Сара Фогбрайт в академии иллюзий

Глава 22. Победа, золото и дневник

Столпившись у двери, мы ждали. Шарлотта уже перестала стучать, а мне казалось, грохот ещё разносится. Не сразу я поняла, что это биение сердца отдаётся в ушах.

— Ишшо стукни! — потребовала Хильди. — Вона, свет-то наверху горит. Чё они там, глухие или ногами быстрее шевелить не могут?

В это время дверь как раз открылась. Заспанный Виктор в ночном колпаке оглядел нас с любопытством, расчёсывая пальцами спутанные бакенбарды. Несомненно, он хорошо расслышал последние слова.

Любой человек бы смутился в таких обстоятельствах, но не Хильди.

— Уши позаложило? — рявкнула она, притопнув ногой. — А ну, сознавайся, где мой батя!

Виктор лишь чуть приподнял брови, ожидая, видимо, ещё каких-то пояснений. Его взгляд остановился на мне.

— Сюда приходили трое мужчин, они искали нас, — произнесла я.

Виктор поднял брови ещё выше.

— Мы знаем точно, они всё ещё здесь, в особняке, — добавила Дита. — Что с ними сделали, отвечайте честно! Мы без них не уйдём.

Но Виктор лишь покачал головой, задумчиво почёсывая бакенбарды, и ответил:

— Вы ошибаетесь. С того времени, как мы вернулись домой, сюда никто не приходил, и вам бы тоже лучше уйти, пока…

— Должно быть, граф Камлингтон запретил вам говорить, — перебила я, направляя на него пистолет. — Тогда ничего другого не остаётся, простите. Мне неприятно угрожать вам веткой…

За моей спиной кто-то цокнул языком и прошипел: «О Первотворец, что ты несёшь?». Я не разобрала, кто это такой умный, Персиваль или Шарлотта. Вот сами бы и вели переговоры! Стараясь не обращать на них внимания, я твёрдо сказала Виктору:

— Вам некуда деваться. Отвечайте, где они, или я выстрелю!

— Чуть расслабьте указательный палец, — невозмутимо посоветовал Виктор. — Проходит сквозь иллюзию. Да, вот так хорошо… Я страшно напуган и готов рассказать всю правду, но к нам действительно никто не приходил.

— Ты лгёшь! — гневно воскликнула Хильди. — А ну, с дороги, мы сами туточки всё обыщем!

Она ткнула Виктора кулаком в колено и прорвалась в вестибюль. Её братья, вопя: «Так ему!.. Батя, ты где? Батя!», влетели следом. Двое несли трость на плечах, а третий, посередине, то и дело повисал на ней, поджимая ноги.

Виктор отступил на шаг, разведя руками, и мы поспешили войти.

— Простите, — сказала я ещё раз, — но наши друзья действительно здесь. Надеюсь, вы не лжёте, а просто не знаете. Мы их найдём, вот увидите!

Но шум, устроенный нами, услышал не только Виктор. От лестницы донеслись голоса, и в вестибюль, пошатываясь, вошёл граф Камлингтон, растрёпанный и неопрятный. Его лицо покраснело и отекло, волосы стояли дыбом, будто он то и дело взлохмачивал их рукой, а жилет был застёгнут всего на одну пуговицу, да и то криво.

— К-кого это… вы тут сбрлись искать? — поинтересовался граф, окинув нас мутным взглядом, и громко икнул.

За ним по пятам следовала миссис Харден, воздевая руки и причитая:

— Лесли!.. Осторожнее, ты упадёшь… Лесли, твои туфли!

Граф и правда спустился в одних носках.

— Умолкни, Э-энора! — раздражённо сказал он, глядя на нас, и, сложив пальцы щепотью, протёр глаза и проморгался. — У мня от твоего визга в глазах двоится!

Взгляд его перебежал с Диты на меня, потом на Хильди и Сэма, на Персиваля и Шарлотту — и, наконец, на тройняшек.

— Троится, — подытожил граф. — Виктор! Что… Что тут это, как его?.. Докладывай!

Он махнул рукой и едва устоял. На его удачу, Виктор подоспел и подхватил его под локоть, а миссис Харден поддержала с другой стороны. Теперь уж она сумела узнать свою дочь и прошипела, уставившись на Диту с неприязнью:

— Что вы устроили? Объясни!

— Я знаю, что папа здесь! — вскинув подбородок, воскликнула Дита. — Что вы с ним сделали?

— С чего ты взяла, что он здесь? — с ледяным удивлением спросила миссис Харден. — О, возможно, он и забирался сюда, как вор, и взял то, что ему не принадлежало, но затем ускользнул. Уж он постарался не попасться нам на глаза!

— Думаешь, я поверю тебе? С дороги, дайте нам обыскать дом!

В это время, шаркая тапками, со стороны кухни прибрела миссис Колин в наспех наброшенной шали и с отпечатком подушки на щеке. Она моргала заспанными глазками, причитая: «Что делается! Что делается!». От её суетливого бормотания, от вида её тревожного длинного лица меня пробрала досада. Небось она не спрашивала, что делается, когда нас запирали на чердаке!

— Нет, — отрезала миссис Харден. — Я не знаю, что вы надумали, но скажу, как будет: ты остаёшься здесь, а весь этот сброд покинет дом немедленно…

— Ну, довольно! — сердито воскликнула Хильди. — Мелюзга, огонь!

В следующий миг хлопнуло, и вестибюль заволокло дымом. Джейси, Джаспер и Джок заорали так, что у меня заложило уши.

— Хватай их, Виктор! — рявкнул граф. — Вяжи!

— Подайте голос! — воскликнула Дита.

Мы все заорали, и её крик взлетел над нашими:

— Resonare!

Наши вопли заметались в белом тумане. «Я здесь!» — слышала я собственный голос из другого конца вестибюля. «А я туточки! — кричала Хильди издалека, а в следующий миг смеялась рядом со мной и повторяла: — Туточки!». «Что, поймал?» — восклицал Сэм то дальше, то ближе.

Кто-то задел лампу, и она раскачивалась на цепи, скрипя. Серые тени носились вокруг, и я, не в силах понять, где свои, а где чужие, предпочла отойти к стене. Бесполезную теперь ветку я бросила на пол.

— Прорываемся к дальней комнате! — раздался голос Персиваля. — Карта, вспомните карту! Мимо лестницы!

— Эленора! — воскликнул заметно протрезвевший граф. — Вызови полицию, живо!

— Задержать её! — крикнул Персиваль. — Не дайте ей дойти до кабинета!

Как назло, я запуталась в этом тумане. Где я? В какой стороне лестница? Мой внутренний голос, который обычно давал дельные советы, теперь молчал. Я торопливым шагом двинулась вдоль стены, рассудив, что куда-то да выйду, и довольно скоро достигла края тумана.

На лестнице шло сражение: Хильди удерживала миссис Харден за подол, а та лягалась, вцепившись в перила. Шарлотта пыталась к ним подойти, но куда там! Ей то и дело приходилось отскакивать, чтобы её не пнули и не оттоптали ноги.

Тут из тумана рядом со мной вынырнул Джейси и завертел головой, оценивая обстановку.

— Мелюзга! — воскликнула я. — За мной, к чёрному ходу!

И понеслась со всех ног. Тройняшки помчались следом. На кухне, где отсветы печного огня плясали по стенам, мы ненадолго задержались.

— Запасайсь снарядами! — крикнул Джейси, махнув рукой в сторону кладовки. Его братья кинулись туда, а я подхватила ведро с грязной водой и висящей на боку тряпкой и заспешила наверх, едва различая ступени во тьме, а потом по коридору к главной лестнице.

За это время миссис Харден почти добралась до площадки. Хильди разорвала ей подол, стянула туфлю, и теперь, растянувшись на ступеньках, вцепилась в ногу бульдожьей хваткой. Но — увы! — она весила слишком мало, и миссис Харден, стиснув зубы, шаг за шагом поднималась и тащила её за собой.

Шарлотта совсем не умела драться. Теперь она смогла подступиться к миссис Харден и хватала её за локоть, но та раз за разом отмахивалась и высвобождалась. Это выглядело нелепо и жалко.

— Элеонора! — гневно кричала Дита снизу. — Ты пожалеешь обо всём, что сделала! Я доберусь до тебя, и ты пожалеешь! Я ненавижу тебя!

Туман чуть поредел, и я видела, что граф лежит у подножия лестницы, а Сэм и Персиваль сидят на нём и удерживают, чтобы не встал. Виктор пытался их оттащить — впрочем, не слишком усердно. Миссис Колин куда-то делась.

— Глупая девчонка! — воскликнула миссис Харден. — Стоило избавиться от тебя ещё в утробе, зря я дала тебе жизнь! Вот так-то ты благодарна? Вот так-то платишь мне за всё?

Ярость придала ей сил. Дёрнувшись, она высвободила ногу и развернулась, чтобы бежать наверх.

В этот миг сырая грязная тряпка, хлюпнув и разбросав брызги, встретилась с её лицом. Меткий бросок! Я возгордилась собой. Я подождала, пока миссис Харден сорвёт тряпку и поглядит на меня, ошалело моргая, а тогда выплеснула воду из ведра.

Я окатила её ниже пояса и залила ступени, а потом швырнула и само ведро. Оно ударило миссис Харден и, гремя, покатилось вниз, но та и виду не подала, что ушиблась.

— Я доберусь до тебя, — прошипела она с искажённым от злости лицом и протянула ко мне руку. — Arde!

Ладонь миссис Харден окутало рыжее сияние… пламя! Отчего я считала, что она не владеет магией, кроме, может быть, бытовой? Я думала, она вообще не доучилась и ничего не умеет!

А пламя разгоралось, потрескивая — настоящее пламя, и миссис Харден собиралась меня ударить!

Тут Шарлотта дёрнула её, разворачивая, а Хильди ловко набросила тряпку ей на руку. Тряпка задымилась и ужасно завоняла. Дита подоспела и тоже вцепилась в свою мать, помогая её удерживать.

— Сара, беги! — крикнула она мне. — Выведи коммутатор из строя!

Я кинулась бежать по сумрачному коридору, освещённому луной, слыша, как отчаянно кричат мои подруги.

— А, так-то? — захохотала миссис Харден. — Думали тягаться со мной, дуры? Не захотели по-хорошему…

Что она с ними сделала? Кажется, у меня вообще не было времени!

— Ripeti avedo! — едва дыша, воскликнула я на бегу и протянула руку. — Ripeti avedo…

Вход в кабинет скрыла стена, и иллюзорная дверь возникла слева от настоящей. Не лучшая моя работа, но в этот час всё вокруг казалось серым и призрачным, и лунный свет скрывал огрехи. Я не верила, что моя уловка надолго задержит миссис Харден, но это и всё, что удалось придумать.

Миссис Харден, растрёпанная, в мокром изодранном платье, показалась из-за угла. Она не успела заметить, что я сделала, но теперь её вовсе не интересовал кабинет. Она шла на меня, скаля зубы, и её руки до локтя пылали, как факелы, и рукава трещали и тлели.

Я попятилась, лишь теперь сообразив, что стоило закрыться в кабинете. Но уже стало поздно.

Холодный подоконник слишком быстро толкнулся в спину. Вот и всё, сзади окно, дальше некуда отступать. Может, если броситься вперёд, обмануть миссис Харден, обойти её… Но когда я дёрнулась влево, то и она качнулась влево и расставила руки, растянув губы в злой улыбке, будто была уверена, что поймает меня и никто ей не помешает.

В это самое время из-за угла появились тройняшки, благослови их Первотворец. Они спешили, придерживая оттопыренные рубахи, и теперь, увидев горящую миссис Харден, застыли с открытыми ртами.

— Чего таращитесь? — воскликнула я. — Огонь!

— Цельсь, пли! — тут же скомандовал Джейси, и в миссис Харден полетели яйца.

— Хо-хо! — кричали братья. — Получи яишенку!

Миссис Харден с гневным криком обернулась, и я метнулась мимо неё в чулан и схватила первое, что попалось под руку — метлу.

— Вот тебе, гадина! — воскликнула я, что есть силы треснув миссис Харден по голове. — За Бернарда! За Диту! За булавки!.. За Шарлотту! За… за Хильди!.. За просто так, потому что ты мерзкая! И ещё за Диту!

Вкусно пахло глазуньей. Вся в яичных потёках, миссис Харден вертелась, визжа и прикрывая голову руками. Она больше не могла поддерживать заклинание, и её огонь погас. Она метнулась к кабинету, надеясь укрыться там, и я с наслаждением увидела, как её пальцы тщетно скребут поддельную дверь.

— Загоним её в чулан! — закричала я. — В чулан!

Яйца кончились, и тройняшки достали рогатки. Металлические детали, блестя, мелькали в воздухе, глухо били миссис Харден по телу и со звяканьем падали на пол. Одна или две довольно чувствительно задели меня. Ещё одна угодила в стекло, с треском проделав дыру, и оттуда повеяло холодом.

Воя, как дикий зверь, миссис Харден кинулась к чулану. Её ноги скользили на битых яйцах. С грохотом она влетела в темноту, и мы поспешили захлопнуть за ней дверь.

— Перси! — раздался знакомый голос, и Сэм, тяжело дыша, привалился к двери плечом. — Сыщи, чем подпереть, живо!

Я и не заметила, как они подошли. Как я им обрадовалась!

Персиваль, конечно же, первым делом подумал о кабинете и немало удивился, наткнувшись на стену.

— Э, — сказал он с недоумением, — это как?

— Настоящая дверь левее! — крикнула я и поспешила ему на помощь. — Иллюзия!

Мои руки зашарили по стене, не находя ни дверной ручки, ни самой двери — ничего, кроме гладких обоев. Персиваль в это время что-то искал с другой стороны, вовсе не там, где я указала. Раздался щелчок, и дверь, открывшись, прошла сквозь наколдованную стену.

— «Левее!» — передразнил он меня. — Всегда у тебя так! — и бросился в кабинет.

— Ой, — сказала я и поспешила за ним.

Мы взялись за кресло и потащили его наружу. Оно застряло. Тройняшки хотели помочь, но больше мешали, поскольку то один, то другой переваливался через перила и плюхался на сиденье, чтобы перебраться на ту или на эту сторону, а ещё, кажется, они не понимали, куда мы тянем и куда толкаем, но прилагали всё возможное усердие. Это значительно осложняло дело.

— Где девочки, почему вы их бросили? — спросила я Персиваля с тревогой, пока он разбирался, как повернуть кресло, чтобы оно вошло в проём.

Он что-то пропыхтел, но это было уже неважно, потому что позади него я увидела Диту, Шарлотту и Хильди. Они поднялись к нам, потрёпанные и сердитые.

— Где эта гадина? — сжав кулаки, спросила Хильди. — Мало я ей наваляла! Дите чуть лицо не сожгла, ежели б не Шарлотта…

Лишь теперь я заметила, что от левой косы Диты ничего не осталось, будто её срезали под корень, и опалённые волосы топорщатся, а Шарлотта хмурится и неловко держит покрасневшую руку.

— Ничё, зато мы ей как след наваляли! — отрапортовал Джейси.

Тут кресло с треском и скрежетом одолело проём, едва не сшибив Персиваля, и тройняшки выкатились наружу.

Взмахивая руками, они принялись рассказывать в красках, как метали яйца. Хильди подбоченилась и кивала. Я поддакивала со смехом, пытаясь не замечать, что Персивалю приходится двигать кресло в полном одиночестве. Он состроил скорбное лицо, вздыхал и всячески показывал, что вот-вот надорвётся. Ничего, теперь-то уж мог справиться и сам!

Дита улыбалась и осторожно трогала ухо — наверное, обожгла. В это время из-за угла вышел граф Камлингтон и замахнулся на неё тростью.

— Сзади! — воскликнула я, протянув руку.

Ах, почему я не умела двигать предметы на расстоянии!

Дита и дёрнуться не успела. Трость коснулась её головы, раздался глухой стук, и граф закатил глаза и осел на пол. За его спиной стоял Виктор с чугунной сковородой в руках. У меня за эти мгновения чуть сердце не остановилось!

— Нехорошо, ай, как нехорошо, — озабоченно пробормотал Виктор. — Я уволен.

Дита с удивлённым лицом потёрла макушку. Её лишь едва задело, самым краешком, и она даже не поняла, что случилось. Убедившись, что с нею всё в порядке, мы наконец пришли Персивалю на помощь и подпёрли дверь чулана.

— Виктор, немедленно открой! — завопила миссис Харден изнутри. — Я слышу, ты там! Открой, или я заявлю на тебя в полицию! Ты пожалеешь!

Она билась о дверь всем телом и страшно ругалась. Разумеется, никто и не подумал её выпускать. Мы убедились, что кресло не сдвинется с места, а тогда отволокли бесчувственного графа в гостевую комнату и заперли там.

— Надеюсь, вы не ошиблись насчёт своих друзей, — флегматично произнёс Виктор, проворачивая ключ в замке. — Выйдет неловко, если они всё-таки не здесь.

Мы уверяли его на все лады, что они точно здесь, никаких сомнений. Но когда мы добрались до той части дома, откуда собирались начать поиски, и принялись звать, никто не откликнулся.

— Батя! — вопили тройняшки, и по пустым коридорам неслось эхо без всякой магии отражений. — Батя-а!

— Папа! — кричала Дита, приложив ладони ко рту. — Папа, ты здесь? Ответь!

— Оливер! — звала я. — Подай знак, если слышишь! Хоть постучи!

Мы умолкли и стали ждать, напряжённо прислушиваясь, но лишь тишина была нам ответом. Если, конечно, не считать того, что на втором этаже в чулане ругалась миссис Харден, требуя открыть и грозя нам всякими карами — ну и какой, спрашивается, прок был её выпускать? Даже не знаю, на что она надеялась.

— Нужно подумать, — нахмурившись, сказал Персиваль и растёр пальцами виски. — Вот вообразите: они явились искать потайную комнату. Как они стали бы действовать?

— Ну, искали бы рычаг, или дверь за шкафом, или фальшивую стену, — сказал Сэм. — Потому как явно обошлись без динамита.

Мы принялись искать рычаг, или дверь за шкафом, или фальшивую стену. Мы осмотрели и коридор, и красную приёмную с накрытой чехлами мебелью, и круглый кабинет, совсем пустой, где о роскоши прежних времён только и напоминало, что купольный расписной потолок, золотая лепнина и клятва в арке на стене. Вычурные старинные буквы всё ещё хорошо читались на потемневшей от времени плитке. Самый первый граф Камлингтон обещал, что и он, и его потомки будут служить королю и его наследникам и преемникам справедливо и честно, до последней капли крови.

Мы топали, мы простукивали тростью всё, что можно, и пытались двигать и тянуть всё, что двигалось и тянулось — и даже то, что не двигалось и не тянулось (и лепнина в круглом кабинете немного пострадала), но это не помогло.

— Думайте, — напряжённо сказал Сэм. — Они увидали наш рисунок — может, он их натолкнул на какие-то мысли? Что там было? Комната, мышиные ходы…

— Ты приписал: «Спасите», — подсказал Персиваль.

— Да, и ещё…

— «Справедливо и честно», — сказала Дита, глядя на клятву на стене.

Не отводя взгляда, она подошла, накрыла слово «честно» ладонью и надавила что есть силы. Мы ждали с надеждой, но ничего не случилось.

— «Справедливо и честно», — задумчиво повторил Сэм, когда Дита уже отступила с отчаянием на лице. — Недаром каждое слово на отдельной плитке, а? Туточки и не сыщешь второй такой длинной плитки, как та, на которой вывели «справедливо».

— Дита, попробуем вместе, — сказал Персиваль, волнуясь, и подошёл к стене.

Они нажали вдвоём — и старые камни поддались их усилиям и медленно ушли внутрь, и что-то в стене лязгнуло и зашумело, а потом вся она, с плиткой и клятвой, поползла наверх, открывая нашему взору тесный закуток и винтовую каменную лестницу.

— Ю-ху, мы сыскали её! — заорали тройняшки. — Сыскали тайную комнату!

— Подумать только, — удивлённо сказал Виктор и поспешно добавил, заметив, что братья рвутся вперёд: — Будьте осторожны, дети! Стена, очевидно, опустится сама по себе…

Но Джейси уже разжёг светляка, протолкался к лестнице и завертел головой, раскрыв рот.

— Батя! — завопили Джаспер и Джок так, что аж стены загудели. — Ты где?

И, разумеется, они побежали наверх, никого не слушая. И когда сердитая Хильди, топнув ногой и воскликнув: «Ух, неслухи!», собиралась идти за ними, снизу, из-под ступеней донёсся знакомый, порядком охрипший голос:

— Эй, наверху! Слышите нас?

— Бернард! — радостно воскликнула я и тут же устыдилась. Всё же я не имела права обращаться к нему вот так запросто. По счастью, все обрадовались, подняли шум и перекричали меня.

— Папа! Как вы оказались внизу! — спросила Дита, опустившись на колени у лестницы.

— Ступени не закреплены! — крикнул мистер Харден. — Не наступайте на них. Слышишь? Не заходите на лестницу!

— Да как жа! — ахнула Хильди, всплеснув руками. — А эти неслухи уже… Джейси!

Она докричалась до братьев. Те ответили, что уже миновали лестницу, и ничего под ними не опустилось. Хильди велела им там и стоять.

Шарлотта нажала на каменную ступеньку ногой. Та ушла вниз, будто клавиша рояля, а после медленно вернулась в прежнее положение. Видно, она качалась на оси, и подвешенный груз возвращал её на место. По счастью, Джейси, Джаспер и Джок оказались слишком лёгкими, а может, удачно пробежали, и эта ловушка на них не сработала. Страшно подумать, что могло случиться, если бы они упали!

Я услышала голос Оливера. Он справлялся обо мне.

— Ах, Оливер! — воскликнула я, растрогавшись. — Я здесь, и со мной всё хорошо!

— Рад слышать, мисс Сара, — ответил он.

— Подождите, мы придумаем, как вас вытащить! — крикнула Дита. — Вы там в порядке?

— В полном, — ответил ей мистер Харден. — Но, боюсь, у Мэтью сломана нога.

— Да чё ты врёшь! — сквозь зубы возразил господин Сторм. — Ничё не сломал, а просто подвернул… Хильди, ягодка, это ты туточки? И эти неслухи с тобой, мне не примерещилось? Ты уж следи, чёбы они на лестницу-то не лезли!

— Ага, — безрадостно ответила Хильди. — Слежу, как не следить. Чё с ногой-то твоей?

— Да ушиб чуток, как падал. Я ж крепкий, рази я мог чё-то сломать? Ты вот чего, ягодка, ты мне скажи: Сэм нашёлся?

— А как жа! Вы тока отбыли, а они трое воротилися.

— Ага, — мрачно пробасил господин Сторм. — И ни в каких тайных комнатах, надо думать, они не сидели?

— Нас на чердаке держали, — сказал Персиваль.

— Так вот чего, ягодка, — докончил господин Сторм. — Отвесь-ка Сэму подзатыльник! А я подымусь и ишшо добавлю.

— А чего Сэму? — возмутился Сэм.

— Дак она ни до кого другого не дотянется, — глухо донеслось снизу.

Сэм на всякий случай отошёл в сторонку. Виктор в это время размышлял вслух, достанет ли лестница из сарая до дна потайной комнаты и где взять верёвки.

Я пребывала в смешанных чувствах. Первая острая радость от того, что нам всё удалось, схлынула, и я всё отчётливее понимала, что и мне тоже попадёт. Оливер прежде никогда меня не ругал, но прежде я никогда такого и не делала, и сейчас его голос звучал довольно сухо. А вдруг он меня не простит?

Тут в коридоре, совсем близко, раздались шаги, и в кабинет, потирая макушку и морщась, вошёл граф Камлингтон.

— Это ещё что? — с изумлением спросил он, увидев потайную комнату, но тут же сам себе и ответил: — Неважно. Вы ответите за то, что устроили. Полиция вот-вот прибудет — может быть, в это самое время миссис Колин их впускает.

Миссис Колин! Мы забыли о ней, и зря!

Здесь мистер Харден, но на чью сторону встанет столичная полиция? И мы трое под иллюзией, вот и как это объяснить? Начнут разбираться, потянут за ниточку, и размотается такой клубок, что… Ох!

— Вам конец, — заявил граф, что было вполне созвучно моим мыслям.

— Я так не думаю, — вдруг сказал кто-то ещё.

Мы все, как один, обернулись на голос и увидели, как от одной из декоративных колонн отделяется фигура и обретает плотность и цвет.

— Мистер Твайн, как я рада вас видеть! — воскликнула я совершенно искренне.

Комиссар едва заметно мне кивнул и продолжил:

— Вы годами выдавали чужие изобретения за свои, милорд, и водили всех за нос, но теперь у меня на руках есть все необходимые доказательства. Вам больше нечего надеяться на поддержку маркиза Скарборо: я позаботился о том, чтобы он узнал правду.

Граф побагровел и принялся хватать воздух ртом. Кажется, он и слова не мог из себя выдавить.

— Дело ещё можно решить, не поднимая шума, — сказал мистер Твайн с некоторой жалостью. — Я убедил маркиза молчать. Но только посмейте что-то заявить полицейским, и газеты завтра же вас прославят. Станет известно и об украденных изобретениях, и о похищении детей…

— Похищении? — завопил граф, обретя голос. — Да эти проклятые дети сами навязались!

— Это вы объясните полиции, — сказал комиссар, вынимая из кармана нейтрализатор, и шагнул ко мне. — Есть свидетели, как эти трое садились в ваш экипаж.

Прибор затрещал, и крошечные молнии заплясали у меня перед глазами. Я зажмурилась.

— Да как вы смеете! — задыхаясь от гнева, воскликнул граф. — Вы пришли, наложили на них иллюзию, обманули меня, вы…

Нейтрализатор затих, и я открыла глаза. Мистер Твайн тем временем поманил к себе Персиваля и равнодушно сказал, пожав плечами:

— Правда? Ничего подобного я не делал. Разве я накладывал на вас иллюзию, дети?

— Мы вообще вас первый раз видим, — сказал Персиваль и немного пригнулся, чтобы комиссару было удобнее действовать нейтрализатором.

— Времени осталось мало, — произнёс мистер Твайн. — Кажется, я слышу, как в дверь стучат. Надеюсь, милорд, вы примете разумное решение.

— А! — воскликнул граф, вращая глазами, и вцепился себе в волосы. — А!

Похоже, от него не стоило ждать разумных решений. Но в этот самый миг, когда все мы уже слышали доносящиеся из вестибюля голоса, и среди них — визгливый голос миссис Колин, что-то запрыгало вниз по ступеням, позвякивая, и покатилось по полу. Комиссар подставил ногу, а затем наклонился и поднял этот предмет.

Это был золотой браслет с рубинами, по виду старинный.

— Это наше! — закричал сверху кто-то из тройняшек. — Мы первые нашли!

— Хм, — задумчиво сказал мистер Твайн, поднося браслет к глазам и разглядывая. — Невероятно! Похоже, это из сокровищ первого графа Камлингтона.

— И они наши! — всполошились тройняшки.

Комиссар, не обращая на них внимания, поднял взгляд на графа и спросил:

— Разве не этого вы хотели в конечном счёте? Богатства? Кажется, вы только что получили искомое, хотя и не тем путём. Отчего бы вам теперь не согласиться на мои условия? Как я понимаю, это утерянные сокровища вашего предка, дарованные короной, и Альфред Четвёртый не станет возражать, если вы оставите их себе… Если, само собой, ваши тёмные дела теперь не всплывут.

— А сам предок лежит здесь, внизу, — гулко сообщил мистер Харден из заточения. — Наверняка ступени как-то фиксируются, но то ли он однажды забыл это сделать, то ли механизм испортился — словом, он здесь. Мы на него упали.

— Какая находка! Общество будет взволновано и потрясено, — сказал мистер Твайн. — Какие заголовки вы предпочтёте, милорд?

Граф ожидаемо выбрал деньги и славу.

Когда полицейские вошли, держась настороже и готовясь нас вязать, граф Камлингтон так ловко раздал им указания и развернул спасательную операцию, будто ради этого одного и звонил в участок. Миссис Харден переменила платье и явилась, желая торжествовать, и теперь ничего не понимала и только хлопала глазами.

— Но, Лесли… — бормотала она, хватая графа за локоть. — Разве ты откажешься от обвинений? Ведь эти мерзавцы пытались нас убить!

— Не слушайте эту женщину, она не в себе, — с улыбкой сказал граф, смахивая её цепкие руки со своего рукава. — Её муж там, внизу. Она так встревожилась из-за этого, что схватила корзинку яиц и принялась бить себе о голову — бац, бац! Бац! Поглядите только на все эти следы в её волосах. Бедная, бедная миссис Харден! Она всегда была со странностями.

— Лесли! — вскричала она. — Да что ты несёшь?

— Не тревожьтесь, мэм, — сочувственно произнёс один из полицейских. — Мы мигом вызволим вашего мужа.

— Уведи её, Виктор, — велел граф. — Пускай миссис Колин заварит ей успокаивающий чай.

Миссис Колин и сама теперь ничего не понимала. Её лицо, без того длинное, вытянулось ещё больше, но она хотя бы не спорила и, обняв миссис Харден за плечи, увела её прочь. Виктор удалился с ними и позаботился, чтобы они не вернулись.

Полицейские намаялись со ступенями, не зная, как их удержать, чтобы не опускались. Наконец их заклинили стулом и при помощи ремней и верёвок подняли господина Сторма. Тот заметил Сэма, с которого единственного не сняли иллюзию, поскольку стало не до того, и, растрогавшись, воскликнул, протягивая руки:

— Дочушка моя, красавица! Я ж так и знал, что ты явишься бате на выручку. Этим-то говорю: ягодка моя и под землёй меня сыщет…

— Батя! — зашипела Хильди, проталкиваясь к нему. — Это ж Сэм, ты чё, не видишь? И он страшный, как пятка тролля, как спутать-то можно было! Ты чё, батя?

Комиссар ловко умыкнул Сэма. Тот исчез за спинами, как кролик в шляпе фокусника, и через мгновение возник уже в своём привычном обличье. Полицейские, поглощённые делом, ничего не заметили.

Вот из щели выбрался Оливер, весь запылённый, в каменной крошке. Он заморгал, привыкая к свету, а затем поглядел на меня и сказал только одно:

— Мисс Сара!

Ох, лучше бы он меня ругал! Прежде он никогда не говорил со мной таким чужим холодным тоном. А за его спиной уже поднимался мистер Харден, опираясь на руки полицейских, и тоже смотрел на меня весьма неласково.

— Вы уже познакомились с мистером Харденом? — спросила я, чтобы сказать хоть что-нибудь. — Ах, Оливер, ты никогда не угадаешь, как мы с ним встретились! Он влез ко мне в окно, и мы провели ночь вместе, а потом обручились, но перед этим я вытащила его из тюрьмы…

— Сара, это звучит чудовищно, — перебил меня мистер Харден, страдальчески заламывая брови. — За что вы так со мной?

— Мисс Сара, — осторожно сказал Оливер. — Зная вас, предположу, что всё было, м-м… не совсем так…

— Нет, нет, всё было именно так! — горячо заспорила я и тут осознала, что он имеет в виду.

Я развернулась, собираясь немедленно покинуть этот дом и идти, не останавливаясь, до самого Дамплока. Жар моих щёк мог бы растопить весь снег по пути. Но — и кто бы сомневался, зная мою удачу! — стена выбрала именно это время, чтобы двинуться вниз, скрипя и лязгая, и мы застряли в тесном закутке, пока там, снаружи, не разобрались, как нас выпустить.

После этого блестящего выступления я сочла, что наговорила достаточно, и решила никогда больше не раскрывать рта. Всё равно при полицейских стоило помалкивать.

Когда мы покинули дом, занимался бледный рассвет. Мы неспешно шли через парк и катили тележку, где среди подушек с комфортом восседал господин Сторм со своей многострадальной ногой (как он продолжал утверждать, просто ушибленной). Тройняшки, разочарованные и надутые, брели следом. Им не позволили оставить себе ничего из найденных сокровищ.

— Ты явился весьма кстати, — сказал мистер Харден, обращаясь к комиссару. — Но где ты пропадал до этого времени, Томас?

— Разобрался с одним старым делом, — ответил тот, глядя перед собой. — Однажды я совершил глупость, Бернард. Страшную глупость, а поскольку я всегда приводил тебе в пример свою семью как образец счастья, я стыдился сознаться… Может, эти молодые люди будут так милосердны и пока не станут болтать, а позже я тебе расскажу.

— Уговор, — пообещал Сэм за нас всех. — Вы только скажите, что там с этой миссис Тинкер? Мисс Сара и мисс Шарлотта могут не бояться?

— Она уехала, — сказал мистер Твайн. — Уехала и больше не вернётся.

— Как вы могли её отпустить? — гневно воскликнула Шарлотта.

— Так лучше для всех. Или вы, мисс, предпочли бы, чтобы поднялся шум и многие имена оказались замараны в грязи?

— Я предпочла бы справедливость! Флора и Шэди попались, и вас отчего-то не тревожит, что из-за этого может подняться шум. Есть закон…

— И по закону придётся отвечать и вам, и вашей тётке, не так ли? — сурово спросил комиссар и прибавил, смягчившись: — Она не вернётся. Я дал ей понять, что для неё это станет большой ошибкой, а вдобавок лично прослежу… Это тоже справедливость, просто другая.

Шарлотта хмыкнула, давая понять, что она думает о такой справедливости.

Мы приблизились к дороге, и тут Оливер вдруг охнул и побежал. Я не поняла, почему, но со всех ног заспешила за ним. Оказалось, в нашем экипаже трезвонил коммутатор, и какой-то наспех одетый старик, разбуженный этим звоном, уже собрался бить стекло клюкой. Из окон его подзуживали соседи.

Старик, увидев нас, отступил, не прекращая ругаться. Одна из женщин советовала ему отходить нас палкой. Под этот чудесный аккомпанемент Оливер снял трубку и напряжённо сказал:

— Алло… Мистер Фогбрайт, простите, я всё объясню…

Я влезла в экипаж, отняла у него трубку и махнула рукой, чтобы он вышел и разобрался с людьми, а тогда сказала:

— Здравствуй, папа.

— Сара? — раздался холодный голос моего отца. — Я беседовал с Оливером. Будь добра, верни ему трубку.

— Ты не беседовал, а собирался его отчитать, а между тем виновата я одна. Это я его задержала. Я болела, и мне было скучно, и я потребовала, чтобы он меня развлекал. Если хочешь кого-то винить, вини меня.

— Что ж, — сказал он, как будто немного растерявшись. — Если ты достаточно здорова, чтобы развлекаться, тебе следовало приехать к нам, а не создавать всем неудобства. Приличные люди празднуют день Благодарения в кругу родных и друзей…

— Ах, папа, — сказала я. — На самом деле я терпеть не могу Дейзи и Голди. Думаю, я могу позволить себе роскошь не притворяться, что они мои подруги?

Он издал странный звук и замолчал, и когда я уже решила, что связь прервалась, ответил:

— Да. Да, думаю, ты можешь. Передай Оливеру, что я его жду.

С этими словами он действительно повесил трубку.

Первым делом мы направились в госпиталь, где оказалось, что нога господина Сторма и в самом деле сломана, но о нём позаботились и обещали, что скоро он будет как новенький. Даже после этого он продолжал ворчать, что доктора ничегошеньки не понимают, и это просто ушиб, но раз его хотят заставить скакать на одной ножке, так тому и быть.

Оттуда мы поспешили к дому господина Пинчера, а по пути, не доезжая, встретили его самого, и госпожу Сторм, и госпожу Кларк, и мисс Брок — они пытались поймать хоть какой-нибудь наёмный экипаж, чтобы ехать за нами. Счастье, что хоть в этот раз мы не разминулись!

А после мы пили чай в маленькой зелёной гостиной, сидя где придётся, и говорили, говорили, говорили о наших приключениях, и удивлялись, и радовались, и смеялись.

— А всё ж таки жаль, что нам ничего не позволили взять из сокровищ! — с обидой сказал Джейси. — Ведь это ж мы сыскали золотишко старого графа!

— Там на каждой вещи королевское клеймо, — утешил его мистер Харден. — Вы всё равно ничего не смогли бы продать… Зато мне удалось кое-что унести.

И он достал из-за пазухи книгу в кожаной обложке, погладил её рукой и торжественно сообщил:

— Думаю, это дневник первого графа Камлингтона. Мы нашли его внизу. Если этот человек устроил потайную комнату, может, у него были и другие секреты? Давайте узнаем.

— Давайте! — немедленно завопили тройняшки.

Мы сбились в тесный круг на ковре, и мистер Харден, повозившись с застёжкой, раскрыл дневник. Но там ничегошеньки не было, чистые страницы!

— Он ничего не успел записать, — разочарованно протянул Джейси.

— Или невидимые чернила, — предположил Сэм.

— Или он использовал шифр и накалывал символы иглой, — предположила Дита. — Я слышала о таком.

И она потёрла страницу пальцами, чтобы почувствовать, нет ли там тайных знаков. И вдруг под её рукой стал проявляться рисунок и проступили буквы на незнакомом языке!

— Её кровь! — сказал комиссар, догадавшись. — Дневник зачарован так, чтобы его могли прочесть только потомки Камлингтона. Поразительная удача! Но что это?

Я узнала место, изображённое на рисунке, потому что мы там сидели. Чердак! Вот и узкое окно, и косые балки, и цепь, а на цепи…

— Дракон! — тыкая пальцами, завопили тройняшки.

Совсем не такой большой, как их принято изображать, с удивительно маленькой головой и длинным горбатым телом, несомненно, это всё-таки был дракон. Но где граф Камлингтон его достал, и куда он делся после?

— Это крайне ценные записи, — сказал комиссар необычайно серьёзно. — Осторожнее с ними, дети, и никому ни слова, потому что за такое могут и убить, и я не шучу. Но это не похоже ни на один из известных мне языков. Должно быть, шифр, и нам предстоит найти того, кто его разгадает…

Мы переглянулись, радостные и взволнованные, не в силах сдержать улыбок.

— Я всегда знал, что сыщу дракона, — заявил Сэм. — Как думаете, этот ещё жив? Или мы раскроем, откуда он взялся. Вот это приключения нас ждут, а?

— Кто знает, — сказал мистер Харден с блеском в глазах, и в его голосе слышался азарт и предвкушение. — Кто знает!