Рожденный, чтобы жечь!

Глава 12

Интересно, что там? Наташа цела?

— БОРЯ, ТЫ ВСЁ НЕ ТАК ПОНЯЛ! — донесся до меня крик. — МЫ…МЫ…

Ах, ну да. Если Боре кто-то и может что-то сказать или напасть, то только по ошибке. Меня, если честно, уже смущает, как от него шарахаются. Ему годков-то совсем немного.

Интересно, что он такого делал всё это время? Избивал людей? Давил их на коне? На слоне?

Я от души зевнул, сгоняя остатки сна. Уставившись в потолок, призадумался о другом: не слишком ли я жёстко поступил с той бабой Зиной?

Но быстро понял — нет, не слишком.

Нельзя паразитировать на чувствах людей, которые ищут последний шанс на спасение в тех местах, куда при здравом уме не пойдёшь. Пускай я, будучи младенцем, заставил её поседеть ещё больше, но ей это будет уроком! Магия есть, и, не познав её, нечего испытывать терпение высших сил…

Тяжело вздохнув, я перекатился на бок, пялясь на стенку корзинки. Спина противно заныла, напоминая о вчерашней тренировке.

Лень победила моментально, и я, с глухим стоном, рухнул обратно на подушку.

Ну и долго я тут буду торчать?

Как оказалось, недолго. Боря вернулся за мной через минуту, с очень хмурым выражением лица. Он даже не взглянул на меня, пробормотав:

— Погнали, малой. Надо тебя гостям показать, а то достали со своими просьбами.

Он взял корзинку так резко, что я «заболтался» в ней. А затем, еле-еле размахивая ею, внёс меня на кухню, поставил на стол и дал посмотреть на гостей.

За столом сидело трое мужчин, довольно брутального вида. Наташа стояла рядом с тортиком в руках и улыбкой во всё лицо.

Первым в глаза бросался здоровяк с бритой головой и наколкой паука на шее. Огромные бицепсы с трудом умещались в рукава чёрной кожаной куртки, а взгляд исподлобья обещал мало хорошего.

Второй, напротив, выглядел более утонченно, но не менее опасно. Тонкие черты лица, аккуратно подстриженные волосы, непонятный костюм и перстень на пальце.

И, наконец, третий — щуплый тип с крысиными глазками и нервным тиком. Одет он был в поношенную спортивную куртку и явно чувствовал себя не в своей тарелке, постоянно оглядываясь по сторонам.

Мужики уставились на меня с нескрываемым любопытством. Здоровяк хмыкнул, а утончённый слегка приподнял бровь. Щуплый же вообще чуть не спрятался под стол. Наташа, заметив их реакцию, подтолкнула к ним тортик:

— Ну, чего вы? Кушать будете?

— Охереть, Боря, — первым заговорил щуплый. — А ты когда вообще успел?

Мой тиран ничего не ответил. Здоровяк вдруг расплылся в улыбке, обнажив ряд крепких белых зубов:

— А чё, Наташка, ложка будет? — пробасил он, не сводя глаз с корзинки.

Утончённый кивнул в знак согласия.

— Короче, я не могу, — неожиданно сказал Боря. — От дел я отошёл. А из-за этого… — он повернулся ко мне и недовольно зыркнул. — Тем более. Да и нахер оно мне надо? Забот и без ваших разборок до крыши.

Здоровяк, игнорируя его слова, протянул огромную ладонь и почесал меня за ушком. Словно я должен был замурчать.

Это было вопиющим фактом! Я что, животное какое-то?

— Забавный зверёк, — произнёс он, наконец. — Ты когда его сделать успел? И кто мать? Надеюсь, не Машка с третьего дома?

Боря усмехнулся и тут же мотнул головой, отрицая такую порочную связь:

— Не зверёк, а Гугля. Подкидыш. Теперь приходится воспитывать его.

Воспитывать? Тебя бы кто воспитал!

Утончённый тип хмыкнул, продолжая разглядывать меня так, словно я был экспонатом в музее.

— Гугля, значит, — протянул он, словно пробуя имя на вкус. — Оригинально. И что он умеет, этот Гугля?

Боря раздражённо махнул рукой:

— Да ничего он не умеет! Жрёт только да срёт. Ребёнок как ребёнок, только маленький сильно. Наташ, — он повернулся к сестре. — Ты зачем их на порог пустила-то? Сказала бы, чтобы на улице ждали.

Наташа покраснела и пробормотала:

— Так вечер, холодно же.

Здоровяк захохотал, отвлекая всеобщее внимание:

— Ладно, хорош трындеть! Боря, ты это, подумал бы. Тринадцатый район уже совсем берегов не видит. Они отжали точку на заправке и дали по шапке Бритве. Нам помощь твоя нужна, и ты это знаешь. Грядут серьезные разборки. Вот мы и собираем все силы.

Боря нахмурился, скрестив руки на груди:

— Не нужна вам моя помощь. Разберётесь сами. У меня тут, понимаете, ребёнок. Тортики едим, мультики смотрим. Какая ещё помощь? Какие дела? Забудьте!

Щуплый заёрзал на стуле, словно пружина в старом диване. Он нервно оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения из-за угла. Утончённый же сохранял невозмутимое выражение лица, словно происходящее его совершенно не касалось. Он лишь продолжал попивать чай, изредка бросая взгляды на меня.

— Да ладно тебе, Борян, — протянул здоровяк, не унимая наглую улыбку. — Не ломайся. Мы же знаем, что ты скучаешь по старым временам. А тут такое дело — честь мундира, как говорится. Бритва всё-таки твой кореш. Нельзя же его в обиду давать. Да и район…

Боря молчал, сверля здоровяка взглядом. В воздухе повисло напряжение. Наташа, казалось, перестала дышать, застыв с тортиком в руках. Она словно боялась пошевелиться, чтобы не нарушить хрупкое равновесие.

И взгляд Бори победил. Хоть он был нацелен именно на здоровяка, головы в плечи вжала вся троица. «Крыса» так и вовсе задрожала, когда остальные попытались увести взгляд в сторону.

— Я сказал — нет, — наконец процедил Боря сквозь зубы. — И повторять не буду. У меня меня сейчас хватает забот. А ваши разборки — это ваше дело. Не лезьте ко мне.

Здоровяк вздохнул, но спорить не стал. Видно было, что перечить Боре он не намерен. Утончённый же, как ни в чём не бывало, допил свой чай и поставил чашку на стол.

— Ладно, как знаешь, — сказал здоровяк, поднимаясь со стула. — Мы просто предложили. Если передумаешь — звони. Номер ты знаешь. Мы ведь тоже не просто так… ну сам понимаешь.

Он кивнул остальным, и они один за другим направились к выходу. Наташа проводила их до двери, молча и с виноватым видом. Вернувшись на кухню, она тяжело вздохнула и посмотрела на Борю как бы с укором.

— Ну, чего ты начинаешь? — огрызнулся Боря. — Сама же видела, что эти типы от меня хотят. Опять в дерьмо влезть? Да ну его нахер. Мне вообще не до этого.

Он взял корзинку со мной и вышел из кухни, направляясь в свою комнату.

Я лежал в корзинке и пытался осмыслить услышанное. Тринадцатый район, Бритва, заправка…

Боря поставил корзинку на пол и сел на кровать, уставившись в одну точку. Он выглядел уставшим и каким-то… растерянным.

Таким я его еще не видел. Обычно он излучал угрозу и силу, даже когда просто молчал. А сейчас…

Словно вся эта бандитская жизнь давила на него, и он пытался от неё убежать. Но разве так просто убежать от своего прошлого? Особенно если это прошлое — ты сам.

Вдруг Боря резко поднялся и подошёл к корзинке:

— Вот если бы не наша связь, — в его глазах я видел укор, — я бы помог. Хотя, — он задумался, — ещё и маму расстраивать не хочется… Короче, ты давай тоже это, думай, как её разорвать. И делай уже хоть что-нибудь!

Блин, Боря, ты серьёзно?

Хотя кого я спрашиваю?.. конечно серьезно.

Ночь для Бориса вышла странной. Гугля практически не просыпался и в целом дал спокойно поспать.

Боря ворочался, не находя себе места, то и дело проваливаясь в короткие, беспокойные сны. В них мелькали лица тех самых типов.

Он пытался отмахнуться от этих видений, но они настойчиво преследовали его, словно назойливые мухи.

Под утро, сдавшись, он встал и подошел к корзинке. Гугля сладко спал, свернувшись калачиком. Боря долго смотрел на него, словно пытаясь найти ответ на мучающий его вопрос. В конце концов он тихо вздохнул и вышел из комнаты, направляясь на кухню.

Наташа уже хлопотала у плиты, готовя завтрак. Увидев брата, она виновато улыбнулась:

— Не спится? Кофе будешь?

Боря кивнул, присаживаясь за стол. Молча выпив несколько глотков, он вдруг сказал:

— Нат, а ты как вообще думаешь? Правильно я поступил? Братву нельзя кидать.

Наташа нахмурилась, отставляя сковороду в сторону:

— Боря, ну ты же сам все знаешь. Когда маме стало плохо… ты уже тогда… — она запнулась, а спустя несколько секунд продолжила говорить. — А теперь у тебя еще и Гугля. Нельзя тебе снова в это лезть.

Боря кивнул, соглашаясь с каждым ее словом. Он понимал, что Наташа права, что ему нужно думать о своей семье.

— Ты не думал, — неожиданно заговорила сестра, — сменить работу? Вакансий много, а ты всё продолжаешь себе спину ломать на стройке.

— Там стабильная зарплата, — отмахнулся Борис, — да и работа простая, не нужно думать.

— А я бы подумала, Борь. Мерчандайзер, как по мне, такая же по зарплате профессия. Да и простая.

— Мерч… мерчанда? Манд… блин, Наташ, говори человеческим языком, а не своей заумной шляпой!

Наташа закатила глаза, но тут же улыбнулась:

— Да выкладчик товаров в магазине! Ходишь, расставляешь все красиво, чтобы люди покупали. Платят нормально, да и мозги напрягать не надо. Зато не как шахтер после смены выглядишь!

Боря задумался. Работа на стройке действительно изматывала его, да и спина уже не выдерживала. А тут вроде как более легкий вариант. Но все же…

— Не знаю, Нат. Как-то это… не по мне. Я привык к физической работе, а там что делать? Только пыль глотать и товары перекладывать?

— Ну почему же? Там и с людьми общаться надо, улыбаться им. Может, даже, чему-то научишься новому. Да и потом, это лучше, чем с бандитами якшаться! — она выделила последнюю фразу особым тоном, словно напоминая ему о вчерашних гостях.

Когда до него донеслись слова: общаться с людьми, он усмехнулся. Вот, ему делать было нечего, кроме как с другими людьми разговаривать. Не-не, такая работа точно не нужна.

— Не, спасибо, — лениво протянул он. — Мне в жизни людей хватает, чтобы с ними ещё каждый день разговаривать.

Наташа на это ничего не ответила. Когда Борю вдруг «щёлкнуло».

«А чего это она перестала топить за то, чтобы я нашёл родаков Гугли? — он сверлил её спину суровым взглядом. — Даже не интересуется, нашёл я кого, проверил анкеты пропавших или нет?»

Впрочем, через минуту он откинул эту мысль. Ему было пофиг. Не спрашивает? И ладно. Значит, самой не нужно.

«Да как же вы меня достали! — мимо моей корзинки проходило то одно чумазое лицо, то другое. — Боря, ну нельзя детям на стройке пыль глотать! Что ты за человек такой, бездушный?»

Разумеется, мои мысли мой тиран не слышал. Да и ему было как-то до лампочки, что я там верещу, агукаю и всё в том же духе.

Сегодня истязатель занимался очень ответственной работой — шпаклевал стены. И делал это весьма быстро и ловко.

Но вот в этой работе был свой нюанс — воняло. Страшно сильно и неприятно. И меня этот запах раздражал.

Только вот, что я могу сделать? Покричать? Так нет же, в меня опять попытаются запихнуть бутылочку со смесью. Обкакаться? Я и так это делаю на регулярной основе.

Вот были бы у меня рабочие ножки. Я бы…

Выбрался бы из корзинки, походил бы туда-сюда и свалил бы с этого места.

Но сил в ножках не было. Пока что.

И приходилось страдать, вдыхая этот мерзкий запах химической промышленности в миниатюре. А ещё эти вечные чумазые лица!

То Боря подойдет, посмотрит своими выцветшими голубыми глазами, что-то промычит и уходит. То тётка какая-то, с вечно взъерошенными волосами, с краской на лице, подойдет, посмотрит, поцокает языком и убежит. Все как сговорились, никакой ласки, никакой нежности. Одно лишь потребительское отношение. Как к предмету интерьера, ей-богу.

А ведь я личность! Пусть и маленькая, но личность. Со своими желаниями, потребностями и, главное, правом на чистый воздух.

Да, я требую чистый воздух! И тишины! И чтобы перестали тыкать в меня этими дурацкими погремушками!

Мне не нужно это вот всё — пыль, шпаклевка и разговоры на повышенных тонах о том, где взять еще пару мешков цемента.

Дайте мне возможность качаться! Найдите мне нормальных родителей!

Ну… пожалуйста…

Эх, мечты, мечты…

А пока остается лишь лежать в этой плетеной тюрьме и строить коварные планы. Вот подрасту немного, научусь ползать, а потом и ходить…

Ох, они у меня попляшут! Буду мстить за каждый вдох испорченного воздуха, за каждую секунду, проведенную в этом месте…

Да я… да я…

Испортил воздух сам себе. Стало неприятно. Дышать стало ещё тяжелее.

— Опять навонял? — рядом появился Борис. Злой, как чёрт. — Ипать ты ядрёно пердишь. Надо было тебя не Гуглей назвать, а… — тут он задумался, пытаясь подобрать остроумное слово. — Зловонный газогенератор.

Да сам ты этот генератор!..

Но да. Воняло знатно.

Боря поморщился и открыл окно, впуская свежий воздух. Запах шпаклевки смешался с моим «ароматом», образовав гремучую смесь.

Мне это пришлось не по душе. Я недовольно засопел и принялся заворочался.

— Ну вот, началось, — проворчал Боря, подходя к корзинке. — Чего тебе, балбес? Опять голодный?

Вот, не трогай меня! Не надо мне никакой еды, просто убери подальше из этой комнаты!

Борю, впрочем, посетила другая, более замечательная идея — проветрить меня. Взяв корзинку и подойдя к подоконнику, он поставил меня туда и накрыл, посерьёзнее, якобы с заботой… чтобы не простудило.

А сам вернулся к своей работенке.

«Закутал, гад! — я вошкался. — Да теперь воняет ещё сильнее! Я сам копчусь в этом запахе! ТИРАН!»

Я забился в угол корзинки, пытаясь хоть как-то укрыться от этого ядовитого коктейля. Но тщетно. Запах проникал повсюду, вызывая тошноту и головокружение. Я отчаянно пытался дышать ртом, но это лишь усугубляло ситуацию.

Чувствовал себя, как в газовой камере, только вместо газа — строительная химия и мои собственные «ароматы».

Сквозь пелену тошноты я видел, как Боря, не обращая на мои страдания никакого внимания, продолжал шпаклевать стену. Его движения были отточенными и уверенными, словно он делал это всю жизнь. Время от времени он отрывался от работы, чтобы взглянуть на меня, но в его глазах не было ни капли сочувствия, лишь раздражение и усталость.

Я тихо скулил, пытаясь привлечь его внимание. Но Боря, казалось, оглох.

Он погрузился в свой мир, где не было места моим мучениям. В этот момент я почувствовал себя совершенно беспомощным.

И я не выдержал. Попытался встать. Сделать всё, чтобы скинуть с себя одеяло. Даже воспользовался магией, но кроме тараканов, которые ползали по оконной раме, никого никуда не скинул. Мне нужно было видеть это одеялко, чтобы наладить «контакт» и смахнуть его с себя.

Но я же, блин, закутан!

Я вертелся, крутился, пыхтел, пердел… чтобы распутаться.

В какой-то момент для меня это просто стало делом принципа. Я должен был побороть это одеяло! Перед глазами замелькали цветные пятна, а в ушах зазвенело. Я чувствовал, как силы покидают меня, и я уже готов был сдаться.

Но тут, словно по волшебству, одеяло ослабло.

Да! Враг почти повержен!

Маленькая щель, словно луч надежды, образовалась между складками.

Я собрал последние силы и извернулся, покачивая корзину, высвобождая сначала одну ручку, потом другую. Медленно, с трудом, я начал стягивать с себя ненавистную ткань.

Наконец-то! Я…

Корзинка сильно накренилась в сторону открытого окна из-за моих раскачиваний. Когда я высвободился из-под одеяла, вдруг осознал:

«Чёрт, я что, лечу?»

Перед глазами пронеслась оконная рама, затем пришло чувство свободного полёта, и после меня настигло понимание, что мой полёт заканчивается. И закончится он весьма плачевно — об асфальт.