Ревизор: возвращение в СССР 46

Глава 6

Москва, Посольство Японии в СССР

Посол Японии в СССР Тору Фудзита был очень разочарован, когда ему, отчитываясь ежедневно о подготовке к очередному приему в посольстве, сообщили список отказников, и в нём он нашел фамилию Павла Ивлева.

– В чём причина отказа? – удивлённо спросил он.

У помощника этой информации не оказалось. Начался переполох. Минут через пять помощник прибежал, переговорив с тем, кто принимал этот звонок, и сообщил, что Ивлев сейчас находится за пределами Советского Союза и до конца ноября его в стране не будет.

«Ну, это ещё неплохо», – успокоено подумал посол. Главное – это не принципиальный отказ Ивлева идти на дальнейшие контакты, не посещая ни одного из мероприятий в посольстве. Такое, к сожалению, с советскими гражданами случалось достаточно часто.

Вероятно, как предполагал посол, кто-то на них сообщал куда следует о том, что они либо были чрезмерно выпивши на этом мероприятии, либо в целом по долгу их службы им нельзя было посещать такого рода мероприятия в посольстве со страной, с которой у Советского Союза есть серьёзные проблемы в отношениях.

Увы, но достаточно часто интересные для общения люди, появившись один или два раза, пропадали потом с концами. Так что это было самое большое первоначальное опасение посла, когда он услышал об отказе Ивлева принимать участие в этом приёме.

А так ему очень хотелось переговорить с Ивлевым ещё на какую-нибудь тему, не связанную, к примеру, напрямую с Японией, чтобы лично убедиться в уровне его знаний для того, чтобы проверить ту гипотезу, которую почему-то восприняли как руководящую в Токио. Ту самую, что Ивлев всего лишь является говорящим попугаем, который озвучивает в своих разговорах и публикациях то, что слышит от каких-то очень умных профессоров на своём экономическом факультете Московского государственного университета.

Сам он эту точку зрения не разделял, но ему нужны были серьёзные подтверждения того, что точка зрения токийских министров в данный момент по этому вопросу неправильная.

И то надо будет дважды и трижды подумать над тем, как, если его сомнения в ней окончательно подтвердятся, подать их в Токио таким образом, чтобы это не выглядело ни в коем случае как критика точки зрения министра внешней торговли и промышленности или тем более премьер-министра страны.

«Ну что же, в декабре у меня будет ещё одна возможность залучить Ивлева на свой посольский приём», – подумал посол. Авось в этот раз он будет в СССР и сможет посетить это мероприятие.

Жаль, конечно, что придётся ждать больше месяца для этого, но любой дипломат привык к долгой кропотливой работе. И месяц для него серьёзным сроком обычно никогда не является, если, конечно, речь не идёт о каком-то очень серьёзном кризисе, который надо решать в режиме нон-стоп, когда каждая минута на вес золота.

К счастью, именно с СССР, несмотря на плохие отношения, такие ситуации возникали крайне редко, и посол, просматривая свой календарь, даже примерно знал, когда они могут происходить.

Как правило, самые резкие заявления в адрес Советского Союза с требованиями возврата «северных территорий» звучали во время очередных парламентских выборов в Японии. Тогда МИД СССР недоумевал, посла Японии вызывали в него, и просили разъяснить позицию того или иного деятеля Японии, который высказал подобного рода претензии.

Ну а между выборами в основном была тишь да гладь.

«Ну что же, этот разговор, что будет являться тестом по Павлу Ивлеву, мне просто придется провести позже, чем я планировал» – подумал посол. – Одно плохо, конференцию с Токийским университетом к тому времени уже успеют провести на профессорском уровне, что исключает участия в ней Павла Ивлева… Жаль, на конференции он тоже планировал побывать лично, и хотел бы иметь шанс встретить там этого молодого человека.

Куба, Гавана

Посол Забродин после возвращения в посольство сел обсудить с Зенчиковым впечатления по поводу этой поездки в Варадеро к Павлу Ивлеву.

Старый хороший способ – сравнить свои впечатления от одной и той же беседы с тем, кто тебя сопровождал, для того чтобы сопоставить их и, возможно, обратить внимание на какие-то моменты, которые сам упустил по той или иной причине.

Такое практикуют сотрудники спецслужб. Но естественно, что и дипломаты тоже подобными полезными приёмами отнюдь не пренебрегают.

– Что скажете, Виталий Сергеевич? – спросил он второго секретаря. – Заметили какие-то отличия в поведении молодого человека по сравнению с тем разом, когда вы к нему один приезжали?

– Нет, Андрей Владиславович, абсолютно никаких отличий, – ответил второй секретарь. – Та же самая абсолютная уверенность в себе, как и в прошлый раз. Видели, как он в плавках на пляже царственно стоял? – продолжил Зенчиков. – Совершенно как ни в чём не бывало. Это в присутствии посла Советского Союза-то!

– Это да, – согласился Забродин. – Но, с другой стороны, у него была веская причина. Рядом с ним был целый генерал Советской армии, с которым он сюда отдыхать к нам прилетел. Похоже, дружба у них теснейшая, раз со своими женщинами приехали вместе отдыхать. Понять бы ещё, действительно ли Ивлев на армию опирается, или всё же это не основное его знакомство, – размышлял посол. – Хотя, с другой стороны, не Балдин же повлиял на точку зрения нашего министра иностранных дел… Значит, да, – продолжил рассуждать посол, – скорее всего, это его манера поведения именно с генералом под боком никак и не связана. У него есть и другие опорные точки посерьёзнее…

– А вы обратили внимание, товарищ посол, на то, как он к нам спустился, переодевшись? – сказал Зенчиков. – Вот ни за что не поверю, что у него нормального костюма с галстуком нет с собой, но он же надел какие-то простые штаны и рубашку! Это однозначно был совершенно ясный сигнал в нашу сторону, что он нас не особенно важными считает, раз мы в костюмах и галстуках, а он в такой вот свободной форме пришёл… Да, а ещё вы обратили внимание, что у рубашки вверху были две пуговички расстёгнуты, а не одна, – мол, большое спасибо за ваш визит, но вы меня от отдыха оторвали…

– Соглашусь с вами, Виталий Сергеевич, по этому поводу. – кивнул посол. – Он явно демонстрировал, что не такие уж большие люди к нему в гости приехали, мол, часто ему приходится общаться с гораздо более значительными персонами…

Это я тоже отметил, точно так же, как и то, что в столовой, когда он в неё спустился, он не подсел сразу к нам, а пошёл себе еду набирать. Не привык я к таким пацанам, которые в такой ситуации так себя ведут, словно у них как минимум равный статус со мной…

– Ну как же не привыкли, товарищ посол, если прямо сейчас в посольстве у нас один из таких имеется, – улыбнулся Зенчиков несколько фамильярно.

Забродин прекрасно понял, о ком он говорит. Да, уже пятый месяц у них третьим секретарём работает яркий представитель золотой молодёжи – племянник одного из членов Политбюро, прибывший в его распоряжение вскоре после окончания МГИМО на работу. Балбес и лоботряс, да еще и невероятно наглый…

Как же он не любил вот таких вот крайне недисциплинированных и самодовольных сотрудников, которым не то что нельзя было ничего серьёзного поручить, а категорически не стоило этого делать. Любой серьёзный вопрос ими с высоким шансом будет завален…

Ну а кроме того, крайне неприятно было и то, что во время каждого своего отпуска на родине этот племянничек будет сливать своему дяде весь компромат на посольских работников и лично на посла, который он соберёт в течение года…

Ни один посол не хотел оказаться в такой ситуации. «Но что же ты поделаешь, когда тебе присылают такого сотрудника прямо из Москвы, учитывая, что посольство на Кубе считается очень лакомым вариантом в плане зарубежной дипломатической службы», – подумал Забродин.

Но фамильярный тон Виталия Сергеевича он не поддержал и на эту тему рассуждать с ним дальше не стал. В конце концов, какие у него гарантии, что Зенчиков сам стукачеством не занимается в отношении него и других сотрудников посольства?

Кто угодно мог стучать в Москву, никогда ты сам не угадаешь каждого из таких «дятлов», особенно если умный человек этим занимается. Он тебе может постараться лучшим другом стать для того, чтобы ты доверял ему безоговорочно и делился своими потаёнными мыслями. А потом по возвращении в СССР узнаешь, что попал как кур в ощип…

Поблагодарив Зенчикова, который поделился с ним, к сожалению, теми же самыми мыслями, что у него самого были, ничего нового не добавив, он принялся размышлять над дальнейшими действиями.

Придумал он, к кому в Москве можно обратиться, чтоб больше информации по этому Ивлеву собрать. Генерал МВД для этих целей лучше всего подойдёт. Осталось только решить вопрос, как с ним так связаться, чтобы не попасть в поле зрения никого, кто этого самого Ивлева может курировать. Не хотелось бы, чтобы его взяли на карандаш как излишне любопытного, сующего нос не в свои дела, те самые люди, что этого Ивлева опекают…

Но пока что главное, чтобы Ивлев поскорее покинул Кубу. Нет, даже не так, неправильно он сформулировал, а ведь точность формулировок отличает хорошего дипломата от плохого. Главное, чтобы до его отъезда, никакой новый скандал с ним не случился…

Куба, Лурдес

Генерал ГРУ Куликов даже не сразу и поверил, когда военный советник прибежал к нему с новостями, от которых гудело посольство СССР на Кубе. Громыко лично позвонил из Москвы послу и велел снять всякие претензии к Павлу Ивлеву по поводу этого интервью. Министр к тому же велел сообщить о том, что никаких претензий больше нет, и самому Ивлеву. И посол после этого собрал целую делегацию и отбыл к нему в Варадеро.

– Упасть, не встать, – сказал Куликов вслух, когда остался один после беседы с военным советником. – Что за бардак у этих гражданских творится! Кто и как смог заставить Громыко снять все вопросы к Ивлеву?

Потому как опытному генералу было ясно, что министра именно заставили. Иначе не отправил бы он целого посла по сути извиняться перед пацаном восемнадцати лет от лица советского МИД…

Нет, Балдин мне, конечно, наврал с трёх коробов про него. – покачал головой генерал ГРУ. – Не может обычный провинциальный пацан, пусть даже и очень толковый, такие связи иметь, чтобы вот так красиво на Громыко наехать. Мутят они оба – и Балдин, и Ивлев, явно мутят что-то…

Ну теперь хоть понятно, почему пацан с таким равнодушием от моих предложений помочь ему с Громыко отказывался. – усмехнулся Куликов. – Видимо, связался уже с кем надо для того, чтобы ситуацию эту разрулили? И просто ждал, когда всё как следует раскрутится, и больше никаких проблем с Громыко у него после этого не останется.

Генерал ГРУ был человеком очень упорным и настойчивым, так что решил, что просто так он это дело не оставит. Надо будет завтра к Балдину и Ивлеву приехать и снова на рыбалку позвать. Авось получится всё же расколоть хоть одного из них по деталям этого дела, хотя пацан просил Балдину ничего не говорить.

Может, Эдик и в самом деле ничего не знает? Да, наверное, ничего не знает. Если скажешь ему про всю эту катавасию, он тут же начнёт Ивлева мучить вопросами. И тот наверняка обидится на меня, что я ему отдых испортил, и после этого точно никакой информации от него добиться я не смогу… Значит, что-то узнать я смогу, если повезет, только от самого Ивлева, при условии, что не буду трогать Балдина.

Куликов знал, как в их деле хорошо работают похвалы. А лучше всего, конечно, восхищаться собеседником с целью получения важной информации, когда он пьёт.

Жаль, с Ивлевым это не прокатит. Он пьёт так, немножечко, видно по нему, что алкоголь оставляет его равнодушным.

Ну или, другой вопрос, как профессионал не даёт себе шанса разболтать что-то важное, хлебнув лишка. Удивительно, конечно, такое видеть у парня в его возрасте, но мало ли, опытные люди его подучили.

Это ж всё зависит от того, кто конкретно его воспитанием занимался. Если батя у него из кремлёвских небожителей, то вполне мог устроить так, чтобы с сыном работали очень добротные профессионалы, передавая свой опыт по поведению, необходимому для того, чтобы сделать успешную карьеру.

Москва, квартира Алироевых

Ахмад ушёл на работу, малыш заснул, и Аполлинария вспомнила, что забыла похвастаться успехами Паши в плане приглашения в зарубежные посольства его собственному отцу Тарасу.

Прежние разногласия с Тарасом как-то в последние годы заметно уменьшились.

И Поля, думая о причинах этого, недавно пришла к выводу, что, скорее всего, это было связано с тем, что она уже с Эльвирой не живёт вместе. Мать же её в своё время с Тарасом поссорила, не дав отправиться вслед за ним в Сибирь…

Хотя за эти последние два года и сама Эльвира тоже сильно успокоилась по отношению к Тарасу. У неё самой наладилась личная жизнь, и она скинула с себя прежние заботы о детях и внуках.

Да и жизнь в целом у всех стала гораздо более спокойной и упорядоченной, в отличие от тех времён, когда в Святославле жили. Паша подрос, раскрылся неожиданно как настоящий мужчина, опора семьи, несмотря на юный возраст… И все за пару лет очень резко изменилось к лучшему… Ну кто бы мог подумать, что такое возможно… Аполлинария сама иногда отказывалась верить, что живет в собственной квартире в Москве, а муж работает в министерстве на высокой должности…

Да и распирало Полю от желания срочно похвастаться новыми успехами Паши. На новой работе она не успела завести таких тесных отношений, чтобы звонить по таким поводам.

Так что решила, что Тарас – самое то. А если не окажется его на месте, вдруг уйдёт в свой институт пораньше, так и ничего страшного. Она тогда Кире похвастается. Раньше она её ненавидела, но теперь, когда у неё есть Ахмад, это уже больше не имеет никакого значения, что она за ее Тараса замуж вышла.

Тарас уже давно не её.

Но трубку снял сам Тарас, правда, немножко удивился, что она сама ему звонит.

– Привет, Поля. Случилось что? – сразу спросил он встревоженным голосом.

– Что ты сразу про плохое думаешь? – возмутилась Аполлинария. – Всё хорошо, дети на Кубе отдыхают, Инна звонила вчера, у неё тоже всё в порядке. Хотела рассказать тебе, как Пашку нашего высоко оценили…

– А ну, давай, давай, – с энтузиазмом ответил Тарас. – Правда, он же на Кубе, как его оценить-то смогли без него?

– Не перебивай, – сказала Аполлинария. – Помнишь, он в прошлом месяце в японское посольство на приём ходил? Так вот, он сейчас на Кубе, а ему ещё три приглашения в различные посольства пришли: французское, испанское, и снова в японское. Представляешь, всего один раз сходил, и как показал себя! Так что теперь его все эти иностранцы наперебой к себе приглашают!

– О-о-о, это интересно, – сказал Тарас. – Но посольство обычно же приглашает за неделю или за две вот так вот письменно. Значит, Паша, раз до конца ноября будет на Кубе, пропускает всё.

– Да я уже во все эти посольства отзвонилась, сказала, что его не будет, потому что он за рубежом. Они меня везде очень вежливо благодарили.

– А вот это ты зря, – сказал Тарас. – Тебе надо было малыша кому-то вечером на несколько часов оставить, взять Ахмада под ручку, приодеться да пойти вместо Паши на прием. Приглашение-то на двоих, небось?

– Как так, вместо Пашки? – удивилась Аполлинария безмерно. – Приглашение же для него.

– Ой, Поля, что ты прям как деревенская. Да многие так делают. Наш ректор постоянно, когда идти сам не хочет или не может, проректору своё приглашение передаёт. Для посольства что самое важное? Чтобы побольше народу приличного было на приёме. Если никто не придет, это же трагедия, безразличие к стране со стороны местных, провал их дипломатической работы. Так что они на такие вещи глаза охотно закрывают. Главное, конечно, придя по чужому приглашению, вести себя прилично. Но вы же с Ахмадом не хулиганы. Так бы себя и вели.

– Вот где ты был раньше, Тарас, с этими откровениями? – расстроилась Аполлинария.

– Там же, где и раньше, Поля. В том же городе, где ты сейчас живешь. Общаться надо просто чаще, да советоваться. Я же от тебя, в отличие от вас с Эльвирой, никогда не закрывался, всегда помочь был готов. Ну ладно, не будем уже о старом…

– Да, не будем, – охотно согласилась Аполлинария.

И тут же воодушевлённо продолжила:

– Ну, мы всё равно эти предложения для пользы используем с Ахмадом, – сказала Аполлинария, решив показать Тарасу, что она тоже не лыком шита.

– Это как интересно? – заинтересовался тот, оправдав её ожидания.

– Да я их Ахмаду отдала, чтобы похвастался на работе. А то есть там такой у них мужик противный, постоянно своими родственниками хвастается, уверяет, что они каких-то там невероятных высот достигли. Вот Ахмад ему в курилке под нос и сунет эти приглашения, чтобы видел, что и других сотрудников у родственников жизнь вполне удалась.

– Ой, Поля, Поля. Да как такое вам вообще могло в голову прийти? – заохал вдруг Тарас. – Вот что значит в тихой деревне спокойной жили… Непуганые вы совсем…

– И не в деревне вовсе, – обиделась Аполлинария. – Святославль наш вполне себе приличный город. Как будто сам там не был…

– Да не это важно, а то, что Ахмад в министерстве же московском работает, а там работников пасут всех. Догадайся, кто именно! И если бы эти приглашения еще были в посольства социалистических стран. Но они же в посольства стран, которые с нами враждуют, под американцами лежат… Так что стуканут на твоего Ахмада кое-куда, как пить дать, стуканут. Попортит он себе карьеру этим вовсе, а не покажет достижения Паши. У него телефон-то рабочий есть? Можешь ему позвонить, отговорить его от этой ерунды опасной?

– Ох, – всполошилась теперь уже Аполлинария. – А об этом мы не подумали. Спасибо, тебе, Тарас.

Бросив трубку, она начала лихорадочно набирать номер мужа. Ахмад снял трубку после второго звонка.

– Ахмад, ты ещё не ходил в курилку, не показывал приглашения Пашины в посольства? – затараторила Поля, едва услышав голос мужа.

– Поля, да чего ты так всполошилась? – удивился он. – Как пришёл на работу, сразу и сходил. Чего тянуть-то? Там как раз этот поганец был. Видела бы ты его морду, когда я при всех ему эти приглашения показал! Затея наша удалась!

– Ох, Ахмад, не надо было тебе этого делать…

– Почему? Вчера сама предложила. А сегодня вдруг уже не надо? – удивился Ахмад.

– Ай, я Тарасу звонила. Он сказал, что не надо этого делать ни в коем случае. Ну да что уж теперь, поздно уже это обсуждать. Придёшь домой, там и переговорим.

Москва, МИД СССР

Первый заместитель министра иностранных дел Макаров никак не ожидал, что он с министром ещё одну беседу по поводу Ивлева будет иметь.

Договор, заключённый с сыном, честно выполнен. Парня он расписал перед министром как следует, да еще и от души. Он и сам воспринимал Ивлева как талант с очень большим потенциалом, к которому мало применимы обычные мерки. Что и Андрей Андреевич должен, конечно же, понимать сам, будучи таким же неогранённым алмазом в своё время в молодости.

Так что звонок из канцелярии по поводу собрания, единственным пунктом повестки которого был указан Ивлев, стал для него, конечно же, большим сюрпризом.

Ещё больше он удивился, когда увидел, что в приёмной министра на это же время назначено и заместителю министра Чебакову.

«Он-то здесь с какой стороны может быть полезен?» – подумал Макаров.

Естественно, что в присутствии помощника и секретаря Громыко поговорить им открыто на эту тему не удалось. А в коридор выходить тоже не очень хорошо, вдруг министр их позовет к себе, а их в приемной нет, они по коридору гуляют…

Наконец, Громыко их пригласил к себе.

В точности как Макаров и ожидал, выйдя лично, распахнув дверь и молча махнув рукой, мол, заходите.

Кстати, это было обычно характерным показателем плохого настроения у министра. И Макаров со своим коллегой переглянулись понимающе, прежде чем заходить внутрь.

– Вы оба люди опытные, – сказал Громыко, когда они все уселись по своим местам. – Скажите, может ли так быть, что один из вас как-то с Фиделем Кастро договорился, чтобы он тоже мне позвонил по поводу этого вашего Павла Ивлева?

Макаров с Чебаковым удивлённо переглянулись.

Они понятия не имели, что, оказывается, оба ходили ходатайствовать за Ивлева.

Это, конечно, не прошло мимо министра…

– Мысли такой не было, Андрей Андреевич, – первым, как старший, сказал Макаров. – В чём был бы смысл? Ситуация достаточно простая, да и никто не выносит сор из избы в нашем-то статусе.

– Естественно, тоже нет, – помотал головой Чеботов. – А что случилось-то, товарищ министр? При чем тут вообще Фидель?

– А случилось, что Фидель Кастро мне звонил вчера, и руки выкручивал, чтобы я вашего Павла Ивлева не трогал. А поскольку сразу перед ним вы приходили, вот я и решил спросить, не связано ли всё это между собой. – устало сказал министр. – Согласитесь, что выглядит странно, когда сразу три человека в небольшом совершенно временном диапазоне приходят за одного восемнадцатилетнего паренька просить…

Макаров и Чебаков, конечно же, согласились, что да, странно, но по-прежнему никаких идей по этому поводу выдвинуть не смогли.

– Ладно, товарищи, – махнул рукой Громыко. – Всё, расходимся по своим рабочим местам. Над этой проблемой будем в свободное время голову ломать, а в рабочее у нас огромный фронт работы по нашему непосредственному профилю.

Макаров с Чебаковым, выйдя из приёмной министра, тут же, пройдя немного по коридору, остановились. Макаров, признаться, был удивлён. Всегда до этого он считал Чебакова достаточно своекорыстным и циничным человеком, который точно не должен был вступиться за молодого парня, а тут на тебе…

Но первым заговорил Чебаков:

– Так вы, Виктор Павлович, получается, тоже за Ивлева ходатайствовали? – заговорил Чебаков.

– Да, меня сын попросил, Юрий Борисович, – ответил Макаров.

– Ну а меня – дочь, – подмигнул ему Чебаков.

Мол, типа, не хочешь говорить, кто просил, ну и ладно, имеешь право. У всех свои секреты.

– Да нет, Юрий Борисович, и в самом деле сын. Он однокурсник Павла Ивлева и очень сильно его уважает, – решил не оставлять ситуацию в таком ключе Макаров. Раз уж попали в нее вместе, то хоть на небольшую откровенность друг от друга они могут рассчитывать…

Чебаков даже заморгал от неожиданности, но вроде бы понял, что ему не соврали, потому что тут же сказал:

– А меня вот Межуев из КПК попросил парня из беды выручить… Но скажите, кто мог ожидать, что за него ещё и Фидель заступится? На этом фоне все наши потуги уже смысла-то особого и не имели…

– Не могу с вами не согласиться, Юрий Борисович, – кивнул Макаров.

Из-за угла коридора вышла группа сотрудников. И заместители министра, не собираясь продолжать этот разговор при свидетелях, пожав друг другу руки, разошлись.

Дочитали главу – порадуйте автора, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а мне – приятно!!! https://author.today/work/498487