Сельский стражник

Глава 1

Глава первая.

Почти начальник Чукотки.

Август 1994 года.

Территория полка ГАИ.

— Ты вообще понимаешь, куда попал? — щекастый дознаватель из городского ГАИ хлопнул пухлой ладошкой по столешницу и нахмурил белесые бровки. Он надеялся, что выглядит грозно, но у него плохо получалось.

— Я прекрасно понимаю. Вы — дознаватель государственной автоинспекции, сейчас меня быстренько опросите и отпустите домой под обязательства о явке…

— Ты что, дурак⁈ Ты человека задавил насмерть! — дознаватель не выдержал и вскочил, брызгая слюной и стуча кулаком.

— Я задерживал вооруженного преступника, совершившего особо тяжкое преступление.

— Какого преступника? Ты что несешь? Во время аварии головой о стекло приложился?

— Задержание преступника, совершившего покушение на кандидата в депутаты городского Совета. Ты статью в кодексе соответствующую почитай, обнови свои знания. Это не твоя автотранспортная мелочевка, а покушение на государственного или общественного деятеля, а там санкция вплоть до расстрела.

— Ты должен был в «ноль два» позвонить, а не давить человека…

Я криво улыбнулся:

— То есть, ты считаешь, что сотрудник милиции, если видит, как преступник, совершает преступление, должен звонить по телефону «Ноль два»? Это где так сказано?

— Кто сотрудник, ты что несешь?

— Ну, если решение суда о моем восстановлении на службе вступило в силу, как думаешь, сотрудник я или нет?

— Ты место аварии оставил, человеку помощь не оказал! — в отчаянии взвыл дознаватель, приводя последний, очевидно, решающий аргумент.

— И тут ты в корне не прав. Я как раз и оказывал помощь пострадавшей. Можешь в «больничке» поинтересоваться, что человек истек бы кровью, если бы еще минут на пятнадцать задержались с оказанием помощи…Ты там-же, в Уголовном кодексе поинтересуйся, что это за зверь такой — крайняя необходимость, четырнадцатая, кажется, статья.

— Да идите вы все на хер… — дознаватель, в сердцах, сгреб бумаги в стопку и с силой ударил ими по столу: — Пусть с тобой прокуратура разбирается, кто ты такой есть и с чем тебя едят…

— То есть я могу быть свободен? — уточнил я.

— Иди отсюда…- дознаватель уткнулся в бумаги, делая вид, что меня здесь уже нет, ну, я и пошел. Ирину пока была в реанимации, и к ней не пускали, машина моя была на штрафной стоянке и без постановления дознавателя мне ее не выдадут, а парень, кто в результате наезда на него, отправился в морг, до сих пор числился неустановленным, так как карманы его спортивных штанов были девственно пусты, никто заявлением о пропаже, схожего по приметам человека, в милицию не обращался, поэтому мне надо было срочно суетиться, чтобы установить данные покойника, и отработать его связи. Спускать, непонятно кому, нападение на мою женщину я не собирался, но, чтобы получить возможности, мне надо было получить в районном суде вступившее в силу решение о моем восстановлении на службе в органах, так как прошло больше двух недель, а областное УВД так и не подало кассационную жалобу.

Отдел кадров Дорожного РОВД.

— Расписывайтесь, что с приказом ознакомились…- «кадровичка», молодая инспектор ОК, которую я знал не один год, смотрела на меня голодной волчицей, как будто, восстановившись на службе, я принес лично ей горе… Хотя я вспомнил — я же расписался в заявлении об увольнении не той рукой, а кадровики этот момент пропустили, возможно, их даже наказали как-то.

Я расписался под приказом о восстановлении на службе и выплате мне компенсации за время вынужденного прогула.

— И вот еще один приказ…- в голосе инспектора по кадрам я услышал бравурную музыку, в исполнении целого академического оркестра, поэтому, с опаской подтянул к себе следующий приказ.

— Что это вообще такое? Это вообще где?

— Это приказ…- торжествующе отчеканила инспектор отдела кадров: — Читайте, там все написано. Что вас, Павел Николаевич, не устраивает? Тут все законно. Вы же любите, когда все по закону делается?

— Это вообще где?

— Да что где? Вы говорите яснее…

— Поселок Клубничный — это где?

— Ну, а я откуда могу знать, где этот поселок Вишневый? Вот приедете, куда вас направили, там все и узнаете.

Да уж, направили меня, так направили. В приказе, черным по белому, было сказано, что, в связи со служебной необходимостью, я временно, до особого распоряжения, направляюсь для дальнейшего прохождения службы в Городской Сельский РУВД, для исправления обязанностей участкового инспектора милиции в поселке «Клубничный». А я все голову ломал, почему юрист областного УВД после возвращения иска из областного суда проявлял странную пассивность. А причина крылась в этом самом приказе. Кто-то очень умный решил отправить меня в какую-то дыру, до которой, я уверен, дорога в сотню верст. Наверное, умные головы в управлении долго выбирали самый отдаленный поселок, в комплекте с самой хреновой дорогой. Я, конечно, могу попробовать возмутиться, но был заранее уверен в ответе —

«Ваши права не нарушены, так как Городской Сельский отдел располагается на территории Дорожного района Города, уверен, что там даже есть какой-то кабинет для участковых, а то, что до поселка Клубничного ехать не менее двух часов, так это тоже не проблема. Вы, товарищ капитан, в этом поселке можете вообще не появляться, крутитесь, как хотите. Или увольняйтесь, но на этот раз мы проследим, чтобы вы подписывали свой рапорт правильной рукой».

Вот такие пироги с котятами.

Городской Сельский РУВД.

— Здравствуйте, мне сказали к вам подойти…- я положил на стол перед здоровенным подполковником копию приказа и сделал шаг назад.

— Что тут у нас… — массивный, как лось, подполковник — начальник отделения участковых, долго читал мой приказ, шевеля губами, как малограмотный, потом поднял на меня, абсолютно прозрачные, голубые глаза.

— Товарищ…э-э-э капитан, а почему вы явились на службу не в форме?

— Так нет ее у меня, товарищ полковник. По старой все сроки прошли, а новую я не получал.

— Очень плохо, товарищ… То, что вы не получили форму — еще не повод этим бравировать. У нас давно с формой перебои, но все товарищи изыскивают возможности и обеспечивают себя полным комплектом форменной одежды, тем более, что сейчас в магазинах можно купить все, что угодно и на любой бюджет. Мы друг друга хорошо поняли?

— Никак нет, товарищ полковник!

— Что — «никак нет»?

— Я товарищ полковник зарплату не получал почти год, поэтому при всем моем уважении ну никак я форму купить не могу… — я скромно опустил глаза.

— А как ты собираешься нести службу на должности участкового инспектора без формы? Ты со своими оперскими штучками завязывай. Участковый — он зачастую единственный представитель правоохранительных органов на многие десятки километров, это понимать надо. И я не могу себе в голове представить, как ты собираешься службу без формы нести…

— Так я, товарищ полковник, на эту должность не просился. Вы мне на приказе напишите, что я предлагаемой деятельности не подхожу, и я пойду в УВД, пусть они мне должность подыщут…

— Хватит! — ладонь подполковника, широкая, как лопата, с грохотом обрушилась на столешницу, так что дешевый канцелярский прибор перевернулся в воздухе, рассыпав по гладкой поверхности скрепки и какие-то булавки с ручками.

— Твою мать! –взвыл начальник участковых, пытаясь собрать рассыпавшуюся «канцелярию», неловко просыпав половину на пол, бросил, не доделав, после чего нырнул головой в тумбу стола, звякнул там стеклом, но встретившись со мной взглядом, передумал, вытащил из ящика стола здоровенный «гаражный» ключ и толкнул его в мою сторону.

— Записывай адрес «опорника». Всю документацию найдешь там. Ну, во всяком случае, когда я был там последний раз, она была в полном комплекте. Пока разбирайся, во вторник приедешь на совещание, к девяти часам все участковые здесь каждую неделю собираются. График дежурств по отделению в конце месяца будет… Ну все, иди в канцелярию, там материалов много накопилось, скажешь, чтобы выдали все, что на Клубничный «опорник» отписали. Все, иди, во вторник увидимся…

— Николай Владимирович… — я вспомнил табличку на двери в кабинет: — А как я должен на службу добираться каждый день? Я вообще-то в городе живу. Или мне жилье в поселке предоставят?

— Ты, Громов, слово такое забудь — жилье, и, вообще, его в этих стенах не произноси. Мы квартиру получали последний раз в восемьдесят пятом году. А в поселок городской автобус ходит с площади Старосты, по расписанию, так что доберешься…

— А! — здоровяк хлопнул себя по лбу: — Заговорил ы меня совсем! Тебе же транспорт положен…

Начальник участковых вновь выдвинул ящик стола и зашарил там, разгребая бесчисленные бумаги, болтики, ключи и коробки, пока не извлёк наружу неказистый ключ на проволочном колечке, и бумажку, с четырьмя, криво написанными, циферками.

— Гараж за зданием РУВД, найди там Никитича, он завгар, и скажи, чтобы передал тебе технику…Все, иди, некогда мне с тобой лясы точить.

Судя по тоскливому взгляду, брошенному на тумбу, начальник участковых утомился от общения со мной и ему срочно нужно было принять вкусное лекарство.

Я подхватил все переданные мне ключи и откланялся, дабы больше не нервировать сурового начальника участковых.

Небритый Никитич в синем рабочем халате хмыкнул и повёл меня вглубь гаража, мимо разобранного «Москвича» и кучи замасленных запчастей.

— На, забирай аппарат…- Никитич уже не скрывал радостной улыбки, и было от чего.

В качестве транспорта мне хотели передать ободранную раму от мотоцикла «Урал» с единственным задним колесом и мятой коляской.

— Сам в металлолом сдашь…- я с досадой сплюнул на бетонный пол и развернулся к выходу, сделал пару шагов и… развернулся к ухмыляющемуся Никитичу.

— Скажи, а можно этот металлолом купить?

— Да не вопрос. Пять пузырей коньяка, только хорошего, и я тебе все оформлю, и через комиссию проведу на списание и по цене металлолома продам.

— Второй вопрос. А сколько мне станет это все восстановить?

— Все-все?

— Все-все.

— Ну, если все…- Никитич закатил глаза к потолку, пожевал бескровными губами: — То тогда выйдет тысяч в сто, не меньше.

— Давай, до вторника пусть подождет, а я на собрание приеду утром и к тебе зайду, там и определимся, буду я его выкупать, или нет. Если что — деньги сразу отдам.

— Добро, подваливай…- Никитич махнул рукой и двинулся в сторону небольшой кладовки, откуда раздавался радостный мат и взрывы хохота, а я покинул местный гараж.

Поселок Клубничный. Городской Сельский.

Хорошо, что к новому месту службы я поехал «по-гражданке», надев спортивные штаны и футболку черного цвета, иначе, позору было бы немеряно. Остановку нужного мне автобуса я нашел на площади имени Старосты, обратив внимание на огромные толпы народу, стоящие в стороне от остановки городского транспорта. Судя по голубому щиту расписания, без особых изысков прибитому к покосившемуся тополю, нужный мне автобус относился к категории «дачных» и регулярно ходил только с мая по ноябрь, а, в остальные месяцы года было отмечено только четыре рейса в день. Когда к остановке подкатил, дымящий жирным черным дымом, еле живой «ЛиАЗ», мне повезло, что я оказался прямо напротив двери, отчего я умудрился, как в детстве, заскочить в узкий, огороженный со всех сторон поручнями, пятачок у заднего стекла. Представляете, как бы я там смотрелся в этом закутке в форме? А у дверей автобуса и в салоне творилось форменное безумие. Плотно сжатые со всех сторон люди, цепляя друг друга ящиками, бидонами, тяпками и сумками на колесиках, не могли протиснуться в заднюю дверь. А счастливчики, кого толпа вдавила в салон, заячьими прыжками метались между ободранных кресел, выбирая места «чтобы солнце не пекло, чтобы бабки не выгнали».

В закрытую переднюю дверь били ладошками пара десятков «льготников», громко кричащие что-то водителю, но «драйвер» равнодушно взирал на мамаш с маленькими детьми и прочих ветеранов, из-за толстого стекла кабины, отстраненный, как пучеглазая аквариумная рыбка. Автобус постепенно заполнялся людьми, и мне тут же поставили на ноги большое эмалированное ведро, наполненное землей, землей, Карл!

— Сынок, пусть ведерко у тебя постоит, к тебя там места много… — заявила мне тощая бабка в толстом платке и потертой шубе искусственного меха, на что я злобно пнул по ведру, и сообщил, что через секунду ведро опрокинется. Бабка с ворчанием подхватила ведро и тут-же кинулась сгонять с заднего сидения двух девушек, громко крича об испорченном молодом поколении.

Мы еще не успели тронуться, как в салоне стало душно и жарко, а где-то в середине салона началась борьба между желающими открыть люк на крыше и мамой с сыном, которого может продуть при тридцатиградусной жаре. В общем, было весело, я чувствовал, как под тонкой материей футболки потекли струйки пота, и, в который раз похвалил себя, что не поехал в форме, чтобы выйти из автобуса, как из стиральной машины, мятым и мокрым.

Телепался автобус до конечной остановки около полутора часов. Сначала мы долго петляли по лесной дороге, а густым лесом начались бесконечные садоводческие товарищества, базы отдыха и территории пары санаториев, Одно радовало — каждая остановка выдавливала из переполненного автобуса несколько человек, так что, на «конечной», в салоне осталось всего с десяток человек.

Я вышел из раскаленного автобуса и закрутил головой. С запада тянуло речной прохладой, а с севера тонкой цепочкой тянулись люди, обвешанные кульками, сумками и сельскохозяйственными инструментами.

— Женщина, а вы не подскажите, откуда вы идете? — граждане были настолько похожи на пассажиров автобуса, что я решил, что хитрый водитель высадил нас на промежуточной остановке, не собираясь вести почти пустой автобус до «конечной».

— Да с пристани, будь она неладна. Кто только придумал ее в трех километрах от поселка построить…- женщина махнула рукой, и пошла дальше, тяжело переваливаясь под тяжестью двух, туго набитых, сумок и потертого рюкзака за спиной, а я, еще раз сверившись с бумажкой с адресом, двинулся разыскивать опорный пункт.

Опорный пункт милиции поселка Клубничный.

Если я в следующий раз не смажу механизм замка входной двери, то не

уверен, что смогу еще раз открыть эту чертову дверь, с которой я возился почти десять минут, пытаясь провернуть ключ. Судя по выцветшей бумажке на двери, прием граждан я должен осуществлять дважды в неделю, по вторникам и четвергам, с четырех до девяти часов вечера, а в остальное время могу быть полностью свободен. Хорошая шутка юмора, правда? Судя по настенному календарю, последний раз участковый здесь работал полтора года назад, а потом… Куда делся мой предшественник уточнить у начальства я забыл.

Я пару минут покачался на рассохшемся стуле, после чего запер входную дверь разделся до трусов и набрав воды в мятое ведро, принялся наводить порядок.

«Опорник» делил одно здание с небольшим магазинчиком, поэтому, наверное, в кране текла вода, а лампочка освещения исправно загоралась. На этом положительные свойства моего нового помещения заканчивались. На стулья было страшно садиться — они так скрипели, что, казалось, были готовы рассыпаться под тобой каждую секунду. Телефона здесь не было, только два оранжевых провода торчали из стены. Проверять подключена линия, касаясь оголенной меди языком я не стал. Окна «опорника», по неведомому капризу строителей, открывались наружу, а, с улицы, окошки перекрывали могучие и частые решетки, что делало невозможным ни вымыть мутные от грязи окошки, ни проветрить помещения, форточка распахнулась всего на пару пальцев и воздух в «опорнике» стоял тяжелый и затхлый. Полы в помещениях были покрыты таким слоем грязи, что мне пришлось менять грязную воду раз пятнадцать, а в довершении всего, кто-то стал настойчиво колотиться по стеклу. Я был грязен и одет в одни семейные трусы, поэтому решил игнорировать этот стук, но он не прекращался, а, как мне кажется, только усилился. Подкравшись к окну, я попытался осторожно выглянуть из-за угла, но тут меня постигла неудача — я встретился глазами с женщиной, которая, прижав лицо к стеклу, пыталась рассмотреть что-то в помещении пункта милиции.

Заметив меня, женщина радостно замахала руками, после чего исчезла с подоконника, зато после этого кто-то принялся тарабанить во входную дверь.