S-T-I-K-S. Алтари

Глава десятая Игра с нулевым результатом

Глава десятая. Игра с нулевым результатом.

С террасы, венчающей двадцать пятый этаж Башни Инвалида, открывался прекрасный вид на город. В том числе и на Торговый Центр, на ступеньках которого, судя по картинке с видеокамеры, замер элитник, окруженный свитой из пяти наиболее продвинутых монстров пришлой стаи тварей стикса.

Паломник выкатился на террасу с тем, чтобы воочию разглядеть объект предстоящей охоты и привлечь к себе внимание будущей жертвы, заставив элитника самого явиться в нужное место. Способ, с помощью которого, он предполагал реализовать свою задумку, основывался на опыте предыдущей его встречи с Кинг-Конгом. Тогда, пол года назад, монстр продемонстрировал, помимо недюжинного ума еще и редкостную злопамятность, выследив Бурого, умудрившегося нанести ему тяжелую травму на расстоянии двух километров.

Конечно, снайперской винтовке Паломника, приобретенной у Седого, было ой как далеко до монструозной пушки крестного. Да и выстрел особым патроном, из обоймы приобретенной у Оружейника Дальнего за несусветные деньги, и способного на расстоянии в сотню метров уложить матерого рвача, мог разве что поцарапать элитника, и предназначался исключительно для того, чтобы привлечь внимание монстра к инвалиду.

Паломник рассчитывал, что злобная тварь по самой природе своей не способна прощать любые, пусть даже не слишком значительные, посягательства на свою жизнь. К подобному поведению зараженного подталкивала сама логика борьбы за выживание в среде, где каждый друг другу в первую очередь враг, а уж во вторую может оказаться и сотоварищем по стае, и, при необходимости, пищевым резервом.

Так что разглядев элитника в оптический прицел винтовки, Паломник не задумываясь нажал на спусковой крючок. Он даже не пытался выцелить споровый мешок монстра, понимая, что костяную броню, надежно защищающую единственное слабое место монстра, его пуля не пробьет даже при самом фантастическом везении. Если даже Бурому это не удалось сделать с первого раза. При том что оружие крестного соотносилось с винтовкой Паломника как рыбачий баркас с минным тральщиком.

Отчего в голову человека, совершенно далекого от морской тематики, пришли подобные сравнения инвалид ответить не смог, при том, что вживую Паломник никогда не видел ни одного судна большего, нежели рыбацкая лодка, да и ту случайно разглядел издали по дороге в стаб Дальний. Да и не пытался. Возможно, сработала замысловатая цепочка ассоциаций, связанная с возникновением короткой голубой вспышки, вызванной попаданием пули в тело элитника. Вспышки, свидетельствующей о том, что элитник относился к не слишком часто встречающейся разновидности монстров, наделенных помимо незаурядного ума и фантастических физических кондиция, позволяющих, при необходимости, бегать быстрее гепарда и завязывать узлом пушечный ствол у тяжелого танка, предварительно сковырнув тому башню, еще и магическими способностями. Во всяком случае силовая энергетическая броня, а именно ею и была обусловлена голубая вспышка, об этом однозначно свидетельствовала.

Так что если очень постараться, вполне можно было бы придумать ассоциативный рад типа: голубая вспышка, голубая вода, много голубой воды, море, рыбачий карбас. Ну и так далее.

При желании, с тем же основанием и без особого труда, можно было бы всунуть в эту цепочку еще и теорию струн, а так же загадку смерти группы Дятлова в окрестности горы Холатчахль.

Паломник огорченно цыкнул зубом, отдавая себе отчет, что колесо фортуны со скрипом повернулось градусов на сто восемьдесят, и если совсем еще недавно в противостоянии Паломник — Элитник он оценивал шансы в свою пользу в соотношении восемьдесят к двадцати, то теперь готов был поставить на свою победу разве что всех Альбертов скопом. Которых и так не жалко.

Все-таки элитники антропоморфных фактур, в прародителях которых числились Homo,причем не обязательно sapiens,у той же гориллы из местного зоопарка шансов дорасти до элитника было много больше, нежели у среднестатистического горожанина, как правило не обладали магическими способностями. А Кинг-Конг, внимательно всматривающийся в Башню Инвалида, без труда определивший, что именно оттуда прилетела пуля, несомненно относился к таковым.

Так что осталось разве что задаваться вопросом: «Откуда и взялось?». Будь на месте нынешнего четырехметрового гиганта с парой рук, парой ног и одной головой, какая-нибудь кракозябра, происходящая от крокодила, гигантской анаконды или того же страуса Эму, Паломник скорее всего дал бы отбой предстоящей охоте. В смысле — затаился и отстрелив вместе с с Рыжей пару-тройку монстров послабее тихонько бы ретировался на базу в Великий Лес. Прихватив с собой мура, с целью использовать того в следующей попытке. Поскольку в этом случае существовало вполне обоснованное опасение, что элитник, помимо незаурядных физических данных, обладает еще и умениями сродни Дарам Улья у иммунных. Умениями, позволяющими осуществлять дистанционные атаки. А весь план охоты на носителя вожделенного жемчуга, разработанный Рыжей и одобренный Паломником, базировался на том, что муру удастся войти в прямое соприкосновение с монстром. После чего подорвать свой пояс шахеда.

И тут такой облом. Если у Кинг-Конга наличествовала силовая энергетическая броня, то не факт, что он не умеет стрелять лазерными лучами из глаз, либо и вовсе использовать гравитационные хлопушки, после которых от того же Дуба останется разве что влажное пятно на брусчатке.

По слухам, активно циркулируемым в питейных заведения стаба Дальний, особо продвинутые твари из Пекла обладали не только такими умениями, но и способностями покруче. Особый страх у поселенцев отчего-то вызывали элитники ментаты, способные заставить иммунного с радостной песней самому разделать собственную тело, с тем, чтобы вырезать куски повкуснее и с чувством глубокого удовлетворения вручить их на прокорм монстру.

Хотя с точки зрения Паломника, это мало чем отличалось от Дара той же нимфы. Ну да то, что дозволено Юпитеру, не дозволено быку.

Поскольку нимфа, считай своя, та же иммунная, но с особым даром. К ней отношение простое. Прибить ведьму и считай порядок. А элитник, способный контролировать разумных, это О-Го-Го как страшно. Обсуждение возможностей скрабера, коренного обитателя Улья, даже в стабе, даже среди завсегдатаев бара, не приветствовалось. Так что в общественном сознании элитник ментат являлся вершиной всего самого опасного.

Впрочем, никто из собеседников Паломника, из числа завсегдатаев «Дикого Запада», лично сам ничего подобного не наблюдал. Пользуясь исключительно пересказами легенд из раздела: «Одна бабка сказала». При том все рассказчики твердо сходились во мнении, что для человекообразных элитников дистанционные атаки под запретом. А единственное внятное обоснование в подтверждение этого утверждения, услышанное инвалидом в баре, сводился к тому, что у людей глаза устроены таким образом, что сквозь них неудобно лазером стрелять. Вся остальная аргументация и вовсе не выдерживала никакой критики. Впрочем чего можно было ожидать от тех же дружинников. По всем критериям далеко не гигантов мысли.

Смирившись с тем, что от него больше ничего не зависит, поскольку свои выстрелом Паломник однозначно привлек внимание Кинг-Кнга к Башне Инвалид, инвалид расслабился и устроился в своем кресле поудобнее с тем чтобы насладиться предстоящим действом. Дергаться и суетится в этой ситуации ему представлялось совершенно излишним. И даже отсутствие Рыжей ни на что повлиять не могло. Поскольку мур уже получил все необходимые указания и прибывал в режиме ожидания.

И теперь исключительно только от коренастого да от самого элитника зависела, сумеет ли мур, активировав свой Дар Улья на скорость, после чего заключить на мгновение в далеко не дружеские объятия Кинг-Конга, с тем, чтобы войдя в плотный контакт подорвать два десятка гранат, навешенных на нем, как на новогодней елке. Либо монстр разберется в подопечным нимфы на расстоянии, а затем непременно отыщет и самого Паломника, да и ту же и Рыжую. Не зависимо от того, окажется ли к этому времени Лейла, понукаемая распоряжением сделанным партнером по громкой связи, на двадцать пятом этаже в компании инвалида, или продолжит изгаляться над своим бывшим директором. Найдет и сожрет. И любые попытки избежать праведного гнева монстра окажутся бесплодными.

Понимание этого факта пришло к Паломнику со всей очевидностью после того как элитник внимательно разглядывая Башню Инвалида, с верхнего этажа которой в его сторону и был сделан провокационный выстрел, установил зрительный контакт с инвалидом. Что называется глаза в глаза. И разделявшее их расстояние чуть ли не в километр не помешало стрелку рассмотреть адресованный в его сторону характерный жест ребром ладони по шее. Жест, который вполне приличествовал какому-нибудь герою Голливудского боевика, да хотя бы тому же Рембо, но уж никак не твари стикса. У которой и ладони-то толком не было. А так — ковшеобразная лапа. К тому же с четырьмя пальцами вместо пяти.

Продемонстрировав таким образом свои намерения, элитник коротким, но громким рыком, отголоски которого донеслись даже до Паломника, а это все же километр по прямой, разогнал собственную свиту и в одиночестве стремительно помчался к Башне Инвалида.

По оценке Паломника до столкновения монстра с муром осталось около минуты. Может быть чуть больше. А дальше с вероятностью процентов в девяносто пять «голова в кустах». При условии, что элитник таки владеет дистанционной атакой и захочет использовать ее при столкновении с кряжистым. В противном случае возможны варианты.

И это время инвалид решил посвятить каким-нибудь возвышенным мыслям. Мелькнувшая было в голове паническая идея, попытаться слинять куда подальше, была тут же отброшена в силу полной несостоятельности. Поскольку ситуация однозначно относилась к категории из числа: «Если изнасилование неизбежно, то следует просто расслабиться и попытаться получит удовольствие».

Так что Паломник быстро перелистал в голове несколько вариантов для абстрактно-отвлеченных размышлений, способных, сложись ситуация не лучшим образом, принести ему в последнюю минуту жизни определенное удовлетворение. Из категории: «А мне на вас наплевать с двадцать пятого этажа».

Философствовать о том, откуда у Кинг-Конга продвинутые знания кунгфу не захотелось. Мало ли, может быть тот самый зараженный из которого впоследствии, по прошествии многих лет и тысяч съеденных иммунных, и выросло это чудовище, в детстве боевиков пересмотрел. Да в таком количестве, что никакая грибница, взявшая под контроль разум попаданца в Улей, не смогла выбить из его мозгов эти воспоминания.

В топку же отправились рассуждения о габаритных размерах морских плавсредств и теории струн.

И пусть Паломник так никогда в прежней жизни и не играл в «Корову», о чем в свое время искренне сожалел, но поиск ассоциативных цепочек показался ему неуместным в данный момент.

Определенные отзвуки в душе вызвали воспоминания, связанные с самой террасой, на которой Паломник сейчас и прибывал, разглядывая стремительно мчащегося элитника с одной стороны и монументальную фигуру кряжистого, неподвижно застывшего у входа в Башню Инвалида, с другой стороны.

К тому же вездеход, припаркованный нимфой буквально у двери, отсюда, сверху, здорово напоминал Малыша — транспортное средство Бурого, и тем самым снова же возвращал мысли Паломника к первым часам попадания в Улей.

Именно отсюда, с этой самой террасы, Паломник совсем еще недавно, не прошло и пол года, собирался сигануть вниз. С тем, чтобы через восемь секунд расплескаться по гранитной брусчатке у входа кровавым пятном, в котором самым причудливым образом должны были перемешаться обломки инвалидной коляски, его собственные кости и серая жирная субстанция, ранее содержащаяся в голове у инвалида и возможно с определенной натяжкой претендующая на название мозгов. Такая кончина представлялась ему достаточно эпичной, и на протяжении сравнительно длительного промежутка времени, пока осуществлялись подготовительные мероприятия, в том числе и установка на террасе стартовой площадки для прыжка вниз, тешила его самолюбие. Странным образом трансформируясь в искаженной психике человека, живущего почитай третье десятилетие под прессом личной беспомощности и неминуемой страшной смерти, в этакий вызов окружающему миру.

— Можно сказать, в плевок в морду мироздания, — как сформулировал для себя грядущее мероприятие сам инвалид, прекрасно при этом понимая, что мироздание даже утираться не станет, поскольку ничего на морде своего лица не почувствует в силу ничтожности подобного действа, сравнимого с позиции самого мироздания разве что с потугами бактерии на титул Черного Властелина. Да и то не факт. Может оказаться, что у бактерии шансов обратить на себя внимание гораздо больше, нежели у болезного психопата.

Сомнения в предназначении и эффективности собственного серого вещества у Паломника возникли после того, ка Рыжая, будучи непосредственным свидетелем его трагической кончины, вернее не его личной — Паломника, а оригинала, с которого Улей скопировал нынешнего инвалида, заявила, что внешне все выглядело более чем пристойно. От инвалидной коляски разве что колесо отлетело, а вам Паломник так и остался сидеть в перекошенной конструкции. Разве что высунув при этом далеко наружу синий язык, да под неестественным углом повернув голову, болтающуюся на сломанной шее.

Картинка собственной смерти, описанная Рыжей, здорово не понравилась Паломнику. Поскольку не только не несла в себе элементы эпичности и вызова окружающему миру, что может быть банальнее идиота со сломанной шеей, но и, самое главное, свидетельствовала о неспособности самого инвалида рассчитать долговременные последствия собственных поступков. А это, в свою очередь, посягало на святое. Завышенную самооценку самого инвалида, касательно собственных умственных способностей.

Так что нынешнее пребывание на террасе вызывало у Паломника двойственное ощущение. С одной стороны он наслаждался прекрасным панорамным видом на город, раскинувшийся у его ног и пребывал в предвкушении грядущей схватки между муром и элитником. Схватки, в которой на кону стояла его собственная жизнь. Что гарантировало ему запредельную дозу адреналина и необычайную остроту восприятия жизни. С другой стороны, подспудно ощущалось беспокойство. Как бы не обмишулится на этот раз. Причем речь не шла о том, кто победит. Тревожили опасения были связаны с угрозой превращения эпика в клоунаду. Из разряда тех, когда в сцене кульминации страстного объяснения в любви между двумя ангелоподобными персонажами один из героев громко испортит воздух.

Громко, матерными словами и вслух обругав самого себя за то, что в столь ответственный момент ему в голову лезет подобная несусветная чушь и торжественно пообещав наконец-то разобраться со своим третьим потоком сознания, который чем дальше, тем больше «ни в какие ворота не лезет», Паломник сосредоточил свое внимание на стремительно приближающемся элитнике. И даже появление на террасе Рыжей не смогло отвлечь его от этого занятия.

По самым завышенным оценкам, столкновение между монстром и муром заняло не больше секунды и закончилось вничью.