Сельский стражник

Глава 11

Глава одиннадцатая.

Охота на свидетеля.

Октябрь 1994 года.

Тихий центр. Частный дом, арендуемый Громовым.

На службу сегодня я не пошел. Не было чистой форменной рубашки, вместо той, что изъяла прокуратура, да и настроения тоже не было. Правда отсидеться дома тоже не получилось. Когда я, раздраженный и одетый, как босяк (Ну, а как назвать человека в сандалетах, милицейских брюках, серой футболке, с милицейским кителем в руках, ввалился в наше жилье, у Ирины сидели два франтоватых типа, которые уставились на меня, как на кусок дерьма, прилипший к подошве. Одного из визитеров я знал, видел мельком в отделении Либеральной партии, а вот второй был мне неизвестен. Поймав взгляд Ирины, сигнализирующий, что у нее важный разговор, я скомканно поздоровался, переоделся в спальне и увел волнующихся во дворе собак на прогулку. Судя по позам наших гостей, осторожно сидящих на краешках табуреток, обстановка в доме им совсем не нравилась, не соответствовала она депутатскому рангу хозяйки. В чем-то я был с ними согласен, несмотря на наши старания, ни уютным, ни богатым наше временное пристанище не выглядело, а значит надо было бросить все силы на то, чтобы до Нового года заехать в нашу новую квартиру, иначе, вся эта история с несданным домом затянется до весны следующего года. Капиталистическая Россия продолжала нести рудиментарные признаки социалистического государства, в том числе и ежегодные отчеты о количестве введенных в строй квадратных метрах жилья. Хотя государство сейчас практически ничего не строило, но губернаторы гордо докладывали о новом жилье, как о личных заслугах, поэтому сдать дом государственной приемной комиссии по-прежнему было проще в конце календарного года.

Тихий центр. Новостройка.

Вид вожделенного нового дома меня совсем не обрадовал. Вернее, сам дом выглядел вполне достойно для этой эпохи, а вот окрестности дома внушали сильное беспокойство — траншея, вырытая под трубы отопления, уходила куда-то вдаль, в сторону соседнего квартала. Старые трубы, ржавые и залатанные в нескольких местах были вывернуты из земли, порезаны и свалены неряшливой кучей на дворовой территории. Из вагончика прораба раздавались пьяные голоса, а через дырку в заборе, что граничил с соседней «хрущёвкой», с трудом протискивался мужчина средних лет, одетый в болоньевую курточку, осторожно держащий в руках два оцинкованных ведра, из которых через край плескалась вода.

— Уважаемый, а что вы делаете? — заинтересовавшего меня мужика я перехватил возле подъезда: — Зачем воду в дом тащите?

История, что поведал мне мой будущий сосед (дядька купил себе квартиру на седьмом этаже), была вполне типичной для этого времени. Люди продали квартиру, чтобы заселиться в новый дом, в результате вынуждены были переселиться в дом, с отключенными коммуникациями, так как другого жилья у них не было.

Электричество, напряжением в двенадцать вольт им подавали по временному проводу непосредственно в квартиру, за дополнительную плату, из рук в руки прорабу, холодильник удалось подключить, смастерив повышающий трансформатор, а вот воду мужчина таскал из соседнего дома, заплатив какие-то деньги дворнику, всякий раз открывая кран, торчащий на улицу из подвального помещения металлическим «барашком». В туалет вынужденные подселенцы ходили или на работе, или в деревянную будку, оборудованную строителями в углу строительной площадки. Судя по количеству, висящих по фасаду дома, проводов, в дом незаконно заселилась не одна семья.

— И что говорят, когда воду и отопление подключат?

— Да ничего не говорят…- мужчина аккуратно поставил на землю ведра, достал пачку «Астры» и принялся разминать сигарету: — Что-то там с проектом подключения намудрили, хотели наш дом на трубу соседей посадить, а те возмутились и пошли жалобы всюду строчить, а теперь надо новый проект согласовывать, а это время. Вон, траншею вырыли и на этом бросили работы. Сука, зла не хватает!

Так и не закурив, мужик осторожно запихал хрупкую сигарету в пачку, с тяжким вздохом, распахнул дверь и, стараясь не выплескивать воду, скрылся в подъезде.

Я взглянул на пожухлые желтые листья, которые никто не убирал, передернул плечами, представив, ноябрьский снег и торопливо двинулся в сторону строительного вагончика.

Заглянув в цель входной двери, я понял, что разговор с прорабом сегодня не получится. Десяток мужчин в умеренно –агрессивном состоянии были не настолько пьяными, чтобы я укладывал их с одного удара, но и не настолько трезвыми, чтобы разговаривать конструктивно. И весело бегающие по строительной площадке Демон и Грета мне сегодня не помощники. На строительной площадке валялось столько металлической арматуры, кирпичей и прочих предметов, что, в случае драки, эти наливающиеся водкой и тоской, мужики только изуродовали бы собак. Значит разговор со строителями, которые могли мне объяснить, что здесь творится, откладывается, по крайней мере, до завтра.

Когда я с псами подходили к воротам нашего дома, за моей спиной настойчиво посигналила машина.

В белой «копейке», стоящей у ворот соседнего дома, сидели три типа самого зловещего вида. Глаза их прятались за темными очками, что делало их похожими на злодеев из третьеразрядного боевика, что, впрочем, не делало их безопасными. Сейчас время было такое, что половина населения одевалась и вело себя, как клоуны, но клоуны эти были, зачастую, опасные. Я застыл у ворот, не торопясь подходить к чужой машине. В конце концов, мне от них ничего не надо. Видя мои колебания, парень на переднем пассажирском сидении снял очки и широко улыбнулся, и я вздохнул с облегчением. Это был всего лишь обаяшка Поспелов Максим из городского управления.

— Здорово. — навстречу мне высунулась широкая ладонь моего нового приятеля: — Не стал к тебе в дом заходить. Поехали, а то нам одного человека не хватает…

— Куда поехали? — мрачно спросил я. Он конечно, помог — не думаю, что пропажа переводчика из представительства была банальным совпадением, но пока еще ничего не решилось, машина следствия лишь чуть вздрогнула, но продолжала идти вперед, поэтому я себя чем-то обязанным не считал…

— Ну, вообще-то, мы по твоему делу работать едем. — радостные глаза Максима подернулись тонкой льдинкой: — Но если тебе некогда, ты только скажи…

— Да нет, все нормально, сейчас, только собаку одну во двор заведу. — я постарался показать сидящим в машине парням все свое дружелюбие: — Просто ты сказал, что ты мои дела сам решаешь, а я твои проблемы убираю самостоятельно, чтобы мы в эти моменты не пересекались, а тут какое-то «палево» получается…

— Да не ссы в трусы…- гоготнул водитель, взглянув на меня из-под темных очков красными, как у кролика глазами: — В сторонке постоишь в машине, на всякий случай, а то у нас водила кхм… заболел, а остальные без «прав» двигаются.

Судя по «выхлопу» водителя, с «заболевшим» парнем они вместе начинали профилактировать развитие болезни, просто неведомый мне паренек слишком рано сошел с дистанции.

— Демон, сидеть, жди. — я символически накинул поводок пса на маленький кустик и подозвав Грету, пошел к дому.

— Эй, браток, ты зачем этого зверюгу здесь оставил? — водитель осторожно высунул голову из салона, и заорал мне, опасливо косясь на, внимательно наблюдающего за ним, Демона.

— Так он с нами поедет, и это не обсуждается…- я запер за собой калитку, не слушая возмущенные крики за спиной.

— Привет! — Ирина встретила меня в сенях с широкой улыбкой на, посвежевшем после окончания выборов, личике: — Отгадай, куда меня на работу позвали?

— Наверное, в крутую частную клинику на непыльную должность?

— Ага! — девушка закивала головой, потом не выдержала, и взвизгнув от переполнявших ее эмоций, повисла на шее, целуя меня в губы.

— Надеюсь, ты не согласилась? — я дождался, когда Ирина устала и спрыгнула с меня.

— Я сказала, что с мужем посоветуюсь, потом дам ответ…- тут же улыбка на лице депутата погасла, на смену ей пришла тревога: — Я что-то неправильно сделала?

— Да нет, все верно. — я крепко обнял подругу, вдохнул аромат ее волос:

— Просто теперь ты можешь поступить эмоционально согласившись на предложение первого, кто протянул тебе руку или… Или немного подождать, дождаться более выгодных, а они обязательно будут, поверь, предложений, а потом, цинично, выбрать самое лучшее и выгодное из них. И поверь — тот красивый дяденька, что, яки змей, тебя сегодня соблазнял, он рассчитывает с тебя, как депутата, получить во много раз больше, чем планирует платить тебе.

— Ты что — ревнуешь? — выпучила глаза Ирина.

— Ну, скажем –немного. — я коротко поцеловал ее и принялся переодеваться в тёмное.

— Я, пожалуй, поступлю цинично и подожду, а потом выберу самое выгодное предложение. — Ирина провела ладонями по бедрам, оглаживая короткую юбку: — Ты что, уходишь?

— Я? — застегнув ветровку, я коснулся кончиком пальца носика Иры: — Ты ошибаешься, я сегодня буду целый вечер и часть ночи смотреть с тобой телевизор, сначала «Рабыню Изауру», а потом — «Богатые тоже плачут». Так всем, кто будет интересоваться, и говори. Поняла?

— Угу. — Ирина ткнулась мне в плечо лицом и тяжело вздохнула: — Ты там будь осторожней…

— Я демона с собой беру, он за мной присмотрит. — я отстранился, шагнул к порогу и в последний миг обернулся: — Слушай, а ты в какую комиссию записалась?

— Пока ни в какую, но планирую в комиссию по здравоохранению…

— Даже не вздумай. — я погрозил депутату пальцем: — Кровь из носу, но ты должна записаться в комиссию по налогам и бюджетному планированию.

— Зачем? Я же в этом ничего не понимаю.

— Затем, Ирочка, что в комиссии по здравоохранению ты будешь распределять те жалкие крохи, которые вашему ведомству выделят большие дяди из комиссии по бюджету. А чтобы в этом вопросе разбираться, пока дома сидишь, запишись на курсы бухгалтерского учета или экономические, которые месяца за три готовят, какого-никакого, специалиста. Все, я пошел, Герда во дворе.

Рабочая окраина Города. Вечер. Стоянка с торца панельной девятиэтажки.

Водитель «копейки», который позднее назвался Мишкой, настолько не хотел брать меня с Демоном, что психанул и попытался уехать, но через пятнадцать метров коварное детище «АвтоВАЗа» заглохло, и остальные члены экипажа показали драйверу «черную метку». Вот так мы и ехали через весь город — я за рулем, а Демон, с комфортом, развалился рядом со мной, сурово поглядывая на, теснящихся на заднем диване, мрачных парней.

А сейчас мы с Демоном сидели в машине на задворках огромной «китайской стены», имевшей около двадцати подъездов, наблюдая за двумя окнами второго этажа. Дом, у которого мы сели в засаду, жил своей обычной жизнью. Где-то играла музыка, а где-то компания душевно выводила «Хазбулат удалой», причем певцы знали только первый куплет и припев, поэтому слова песни все время повторялись. Вдруг в какофонию звуков вплелась какая-то новая нота, как будто завизжала сдвигаемая по полу мебель, а потом взвизгнула женщина. У одного из двух окошек, за которыми меня приставили наблюдать, очень тихо приоткрылись рамы и вниз соскользнула человеческая фигура. Человек повис на вытянутых руках, поглядел вниз и видимо заробел прыгать с высоты второго этажа, поэтому остался висеть, держась пальцами за оконную раму.

— Силен, бродяга! — я помотал головой, глядя на висящую на фоне светлой стены темную человеческую фигуру, после чего вытолкнул на улицу, задремавшего в тепле машины, Демона.

Пес спросонок, не обращая ни на что внимание, обежал вокруг машины, задрал лапу у металлического столбика…

А на втором этаже продолжалось веселье. В комнате с приоткрытым окном зажегся электрический свет, замелькали силуэты людей, плохо различимые за легкой шторой. Там или кого-то били, или просто дрались. Демон, выполнив свой долг и «пометив» территорию в нескольких памятных местах решительно двинулся к машине, дабы призвать хозяина к уважению, вернув заслуженного пса в тепло салона, когда он различил темную зловещую фигуру, распластавшуюся на светлой стене.

От испуга и неожиданности, Демон вздыбил шерсть и с глухим лаем бросился к стене.

Несмотря на шум, кто-то в комнате второго этажа услышал непонятную активность под окном. Створки распахнулись, кто-то в темной одежде высунулся из окна и разглядел прижавшегося к стене человека. С довольным хохотом, в четыре руки, беглеца втащили в окно… А затем там началась страшная свалка, сопровождаемая новыми отчаянными криками.

Через десять минут из-за угла появились три знакомых силуэта, только вот походка их мне не понравилась. Двое, поддерживая третьего товарища, практически тащили его, так сильно подгибались его ноги.

Я выругался, загнал пса в салон, после чего врубил заднюю передачу и отъехал метров на пятнадцать назад.

Когда парни усаживались в салон, осторожно подсаживая раненого третьего, имя которого я, при знакомстве, даже не разобрал, они весь свой страх и ужас выплеснули на меня.

— Ты чё, сука, сдристнуть собирался? — Миша, у которого, видимо, прошло его похмелье, схватил меня за шею, и, если бы не ощерившийся в лютом рычании, Демон, уверен, попытался бы меня задушить.

Н-да. Картинка, со стороны, выглядела, как финальная сцена из знаменитого «Бумера», до премьеры которого, примерно, еще десять лет, но надо было не рефлексировать перед разъяренными операми, а наводить порядок в этом борделе на колесах.

— Заткнулись все! — я выехал на какой-то пустырь и остановил машину.

— Ну что еще! — не выдержал, растерявший весь оптимизм, Максим: — Давай гони отсюда!

— Максим, Витя! — я вылез из-за руля и рывком распахнул заднюю дверь машины: — Вылезли отсюда, быстро!

Больше всего этим резким и опасным парням хотелось… Я даже не хочу знать, чего им хотелось сделать со мной больше всего на свете. Но, скрипя зубами от злости парни, демонстративно медленно выползли из салона.

— Ну? — Миша попытался оттолкнуть меня, но я был его потяжелей, поэтому на пару шагов отшатнулся он, а я полез в салон, где молча скрючился раненый Третий.

— Браток, дай, я посмотрю, что у тебя там случилось…- я, разговаривая, как с маленьким ребенком, сумел преодолеть сопротивление Третьего и пытался разглядеть хоть что-то в тусклом свете салонной лампочки.

Я когда-то читал, что ранение во внутреннюю сторону бедра может привести почти к мгновенной смерти из-за проходящей там артерии. Дыра в джинсах Третьего обильно кровила, вся внутренняя часть штанины матово блестела от пропитавшей ее свежей крови.

— Аптечку ищите. — я вытащил из кармана нож, который таскал постоянно, как последний шанс, и начал резать американскую ткань.

Если Третий и имел возражения за варварское обращение с дорогой импортной вещью, то сил высказать их он уже не имел. Лицо его было бледное, глаза полуприкрыты, и, как говорится, больной сильно потел перед… Я выругался, в последний момент не успев проговорить концовку неуместного, в этой ситуации анекдота.

Из-за моего плеча появилась черная коробка с большим красным крестом, после чего господа опера отступили на шаг, сведя свою роль в спасении товарища к сочувственному сопению.

Я разрезал штанину Третьего по всей длине, перетянул, как мог, сиреневым резиновым, посыпанным тальком, жгутом бедро выше раны, после чего плеснул на рану минеральной воды из найденной в салоне бутылки, типа, как бы, промыл, после чего начал осторожно бинтовать ногу пострадавшего.

— Так, один садится парню в ноги и помогает держать ноги как можно выше, а второй из вас садится вперед, к Демону, он подвинется. И, давайте, быстро, решайте, кто с кем едет и надо валить отсюда, пока менты не приехали и нас не повязали. — пытался отмыть руки остатками воды из бутылки, а эти двое все тупили, не могли решиться, кому в какую дверь залезать.

— Мы в больницу братана отвезти можем? — спросил я у отражения Максима в зеркале заднего вида.

— Ты чё⁈ Ни в коем случае! Нас же повяжут сразу. — всполошился Макс.

— Значит домой везем…

— Домой тоже нельзя, у Семы мама сердечница, она сразу приступ схватит! — схватился за голову Максим: — Что, сука, делать⁈

— Я говорю, что Семена ко мне везем…- я крутил баранку, стараясь не трясти машину. Кровь, вроде, стала сочиться гораздо медленнее, но я ни разу не Айболит, и я не знаю, помог ли мой жгут, или у несчастного Степана уже вся кровь из организма вытекла.

— Кстати…- я повернулся к, сидящему в обнимку с Демоном, Мише, который испуганно посмотрел на меня, выглядывая из-за туши пса, который не захотел ложиться на резиновый коврик на полу и вынудил Мишу делить кресло с собакой.

— Кстати, говорю один раз. — я бросал на Мишу очень недобрые взгляды: — Я машину сдал назад, в кусты, иначе бы, половина дома срисовала, в какую машину порезанного загрузили. Вы же номера на машине не меняли?

Миша осторожно помотал головой.

— Поэтому, будь любезен, в следующий раз за языком следи…- я посчитал инцидент исчерпанным и сосредоточился на дороге.

В наш дом Степана я затащил один, не хотел, чтобы Миша с Максимом видели, кто в этом деле занят подсудным делом, оказывая криминальную медицинскую помощь при подозрительном ранении вне стен больницы. А парни уехали своим ходом, хотя Миша, усевшийся за руль, умудрился пару раз заглохнуть посреди улицы.