S-T-I-K-S. Алтари

Глава двадцать пятая Четыре Всадника Апокалипсиса

Глава двадцать пятая. Четыре Всадника Апокалипсиса.

На следующий день, когда страсти, связанные со спасением Паломника несколько улеглись, а сам он потихоньку восстановил способность здраво рассуждать, идея создания Алтаря собственными силами потихоньку переместилась на первое место в топе самых идиотских задумок, которые приходили в голову инвалида за время пребывания в Улье. Потеснив с первого места планы создания из Альбертов отряд котов, предназначенных для охоты на элитников. И если в случае с Альбертами можно было вообразить себе, что закармливая котов живчиком и раствором гороха, в условиях стикса, удастся откормить мэйкунов до размеров амурских тигров, а еще лучше тех же смилодонтов, которые, хотя бы теоретически, смогут поцарапать своими когтями броню молодого монстра из числа высших, то объяснить, отчего это полутораметровый кубический кусок мрамора, исписанный многочисленными кракозябрами, привидевшимися Паломнику в бредовом состоянии, встроится в систему управления Улья, созданную Предтечи, причем не абы как, а на правах административного доступа, инвалид даже теоретически вообразить не смог. И не стал. Руководствуясь простым практическим соображением: «А что, собственно говоря, я теряю?». К тому же, с его точки зрения, роль скульптора авангардиста, специализирующегося по резьбе на мраморе, виделась ему во много раз предпочтительнее, нежели участь путешественника, без четко заданной цели шляющегося по опасным местам, с регулярной угрозой нарваться ежели не на тварей стикса, то на тех же плотоядных сусликов или ежиков, ворующих жемчуг. Это не говоря о галлюциногенном ковыле и Перекати-поле, оставляющем в почве по ходу своего движения полноценные траншеи.

Было и еще одно соображение, позволяющее отдать пальму первенства проекту по созданию самодельного Алтаря, пусть и не работающему, в сравнении с троицей саблезубых Альфредов. Алтарь, в отличии от котов, наверняка не станет гадить в тапки и осуществлять иные пакости по отношению к Паломнику. Паломник представил кучу, которую может навалить Альфред, после превращения в смилодонта и вздрогнул. В этом случае его обуви, а заодно и жизни, угрожала реальная опасность.

Опять же, если на горизонте объявятся заказчики, в лице Судьи Фараона и Странника, с претензиями: «Отчего молчим? Почему сидим? Какого… никто никуда не ходит?», всегда можно будет сослаться на активную трудовую деятельность по созданию этого самого Алтаря. А ежели наниматели поинтересуются: «Ты что, дурак?», на голубом глазу попытаться обосновать свою позицию аргументом: «А я так вижу».

Существовала ненулевая вероятность, что после такого клиенты таки поменяют интонацию своих слов из вопросительной на утвердительную. А с дурака чего взять?

Правда Паломник больше надеялся не на то, что Судья Фараона и Странник примут его за клинического идиота и признают свою ошибку в выборе носителя камней. В этом случае заказчики, в силу своего возраста и невероятного могущества, которое неминуемо деформирует морально -этические установки любого существа, могут сгоряча просто прихлопнуть Паломника, который не оправдал их надежды. Инвалид, не без основания, предполагал, что и тот же сектант и Великий Знахарь не имеют ни малейшего представления о том, что из себя представляет пресловутый Алтарь. И как он выглядит. Более того, возможно и существование самого Алтаря представлялось заказчикам весьма проблематичным, поскольку основывалось на совершенно невнятной информации, полученной от Великого Черного, которому, по словам того же Странника, ни в коем случае доверять было нельзя. Поскольку тот зарекомендовал себя отменным лжецом, к тому же запропастился невесть куда лет этак пятьсот тому назад. А со временем, даже абсолютная правда обрастает таким количеством уточнений, подробностей и трактовок, что превращается в полную свою противоположность. С другой стороны ни Судья Фараона, ни Странник, ни тот самый Инкогнито, всунувший Паломнику белый голыш и награду в виде красной жемчужины, сожранной странным ежиком, судя по всему, имеющим самое непосредственное отношение к тому же Инкогнито, ничего не теряли. Выгорит — все в шоколаде. Не получится, так потери: всего-то булыжники, на которые заказчики то ли плюнули, то ли окропили капельками собственной кровушки, дабы внедрит в кристаллическую решетку голышей собственное ДНК. Вряд ли иммунных, чей век существования в Улье исчислялся веками, могла остановить боязнь укола, необходимого для отбора капли крови. А то что в процессе поиска таинственного Алтаря по городам и весям Улья, сам Паломник мог погибнуть, так от потерь со стороны некомбатантов никто не застрахован.

И именно эти соображения открывали перед Паломником пусть и неясные, но радужные перспективы.

С одной стороны можно было продолжать валять ваньку, демонстрируя энтузиазм в деле построения светлого будущего. С другой стороны, можно было попытаться расширитьчисло клиентов, нуждающихся в предоставлении жреческих услуг с двух основных и одного, с неясными перспективами, вплоть до семи. Именно такую численность Древних указал Странник, отвечая на вопросы Паломника. Причем у инвалида закрались подозрения, что он здорово продешевил, взяв перед Судьей Фараона и Великим Знахарем обязы по возложению именных камней, содержащих ДНК, на Алтарь.

Оно, конечно неплохо было научиться ходить. Именно такую услугу предоставил Паломнику сектант. Да ведь ходьба какая-то ненастоящая. Так, сплошная имитация. Навроде: «взяли правую ногу в левую руку и сделали шаг вперед, два шага назад». И Великий Знахарь не больно-то расстарался Подумаешь, в ускоренном режиме способствовал усвоению жемчуга обитателям лагеря в Великом Лесу. И на несколько дурацких вопросов ответил. Из числа тех, которые и задавать-то не стоило. Толку ноль. Одно расстройство. При том, что для Странника превратить тех же Альбертов в смилодонов, судя по байкам шепотом передаваемым из уст в уста в трактире «Дикий Запад», не представляло ни малейшего труда.

Так что Паломник решил, что его основные заказчики ему здорово не доплатили. И сложись обстоятельства должным образом, предполагал выставить в этой части претензии. Правда тут же одумался. Сообразив, что коты, вооруженные двадцати сантиметровыми саблезубыми клыками ему и даром не нужны. А выставлять иск сектанту, который практикует массовое распятие провинившихся иммунных, себе дороже. Зато с остальными потенциальными пользователями своих услуг по работе с Алтарем, численностью в пять особей, он решил не либеральничать. Осталось понять, кто и что может предложить и востребовать по полной. Тот же Инкогнито, подкинувший белый голыш, наверняка имел отношение к тварям стикса. Иначе откуда красная жемчужина взялась. Да и странный ежик, сначала охраняющий Паломника от плотоядных сусликов, а потом сожравший жемчужину, наверняка его рук дело.

Чтобы не обмишулиться в следующий раз, когда на горизонте объявится новый клиент, а Паломник отчего-то был свято уверен, что вся семерка Древних в курсе ситуации с Алтарем и рано, или поздно, озвучит свои предложения, инвалид решил провести первичную инвентаризацию потенциальных пользователей услуг.

С Судьей Фараона он уже сталкивался. Тот вручил ему алый камень. Аналогичная ситуация с Великим Знахарем, он же Странник. Камень зеленый. По ходу дела упоминалась Ведьма Рассвета, изначально обладающая базовым умением, в виде Дара Улья, то ли Суккубы, то ли Нимфы. Камень непонятного цвета. И Великий Черный, способный взаимодействовать с содержимым Черных Кластеров. Камень наверняка черный. Оставалось еще три вакансии. Одна, наверняка, отводилась Великой Видящей. Камень условно прозрачный. Вторая, некому Инкогнито с белым камнем, умения которого, по предположению Паломника, были связаны с метаморфозом и контролем тварей стикса. Инвалид тут же переименовал Инкогнито в Перекати-поле и решил для себя слупить с Перекати поля не менее трех жемчужин. В качестве компенсации за моральный ущерб, обусловленного инцидентом в степи. Вопрос о седьмом Древнем остался открытым. В голову Паломника не пришло никаких толковых соображений, касательно возможностей этой персоны… Хотя бестолковые соображения и наличествовали. Дело втом, что прослеживалась определенная тенденция, связывающая способности Древних со значимыми факторами в вопросах функционирования Улья.

Тот же Судья Фараона отвечает за преступления и наказания. Этакий Техут, если отталкиваться от древнеегипетской мифологии, или Яма, в индуистской трактовке, местного разлива. С элементами кармического воздействия.

Странник — вылитый Акселепий. В случае с Великим Знахарем Паломник решил не вдаваться в дебри ни иудаизма, ни индуизма, ни, тем более, многочисленных кровавых культов египтян и древних инков, практикующих массовые человеческие жертвоприношения. В силу, с одной стороны, ограниченности знаний с этой области, а с другой, отталкиваясь от весьма спорного утверждения, что врачевание несет в себе доброе начало. Это при том, что сам прекрасно осознавал отсутствие принципиальной разницы между хирургом и патологоанатомам.

Великому Черному была отведена роль управляющего мертвыми территориями. Тут прекрасно вписывался образ греческого бога мертвых — Аида. С одной стороны сплошное однообразие. С другой, живые, оказавшиеся на этих полях, быстро теряли всяческую живость.

Великой Видящей, при желании, можно приписать характеристики одной и Мойр. Правда работающей в пассивном режиме. Вместо того, чтобы плести и расплетать, та просто получает эстетическое удовольствие, рассматривая возникающие на ткани судьбы узоры.

Ведьма Рассвета. В первую очередь очень сильный менталист. Все остальное, следствие ее несносного характера.

Перекати-поле. При желании можно отождествить с одним из многочисленных зверобогов, широко представленных практически в любой древней религии. В условия же Улья Перекати -поле специализируется на работе с тварями стикса. В отличии от всех остальных, за исключением Великого Черного, которые предпочитают работать с относительно разумными иммунными.

Все эти, ни к чему не обязывающие аналогии, Паломник сформулировал для того, чтобы вычленить, тот значимый для Улья фактор, который остался не охваченный шестеркой Древних. По его прикидкам, седьмой Древний должен был иметь отношение к чему-то важному, но не связанному с деятельностью остальных. Единственное, что пришло ему в голову при таком подходе, была мысль о перезагрузке кластеров.

И он тут же заочно обозвал седьмого Древнего Зевсом, вменяя ему в умения влиять на процесс перезагрузки кластеров. Почему именно Зевсом? Да потому что этот бог твердо ассоциировался с молниями. А перезагрузка кластера всегда сопровождалась многочисленными огненными шнурами. Правда здорово подкачало второе имя Зевса: «Громовержец». Обновление всегда протекало безо всяческих звуковых эффектов.

Третий поток сознания, воспользовавшись тем, что Паломника занесло в какие-то странные дебри, а рациональная часть мышления при этом потеряла контроль над происходящим, решив, что: «Значит это кому-то надо», тут же воспользовался сложившейся ситуацией и подбросил к размышлению очередную несуразицу. Которая сводилась к тому, что Улей, на самом деле представляет из себя воплощение апокалипсиса. Со всеми положенными атрибутам. В том числе разрушенной инфраструктурой, многочисленными зомби и немногочисленными иммунными, сохранившими остатки разума. Которые вместо того, чтобы восстанавливать нормальную человеческую жизнь посвящают основное время изничтожению всех, кто под руку попадется. И снова в голове у Паломника хронической зубной болью отдалась мысль о том, что при наличии практически неограниченных ресурсов, как материально-сырьевых, так и человеческих, местные аборигены давно уже могли построить в Улье светлое и счастливое будущее.

— Ага, по образцу древнегреческой утопии. Когда даже самый распоследний нищий владеет как минимум двумя рабами, — тут же язвительно одернул сам себя Паломник. Но вот подход, при котором Улей рассматривается материальным воплощением апокалипсиса, запал ему в душу. И тут же был развит и дополнен фигурами Четырех Всадников Апокалипсиса. С попыткой привязать их к персоналиям Древних. В этом плане тот же Великий Знахарь вполне мог отождествляться с Чумой. Великий Черный, при определенной натяжке, с Голодом, Судья Фараона — со Смертью, а Перекати -поле с Войной. Поскольку именно твари стикса, контролируемые этим Древним, выступали неисчерпаемым ресурсом бесконечных сражений между зараженными и иммунными. Остальных трех Древних Паломник занес в резерв.

С одной стороны в проделанном анализе было мало смысла. Поскольку тот же седьмой, вычисленный в ходе не слишком логичных рассуждений, вполне мог специализироваться на какой-нибудь экзотике, да хотя бы повышении урожайности зерновых культур или организации движения Орд из того же Пекла. И, соответственно, не имел ни малейшего отношения к проблемам перезагрузки кластеров. С другой стороны, размышления на незаданные темы позволило Паломнику окончательно убедиться в верности собственного подхода в деле создания Алтаря. И, главное, на время отложит размышления о том, как, когда и каким образом приступить к реализации практического воплощения Алтаря в жизнь.

Дело в том, что Паломник, по самой своей природе, был теоретиком. В силу ограниченности своих физических кондиций там в прежнем мире, он ни разу не то что розетку не починил, гвоздя в стену не забил. А сейчас перед ним встала грандиозная задача. Чуть ли не собственными руками, с помощью молотка и такой -то матери, сотворить самый настоящий жертвенный алтарь. Вся его предыдущая жизнь, сформировала специфический подход к решению подобных проблем. Подход, который сводился к тому, чтобы найти специально обученных людей, заплатить им деньгу немалую и критикуя и злобствуя принять законченную работу.

Паломник тоскливо оглядел вверенный ему личный состав, в лице Рыжей, Блонды и Видящей, обдумал привлечение к работе Альбертов и с сожалением вспомнил о бесславно убитых мурах. После чего окончательно осознал, что придется действовать в соответствии с рекомендацией: «Сам! Все сам!». И дело даже не в том, что привлечение гастарбайтеров нарушало Третий Закон о мигрантах. И не в том, что найти в Великом Устюге творческую личность, специализирующуюся на работе с мрамором, причем личность иммунную, к тому же на момент обнаружения не ставшую коротким перекусом для своих соседей, представлялось задачей не из легких. Основная причина заключалась в глубоком внутреннем понимании того, что Паломник обязан создать Алтарь исключительно собственными силами. Используя окружающих разве что в качестве грузчиков и восторженных зрителей, восхищенных его творческим гением. Нельзя сказать, что инвалид поверил в высокое предназначение конструкции, которую собирался создать своими руками. Но при этом он понимал, что малейшее отклонение в рисунке узоров, которыми должен был быть украшен будущий Алтарь, и которые в малейших нюансах запечатлелись в его памяти, загубит всю ранее проделанную работу.

К этому времени первый поток сознания наконец-то пришел в себя, и вытеснив не периферию третий, резонно поинтересовался: «Где мрамор брать будем?». Вопрос о девственницах было решено отложить на потом.