Ревизор: возвращение в СССР 46

Глава 12

Куба, Гавана

Зенчиков расстроенно выдохнул, когда Ивлев увел свою жену из-за неподобающего поведения Виктора. Все же он рассчитывал получить от Павла хоть какую-то полезную информацию, которой потом можно будет перед послом отчитаться. Тому непременно захочется узнать, какими судьбами Павел Ивлев с женой оказался на приеме в польском посольстве. Но Виктору ничего по этому поводу сказать не решился, хоть тот и был совсем начинающим дипломатом и должен был в теории во всем его слушаться. У него, в отличие от развязного подчиненного, нет очень серьезного родственника в коридорах Кремля…

– Хороша девка, – сказал Виктор, проводив оценивающим взглядом отошедшую от него пару. Пришла понравившаяся ему девушка сюда с каким-то очень молодым парнем Павлом, с которым почему-то Зенчиков разговаривал очень уважительно. И имя девушки, которую представил ему, Галия, ему тоже понравилось… Видна в ней восточная кровь, видна…

– Даже не думайте, Виктор Владиславович, – поспешно сказал Зенчиков. – Это же тот самый парень, что на уши самого министра иностранных дел поставил, и тот был вынужден отступить.

– Как это? – удивился Виктор. – А почему я об этом ничего не знаю?

Зенчиков только вздохнул. Тоже мне дипломат! Если бы он, как настоящий профессионал, работая в посольстве, информацию бы тщательно собирал, давно бы уже все знал. Ни для кого в посольстве, кто правильно себя ведёт, происшествие с Ивлевым и Громыко – не тайна. Хочешь стать профессионалом – надо меньше пить и за бабами ухлёстывать, а заниматься своими прямыми обязанностями.

Но вслух это Виктору Владиславовичу, племяннику одного из членов Политбюро, он, конечно же, не сказал. Насколько он над ним посмеивался в присутствии посла, один на один, настолько он, общаясь с ним лично, старался быть вежливым и предупредительным. С такими связями даже негодный к дипломатической службе человек может очень быстро вверх подняться. И уже лет через шесть-семь его начальником оказаться. К чему ему обострять с ним отношения, чтобы он это в будущем припомнил?

Поэтому он, отведя Виктора в уголок зала, туда, где никто не мог их подслушать, обстоятельно и с удовольствием пересказал все детали состоявшейся истории. Как первоначально на Павла министерство иностранных дел наехало. И как спустя всего неделю дало резкий откат назад. И, более того, снабдило молодого парня карт-бланшем на любые прямые переговоры с верхушкой Кубы без всякого посольского надзора.

Фомин услышанным был изумлён, это было очевидно. Но вычленил из рассказа Зенчикова ещё кое-что важное для себя.

– Значит, у этой девки уже и двое детей маленьких, – сказал он, разочарованно дернув носом. – Жаль, не по мне такое.

Услышанное Зенчикова очень даже порадовало – не хватало ему ещё скандала с приставаниями к жене Ивлева. Правда, уже неплохо изучив Виктора, он понял, что для того это, скорее всего, просто подходящий предлог для отступления от прежних намерений соблазнить жену Ивлева. Нюхом почуяв после того, как он описал победу Ивлева над министерством иностранных дел, слишком серьёзные для себя неприятности, если будет пойман с поличным, Фомин сдал назад, отказавшись от этого намерения под благовидным предлогом. Мол, ему девушек без детей подавай…

«Главное – результат», – подумал Зенчиков. Ещё один серьёзный скандал до отъезда Ивлева им с послом тут точно не нужен. Хотя, конечно, и заманчиво было бы столкнуть дядюшкуВиктора из Политбюро с теми людьми, что самого Громыко заставили отступить. И посмотреть, кто кого одолеет…

Но Зенчиков всегда старался мыслить конструктивно. Он и из сценария без подобного скандала свою выгоду извлечёт. Второй секретарь с огромным удовольствием подумал о том, как он завтра, зайдя к послу, который сегодня из-за подскочившего давления был вынужден проигнорировать это мероприятие, отправив его с Фоминым, расскажет о том, как он, действуя умело, профессионально и своевременно, отвратил Фомина от идеи соблазнить жену Ивлева. Пусть Забродин ценит его усилия и его самого тоже. Авось начальник после возвращения с Кубы поднимется на ступенечку повыше и его к себе перетянет. Такое в МИДе практиковалось сплошь и рядом.

Хуже всего было тем, кого никто не хочет тянуть к себе наверх. Вот Зенчиков и старался заблаговременно создать у как можно большего количества людей с перспективной карьерой самое что ни на есть позитивное впечатление о себе. Его этому очень умные люди в своё время учили, и он до сих пор был им признательным за науку. Он, когда в МГИМО пришел учиться, понимал прекрасно, что без связей тяжело ему придется в МИД. Так что в то время, как его сверстники со связями напропалую куролесили, он в отличие от них со старыми профессорами общался. С восторгом им в рот глядя, просил что-то рассказать дополнительно после занятий из их обширной дипломатической практики… Старики, часто одинокие, охотно шли на контакт, да жизни его попутно учили…

Куба, Гавана

Виктор расстроился, конечно, что единственная девушка, что ему пока что приглянулась на приёме, оказалась женой какого-то москвича из золотой молодежи. Кого-то наподобие его самого, способного устроить веселую жизнь любому, кто на него наедет, за счет прекрасных связей на самом верху.

Ну да, рассказанная Зенчиковым история глубоко его впечатлила. Парень в таком возрасте за счёт своих связей смог отбиться от самого Громыко, члена Политбюро и человека, пользовавшегося огромным влиянием на Брежнева.

Что же там за связи такие должны быть? – недоумевал Виктор, никак не понимая, что же это за уровень такой фантастический. Не знал бы он уже хорошо Зенчикова, мог бы и подумать, что тот что-то придумал, чтобы помешать ему завязать интрижку. Но он уже уяснил себе, что Зенчиков обыкновенный подхалим и лизоблюд, который из-за его дяди готов максимально перед ним прогнуться. Он таких со школы насмотрелся во множестве… Не будет такой человек ему хоть в чем-то врать, тем более в таком вопросе…

Но если человек смог разобраться с самим Громыко, то и с дядей его тоже, в случае, если он создаст ему проблем, тоже может оказаться способен разобраться. И такой кульбит его дяде вряд ли понравится. Никто не любит, когда его наклоняют. Вовсе не для того амбициозные люди наподобие его дядюшки рвутся на вершину власти, чтобы потом кому-то кланяться. Одно дело – выручить племянника из какой-нибудь пустяковой ситуации. А другое дело – вмешать своего дядю в скандал, в котором он может потерпеть поражение всего лишь из-за замужней бабы, бывшей лишь капризом племянника. Да еще и законной жены пострадавшего, требующего крови. Нет, это уже будет перебором.

Виктор знал, что он единственный племянник, но степень любви к нему дяди проверять вовсе не хотел. Боясь, что, если зайдёт по этому пути слишком далеко, его может постигнуть разочарование.

Мало ли, дядя помогает ему вовсе не потому, что вообще любит своего племянника, а потому, что положено своим родственникам помогать, если ты член Политбюро. Никто не поймёт, если ты этого делать не будешь. А если отвернёшься, когда начнут шпынять твоего родственника, то это ущерб твоему статусу нанесёт. Пойдут слухи, что ты настолько утратил авторитет, что твоего родственника налево и направо наклоняют, а ты ничего сделать не можешь.

Может, сам Виктор до такого бы не додумался, но ему и не пришлось самому над этим голову ломать. Его мать с отцом неустанно ему это твердили с момента, как он в МГИМО поступил на учёбу. Тут уж волей-неволей и поймёшь, и осознаешь, что могущественный дядя вовсе не гарантированно является ключиком от всех проблем.

К счастью, минутой позже, когда он отошёл от Зенчикова обновить бокал с вином, он наткнулся на Эльзу, второго секретаря посольства ГДР на Кубе. Очень приятная блондиночка с третьим размером груди. Здорово, что она тоже появилась, хоть и с опозданием!

Виктор с ней был уже очень даже близко знаком. Они несколько раз уже кувыркались в постели у неё на квартире. Жаль, что она вечно была жутко занятой, и чаще чем раз в две недели встречаться как-то не получалось. Но как раз уже прошло прилично времени с прошлого раза. И Эльзе, похоже, самой хотелось согрешить, потому что она была сегодня сама любезность.

Болтая с ней, Виктор старался держаться подальше от Зенчикова. Нечего тому смотреть, с кем он тут проводит своё время. Мало ли потом послу расскажет, а тому это не понравится. Раз Зенчиков перед ним стелется, значит и перед послом тоже…

Наличие рядом красивой девушки распаляло воображение Виктора, и, наконец, он, не выдержав, шепнул ей на ушко, что очень хочет её.

Парой минут позже они уже выходили из посольства, сбежав с приёма. И, проехав полтора километра на машине Эльзы, через десять минут были уже у неё на квартире. Виктор начал раздевать девушку ещё в прихожей. Она ничего против абсолютно не имела.

Спустя час они уже курили в постели и болтали. И Виктор совсем не удивился вопросу от Эльзы:

– Что это за молодой человек в костюме от серьезных европейских дизайнеров явился с девушкой в платье от других таких же европейских дизайнеров? Никогда раньше их не видела!

Полностью расслабленный и довольный жизнью, он рассказал ей всю историю, что услышал от Зенчикова, выразив своё удивление тем, что у парня в таком возрасте есть настолько серьёзные связи в Москве, что он смог с самим министром иностранных дел примириться против воли того…

Япония, Токио

– Представить себе не могу, как мы здесь продержимся еще три дня, – жалобно сказала Диана мужу, пытаясь найти удобную позу, сидя на полу за низким столиком в номере отеля, на котором им был сервирован завтрак. – У меня все болит.

– Согласен, – кивнул Фирдаус, с интересом рассматривая содержимое тарелок, – идея выбрать отель с национальным японским колоритом была ошибкой. Я уже попросил забронировать нам стандартные европейские отели в Осаке и Иокогаме. Так что надо потерпеть только эти оставшиеся три дня в Токио. Можно было бы конечно и здесь поменять гостиницу на привычную, но не хочется обидеть случайно японских партнеров, если вдруг узнают.

– Наверняка узнают, – кивнула Диана, – машину же за нами к гостинице присылают.

– Да, точно, – согласился Фирдаус, – значит, сразу же выводы сделают. Могут посмеяться просто, а могут и посчитать неуважением к их местным традициям. Сама же читала вместе со мной, сколько у них тут всяких нюансов. Не так посмотрел или не к тому обратился и все, нарушение протокола.

– И не говори, зачем столько условностей? Как они тут вообще выживают в таких условиях? – покачала Диана головой.

– Я прочел в одной книге теорию, что из-за высокой плотности населения на островах выработалась особая культура общежития, регламентирующая большую часть моментов повседневной жизни. Когда такое большое число людей живет бок о бок друг с другом, невозможно обойтись без очень большого числа правил и условностей.

– Да уж, людей здесь неимоверное количество, – согласно кивнула Диана. – Я всегда думала, что в Москве много народу. Но по сравнению с Токио наша столица просторная и малолюдная.

Диану в день их приезда в Токио просто поразили толпы народа буквально везде. Куда ни посмотри, люди идут сплошными потоками. Даже усталость после долгих перелетов не помешала ощутить, насколько много людей здесь живет. Всю дорогу от аэропорта Диана провела, прилипнув к окошку автомобиля, с интересом рассматривая все вокруг и краем уха слушая их переводчика, встретившего их с Фирдаусом в аэропорту и сопровождавшего до гостиницы.

Переводчика звали Хендри. Родом он был из Шотландии, а в Токио жил уже шестой год и был неплохо осведомлен о местных традициях. Он женился на японке два года назад и у них уже даже был годовалый сынишка, так что Хендри, похоже, планировал оставаться в Японии надолго. По дороге он рассказал им вкратце о программе пребывания здесь, а также сообщил, что будет сопровождать их не только в Токио, но и в других городах.

– Отлично, – довольно кивнул головой Фирдаус.

Диана тоже обрадовалась. Они с мужем специально искали переводчика из европейцев, когда планировали эту поездку, но до последнего было непонятно, будет ли возможность работать с одним и тем же человеком во всех трех японских городах. Теперь они оба были очень довольны. Все же Хендри намного ближе по образу мышления и мировоззрению к ним самим. Будет намного проще налаживать коммуникацию и рассчитывать на взаимопонимание, чем с каким-нибудь японцем, у которого могут быть совсем другие представления об одних и тех же вещах.

Хендри очень помог им, когда они заселялись в отель. Узнав, что они выбрали гостиницу в японском стиле, он покачал головой и похвалил их за любознательность, но потом предложил пройти в номер вместе с ними, чтобы все показать и объяснить. И это оказалось совсем не лишним.

Диана была потрясена тем, насколько сильно может отличаться быт в другой культуре. Без Хендри они бы не разобрались с большинством моментов, начиная с требования оставлять обувь за порогом номера и надевать специальные тапочки и заканчивая кроватью, которой не было в привычном для них виде. Зайдя в спальню и увидев на полу большой тонкий матрас с заправленной постелью на нем, Диана аж усмехнулась. Ей это живо напомнило ночевку родни, приезжавшей к ним иногда в Святославль. Тогда тоже все, кому не хватало мест на кроватях, спали на полу…

Потом Хендри показал им низкий столик в гостиной, объяснив, что сидеть за ним надо тоже на полу на специальных плоских подушечках. Столик был накрыт тяжелой скатертью. Приподняв ее конец, Хендри пошарил под столом и включил какую-то лампу под ним.

– Это обогреватель, – пояснил он Диане с Фирдаусом. – Осенью уже довольно холодно, поэтому японцы используют такие приспособления, чтобы во время приема пищи было тепло ногам.

Потом перешли к осмотру санузлов. Ванна Диану откровенно шокировала. Она была непривычно узкая и при этом высокая. Диана могла поместиться в ней только сидя, прижав к себе согнутые в коленях ноги. И места при этом почти не оставалось. Небольшой душ был расположен отдельно за перегородкой возле ванны.

– В Японии редко принимают горячий душ, – пояснил Хендри. – Обычно японцы быстро моются под душем с мылом холодной водой, а потом залезают в очень горячую ванну. Это, кстати, неплохо расслабляет мышцы. А вообще во многих японских квартирах в принципе нет ванн. Есть только туалет и раковина. А моются жильцы таких квартир в общественных банях. Это распространенное явление, особенно в небольших городах. В Токио конечно уже достаточно много современных многоквартирных домов со всеми удобствами, как и в других крупных городах. Но вот в провинции дела обстоят иначе…

Показав и рассказав им все про номер, Хендри удалился, сообщив, что подождет их внизу в холле отеля. Буквально через час уже была запланирована встреча с потенциальными партнерами в ресторане.

В первый день в повестке дня был только совместный обед, чтобы познакомиться и пообщаться, а потом отдых и свободное время. Японцы тактично давали гостям возможность прийти в себя после изнурительных перелетов, чем Диана с Фирдаусом воспользовались в полной мере, практически сразу после обеда отпустив Хендри до завтра и поднявшись к себе в номер и завалившись спать. Даже жесткость пола, прекрасно ощущаемая через тонкий матрас, не помешала им моментально отрубиться.

Но утром ждала расплата. Тело, непривычное ко сну в таких условиях, затекло, и утром и Диана, и Фирдаус проснулись совершенно разбитые, с болью практически в каждой мышце. Оба сильно жалели о своем любопытстве и желании ощутить местного колорита и скучали по мягким кроватям и горячему душу. А впереди был напряженный рабочий день и первые переговоры с восточными партнерами…

Сицилия, Катания

Козима Барбиери, крёстный отец Коза Ностры в этом регионе Сицилии, с огромным интересом ждал визита к себе Джино, одного из своих капореджиме. Уж очень много шороха тот навёл предыдущим вечером.

До него, разумеется, довели информацию о том, что Федерико Коста затеял какой-то новый бизнес. И вот вчера Джино захватил этот новый бизнес, да ещё сделал это очень элегантно, заставив Косту вообразить, что у него проблемы совсем с другой группировкой, и отправить свои силы вовсе не на ту границу, где его ожидали неприятности.

Крёстный отец оценил и то, что при этом изящном решении не была пролита ничья кровь. Этого он не любил, хотя в отдельных случаях и готов был закрыть на такого рода события глаза. Мало ли какие серьёзные обиды существуют между его капореджиме…

Он велел своему консильоре в связи со всеми этими событиями собрать более подробную информацию о том заводе, который был захвачен Джино. И прямо с утра за чашкой крепкого сицилийского кофе был неприятно впечатлён тем масштабом производства, который, как оказывается, прямо под его носом сумел развить Коста на этом предприятии.

До этого он думал, что речь там идёт максимум о миллионах итальянских лир прибыли. А по сути, производство уже выходило на десятки миллионов. Такие большие деньги, попав в руки одного из его капореджиме, Косты, могли очень серьёзно изменить расклад между ним и другими, а также степень управляемости им с его стороны.

Он твёрдо решил, что, пожалуй, его не устроит, чтобы этот завод принадлежал ни Косте, ни захватившему его Джино. Всё же такие деньги в руках любого капореджиме – это перебор.

Крёстный отец прекрасно разбирался в человеческой природе и понимал, что обладание большими деньгами неизбежно затуманит взор их обладателю. Большие деньги приведут и к увеличению амбиций, капореджиме захочет занять его позицию, а он пока вовсе не собирался уходить на пенсию или умирать. Нет, совершенно точно не должно быть у него подчинённых, которые будут богаче его самого.

Джино прибыл в точно назначенное ему время, в 9:45.

Крёстный отец положительно это отметил, поскольку очень не любил ни тех, кто опаздывает, ни тех, кто приходит чрезмерно рано. Человек Коза Ностры, с его точки зрения, не должен был ни чрезмерно суетиться, заявляясь раньше времени, ни опаздывать, а демонстрировать точность и обязательность.

Прежде чем крёстный отец успел начать разговор по вчерашнему делу, Джино поспешил сделать подарок:

– Крестный отец! Я хотел бы принести извинения за ту суету, которая вчера, возможно, испортила ваш вечер.

И, поклонившись, он достал из портфеля две приятно радующие глаз пачки стодолларовых купюр, положив их перед ним.

Двадцать тысяч долларов, – удивлённо отметил крёстный отец. Это уже больше походит не на извинения, а на прямой подкуп. Впрочем, важно понять, с какой целью Джино вручает ему эти деньги. Чего он хочет за такой подарок?

Джино заговорил:

– Ещё раз прошу простить меня, крёстный отец, за вчерашнее. Просто, к сожалению, я никак не мог оставаться в стороне от этого дела. Когда я узнал, какой масштаб завода открыл мой сосед Федерико Коста, я начал волноваться.

А когда навёл дополнительные справки, моя тревога удвоилась. Оказалось, что Коста активно закупает оружие на американской военной базе на моей территории. Если мой сосед строит такое предприятие, от которого будет получать огромную прибыль, и одновременно закупается оружием, то что я, по-вашему, должен думать?

Джино посмотрел на него в ожидании какой-то реакции, и крестный отец кивнул. Мол, продолжай, я тебя внимательно слушаю.

Ну а переданные ему деньги он уже прибрал, засунув их в ящичек под столом. Подарок есть подарок. В любом случае вряд ли Джино ожидает, что он его вернёт, даже если откажет ему.

Это капореджиме для его солдат – величина, а перед крёстным отцом они все намного ниже статусом и должны подчиняться его приказам. Так что никакого торга по поводу возврата денег в принципе не может быть. Подарок – значит подарок.

– А ведь, крёстный отец, – продолжил Джино, – существует старое правило в Коза Ностре, что никто из нас не должен владеть большой недвижимостью или крупным предприятием. Чтобы алчность не затмила наш взгляд и не заставила с презрением относиться к простым согражданам, которых мы оберегаем от властей, – сказал Джино.

Тут уже крёстный отец не выдержал и сказал:

– Ну ладно, Коста нарушил это правило. Но теперь ты, захватив его завод, тоже, по сути, планируешь его нарушать. И в чём же разница?

– Нет, крёстный отец, вы неправильно меня поняли, – тут же энергично замахал руками Джино. – Я захватил этот завод не для себя. Я ценю старые традиции. Мне всего лишь надо отвести от себя и своих людей ту угрозу, которую будет представлять Коста, если завладеет той прибылью от завода, на которую рассчитывает. Я передам это предприятие бизнесмену, который будет им заниматься, как и положено. Что я понимаю в чемоданах и в их производстве? Ничего, конечно. Пусть он работает, получает там свою прибыль, обеспечивает рабочие места для наших сограждан. Может быть, даже производство расширяет. А я буду заниматься тем, чем всегда занималась Коза Ностра – буду охранять это производство за плату малую. Сугубо за защиту, которую ему обеспечу. То, чем не захотел заниматься Коста в своей алчности, решив сам стать бизнесменом и презрев те правила, на которых издревле существовала Коза Ностра.

Крёстный отец благосклонно кивнул услышанному.

– Ну что же, Джино, ты ещё раз сумел меня удивить, как и вчера, но кроме этого ещё и порадовать. Ты же ещё очень молод. Сколько тебе? Чуть за сорок, верно?

Джино кивнул.

– Приятно видеть от человека в таком молодом возрасте такое безусловное уважение старых традиций, которые появились вовсе не на пустом месте. Нельзя отказывать в мудрости основателям Коза Ностры. Они точно знали, что делают. И что ещё очень важно, какие проблемы могут возникнуть, если нарушать старые традиции!

Барбиери заметил, как в ответ на его реакцию глаза Джино радостно вспыхнули. И продолжил, подтверждая, что тот правильно понял его намек:

– Ну, раз такое дело и раз никто не погиб при захвате этого завода, то признаю твои действия справедливыми. Но только после того, как ты отдашь этот завод. И не вздумай шутить никаких шуток. Если я узнаю, что ты на самом деле сохранил свой контроль над ним, а не довольствуешься малой долей прибыли за защиту, то тебя будут ждать очень негативные последствия.

– Конечно, крестный отец, что вы! Я бы не решился вас обманывать! – поспешно сказал Джино.

Неслышно вошёл консильоре.

– Крёстный отец, – доложил он, – там прибыл ещё и Федерико Коста, которому было назначено на 10:00.

– Зови его сюда, – велел Барбиери.