Римлянин. Книга третья

Глава II. Новые реалии

//Где-то в степи. Девятый день с пробуждения//

*Тень*

И всё-таки погоня была.

С лесистого холма, на который забрался человек, было видно облачко пыли. Всадники гнались за кем-то, вероятно, за ним.

Револьверы были очищены и высушены, как и латунные патроны к ним. С винтовкой всё было печально: порох отсырел, бумага безнадёжно испортилась, поэтому можно было рассчитывать только на ближнюю дистанцию.

С другой стороны, человек понимал, что у преследователей в качестве оружия могут быть дульнозарядные мушкеты, что было бы просто прекрасно.

«Плохое место для обороны», — подумал человек и огляделся.

Кругом степь, открытое пространство на километры вокруг. Человек устроил привал в небольшой роще, но в десяти километрах к востоку был большой лес, который тянулся вдоль реки.

Собрав вещи и запрыгнув на коня, человек поскакал на восток, чтобы выиграть дополнительное время и встретить преследователей как полагается. На своих условиях.

Его шатало из стороны в сторону, весь путь он был в сомнамбулическом состоянии, которое прерывалось резкими вспышками головной боли и приступами рвоты.

Наконец, он оказался на месте.

Лес — это отличные условия для борьбы с превосходящими силами противника.

Человек вспомнил одну миссию Сената…

Это было будто бы вчера. Он вскрыл еженедельный тайник и распечатал конверт с зашифрованным заданием.

Работёнка предполагалась на востоке провинции Гиперборея, в Сибири.

Суть её заключалась в уничтожении группы радикальных христианских сектантов, похищающих детей и держащих их в рабстве. Человеку было плевать на этическую сторону правонарушений своих жертв и вообще на их правонарушения. Они были приговорены Сенатом — этого достаточно.

В то время он жил на конспиративной квартире в Элии Капитолине. Собрав необходимое снаряжение, он сел на поезд и за восемь дней доехал до Умбрии-на-Иртисуме, откуда поехал на выданном Арканиумом лёгком грузовике.

Секта скрывалась среди лесов, в глуши. И они ждали его.

Дело сразу не задалось, он попал в засаду, но сумел скрыться и разорвать дистанцию с бросившимися в преследование противниками.

И тогда он использовал свои навыки, которые помогли разобраться с сектантами быстро и максимально жестоко.

Это была демонстрация для всех остальных сект, прячущихся в сибирской глуши.

Отдыхая на конспиративной квартире в Самарканде, что в провинции Трансоксиана, человек слышал по радио о чудесном спасении похищенных детей. Диктор говорил, что «дети совершили настоящий подвиг, сумев сбежать из сектантского поселения».

Потом пришло уведомление через ежемесячный тайник, что нельзя было оставлять детей посреди глуши, но человек не получал никаких инструкций на этот счёт, поэтому считал, что всё сделал правильно. Именно тогда он начал понимать, что в Сенате работают обычные люди, которые могут упускать важные детали. Следовало учитывать такой фактор при исполнении заданий. Это понимание в будущем несколько раз спасло человека от смерти.

«Это была опасная, но честная работа», — подумал человек с оттенком ностальгии.

Теперь у него есть новый работодатель. Бездна.

Человек хорошо поговорил с этой сверхсущностью, она дала ему задание и обещание награды. Условия даже лучше, чем у Сената и Арканиума: работа со сдельной оплатой, никогда не будет заданий, противоречащих убеждениям человека, никогда не будет заданий, которые нельзя выполнить.

А ведь Сенат несколько раз давал невыполнимые задания…

Про убеждения и противоречия — это вообще не к этому человеку. Есть работодатель, который даёт задания, есть задания, оплата за них — остальное мимо кассы.

Приготовив револьверы, человек хлопнул коня по крупу и начал забираться на удобное дерево.

Бездна дала простое задание: добраться до некоей Астрахани, наладить контакт и смешаться с местными.

Взамен Бездна устранит часть последствий контузии. Стоящее мероприятие.

Но сначала преследователи.

Конь ускакал прочь, а человек замер на дереве.

Противников было девять, что достаточно для преследования какой-нибудь беззащитной жертвы, но совершенно недостаточно для устранения Ликвидатора.

Всадники въехали в лес и уверенно поехали по следам от копыт. Их видно невооружённым глазом, поэтому это ничего не говорило о навыках преследователей. Судя по экипировке и манере преследования, они были дилетантами.

«Нельзя вот так просто заезжать в лес», — подумал человек. — «Сейчас узнаете, почему».

Три всадника поравнялись с деревом, на котором стоял человек, но он пропустил их. Пусть пока поищут его коня.

Двое проехали спустя десяток секунд. Двойной бросок.

Два кинжала с задержкой в долю секунды врезались в глотки всадников. Сверхсложный бросок, особенно учитывая текущее состояние человека.

Одеты были всадники в какие-то непонятные чёрные камзолы с погонами, на головах их были чёрные меховые шапки.

«Казаки», — появилась в голове у человека мысль.

Человек не знал, откуда возникла эта убеждённость в верной идентификации противников, но вслед за нею в голове будто бы проявились блоки информации.

Вероятно, это знания альтер эго.

Тряхнув головой и вызвав тем самым острый приступ головной боли, человек поморщился и извлёк револьверы.

Изделия неизвестных мастеров человеку понравились. Видно, что их делали профессионалы, которые знали, что хотели получить. Разъёмная рама позволяла менять барабаны по мере расходования боеприпасов, для чего в рюкзаке лежит целых четыре запасных барабана. Калибр — где-то около 11 миллиметров, пули безоболочечные, что создаёт мощное останавливающее действие. Ещё есть набор для полноценной разборки, благодаря которому человек не позволил этим револьверам заржаветь. Ах да, при чистке револьверов человек заметил, что все узлы ударно-спускового механизма и сам металл покрыты медно-никелевым сплавом, что достигается только гальванизацией. Это свидетельствует о высоком техническом уровне изготовителей.

В барабане шесть патронов, каждый из них с высокой вероятностью выведет жертву из строя, поэтому не нужно выцеливать уязвимые места: даже попадание в руку нанесёт такой ущерб, что ни о каком продолжении боя не может идти и речи.

Мягкий свинец, разогнанный до высоких скоростей, легко деформируется при попадании в кость жертвы, из-за чего наилучшим образом передаёт набранную кинетическую энергию. Это обеспечивает множественные разрывы тканей и переломы костей. И если человеку пару раз сломать кость в одном и том же месте, он будет думать о чём угодно, но не об ответных действиях.

Человек, в бытность его ликвидатором, специально стачивал с носиков пуль покрытие из хризохалка (1), чтобы каждая пуля надёжно убивала. Хризохалковое покрытие держит пулю одним куском, что, конечно, выгодно для бронебойности, но взамен страдает останавливающее действие. Любопытно, что международные соглашения регулируют применение оболочечных пуль только во время боевых действий, тогда как те же городские вигилы официально используют полуоболочечные пули, также известные как экспансивные. И есть многочисленные общепринятые отговорки, дескать, экспансивные пули менее склонны к рикошетам, и это даже правда, но вот только шансы выжить у их жертв гораздо ниже. Впрочем, жертвами огня вигилов выступают большей частью преступники, поэтому всем плевать.

И человеку тоже было плевать, потому что он профессионально занимался истреблением разного рода преступников. Но даже если бы последнее утверждение было неверным, то он бы не перестал использовать самостоятельно модернизированные пули. Потому что ему плевать на моральную сторону. Единственное, что его действительно волнует в этом вопросе — насколько эффективно его оружие.

А альтер эго дал ему максимально эффективные боеприпасы из доступных. И пусть оболочечные пули летят дальше и стабильнее…

Время.

Сфокусировавшись на прицеливании, человек навёл оружие на обеспокоившихся преследователей, ехавших следом за двумя покойниками, после чего открыл огонь.

Громкие всхрипы револьверов больно ударили по ушам, вызвав раздирающую сознание резь где-то в центре головы, но приступ быстро прошёл.

Зато четыре противника обзавелись недокументированными отверстиями в туловищах.

Лошади запаниковали от внезапных и частых выстрелов, из-за чего поскидывали фактически мёртвых наездников и поскакали прочь.

Человек спрыгнул с дерева, пошатнулся от дезориентации, но увидел вернувшихся преследователей. Три выстрела — два попадания.

Он определённо не в форме.

Пришлось потратить дополнительный патрон и опередить вскинувшего странный мушкет противника. Усатый, но молодой парень свалился с коня.

Опершись о дерево, человек отдышался и пошёл собирать трофеи.

Сегодняшний улов был отличным: вдоволь пороха, свинца, а главное — еды.

Казаки явно очень хорошо подготовились, поэтому взяли с собой суммарно около пятидесяти килограмм еды, чего надолго хватит десятку человек. В основном это были качественно изготовленные сухари, идеально подходящие для приготовления походного супа, а также разного рода зерно.

Человек реквизировал у своих жертв котелок и наиболее чистые столовые приборы, поэтому сегодня вечером предполагался сытный ужин.

Ещё из ценностей была соль, брикет горошин чёрного перца, а также пучок лаврового листа.

«Гурманы», — подумал человек.

Ещё и винтовка последнего казака была отличная. Она являлась копией винтовки, что сейчас на плече у человека, но с цепным магазином на десять патронов. Серийный номер «IZ-00051».

Это значит, что винтовка либо совсем новая, либо её достали из дальних складов. Только вот винтовка человека имеет серийный номер «IZ-00002». Что делать с этой информацией человек пока что не знал. Но это определённо полезная информация об окружающем мире. По крайней мере он теперь знал о том, что где-то в этом мире серийно производят качественное многозарядное оружие.

Не было времени размышлять. Человек собрался и поехал дальше.

//Центральная Америка, территория Новой Испании, 29 сентября 1747 года//

Георг Мейзель поднял с земли камень и внимательно осмотрел его.

Кто-то очень торопливый пробежал по этому каменистому ущелью и задел этот камешек, который до этого лежал…

«Вот здесь», — положил разведчик камень на его положенное место.

Исходя из дистанции полёта камня, можно сделать вывод, что преследуемый бежал. Это значит, что он либо решил пробежаться для разнообразия, либо уже знает, что за ним идут.

Сейчас они преследовали личного королевского посланника, который нёс какое-то важное донесение. О донесении они узнали у губернатора города Сан-Луис-Рей-де-Франсия, среди местных известного под названием Монтеррей.

Посланник должен прибыть в Ла-Песку, чтобы оттуда отправиться в Метрополию, но так получилось, что все пути к побережью перекрыты легионерами.

Георг решил размять кости и лично поучаствовать в преследовании, чтобы не терять хватку.

Бедолага-посланник был изначально обречён, но дополнительно уменьшил себе шансы до смерти загнав коня четыре километра назад. При падении он подвернул ногу, но надо отдать ему должное — продолжал ковылять и даже бежать.

— Видите этот камень? — Мейзель никогда не упускал возможности натаскивать салаг. — Даже на каменистой местности есть выдающие преследуемых признаки. До этого мы знали только о том, что беглец спустился в это ущелье, но теперь я почти уверен, что он бежит вдоль русла. Мотайте на ус, пока я живой.

— Да, капитан, — кивнул декан новичков.

«Потери…» — подумал Мейзель.

Самый пик потерь был во время вторжения в Мексику. Испанцы озаботились качественной обороной, но ввиду малой численности гарнизонов, все их пограничные форты пали. Приходилось сжигать их вместе с гарнизонами, так как они отказывались сдаваться, наслышанные о деяниях легионов на бывших английских территориях.

Жалел ли Георг о том, что они творили в Тринадцати колониях? Нет.

Так было нужно.

В будущем, может, через сто лет, а может и раньше, в Северную Америку прибудут представители курфюршества Шлезвиг и предложат индейцам мир и честное партнёрство. А затем начнётся романизация, и они вольются в содружество народов, под одним знаменем, с одним языком, с одной культурой.

Англичане же… Их сложно романизировать, так как они много чего о себе воображают и не выказывают уважения древней латыни, хотя всем известно, что они сформировались как народ на гниющих руинах античной империи.

С индейцами дела иметь намного проще, они действительно, как однажды писал Мейзелю император Карл Петер I, простые и понятные люди. В отличие от англичан.

Мексиканские индейцы были людьми посложнее, но опять же, намного проще, чем испанцы.

Поэтому, в соответствии с последним приказом императора, от испанских колоний камня на камне не останется.

— Капитан, поймали! — замахал рукой эквит с края ущелья.

— Тащите его сюда! — приказал Мейзель.

Он уже стар, пятьдесят три года — это предельный возраст для простого легионера.

«Придётся, видимо, в ближайшие годы перебираться в штаб», — с сожалением подумал Георг. — «Сидеть на заднице ровно и командовать легионами…»

То, что его безусловно повысят в звании, стоит ему только изъявить желание — это факт. Его уважают, много штаб-капитанов — его хорошие друзья, только вот…

Не хочется.

Он чувствует себя по-настоящему живым только в поле, в бою. Заниматься бумажной работой, двигать фигурки по карте — это не для него.

«Уйду в отставку сразу же, когда пойму, что слишком стар и пора уступить дорогу молодым», — подумал Мейзель. — «В тот день, когда не смогу пробежать тридцать километров по пересечённой местности».

Мысленно он назначил на завтра испытание для своей «старости».

— Попался, голубчик, — улыбнулся Георг, глядя на связанного посланника. — Где его депеша?

— Вот, капитан, — спешившийся эквит передал ему кожаный планшет.

Мейзель внимательно изучил содержимое, но ничего не понял.

— В подразделение дешифровки это, — передал он планшет адъютанту. — Шифр «Каламус», на испанском. А теперь ты.

Георг извлёк из кобуры револьвер, подаренный императором. Он приложил ствол к колену посланника.

— Выкладывай, — потребовал Мейзель. — С кем ты встречался и говорил по пути?

— Ни с кем, — спокойно ответил посланник.

— Это неправильный ответ, — с горечью произнёс Мейзель. — Готов?

Выстрел.

Пуля раздробила коленный сустав посыльного, тот громко заорал, но его заткнули легионерским платком. Когда пленный проорался и начал скулить, Георг посчитал возможным продолжение диалога.

— Мы видели следы как минимум ещё четырёх людей, — произнёс Мейзель. — Вы впятером топтались на одном месте. Не думаю, что вы кружили друг вокруг друга и молчали. Меня интересует содержание беседы и личности твоих собеседников. Тогда тебя спасут, то есть окажут необходимую помощь. И ты будешь жить.

— Я ничего не знаю… — просипел посланник.

— Тогда тобой займутся профессионалы, — пожал плечами Мейзель. — Поверь мне, ты всё расскажешь, абсолютно всё. Все в итоге рассказывают. Но после обращения профессионалов не захочешь больше жить. Последний шанс.

Посланник промолчал.

— Перевяжите его, а затем отправьте в третью когорту, к Альфреду, — приказал Мейзель.

Скоро они выйдут к Мехико, вокруг которого сконцентрировались все силы Новой Испании. Там, вероятно, состоится генеральное сражение. А после сражения, в котором легионы точно победят, захват Мексики будет вопросом времени.

Мейзель, на месте испанцев, использовал бы тактику истощения противника: организовал партизанские отряды, чтобы внезапными и жестокими налётами постепенно разрушить логистику снабжения. А дальше? Дальше Мейзель бы надеялся на то, что в Метрополии что-нибудь придумают.

Увы, вице-король Новой Испании ничего подобного делать не стал. Вместо этого он призвал к ружью всех боеспособных мужчин, вооружил чем попало, даже допотопными арбалетами, после чего решил дать генеральное сражение под столицей.

«Вот так и проигрывают войны», — подумал Мейзель.

Он забрался на коня и проследовал к походным колоннам многотысячного войска.

//Королевство Швеция, г. Стокгольм, 3 октября 1749 года//

Михаил Ломоносов ожесточённо ел луковый суп. Самоотверженно откусывая и тщательно прожёвывая кусочки ржаного хлеба, он не забывал яростно запивать всё это вишнёвым компотом.

Времени совсем мало. Михаил сильно жалел, что в сутках всего 24 часа.

Сенаторы, общим голосованием, скинули на него разработку гражданского кодекса, а он, как премьер-министр, не был вправе отказать. Абсолютная власть, которую ему дал ныне покойный император Пётр III, уже давно истекла, он превратился в исполнителя, который может регулировать лишь общее направление движения бюрократической машины.

Нет, люди Зозим держат за яйца каждого сенатора, но вот в таких вопросах как разработка масштабных законопроектов даже она не могла помочь.

Романизация идёт полным ходом, процесс уже не остановить, тем более, что в пятилетнем бюджете уже заложены на неё деньги. Административный механизм работает, как часы, нет места ничему лишнему, но Михаила всё равно умудрялись ловить на таких вот вещах.

В протоколе работы Сената написано, что премьер-министру может быть поручена разработка законопроекта второго уровня — они поручили.

Сами они занимаются аграрной реформой, то есть отнятием последних земель у последних феодалов, это тоже сложная работа, нужно учесть очень много вещей, но всё равно…

«Хорошо, что есть толковые замы», — подумал Ломоносов, начав солить суп.

Но толковых замов мало. Очень мало. Трёх ассистентов он буквально вымолил у Зозим, которая сама пребывает в некоторой прострации от свалившихся на неё обязанностей. Да, она и так делала большую часть административных обязанностей в Шлезвиге и Швеции, но уж точно не все. Общей координацией работы так или иначе занимался император Пётр III. Но теперь его нет, а работу кто-то должен делать. И его не заменишь как простого работягу за станком.

Сын его слишком мал, чтобы решать какие-либо вопросы, поэтому остаётся только Мария Терезия, а она вообще не представляет себе, как работает весь административный механизм этого опасного чудовища…

Вот и приходится Михаилу на пару с Зозим влачить на своих плечах эту махину.

«Проклятые сенаторюги…» — с ненавистью подумал Ломоносов и вытащил карманные часы. — «Какая, к чертям, наука?! У меня на обед пятнадцать минут!!! Время!!!»

Залпом выпив остатки супа из тарелки, он вскочил и помчался в кабинет.

— Александр, что там у нас по заявлению крестьянства?! — буквально влетел он в своё кресло.

— Мария и Серафима отработали, господин премьер-министр! — ответил вскочивший ассистент.

Эти трое — бывшие рабы из Османской империи. Они оказались самыми способными из всего пятого набора школы ассистентов, причём их крайне ценила и сама Зозим, с большой неохотой отдав Михаилу.

Но их слишком мало!

— Накладные на снабжение строительства проверили? — спросил Ломоносов.

Сам он в это время бегло читал рекомендации и комментарии к своему черновику законопроекта, присланному сегодня утром из Сената.

— Да, господин премьер-министр, — кивнул Александр. — Семь накладных с ошибками, отправили на устранение. Сегодня после обеда должны вернуть.

— Тогда как разберёшься с накладными — хватай Марию и езжай в Шлезвиг, — решил Михаил. — Следите за строительством, чтобы всё прошло как надо. Когда поднимем новый тренировочный лагерь, займёмся новой Промзоной под Стокгольмом. Средства уже утверждаются в Сенате, но мы пока поищем оптимальное место и начнём собирать ресурсы.

— Да, господин премьер-министр, — поклонился Александр и убыл прочь.

Ломоносов же дочитал комментарии и рекомендации. Большая часть из них может быть послана к дьяволу, потому что являет собой обсасывание формулировок, но меньшая часть — сугубо дельного характера.

Михаил внимательно прочитал фамилии дельных комментаторов и отметил у себя в памяти. С этими можно работать.

Взяв набранные секретарями за утро листы с законопроектом, он вставил их в печатную машинку и начал сноровисто набирать новый текст в пустых местах.

«Много работы, но и результат!» — подумал Михаил, стуча по клавишам. — «Кто бы вообще мог представить себе десятки лет назад, что этот идущий с рыбным обозом мальчуган сейчас будет решать судьбы государства?!»

Примечания:

1 — Хризохалк — сплав из меди и цинка. Cu — до 97 %, Zn — до 10 %. Суть — галимая латунь. Также известен как томпак, симилор, ореоид, хризорин и принцметалл. Из хризохалка делают очень много годных вещей, начиная от радиаторных трубок, заканчивая оболочками для пуль. Важно сказать, что револьверы Таргуса покрыты мельхиором, то есть сплавом Cu — 75 % и Ni — 25 %. Во имя коррозионной стойкости, конечно же!