Русская Америка. Голливуд

Глава 4 Погоня за технологией начинается

Юрист молча убрал выложенные на стол пятьдесят баксов.

— Теперь поговорим начистоту, Джон, — Абель так выделил моё имя, что я сразу понял — он не поверил в то, что оно настоящее, — Вообще, это очень интересная тема для изучения.

Я внутреннее усмехнулся. Нормальной прослушки ещё фактически не существует, но адвокат всё равно подсознательно осторожничает. Какое слово-то выбрал! «Изучение».

А он тем временем продолжал:

— До этого года в штате Нью-Джерси работали законы Джеймса Дилла. Они позволяли упрощённо создавать холдинги и трастовые фонды. За холдингами никто практически не следил. Дело в том, что многие компании сразу создавали слишком много холдингов друг с другом, а налоговая и отчётная система была очень громоздкая… В общем, источник и владелец конечного стартового фонда терялся на их фоне.

Это мне было понятно. Похоже, этот самый Дилл официально пробил возможность так называемого «дробления» фирм, при котором реальные суммы и их держатель «растворялись» в воздухе. Скорее всего, деньги ещё и гоняли постоянно туда-сюда.

Представьте, что у вас есть три-четыре фирмы, и каждая создаёт массу мини-компаний, которые входят между собою в разные холдинги. Поделённые деньги кочуют между ними, и если поискать реального владельца — он просто «юридически теряется» во всей этой каше. Хотя все нити управления — в руках одного человека. И если наложить эту ситуацию на мою «легенду» про женитьбу и прочее — в условном «завещании» может быть указана фирма, которая уже не будет являться держателем заявленной суммы на своих счетах ко времени моей «смерти». Деньги уже «уплывут» в другую гавань.

Абель продолжил:

— Вам понятен этот механизм, Джон?

— Да, продолжайте!

— Трастовый фонд позволит вам отложить деньги, скажем, на «чёрный день». Или на какие-то цели. Например, обучение своего сына или дочери. В Нью-Джерси траст может давать проценты. Но он также является личным неотъемлемым счётом владельца, а не семьи. И деньги из него можно достать в любой момент, даже если вы указали конкретную цель трастового фонда… Вы просто меняете цель или условия перед самим выводом денег и обналичиванием чека.

— А переводы? — полюбопытствовал я.

Очень уж не хотелось таскать с собою огромную сумму награбленной налички. И отдавать её из рук в руки будущим компаньонам по киноиндустрии. Это вызовет нездоровый и нежелательный интерес.

— Созданная вами компания сможет делать и переводы. Тем же обычным «Вестерн Юнионом», — пожал плечами Яков.

«Вестерн Юнион» стал гигантом ещё за несколько лет до моего «попадания» сюда, в Калифорнию. Насколько я помнил, они первыми массово начали переводить деньги с помощью телеграфа, открывая счёт в другом банке и создавая дистанционно запросы на перевод денег между штатами и даже из одного банка в другой. А их телеграммы-запросы имели полную юридическую силу.

— Хорошо, мистер Абель, а штат Делавэр?

Абель удовлетворённо кивнул и ответил:

— С этого года там всё значительно проще. Своеобразный «налоговый рай». Если вы откроете какое-то предприятие в Лос-Анджелесе, но создадите его филиал в Делавэре, то вы будете платить налог с дохода компании здесь. Разумеется, когда начнёте зарабатывать. А в Делавэре — только фиксированный ежегодный сбор. Там максимально удобное законодательство о неразглашении финансовых сделок и состояния счетов. Не только вы, но и ваши акционеры тоже будут защищены от проверок налоговой. Тамошний суд встанет на вашу сторону в девяноста процентах случаев и не даст налоговикам залезть в бухгалтерию…

— А если я, наоборот, открою бизнес там, а франшизу в Лос-Анджелесе? — полюбопытствовал я.

— То основные деньги будут там. И ваши счета будет видеть только банк в Делавэре. Который обязуется не обнародовать операции и ними. Лос-Анджелес сможет запросить данные только в случае наличия у вас долгов здесь, на территории Калифорнии.

Вот оно! Да это же не что иное, как внутренний офшор! Вот же хитрые американцы, хлебом не корми — дай возможность заработать. Хотя чего я удивляюсь, надпись «Голливудлэнд», которую я видел сегодня — стала национальным символом уже в тридцатые. А её владельцы, которые продавали дома в районе, отрубили подсветку, и плевать они хотели на какие-то там достояния страны. А всё почему? Потому что вовремя оформили права на название и вывеску. А потом торговались с голливудскими воротилами, чтобы те выкупили надпись за дикие деньги. И не меняли её, из-за чего по итогу деревянные буквы после каждой зимы и дождей приходили в ещё более жалкое состояние. И это всё на самом виду прямо над сердцем киноиндустрии Америки, что очень не нравилось владельцам компаний, делающим из Голливуда и его холмов — «а-ля рай». По итогу прошло ещё больше десяти лет. Достояние — достоянием, а бизнес у них — по расписанию…

Абель продолжал дальше:

— Да, и ещё… Количество сделок, допустим, в Уилмингтоне сейчас такое огромное, что деньги принимают партиями на пересчёт. Но купюры почти не проверяют. В некоторых местах их не переписывают даже выборочно. Это на тот случай, если вы всё же остановитесь на Делавэре… — многозначительно посмотрел на меня Яков.

Точно за бутлегера меня принял. Или за кого-то в этом духе. Не зря же про купюры сказал. Это то, что мне сейчас нужно! «Растворить» сто двадцать тысяч долларов в общей массе финансовой системы Соединённых штатов без риска того, что их как-то свяжут с ограблением банка. И заиметь счета, на которых лежат… цифры. Ведь никто не положит мои средства в конкретную ячейку. Баксы уйдут в хранилища, а я получу документы, подтверждающие право снимать деньги в конкретных банках.

— Вы можете порекомендовать тех, кто может помочь мне открыть фонд или счёт в Уилмингтоне? — спросил я.

— Да. Есть вполне уважаемые конторы. Я напишу адреса. Могу набрать туда и попросить их принять вас вне очереди, — предложил Абель.

— Будьте добры. Скажите, что приедет Джон Франко, — ляпнул я первую попавшуюся фамилию актёра, которого помнил. Естественно, я не собирался нести свои деньги туда, куда меня направит Абель. Подставляться не стоило. Но осмотреться на месте в Делавэре — как эти конторы выглядят и работают — было бы неплохо. И найти похожие.

Получив адреса, я раскланялся с Яковом. Мы расстались в прекрасном настроении и уверенности, что каждый развёл друг друга. Я покинул «Адвокатскую практику Ригмана и Абеля» и залез в свой новенький «Фордик». Планы нужно было менять. Прежде чем я отправлюсь в Уилмингтон, требовалось погасить долг по ферме перед «Джи Пи Морганом». Разговор с юристом подсветил мне слабое место в моих расчётах: долги в Калифорнии могли привести к запросу информации по счетам в офшорах Делавэра. Значит, нужно будет одеться попроще, но не в старое тряпьё, и явиться в банк. И не в то отделение, которое грабили мои «напарнички». Вот не хочется мне туда, хоть убей.

Плюс придётся заехать в оружейный и прикупить официальный ствол. Катить на поезде через всю страну на восточное побережье с тысячами долларов в чемодане без хотя бы пистолета? Такая идея совсем не приводила меня в восторг. Пока что ни о каких переводах через «Вестерн Юнион» не могло быть и речи. Такие вещи можно было совершать только после открытия счёта в «офшорной зоне», как про себя я окрестил Джерси и Делавэр.

«Форд» понёс меня по улочкам, когда солнце уже начало клониться к закату. Последние лучи заботливо обняли город, и стены зданий окрасились в мягкие жёлтые цвета. Люблю это время суток. Всё будто замедляется. Люди спешат домой, вокруг приятная суета. Синее небо подёрнулось длинными тёмными облаками. Я спустился к побережью и свернул, покатив вдоль пляжа Венис, с любопытством крутя головой по сторонам. Здесь столько фильмов будет сниматься в последующие сто лет!

Приходилось ехать не спеша, так как движение машин на этой улице не уступало даже тому, что было днём на Садовом кольце в Москве. Похоже, весь Лос-Анджелес собирался гулять в скверах вдоль береговой зоны, и на пляжах. Обочина была заставлена припаркованными автомобилями. Становилось прохладно, и гуляющие одевались потеплее. Уже не видно массы отдыхающих в воде. Хотя в одном месте попалась целая группа мужчин в смешных полностью закрытых «плавательных костюмах», если так можно было называть это полосатое недоразумение. И что самое смешное, вылезшие из воды сразу нацепили соломенные шляпы-канотье. Последний писк моды для южных штатов и не только.

Ряды пальм и кафешек, украшенных гирляндами, проносились мимо. Ещё не было гигантских вращающихся билбордов с подсветкой. Зато деревянных табличек и стоек посреди тротуара было великое множество. На одном из торцов зданий висела кабинка, в которой торчал маляр. Он завершал последние буквы рекламы мыла «Палмалив».

В моём времени такой текст было сложно представить. Сразу бы закидали обвинениями в сексизме. А здесь молодой парень вполне себе спокойно дорисовывал большие буквы фразы «Большинство мужчин задают вопрос: 'Она красива?», а не «Она умна?»…

Несколько дамочек в чопорных платьях и шляпках громко спорили, указывая на маляра. Но тот не обращал на них никакого внимания, слегка раскачиваясь под звуки саксофона, доносящиеся из соседнего окна. Он полностью погрузился в свою работу и музыку, и ему было не до суфражисток и прочих борющихся за права женщин.

Солёный запах с океана, аромат стейков и горячих обжигающих хот-догов из небольших павильонов вдоль набережной, резкого бензина и сладких духов — витали в воздухе. Лос-Анджелес начинал готовиться к своей ночной жизни, которая была намного ярче. Пожалуй, сейчас с ним мог посоперничать только Атлантик-Сити с его казино и фестивалями.

Меня обгоняли дорогие лимузины и кабриолеты с шумными компаниями молодёжи. На их фоне мой «Фордик» смотрелся как дворняга, затесавшаяся на выставке среди породистых собак. Но пока привлекать к себе внимание не стоило. Если всё пойдёт как надо — придётся брать себе дорогой автомобиль «для статуса». Без этого здесь никак. А сейчас я просто двигался в череде вечерних огней и наслаждался слабым бризом.

Углубившись в менее приметные кварталы, я припарковался возле оружейного магазина и спустя время вышел из него уже с «Кольтом 1911» и всем необходимым к нему. Простой и надёжный, достаточно узкий для ношения в кобуре под пиджаком, этот пистолет был мне более «понятен», чем весь остальной ассортимент.

Напоследок я спросил у продавца — где поблизости можно было вкусно и сытно поужинать, и тот подсказал мне небольшую кафешку «для своих», которую любят местные, и посоветовал взять фирменный стейк. Тем более что сейчас горожане отправились гулять, и в заведении пока не должно быть много народа. Туда начнут набиваться ближе к восьми часам.

Дверь в кафе «У старины Джоуи», которое мне разрекламировал оружейник, отворилась с тихим дребезжанием колокольчика, впуская вместе со мною вечернюю прохладу. Воздух внутри был густым и насыщенным — он вобрал в себя ароматы жареного мяса, древесного дыма и какой-то едва уловимой, пряной сладости. Было тихо и почти пусто, если не считать пары в дальнем углу, компанию, ужинающую за длинным столиком, и немолодого мужчину за стойкой, что с задумчивым видом полировал бокал. Он кивнул мне, приглашая занять любое свободное место.

Я выбрал столик у стены, под старой, потрескавшейся от времени картой мира. В меню, отпечатанном на плотной, пожелтевшей бумаге, было не больше десятка позиций. Мой взгляд сразу же зацепился за «фирменную» строку: «Стейк „Ночной путь“, с вишнёвым соусом и розмариновым дымом. Прожарка — на ваш выбор».

— Меня зовут Джоуи. Что желаете? — раздался спокойный голос. Бармен-хозяин уже стоял рядом с блокнотом в руке.

— «Ночной путь», пожалуйста. Средней прожарки.

Мужчина едва заметно улыбнулся в седые усы.

— Хороший выбор. Постараемся поскорее.

Вскоре по залу пополз соблазнительный дымок, пахнущий не просто жареным мясом, а чем-то глубже — горящим деревом, хвоей и чем-то фруктовым.

Наконец, передо мной поставили массивную керамическую тарелку и доску. Это было зрелище, от которого слюнки потекут у любого. На доске из тёмного дерева лежал стейк, покрытый хрустящей, почти угольно-чёрной корочкой, сквозь трещинки которой пробивался сочный, розовый срез. Рядом, в маленьком ковшике, дымился густой соус цвета спелой вишни. Прямо на мясе лежала веточка дымящегося розмарина, окутывая его ароматным облаком.

Я отрезал первый кусок. Нож вошёл в мясо без малейшего сопротивления. Внутри стейк был идеально розовым и сочным.

Первый аккорд — корочка. Она была не просто поджаренной, а обугленной особым способом, с лёгкой горчинкой, и хрустела на зубах, передавая целую бурю специй — крупную соль, чёрный перец горошком и что-то ещё, острое и цветочное, возможно, зёрна горчицы.

Второй аккорд — само мясо. Невероятно нежное, тающее во рту, оно буквально исторгало волну чистого, глубокого мясного сока. Но в этом соке, помимо дымной ноты углей, чувствовалась сладость — будто мясо несколько часов мариновали в вишнёвом соке с мёдом, и эта сладость подчёркивала натуральный вкус говядины, делая его богаче.

Хозяин подошёл к столу и молча положил газету передо мной:

— Пресса…

Я поблагодарил его и похвалил стейк. Джоуи лишь улыбнулся и ушёл к себе за стойку. Я отрезал ещё кусочек. Затем откинулся на стуле и с тихим шелестом раскрыл газету. Читать стал не сразу. Прищурился, фокусируясь на огоньках гирлянды забегаловки на другой стороне улицы, что была видна в большом окне-витрине.

Хорошо!

Впервые в этом мире за последние пару суток я «замедлился». Люблю это чувство. В голове всё становится на свои места.

Немного «помедитировав» таким образом, я обратился к прессе. В руках была ежедневная «Лос-Анджелес Таймс», и мой взгляд упал на кричащий заголовок статьи:

«Наш город не будет царством бандитов!»:

Мэр объявляет наступление на преступный мир'

Так-так… Есть у меня ощущение, что я сейчас прочитаю кое-что и «о себе». Не случайно же заметка с таким названием вышла именно после ограбления…

'…Сегодня, в зале заседаний городского совета, где обычно царит дух калифорнийского оптимизма, повисла тяжёлая, почти осязаемая решимость. Воздух наэлектризован объявлением войны. Войны, которую городские власти во главе с мэром Джорджем Крайером намерены вести против тех, кто покушается на саму основу нашего стремительно растущего города — на безопасность его граждан.

Выступление мэра, это не просто очередная речь. Это ультиматум. Ультиматум бандам, терроризирующим улицы, бутлегерам, отравляющим горожан своей продукцией, и коррупционерам, покрывающим это зло. В своём обращении мэр Крайер представил «Пакет мер по восстановлению закона и порядка», который уже окрестили «Антикриминальным манифестом».

Американцы в своём фирменном стиле. У них каждая газетная статья с выступлением крупного политика — это отдельный сюжет для фильма. Я уже предвкушал массу обещаний. Правда, задумывался и о том — как это скажется на мне… Ну-ка, что там дальше?

'…Ниже мы приводим текст выступления мэра Крайера:

'Господа члены совета, уважаемые жители Лос-Анджелеса! Я стою перед вами сегодня не как политик, а как гражданин, который, как и каждый из вас, устал от разгула преступности. Устал от заголовков в газетах, сообщающих об очередном дерзком ограблении банка средь бела дня. Устал от сводок о перестрелках между бутлегерскими группировками, которые ведут свои разборки, словно на Диком Западе, а не на улицах крупнейшего города Западного побережья!

Четвёртый год мы живём под эгидой Восемнадцатой поправки, что принесла «Сухой закон». Но она не искоренила пьянство, она породила подпольную империю преступности, которая пустила свои корни в самое сердце нашего города. Контрабанда спиртного — это не просто продажа выпивки, это финансирование насилия, коррупции и разложения нашей молодёжи…'

Ну, это факт. «Сухой закон», судя даже по стыдливым обрывкам статистики, которую начали обнародовать только к рубежу столетий, принёс массу проблем в виде организованной преступности, и, напротив, повышения употребления некачественного спиртного. Те, кто искренне выступал за закон, например, всякие общества трезвости — и так не пили. А те, кто пил — не перестали это делать, только перешли на более крепкие напитки или дешёвую отраву… Я снова вернулся к статье:

«…С начала года количество вооружённых ограблений банков и магазинов выросло на 40 %. Тому подтверждение — недавняя ситуация в отделении банка 'J. P. Morgan». Число убийств возросло на 20 %. Число угонов на 15 %.

Деньги от «сухого» бизнеса текут рекой в карманы убийц и грабителей, позволяя им покупать новейшие автомобили и самое современное оружие, против которого наши правоохранители зачастую бессильны. Это заканчивается. Сегодня. Сейчас.

Я представляю три столпа новой стратегии: «Сила, Закон, Общество» над содержанием и бюджетом которой уже два месяца работает департамент полиции и городская администрация. Стратегия основана на трёх ключевых принципах.

Принцип первый: «Сила и оснащение»!

Наши офицеры — герои, но они сражаются с бандитами, иногда вооружёнными лучше, чем регулярная армия. Эта эпоха закончена.

Городской совет экстренно одобрил выделение из резервного фонда большой суммы в 400 000 долларов на немедленное усиление департамента полиции Лос-Анджелеса…'

Интересно, а ограбление «Джи Пи Моргана» как-то подхлестнуло их утвердить такие траты? Повлияло ли на историю? Потому как моих знаний хватало лишь на то, чтобы помнить, что Лос-Анджелес действительно был одним из самых криминальных городов этого десятилетия. Да что там! Ушлые американцы даже брали деньги за посещение мест громких убийств. Да-да. Едете мимо дома, а там столик и табличка, мол, дайте три бакса и можете походить по коттеджу, где свершилось тройное убийство. Мы там после полиции, дескать, ничего не трогали…

'…На эти средства будет закуплен парк из 35 новых высокоскоростных автомобилей специально для патрулирования и перехвата. Кроме того, по запросу шефа полиции Ли Хита создаётся второй взвод мотоциклистов, которые смогут прибыть на место преступления в любой точке города в течение считаных минут. А посты полиции будут дежурить на всех дорогах из города и проверять подозрительные машины с последующим досмотром. Мы организовали постоянно перемещающиеся патрули даже на просёлочных дорогах уже с сегодняшнего дня!

Полицейские участки получат новейшие образцы стрелкового оружия, чтобы противостоять преступникам, вооружённым автоматическими винтовками и пистолетами-пулемётами Томпсона…'

Всё-таки шеф полиции пробил финансирование. Вкупе с тем, что я слышал от парикмахеров — как бы он сам не был завязан с этими бутлегерами. А вот про досмотр — информация очень важная! Запомню её.

'…Второй принцип. Закон и суд! Мы закроем лазейки для бандитов!

Городская администрация и я лично: окажем беспрецедентное давление на судебную систему. Мы будем требовать от окружного прокурора и судей максимально строгих приговоров для рецидивистов и для тех, кто совершает преступления с применением оружия. Вооружённый грабёж будет приравниваться к попытке убийства. Мы изолируем от общества самых опасных преступников.

Отдельное внимание будет уделено борьбе с коррупцией. Любой сотрудник правоохранительных органов, уличённый в связях с преступным миром, понесёт суровое наказание. В наших рядах не должно быть места тем, кто продаёт свою форму и присягу за доллары бутлегеров…'

Тут я хмыкнул. В это я точно не верил. В тридцатые годы Лос-Анджелесские гангстеры жили в отелях через дорогу от мэрии и, смеясь, давали интервью журналистам, выходя с очередного здания суда. Вряд ли они могли себе это позволить без «волосатой руки».

'…Принцип третий. Общество и профилактика! Мы вырвем молодёжь из лап порока!

Самая глубокая часть плана касается причин, а не следствий. Мы не сможем вечно только арестовывать. Преступность — это сорняк, который растёт на почве безнадёжности и нищеты. Поэтому мы запускаем общегородскую программу «Новый старт».

Программа включает создание сети молодёжных клубов и спортивных секций в самых неблагополучных районах города. А также массовую информационную кампанию о смертельной опасности употребления суррогатного алкоголя, который унёс уже десятки жизней горожан…'

Я даже усмехнулся. Да в кинотеатрах этого времени крутили ролики, завуалированно содержащие рекламу спиртного. Какая тут информационная кампания? Подпольных спикизи — наливаек в каждом квартале десятки.

«…Я, Джордж Крайер, говорю преступности: ваше время уходит! Ваши тёмные дела больше не будут терпеть. Мы вернём наши улицы, наши парки, наше спокойствие. Этот город будет чистым, и мы сделаем всё, чтобы он сиял так же ярко, как огни наших киностудий!..»

Этот самый Крайер, конечно, мастак болтать. С другой стороны, газетная заметка заронила в мою голову интересную идею. Если включиться в эту информационную кампанию, то можно будет познакомиться с первыми лицами Лос-Анджелеса, завести знакомства и срубить денег. Без этих ресурсов в мире большого кино — никуда. Но для этого нужно было сначала создать свою кинокомпанию. Кстати, не удивлюсь, если некоторые гангстеры сами будут вкладываться в победные реляции в честь мэра через газеты. Чем ближе мнимая «победа» полиции, тем меньше постов на дорогах, что ловят грузовики и машины с незаконным виски.

Я пробежался глазами по последним строчкам. Там содержались комментарии о третьих лиц, внесённые уже редакцией газеты:

«…Реакция на выступление мэра была мгновенной. Представители Ассоциации владельцев бизнеса Лос-Анджелеса выразили полную поддержку. 'Мы десятилетиями инвестировали в рост этого города, и мы не позволим горстке бандитов уничтожить наше будущее», — заявил президент ассоциации.

Однако в кулуарах звучат и другие мнения. Один из ветеранов полиции, пожелавший остаться неизвестным, заметил: «План хорош на бумаге. Но у преступных кланов глубокие карманы и длинные руки. Они не сдадутся без боя. Это будет долгая и кровавая война».

Для редакции нашей газеты точно ясно одно: наступил переломный момент в истории города. Исход этой битвы определит, будет ли Лос-Анджелес и дальше сиять как мировая столица кинематографа или погрузится во тьму.

Александр Вандербильт, специально для «Лос-Анджелес Таймс»

С мировой столицей кино, это они загнули. Пока что много кинокомпаний юридически находится в Нью-Йорке. Вот когда в ближайшие годы Голливуд окончательно подвинет северо-восточного гиганта, тогда да, по крайней мере, в Америке он точно станет монополистом.

Бизнес понятно — отрабатывает преференции от мэра. Им разборки гангстеров не нужны, если они только сами в них не повязаны. А вот мнение ветерана я разделял. Мало того что на долю Калифорнии приходилось самое большое количество ограблений банков, так ещё и чёткой структуры мафии здесь долго не будет складываться. Из-за чего кровавая делёжка сфер деятельности и районов будет скорее «текучкой» для города.

Я, не спеша, доел стейк, запил всё и засобирался в путь. Последней точкой стал железнодорожный вокзал. Вообще, без «памяти» Ивана Бережного мне было бы очень тяжело. Современный человек так привыкает к смартфонам и навигаторам, что здесь ему пришлось бы приобретать карту города и постоянно спрашивать обо всём у прохожих.

Я припарковался неподалёку от пересечения Центральной авеню и Пятой улицы и перебежал дорогу. Вокзал представлял собою небольшие остатки почерневших стен, и со стороны они были похожи скорее на показавшиеся из-под земли стены на археологических раскопках. Здание выгорело почти до фундамента.

Сбоку стоял небольшой уродливый деревянный короб, в зале которого едва могли бы уместиться двадцать человек. Поэтому разномастная очередь выходила из распахнутых дверей и тянулась по Пятой улице.

Я встал в её хвост и разглядел на деревянной времянке большую табличку над головами ожидающих покупателей билетов. Надпись сообщала казённым языком:

«В связи с пожаром от 15 октября, билетные кассы временно находятся в новом здании. Вход со стороны Пятой Улицы. Вы можете также приобрести билеты в кассах железнодорожных компаний Southern Pacific Railroad и Santa Fe Railway»

Похоже, я припоздал на полмесяца. Вокзал, судя по всему, сгорел дотла. Придётся немного потоптаться в цепочке из желающих приобрести билет и уехать из Лос-Анджелеса. Я увидел гигантский деревянный билборд рядом с вре́менным зданием касс. Он торчал прямо на перекрёстке и возвышался над дорогой. Изображение несущегося паровоза справа, а слева две милых дамочки, подмигивающие любому, кто глядел на эту рекламу.

«Вкладывайтесь в акции Union Pacific Railroad! Скоро весь Лос-Анджелес будет ездить нашими поездами! Новый вокзал будет построен на пересечении…»

И дальше шёл адрес. Я даже усмехнулся. Вид сгоревшего здания работал с этим билбордом как живая реклама. Мол, тот, кто вложится в акции железнодорожного гиганта — будет на коне, когда откроется новый вокзал, построенный «Пасификом». Или под конём… в виде грядущей Великой Депрессии…

В любом случае — необдуманные вложения из-за случайно увиденной рекламы — не мой метод. Этих вывесок здесь — хоть пруд пруди. И все обещают несметные горы золота. Не зря же двадцатые называют «ревущими». Выкачка долларов из карманов людей шла в промышленных масштабах.

Внутреннее убранство вре́менных касс было максимально простым. Две длинные скамейки у стен в голом зале и два окошка. Заглянув в одно из них, я увидел пожилую женщину с высокой причёской и в очках. Наскоро купил билеты на завтрашний день до Довера — административной столицы штата Делавэр.

США не изменяли своей традиции — небольшие уютные красивые городки становились столицами штатов. Там проживали обеспеченные американцы и истеблишмент. А самые крупные города — просто гигантские промышленные центры без полномочий местной «столицы». Зачем тем, кто имеет деньги, пересекаться с низовыми рабочими? Социальное расслоение в чистом виде прямо на карте страны…

После всех приготовлений я, наконец-то заехал за одеждой в «Костюмы Манзони», немного поворковав с Лиззи и пообещав, что обязательно когда-нибудь позову её в кино. Заодно быстро купил второй чемодан. По темноте добрался до дома. Нужно было ещё сделать последние приготовления к поездке и избавиться поздней ночью от второй машины гангстеров. Вывезти её куда-нибудь подальше по шоссе и предать огню.

Если в Делавэре всё выгорит — уже оттуда я покачу в Нью-Йорк! И там всё будет зависеть от того — насколько я хорошо умею торговаться…

С раннего утра я собрал все свои вещи в поклажу. Кто-то скажет, что я редкий дурак, потому что запихнул двадцать килограммов долларов в огромный чемодан? Вроде вес небольшой, зато объём пакетов — внушительный.

Ну-ну…

В это время никто не досматривал вещи в обычных поездках внутри страны. А память Бережного подсказала мне, что загрузив чемодан в «Форд», я весьма рискую попасть на полицейскую облаву на дороге. Сейчас Калифорния была местом, где усиленно борются с алкоголем в рамках соблюдения Сухого закона, а судя по вчерашней заметке «Таймса», в этом деле начал лютовать не только шеф полиции Ли Хит, но и мэр.

Учитывая слабый трафик и повышенную активность патрулей на многих дорогах из штата, вероятность, что меня остановят, становилась совсем не призрачной.

Ну и, допустим, проскочу я эти посты на дорогах. А дальше? Тот, кто трясётся за чемодан и слишком явно ходит с ним в обнимку в туалет — рискует стать жертвой грабителей из придорожных забегаловок. А таких отморозков великое множество на длинных шоссе, где почти нет полиции. Как бы я ни поехал за рулём сам — мой путь будет идти в местах, где надзор властей минимален.

Дорога Аризона — Нью-Мексико — Техас — Оклахома очень пустынна. И если моё авто сломается, то мне вообще крышка. А знаменитое Пятидесятое шоссе в Неваде ещё даже не построено. Да-да, то самое, которое пихают в каждый третий голливудский фильм второй половины двадцатого века, когда герои едут куда-то по пустынной местности. Тем более, часть этого пути в данный момент — грунтовки. И там царит полное беззаконие.

Поэтому вариант «взять с собою второй чемодан с деньгами», уже не казался таким безумным. Пройду как обычный пассажир, понервничаю — приобрету пару седых волос рядом с такой уймой денег в дороге, а затем распакую его уже на съёмной квартире в Делавэре.

Я прокрутил в голове все свои мысли, текст вчерашней газеты про выступление мэра, и ещё раз убедился, что правильно сделал, когда купил билеты на поезд, а не решился поехать через всю Америку на Восточное побережье на машине.

Была бы возможность поменять двадцатки и десятки в банке на стодолларовые банкноты — так бы и сделал. Вышло бы чуть менее двух кило. Но мне нельзя светиться в Калифорнии — это раз. А менять баксы в разных точках по всему городу мелкими партиями можно до китайской пасхи — это два.

Именно поэтому, когда я встал перед дверью с двумя чемоданами: с деньгами и с вещами, то чувствовал себя не меньше чем Остапом Бендером из «Золотого телёнка». Не хватало шарфа, что следовало небрежно перебросить через плечо, лёгкого прищура и ощущения всепоглощающей уверенности… которой у меня, признаться, не было. А вот ручки чемоданов, которые буквально жгли мне руки — были вполне себе реальными!

Внутри них пакеты с баксами, перевязанные крепкой бечевой и закрытые тёмной тканью. Предосторожность на случай, если, не дай бог, поклажа распахнётся, и всё это благолепие рассыплется по дороге.

В город я погнал на собственном авто. Заехал в одно из отделений «Джи Пи Морган» и вынужденно расплатился по долгам фермы Бережного. Полторы тысячи долларов. Немалая сумма для фермера, который фактически не собирал урожай уже два года из-за сгоревших посевов. Хотелось гасить долг частями и постепенно, но нужно было торопиться.

Открыть свою компанию и перехватить по более низкой цене технологию, за которой через полгода станут охотиться киностудии «Уорнер Браззерс» и «Фокс» следовало как можно скорее. Промедлю — и у меня банально не хватит средств…

Машину я оставил в специальном гараже за пять баксов в сутки. Если бы я не имел на руках большой куш, то счёл бы цену очень кусачей.

На первом пути вокзала стояла большая и пёстрая толпа. Я присоединился к ней. К нам приближался поезд, периодически оглашая всё вокруг гудком. Отыскав свой вагон, я пропустил вперёд даму с ребёнком и принялся забираться сам.

В суматохе я не заметил, как за мной и ещё парой пассажиров наблюдали двое мужчин. Потоптавшись немного на перроне и оглядевшись по сторонам, они переглянулись, кивнули друг другу и полезли в соседний вагон…