Рожденный, чтобы жечь!

Глава 1

Пролог

'Мама, я ценю твою жертву и обещаю…

Я вернусь за тобой.

И заберу твою душу обратно, в мир живых.

Тебе нужно только подождать…'

Сожжение ведьм у замка Рейнштейн, 1555 год.

В пламени рождаются герои. В пепле — легенды!

Толпа сомкнулась вокруг, словно стая воронья на закате. В их глазах читалось нечто большее, чем просто гнев — святая уверенность в своей правоте. Они жаждали не казни, а зрелища: очищения, искупления, великого действа, где пламя станет судьёй.

А девушка стояла у столба, чувствуя, как грубая верёвка впивается в запястья. Разве травы, что спасали детей, были зельем? Разве помощь роженицам — грехом? Но вопросы уже не имели значения. Шёпот толпы нарастал, сливаясь в единый гул, а боль от сжатых верёвок лишь подчёркивала абсурдность происходящего.

В воздухе запахло дымом.

Она уже не чувствовала ног, только нестерпимый жар, поднимающийся всё выше и выше. Сознание мутилось, мир вокруг расплывался в багровых отблесках пламени.

Женщина шептала молитвы, но они застревали в горле, сгорая, словно сухие листья в костре. И вдруг, среди этого хаоса, она услышала голос.

Он был низким, бархатным. Он не обжигал, как пламя, а ласкал, успокаивал:

«Я вижу твои страдания, травница, — прошептал 'он. — Они несправедливы к тебе. Ты не заслужила подобной участи.»

Она не видела говорившего, но чувствовала его присутствие. Когда он говорил, огонь обжигал её не снаружи, а внутри. Затмевая собою старую боль.

«Я могу помочь тебе, — продолжил голос. — Я могу избавить тебя от этой боли, от этой смерти. Я могу дать тебе силу, могущество, которого ты никогда не знала. Вижу, что в тебе есть ещё одна жизнь. Нерождённая. Всё, что тебе нужно — это согласиться. Отдай мне душу ребенка, и ты будешь свободна. И тогда, ты получишь шанс всё исправить и отомстить этим истязателям.»

Соблазн был велик. Но отдать душу своего ребенка?.. За ней пришёл сам демон. Она понимала это.

Травница была не из тех, кто готов на всё, лишь бы прекратить муки, но она была готова на всё, чтобы спасти ребенка. Чтобы у него была возможность прожить свою собственную жизнь. Пусть и в таком жестоком мире…

«Спаси моего сына… забери мою душу, но спаси его!»

Голос ответил не сразу.

Пламя распространялось. Но в её мыслях появилось спокойствие. Ведь внутри не было сомнений. Она хотела отдать самое дорогое — жизнь ради жизни.

«Твой сын будет жить, — наконец произнес голос. — Он вырастет сильнейшим существом на земле. Но и гнев этих людей, их жестокость, тоже станет частью его.»

В этот момент, когда огонь почти поглотил её, травница почувствовала, как что-то изменилось.

Боль отступила, словно её и не было. Вместо неё появилась невероятная лёгкость. Она увидела своё тело как бы со стороны, объятое пламенем, толпу, застывшую в ликующем экстазе, и услышала последний крик, сорвавшийся с её губ. Крик не боли, а торжества.

А затем нечто утащило её под землю.

Глава 1.

Осознавать себя было очень странно. В какой-то момент, передо мной просто появился мир, краски, звуки и запахи, как по щелчку пальцев. Словно, я вынырнул откуда-то.

Я ощущал тепло солнца на коже, звуки живого мира. Теперь, мне оставалось лишь набраться сил, чтобы…

Чтобы что?

Я точно помню, что должен был что-то сделать…

Блин.

Я поднял руку и посмотрел на свои пальцы. Они были совсем крохотные. Пальчики, как у… ребёнка?

Это ещё что такое? Я что, младенец что ли? Так и должно быть? А почему я всё понимаю и настолько хорошо рассуждаю? Почему моё сознание такое ясное? Или это нормально?

Не знаю откуда, но в моей голове появилось стойкое чувство, что подобное случается при переселении души. При попаданчестве, другими словами.

Тогда другой вопрос.

Почему я в этом слабом теле? Блин, чёт живот тянет… а почему я один? Где мои родители?

Меня беспокоило не только тело, но ещё и память. Я чётко осознавал, что должен помнить некую информацию, но, вот что именно? Какое-то обещание? Родители?.. Точно!

Мама!

Она… с ней связано что-то очень важное.

Я… кажется… кажется ко мне возвратилась частичка чего-то теплого… теплого и важного. Воспоминания связанные с мамой.

Да… теперь я вспомнил. Но лишь маленький кусочек. Не знаю всего остального, но одно я точно осознал. Мне необходимо спасти маму.

Но откуда? Где она? Почему с ней случилось что-то страшное?

Снова обещание?

Нет! На этот раз контракт. Какой-то очень важный и… кажется её обманули…

Вот блин! Голова разболелась…

Походу не стоило так сильно напрягаться в первые же секунды своей осознанной жизни.

Я перестал задавать себе кучу вопросов и попытался приподняться, но не смог. Ожидаемо. Тело мне не подчинялось.

Суставы ныли, а легкие жадно глотали воздух, от которого кружилась голова.

Опустив глаза, я уставился на ручку, которую было тяжело держать поднятой. Розовая, со складками и крохотными ноготками.

Новая попытка подняться оказалась лишней. Силы кратковременно покинули моё тело, словно их никогда и не было.

А, ну да. Откуда в таком маленьком тельце мышцы?

Спустя некоторое время у меня получилось лишь немного приподнять голову. Это было тяжело, но даже этому я был рад.

Шею свело, в глотке встал ком и в попытке выругаться, я лишь закричал. Дурацким, писклявым голосом, от которого у меня снова заболела голова. Да и к тому же в животе забурлило.

Так, ну ладно. Я маленький, слабый, считай беспомощный. Это всё логично… Только вот… а где мои родители? Нынешние? Разве это нормально, что младенец лежит один где-то… а где я? Улица? Парк? Тут много кустов и деревьев.

Следующие попытки встать не увенчались успехом.

Вроде спать уже хочется… Стоп! Сейчас точно не время! Я должен разобраться хоть в чем-то. Спать нельзя!

Сон начал накатывать волнами, но я боролся с ним. В моём сознание появились воспоминания голоса… ехидного… слов я не помнил, но помнил ощущения от них. Горечь и обида.

Когда мои глаза уже почти закрылись, я внезапно почувствовал опасность. Все мои инстинкты словно взбесились, а внутри что-то сжалось. В этот же момент я услышал рычание.

Собрав все силы, я приподнял голову и уставился вперед. Передо мной находились четыре огромные собаки и угрожающе рычали на меня.

Зашибись!

А чего теперь делать-то?

— А ну брысь! Пошли вон отсюда! — попытался прокричать я, но из моей глотки вырвался лишь жалкий плач.

Ну супер. Напугал я их конечно…

Что за фигня тут творится⁈ Не успел я появиться на свет, как меня пытаются сожрать. И вот что-то мне это напоминало…

Рычание усилилось, стало более утробным, угрожающим. А ещё… они начали приближаться ко мне. Однако довольно медленно, словно с опаской.

Я попробовал приподняться. Тщетно. Но даже так… не смотря на всю плачевную ситуацию, сдаваться я не собирался.

Борис брел по парку, подняв воротник против ветра. Засунув руки в карманы и слегка ссутулившись, он думал о чем-то своем.

Парень зевнул, широко и неохотно, будто даже это требовало усилий. Спина ныла знакомой тупой болью, после работы на стройке.

— Хорошо, хоть сегодня выходной… — Пробормотал он еле слышно, разминая шею одной рукой. — А то так и спина отвалится.

В воздухе пахло чем-то сладким. Парочки на скамейках то тут, то там пили кофе, ели сладкую вату и о чем-то весело болтали. Но Борис не обращал на них никакого внимания. Даже повернуть голову в сторону прохожих, было лень.

А вот люди были другого мнения.

Где бы не появлялся Борис, они всегда смотрели на него с опаской. Особенно учитывая молву, ходившую о нём.

Парень остановился у старой покосившейся скамейки, покрытой слоем облупившейся краски. Присел, после чего тяжело и шумно выдохнул.

В этот момент в его кармане зазвонил телефон. Но доставать его он не стал. Просто снова вздохнул, и закинул руку на седушку скамейки.

— Наверное, опять микрозаймы. Достали…

Боря хотел просто отдохнуть. От бесед, от телефона, от учёбы и работы. Больше всего, именно от работы. Но знал, что это невозможно.

На его плечах лежал груз ответственности за семью, за младшую сестру, за болеющую мать.

Пока он размышлял, мимо начали проходить его сверстники. Троица звонка хохотала, словно специально пыталась его побесить. Но стоило им заметить Бориса, как они тут же позакрывали рты и быстро отвели взгляды, при этом значительно ускорив шаг.

А Боря как смотрел в одну точку, так и продолжил, совершенно не обращая внимания на прохожих. Так же он и не заметил парочку, которая остановилась перед его скамейкой за пять метров и резко развернулась.

Спустя несколько минут, он встал и пошел дальше, в сторону своего дома.

Проходя ленивым шагом мимо скамейки, где радостно общалась компания подростков, кто-то из соседней школы, он, случайно, пересекся с ними взглядом. Школьники тут же замолкли, отвернулись, и сделали вид, словно заняты чем-то.

А уже в спину, послышалось:

— Видели? — Приглушенно заговорила одна из девушек. — Ну и рожа. Бандитская. Жуть просто…

— Так это же Борис. — Ответил ей парнишка. — Ты не знаешь его что ли? Страшный отморозок. Говорят он пятнадцать человек в больницу отправил, просто потому, что на него не так посмотрели.

— Да, я тоже слышал про это. Но вроде там их было не пятнадцать. Что-то около семи.

— И что? Всё равно он псих.

— Ага. А я слышал что он питбуля покусал, который на него тявкал.

— Да брось ты! Это уж совсем бред.

— Бред не бред, но одно я знаю точно! Лучше с ним не пересекаться взглядами!

— Идиоты… — буркнул Борис себе под нос и продолжил идти тем же шагом.

Когда до выхода из парка оставалось метров десять, он вдруг услышал плач. Детский плач…

Он на мгновение остановился и зевнул, щелкнув при этом челюстью. От звука которого, с дерева поблизости вспорхнули птицы.

В этот момент плач повторился.

— Бесит. — Буркнул Борис и собрался идти дальше.

Но тут раздался какой-то хлопок. А потом плач стал ещё сильнее.

— Да вы издеваетесь что ли⁈ Даже я понимаю, что ребенок не должен так орать. Ещё и в кустах каких-то…

Парень размял затекшую шею и двинулся на звук. Тут же, чуть ли не сбив его с ног ему на встречу выскочила ошалевшая собака с подпаленной шерстью, которая ещё дымилась.

Запах гари ударил ему в нос. Борис поморщился, после чего пожал плечами и двинулся дальше.

Плач не прекращался. Точнее даже визг, от которого ему захотелось прикрыть уши.

Раздвинув ветки кустов, он вышел на небольшую полянку и увидел там очень занятную картину. На земле лежала корзинка, в которой находился маленький ребенок. А рядом с ним стояли три пса и испуганно скулили. Увидев Бориса, они словно ожили и быстро рванули в разные стороны.

Парень замер и нахмурился.

— Че за?..

Он медленно подошел к корзинке. Внутри лежал младенец, завернутый в белое одеяло и плакал. Посмотрев на ребенка сверху вниз, он спросил:

— Здарова, пацан. Чё это ты тут делаешь? Один.

В ответ послышались лишь всхлипывания, прерываемые резкими криками.

Скрестив руки на груди, парнишка прищурился, видимо дожидаясь ответа.

— А, точняк. Понял… Хм. А разве так бывает, что в двадцать первом веке родители вот так бросают своих детей?

В каком веке?

Это сколько же потребовалось времени… так стоп. Опять есть какие-то воспоминания, но все они слишком смазанные, либо оборванные.

Ну думать мне сейчас стоило не об этом.

Это что только что было?

Я что… выстрелил каким-то огнем из руки, чтобы защититься от собак?

Но ответа на этот вопрос никто не мог дать. Даже я сам ничего толком не понимал. Всё что я сейчас ощущал это опустошение. Я попробовал ударить снова, но у меня ничего не получалось.

Собаки, кстати, тоже не ожидали подобного сюрприза от младенца и словно бы растерялись. Хотя странно, что они не убежали сразу. Но вот когда тут появился этот человек… человек? Хм.

На меня смотрел молодой, светловолосый парнишка с таким лицом, которое казалось с самого рождения было недовольным.

Так… ну для отца он наверное слишком молодой. Да и смотрит на меня так, будто впервые в жизни видит младенца. Ну да… и обратился ко мне — пацан.

— Может быть ты видел моих родителей? Позовешь их? — Произнес я.

Но из груди вырвалось уже привычное — Агуа… Агу-у!

Да блин!..

Парень сморщился и как-то неприятно посмотрел на меня. После чего он огляделся, словно ожидая, что из-за ближайшего дерева выскочит кто-то.

Но вокруг по-прежнему никого не было.

— Так, ладно, подождём, — заявил Борис, разглядывая младенца. — По идее же, где-то должна быть твоя мамка? Да?

Секунды ожидания начали плавно переходить в минуты. А где пару минут — там их уже десять. А потом двадцать, а потом…

— Агу-а?

— Так, давай-ка, мелкий, — хмуря лоб, парнишка уставился на малыша. — Внятно и размеренно, где твоя мать?

— Ауг?

Борис присел на корточки, стараясь установить зрительный контакт с маленьким существом.

— Сейчас самое время заговорить. Лучше не придумать.

Тщетно. Младенец продолжал таращиться на него, как на нечто инородное, и пускал слюни.

— Ну вот что с тобой делать?

Время тянулось мучительно медленно. И с каждой пройденной минутой Борис начинал всё больше нервничать. В какой-то момент у него даже проступил пот на лбу.

Парень снова осмотрелся. Вокруг ни души. Только деревья, трава и этот маленький крикун, смотрящий на него с нескрываемым подозрением.

Борис тяжело вздохнул. Похоже, придётся брать инициативу в свои руки.

— Ладно, мелкий, — сказал он, поднимаясь на ноги. — Раз твоя мамаша где-то загуляла, придётся нам искать её вместе. Не оставлять же тебя одного?

Но тут его осенило! Достав из кармана мобильный телефон, он набрал аварийный номер и начал дожидаться ответа оператора.

Коротко пересказав случившееся, а именно нахождение неопознанного ребёнка одного посреди парка, пришлось дожидаться ответа дежурного полиции. А вот те…

— Увы, — донёсся из динамика грубый мужской голос. — У нас нет свободных патрулей. Все по вызовам. Так что вам придётся дожидаться освободившуюся группу.

— Сколько? — раздражённо спросил Борис.

Но ответа не последовало.

Борис сбросил вызов, злобно посмотрев на телефон:

— Как вы же все меня бесите! — посмотрев на малыша недобрым взглядом, он снизил тон. — Слышь, мелкий, орать не прекратишь, в полицию тебя сдам!

Его слова подействовали как надо. Младенец уставился на него, не моргая. Без писка и визга.

Прошло еще около часа. Солнце начало клониться к закату, и в парке стало прохладнее. За малышом так никто и не пришёл.

Окончательно промёрзнув, Боря зевнул, и задал мучающий его вопрос:

— Ну и где, чёрт возьми, твоя мать⁈

Почему всё складывается именно так?

Разглядывая лицо незнакомца, я поражался тому, насколько этот парень…мутный что ли. От одного его вида становилось как-то не по себе. И как он только живет с таким недовольным лицом?

Что-то там ходит, нервничает, задаёт глупые вопросы. Как будто я знаю, где и кто находится.

Никого рядом нет. Ни мамы, ни папы… видимо, моё перерождение не задалось с самого начала… ещё этот парень… единственный кто появился здесь. Хотя даже если бы тут и были другие люди, думаю, он своим видом их всех распугал. Мда. Здорово…

Затем парнишка достал какую-то штуку, которая сразу же привлекла моё внимание и наладил связь с кем-то… находящимся, видимо, далеко отсюда. После чего всё с тем же недовольным выражением лица психанул, не получив должного результата.

Самое печальное для меня в этой ситуации было именно то, что я не могу остаться один. Как мне выжить будучи младенцем? А ведь я дал обещание своей маме!

Холодно что-то стало. Вот бы щас снова того огня. Но увы… после каждой попытки создавалось ощущение, что я сейчас обкакаюсь. И всё. Ни о каком огне не было и речи.

Плюс… что-то жопка зачесалась. А не почесать… блин!

Это маленькое тело слишком неуютное…

Через мгновение я вновь услышал голос парня, точнее его недовольство:

— Нет ну это надо?.. Что за люди пошли? Ещё меня считают странным! Как же бесит!

Он с недовольством уставился на меня, а мне в ответ лишь захотелось пожать плечами. Но я и этого не мог.

Твою ж… я бы и сам рад найти родителей в этом мире. Но как мне с ним начать общаться, чтобы хоть что-то объяснить?

— АГУ-А-А! АГУ-АТЬ!

Все мои потуги раздражали этого парня ещё больше чем меня.

Затем, спустя пару минут, он вдруг отошёл до ближайших кустов. А потом и вовсе скрылся за ними.

Здорово… давай ещё и ты брось меня.

Хотя… что-то мне подсказывало, что этот парень просто худшая кандидатура, которая могла бы мне здесь повстречаться. Может оно и к лучшему?

В какой-то момент Борис просто выдохся наворачивать круги вокруг этого маленького крикуна.

Но не оставлять же его в парке? Да и ночевать с ним тут не очень-то хотелось. Ещё эти собаки… вдруг опять припрутся?

Думая, что делать дальше, он наконец-то принял решение. Вернувшись к корзинке, Боря поднял её. Посмотрел на заплаканное лицо и буркнул:

— Ладно, пойдём поищем твоих родителей. Может, забухали и забыли тебя? Или, наоборот, по всему парку носятся и ищут?

Ответ в стиле: «агу-а», пришёлся ему не по вкусу. Уж больно звонкий голос был у ребенка.

Борис вздохнул и покрепче перехватил корзинку. Тащить её было нелегко, уж больно сильно он устал за сегодня. Да и этот вопль начинал действовать на нервы.

Он двинулся в сторону центральной аллеи, надеясь увидеть хоть кого-нибудь, похожего на растерянных родителей.

Шёл он не спеша, оглядываясь по сторонам. Вокруг ещё гуляли мамы с колясками, пенсионеры, выгуливающие своих питомцев, и парочки, целующиеся на лавочках. Никто не казался обеспокоенным или потерянным.

Борис хмурился и раздраженно цикал.

Когда ему на глаза попалась женщина лет тридцати, парень внутренне обрадовался. Она шла ему навстречу, озираясь по сторонам.

Ускорив шаг, Боря резко встал перед ней и протянул корзину:

— Чё, твой ребёнок?

Женщина растерялась и раскрыла рот в изумлении.

— А? Ребенок?

— Да! Чего тут непонятного? Ребенок говорю, твой? Держи! И больше не теряй!

Он настойчиво протянул ей корзинку, но девушка уперлась в неё руками и буквально начала бороться.

— Какой ещё ребенок⁈ Я на свидание опаздываю!

В какой-то момент девушка отскочила в сторону и покрутила пальцем у виска. После чего быстро пошла в другом направлении.

— Э-эх… — разочарованно вздохнул Боря. — А счастье было так близко.

— Агуа…

В течении следующих двух часов, он оббегал весь парк раз десять, не забывая забегать на парковочную зону. Но люди лишь открещивались при виде него и младенца в корзинке.

Парень был взъерошен. Тяжело дышал. А ещё невероятно зол. Лицо покраснело. А на лбу снова проступили капельки пота.

В конце концов, понимая, что уже потемнело, и людей в парке почти не осталось, он уселся на скамейку и уставился на малыша.

— Угораздило же… Чтоб ты понимал, — недовольно проворчал он. — Мне вообще не нравится идея таскаться с тобой.

— АГУ-А!

— Короче, походу придется самому в дежурку тащиться. По крайней мере, там ты будешь в безопасности. Наверное…

Тут произошло что-то странное. Боре на миг показалось, что в груди что-то кольнуло. Будто ударило током. А потом появилось лёгкое головокружение и…

— Странно… — Растирая грудь рукой, произнес он. — Пора бы режим наладить. Видимо несколько дней почти без сна сказываются.

Борис поднялся с лавки, ощущая ноющую боль в спине.

Корзинка показалась непомерно тяжелой, словно в ней лежал не младенец, а мешок с камнями. Он вновь двинулся в путь, на этот раз в сторону полицейского участка.

По дороге его не покидали смешанные чувства. С одной стороны, он чувствовал облегчение от того, что скоро избавится от этой внезапной ответственности. С другой, какая-то непонятная тревога грызла его изнутри:

— Я голодный что ли? — нахмурился парень. — Да, наверное. Нужно пожрать. И поспать. А потом ещё раз пожрать.

Услышав Борю, ребёнок протянул своё жалобное: агу-а.

— Поскорее бы тебя сдать, малой, — пробурчал Боря. — Надеюсь, Натаха чё нить приготовила…

Затем, из глотки паренька вырывалось громкое: а-а-а-а-а.

Он зевнул, да так широко, что, казалось, птицы рядом приняли это за угрозу. Испуганные воробьи бросились в сторону проезжающей мимо машины.

Подойдя к участку, он остановился, вспомнив, как его множество раз приводили сюда за драки. В итоге, вздохнув, он все же решился войти. Навстречу ему попался грузный мужчина с уставшим лицом. Он замер в дверном проёме, разглядывая как Борю, так и корзинку в его руках:

— Что у вас?

— Ребёнок. Потерялся вот.

Резко протянув корзинку, Боря приподнял одеяло, показывая малыша. Младенец, недовольный таким резким телодвижением, захныкал.

Полицейский посмотрел на парня с явным раздражением:

— Потерялся? И что теперь? Родителей ищи. Мы тут не детский сад.

Борис почувствовал, как внутри всё закипает:

— Делать мне больше нечего. Да и я звонил вам! Вы сказали, что все заняты! — огрызнулся он, стараясь сдерживать гнев. — Я уже дохрена сколько времени тут с ним хожу, никого нет. Что мне теперь, его на улице оставить?

Толстяк вздохнул и взглянул на младенца:

— Ладно, ладно, — сказал он, смягчаясь. — Заполняйте протокол. Потом разберёмся.

Борис облегчённо выдохнул. Казалось, всё налаживается.

Пройдя в участок, он оказался в большом зале. До стойки дежурного было метров двадцать. Но на стойке не было подоконника, чтобы поставить корзину.

В общем, он оставил его на диванчике. А сам направился в сторону окошка с дежурным.

И тут случилось нечто странное.

Пройдя полпути, у Бори резко скрутило живот. Затем мир перед глазами «скрасился» пятнами. Во рту появился неприятный привкус, а голова начала раскалываться так, словно по ней кувалдой прошлись.

— Че за?.. — В полусогнутом положении, прохрипел он.

Но в этот момент, в голове послышался эхообразный женский голос: «Не бросай его!»

Согнувшись ещё сильнее, он выдавил из себя:

— Твою мать… что за глюки?

И начал пятиться, хватаясь за живот.

— АГУ-А?