от таблеток, до бинтов и ваты.

Честно говоря, ломать голову над этой загадкой я не стал, просто сунув лечащему врачу в карман халата купюру в сто долларов и забыл о вопросе снабжения больницы, как о страшном сне. Машину я забрал со штрафной стоянки достаточно просто, написав на бланке дорожного РОВД требование о ее изъятии для проведении следственных действий. Попытки работников стоянки дозвониться до дознавателя ГАИ, который и помещал моего «Ниссана» в этот отстойник, не увенчалась успехом, так как пришел я за машиной исключительно в субботу, а сотовая связь пока не пришла в наш благословенный Город. Окинув меня тоскливым взглядом, понимая, что никаких денег за освобождения стального коня с меня не вытребовать, сотрудники автомобильной тюрьмы распахнули передо мной решетчатые ворота.

Утро понедельника я посвятил своему вооружению. Понимая, что в сельской местности тяжело жить без нагана, я с утра поехал в родной Дорожный РОВД и размахивая копией приказа о моем откомандировании, потребовал выдачи табельного оружия. За время моего вынужденного прогула пистолет, дожидавшийся меня в сейфе начальника отдела материально-технического снабжения, успел покрыться ржавыми «рыжиками», что отняло у меня еще пару часов времени. В отделе сидели новые люди и новые начальники, которых я был никем, поэтому поручавшись с знакомыми, я покинул бывший родной РОВД, напутствуемый дежурным по отделу, что оружие я обязан немедленно сдать в дежурку Городского Сельского отдела. Естественно, никуда своего «Макарова» я сдавать не собирался. Если согласно рапорта мне его выдали на время командировки на постоянное ношение, то какого… я должен его куда-то отдавать?

До поселка Клубничного я доехал в течении часа, где два часа катался по поселкам и прочим дачным участкам, пытаясь запомнить свою подведомственную территорию. В «опорник» заезжать я не стал, так как знал, что добром это не кончится, поэтому просто покатался, после чего поехал домой, где меня заждались скучающие псы.

— У пациентки Кросовской все без изменений, температура тридцать семь и один. — дежурная медсестра, даже не глядя на меня, захлопнула небольшое окошечко, но я был рад даже этой информации — в семь утра мне могли вообще ничего не сказать.

Я спустился к машине и принялся переодеваться в милицейскую форму. Можно было, конечно, поиграть в игру «Выдайте мне форму», вот только зачем? Испорчу отношение с новым начальством, которое не любит лишних проблем, возможно даже выбью с ХОЗУ какой-то комплект одежды, который мне, в принципе, не нужен, ибо среди кучи рубашек и кителей есть экземпляры еще с бирками, что я ни разу не надевал. Не стоят эти хлопоты затраченных усилий.

Застегнув галстук на резинке, я наклонился к боковому зеркалу «Ниссана» — вроде бы все нормально, ничего не точит и не топорщиться, и даже с раннего утра успел побриться. Осталось только мягко вписаться в коллектив, заняв место среди серых «середнячков» и отсидеть в такой позиции шесть месяцев, после чего попытаться отказаться от такого счастья, как служба на свежем воздухе, в экологически чистом районе, так как к сельской жизни я склонности не имею.

Городской Сельский РУВД.

Кабинет начальника службы участковых.

Народу на еженедельную планерку в кабинете начальника участковых собралось много. Все-таки, в девяностых годах работа в милиции давала какую-то стабильность и хорошие возможности, а для некоторых парней из села — возможность закрепиться в большом Городе. Были бывшие сельские жители более инициативные и мотивированные, чем их городские коллеги, так как поддержки родственников и богатого наследства и бывших сельчан не имелось и надеяться можно было только на себя. Вот и в этой комнате собрались, в основном, молодые ребята, с оценивающими, холодными глазами карьеристов.

— Пришел? — подполковник Макаров Николай Владимирович поднял голову от разложенных на столе бумаг, стоило мне возникнуть на пороге кабинета:

— Ну вот, видишь, все нашлось. А то заныл — «Формы нет, формы нет». Тебе, Громов, если дать мотивирующего пинка под зад, многие задачи по плечу. Я так чувствую.

— Не надо пинка…- я замер у начальственного стола, пытаясь понять, куда сесть: — Я все выходные по знакомым ездил, форму подбирал…

— Устал, наверное? — сочувственно покивал головой подполковник: — Давай, я тебе отгул дам?

— Нет. Мне отгула не надо…- насторожился я: — Мне вверенный участок надо осваивать.

— Тоже верно, некогда тебе отдыхать. — покивал головой подполковник: — А ты почему вчера на службе не был?

— Грешно вам, товарищ начальник напраслину на меня возводить. — покачал я головой: — Был я вчера в поселке, с территорией знакомился. Вчера там свалка возле выезда горела, так я на сегодня наметил мероприятия по санитарному состоянию провести…

— Вот это правильно…- подполковник с улыбкой что-то записал в ежедневник: — Жду с тебя на этой неделе пять протоколов за антисанитарию. Давай, Громов, сразу вливайся в работу и не думай, что ты только на одних «раскрытиях» вылезешь. У тебя по административной практике конь не валялся, а я с тебя теперь не слезу. Какой-никакой, но опыт у тебя должен быть, поэтому. До конца третьего квартала ты должен все показатели работы наверстать. А то почти год ни хрена не делал, значит сил у тебя должно быть ого-го сколько, только пахать на тебе. Ты давай садись сюда, за стол, ручку доставай, тебе сегодня писать придется много.

Так и оказался я, не в длинном ряду стульев, выстроенных вдоль стены, где сидели все мои коллеги, а за столом в форме буквы «Т», где сидели только заместители начальника, ну и я, сразу ощутивший спиной десяток неприязненных взглядов.

— Я вас за Советскую власть агитировать не буду…- начальник обвел присутствующих тяжелым взглядом: — Скоро третий квартал заканчивается, а у вас по всем линиям работы сплошной провал. Что, летом решили расслабиться? Понимаю. Только потом не бегайте ко мне в кабинет и не нойте, что премии нет. Но ничего, у нас еще есть чуть больше месяца и поэтому я, с вас, паразитов, с живых, не слезу, будете у меня, как папы Карлы пахать, без выходных. Кому что не нравится — пожалуйста, пишите рапорт и в народное хозяйство. В отделе кадров куча заявлений от желающих форму надеть. Всем все понятно, или вопросы у кого-то имеются?

— Вопрос разрешите? — кто-то за моей спиной скрипнул стулом: — А когда зарплата будет, Николай Владимирович?

— Тебе, Изваркин, о зарплате спрашивать вообще неприлично. Тебе на прошлой неделе материальную помощь на рождение ребенка выписали. Неужели, все потратил?

— Конечно, потратил. Знаете, сколько всего надо? Мне еще дочь в клинику частную на обследование везти, а заплатить уже нечем…

— А ни надо никого никуда возить, Изваркин. Ты должен административные протоколы составлять и преступления раскрывать на подведомственной территории, а не по больницам кататься. У тебя, насколько я помню, жена и теща для этого имеется. А зарплату я сам жду, также без денег, как и вы сижу, только, в отличие от некоторых не ною, а работаю, с рассвета и до заката. Понял меня, Изваркин? Давай записывай свои показатели работы…

Через два часа я вывалился из душного кабинета с квадратной головой и пониманием, что до конца командировки мне будет очень сложно доработать нормально, ибо по всем показателям работы моего опорного пункта стоял твердый и несгибаемый «ноль». Нет, вру. В качестве трудового подвига за моим «опорником» числились два человека, оформленные для принудительного лечения в лечебно-трудовой профилакторий, не вовремя закрытые полтора месяца назад указом президента РФ. Думаю, что это просто статистическая ошибка, никаких других свершений не было. Я не думаю, что господин Макаров забыл, что в этом поселке полтора года не было участкового, просто, это никого не волнует. Если появилась рабочая лошадь, на нее будут валить груз, пока у бессловесной скотинки ножки не разъедутся.

Вот теперь я оказался на роли этой самой скотинки. Начальство, вручив мне потертую книгу «Справочник участкового инспектора милиции» и кучу бланков, также расщедрилось на полпачки бумаги и две шариковые ручки, посчитало свою миссию выполненной. Нет, вру. Мне еще закрепили наставника, лейтенанта Тупотилова, участкового с участка, расположенного в тридцати километрах от Клубничного, обязав завтра с утра быть у него в «опорнике», дабы впитывать опыт и мудрость наставника. Ну а пока я, выгрузив всю эту бумажную макулатуру в багажник «Ниссана», двинулся в гараж РУВД, обговорить судьбу выделенной мне мотоциклетной рамы с коляской.

— Принес? — Никитич, облаченный в тот же синий халат, был мрачен, еще более небрит и старался дышать в сторону. В гараже не было слышно взрывов жизнерадостного ржания, лишь тихо переговаривались два водителя, чьи лоснящиеся от масла, задницы, обтянутые штанами цвета маренго третьего срока носки, торчали из моторного отсека потрепанного «УАЗика».

— Принес кого? — осторожно спросил я.

— Ты деньги обещал.

— Ты, Никитич, не наглей, мы с тобой пока ни о чем не договорились, чтобы тебе деньги обещать…

— Так что, не будешь брать «мотик»? — потускнел взгляд заведующего гаражом: — Слушай, а у тебя нет денег, до получки занять? Сам понимаешь, вчера…

— Я мотоцикл, может быть и готов взять, только хотелось знать, что, и за какую сумму я получу.

Видимо вчера гаражная «мазута» хорошо погуляла, так как, выяснив, что деньги у меня есть прямо здесь, Никитич начал демонстрировать гибкую ценовую политику. За сто две тысячи рублей, через неделю, я получал списанный милицейский «Урал» с коляской, стоимостью по акту, подписанному комиссией, оцененный в две тысячи рублей.

За оставшиеся сто тысяч исполнитель в лице Никитича обязался привести машину в состояние «почти новый», выправить вмятину на люльке, покрасить в штатную милицейскую «ливрею», снабдить запасным колесом и прочими мелочами, типа фары — искателя на коляску. Вот с радиостанцией вышел затык. Первоначально на этом мотоцикле рации не было, и Никитич, при всем желании, ничем помочь мне не мог, даже за деньги, сообщив, с тяжелым вздохом, что этот вопрос может решить только отдельский связист.

Деньги я завгару передал, вытребовав с него расписку и это заняло, как бы, не больше времени, сем остальные переговоры. Но я был очень настойчив, так как этого похмельного мужика я видел второй раз в жизни, а фраза «Мы, русские, своих не обманываем» на меня перестала действовать много лет назад.

Поселок Клубничный.

Помещение опорного пункта милиции.

На крыльце «опорника» меня ждал, как бы не десяток женщин пред- и пенсионного возраста, которые при моем появлении бросились формировать живую очередь.

— Дамы, прием начнется по расписанию. С шестнадцати часов…- я встал в проеме двери и не пустил, попытавшихся проникнуть, вслед за мной, посетительниц: — У меня другой работы полно.

Закрывая дверь, я услышал злобные шепотки «Совсем обнаглели» и «Бюрократ чертов». Не успел я разобрать бланки и прочую служебную канцелярию по полкам и папкам, как на крыльце раздался шум многоголосой ругани, после чего в помещение ворвался давешний бычок, как его там, Семен Иванович Вешенков, который, отпихнув от себя, пытавшихся не пустить его, бабок, протиснулся в дверь.

— Тебе передали? — видимо я в форме не ассоциировался у него с парнем в трусах, с мокрой тряпкой в руке, каким я выглядел при нашей первой встрече.

— Передали что и кто вы такой?

— Ну я это, заходил насчет денег, тут пацан какой-то убирался. А ты мне денег должен, за свет и воду, я парню все подробно рассказал…

— А да, точно, мне рассказывали. Ну, так ты счет принес?

— Какой счет?

— Ну как какой? — я пожал плечами: — Счет на оплату воды и света. Я в бухгалтерию что отдать должен? Счет на оплату…

— Нет, ты не понял…- хозяин магазина досадливо помотал головой, как будто разговаривал сейчас с непонятливым маленьким мальчиком: — Ты мне денег должен сверх того, что там в этой бухгалтерии числится, мы с этим, как его, кто до тебя был, не помню уже. Мы с ним договаривались, так что, будь любезен, с тебя пятнадцать тысяч, а не то будут последствия…

В мою сторону спланировала мятая бумажка, на которой кто-то накарябал ряд циферок.

— И за говно с тебя пять тысяч рублей, сейчас машина приедет, откачивать будет…

— Семен, а не кажется ли вам, что ваше говно я оплачивать не должен? Учитывая, что полтора года ни одна милицейская задница на местный унитаз не опускалась, то справедливо будет, что сегодняшнюю откачивающую машину ты оплатишь самостоятельно, а вот с завтрашнего дня можно будет и совместно это оплачивать, хотя это и не совсем честно… Вас там сколько торгашей хлеб в дерьмо переводят? А я тут один и бываю редко…

— Слышь че, мусор…- Сёма вскочил со стула, сжал кулаки: — Я тебе сказал, что ты или деньги платишь, или будешь сидеть без воды и света…

— Гражданин, не надо мне угрожать, иначе тебе потом будет больно об этом вспоминать. А теперь покиньте служебное помещение — у меня прием граждан начинается, а вы без очереди влезли…

Владелец магазина вышел из помещения, гулко грохнув дверью, а через половину секунды на пороге материализовалась пожилая женщина в ситцевом легком платье.

— Сынок, я до тебя с заявлением пришла. Беда у нас произошла. В прошлом году, по осени, нашу дачу вскрыли…