Реинкарнация архимага

Глава 4

Замечательный город Саратов

На следующее утро я проснулся рано. Выскочив во двор, провёл положенную разминку, уделив внимание растяжкам, и ополоснулся ведром колодезной воды. После чего растёрся докрасна полотенцем и бодрым оленем поскакал наверх, переодеваться.

И нет, не нужно всё списывать на молодой организм. Просто сообразил, что мой целительский амулет мне не помешает. Так что зарядил его с вечера, надел — и вуаля — ни красных глаз на утро, ни похмельного синдрома не отмечено. Так что через короткое время я, румяный, побритый и полностью довольный жизнью, спустился в зал, где над кружкой рассола хмуро пребывал Сергей Никифорович.

— Завидую я вам, молодым, — известил он меня со скорбью в голосе, оценив мой цветущий вид, и после жадно припал к рассолу.

— Думаю, что я сейчас вполне мог бы составить вам конкуренцию в употреблении народных средств, но мне лечебного артефакта хватило, — заметил я в ответ, попросив служанку приготовить кофе.

— Так-с, а вот с этого момента попрошу поподробней, — вперил в меня хозяин дома заинтересованный взгляд, отягощённый вполне понятными страданиями.

— Всё же просто, — развёл я руками, — Нужно всего лишь было на ночь надеть на себя лечилку, и утром встаёшь, как огурец.

Для наглядности, я вытащил кулон из-за ворота рубахи, наглядно демонстрируя, о чём речь.

— А продайте-ка мне, дорогой вы мой, один, нет — парочку этих замечательных вещиц, но только т-с-с-с! Чтобы жена ни сном, ни духом… — предложил он, трагическим полушёпотом.

— Не вопрос. Прямо сейчас принесу, а пока кофе пью, успею зарядить их.

— А это никак на лечение Анны не повлияет? — всё-таки нашёл он в себе силы, чтобы совестливо задать правильный вопрос.

— Я очень быстро восстанавливаюсь. И получаса не пройдёт, как снова с полным резервом буду, — заверил я страдальца, поднимаясь с места.

— Вроде, полегчало… — неуверенно отметил Сергей Никифорович, когда я расправлялся уже со второй чашкой кофе и успешно боролся с целой дюжиной небольших пирожков с разнообразной ягодной начинкой.

С виду они все были одинаковы, но нет. В одних земляника, в других малина, а то и вовсе чернослив. Короче — каждый из них вполне приятный сюрприз.

Про эффект плацебо я страдальцу рассказывать не стал, так как он, стоило чуть порозоветь лицу, начал деятельно собираться в гости.

— Пойду соседа спасать. Он мне дорог, а с таким амулетом в два раза дороже станет, — твёрдо вознамерился глава семьи выдвинуться на выручку своего верного собутыльника, уже поднимаясь с места, но нет.

— Папа, Владимир Васильевич! — лёгкой ланью вбежала к нам Яна, — Представляете, я проснулась, и чувствую, что магия у меня полностью восстановилась! А лёгкость-то какая! — закружилась она на месте, демонстрируя, насколько же ей хорошо, — Ой, я наверное плохо поступаю. Даже не подумала к Анне заскочить, — тут же умчалась девушка обратно.

— О как… — только и вымолвил Сергей Никифорович, тяжело плюхаясь обратно в кресло, — И действительно помогло ей ваше лечение. Я уж и забыл, какие у меня дочери подвижные и весёлые. А у вас, Владимир Васильевич, какие планы на день?

— Если я не сильно злоупотребляю вашим гостеприимством, то хотелось бы, пользуясь случаем, форму себе заказать. В Тамбове у меня не получилось, так может в Саратове успеют пошить, а лучше из готового что-нибудь подогнать.

— По вопросу вашего проживание лучше и не заикайтесь. Вы теперь самый дорогой гость в нашем доме! Да, и на будущее — если узнаю, что вы в Саратове были и не у нас остановились, то сильно на вас обижусь! А насчёт формы, так я сейчас же велю коляску запрячь, и Федот отвезёт вас, куда надо. Думаю, он сам вам и подскажет, где офицеры обшиваться изволят. Как-никак, всю свою жизнь по Саратову катается.

— Буду весьма признателен, — только и смог я сказать в ответ, дивясь про себя столь внезапно возникшим отношениям искренней дружбы.

— Но Савелия Павловича всё равно нужно спасать. Я ненадолго, задерживаться не стану, вернусь раньше, чем вам коляску заложат, — уже более уверенно поднялся с места счастливый отец, направляясь на выход.

Яна оказалась редкой непоседой. Как я понял, она и кузена, и сестру, и свою матушку успела разбудить. Так что к моему отъезду не только Сергей Никифорович успел вернуться, но и всё семейство за столом собралось.

Видом Яны и её матушки все восхитились по очереди, но под сурдинку, нет-нет да поглядывая на Анну, которая была бледна и казалось, дышала через раз.

— Александр, я могу поручить вам сегодняшнюю зарядку хотя бы двух камней? — спросил я у своего недавнего ассистента.

— Два точно осилю, но попробую больше, — чуть было не подскочил с места юноша.

— Больше не нужно. Завтра мне нужна будет ваша помощь во время лечения. Будет очень обидно, если вы сегодня перенапряжётесь и завтра окажетесь бесполезны.

— Владимир Васильевич, всё сделаю, — заверил меня студент, прижимая ладонь к груди.

— Тогда я вас покину, — оглядел я семейство.

— Обязательно постарайтесь вернуться к обеду! — захлопотала хозяйка, — И не вздумайте где-нибудь перекусить. Вам что больше нравится — осетрина или телятина?

— Лариса Адольфовна, уверяю вас, курсанты военного училища в еде неприхотливы. Так что не стоит ради меня что-то менять, — улыбнулся я, вспоминая, чем нас иной раз в столовой кормили.

Да и в госпитале меня разносолами не баловали.

А сам в очередной раз подивился, насколько хорошо я сжился с памятью реципиента. Прямо как своими собственными его воспоминаниями пользуюсь. И это славно! Меньше шансов оговориться случайно, а то и вовсе что-то непотребное исполнить.

Федот повёз меня в Старый гостиный двор. С его слов, именно туда сейчас въехали хорошие портные, когда половина лавочников сменили торговые места, перебравшись в новый, недавно отстроенный. Но кучер очень настойчиво рекомендовал посетить Блюмов.

Собственно, там мы в итоге и нашли всё необходимое. Этакий Военторг местного разлива.

Пока ехали, я осматривался. Почти весь Саратов застроен деревянными домами и избами. Каменных построек крайне мало. Над городом гордо возвышаются купола храмов, которых тут в достатке. Собственно, ближе к центру города картина начала меняться. Стали появляться вполне приличные особняки. Особенно мне понравилось здание Саратовского дворянского собрания. Его стиль был строг и лаконичен. Всё, как я любил в своей прошлой жизни. Эх, что вспоминать…

— Ваше благородие, что заказывать будем? — обратился ко мне приказчик большой лавки Медведицкого, найденной мной на втором этаже, которая специализировалась на военной форме.

Он уже добрых пять минут наблюдает, как я перехожу от одного манекена к другому, рассматривая разнообразие офицерских форм.

— По распределению отбываю подпоручиком пограничной заставы, — довольно неопределённо ответил я, доверяя вопрос специалисту.

— По таможенному ведомству, значит. Повезло вам. Кавалерийская форма встала бы вдвое дороже. Вы же после училища? — утвердительно заметил он, глядя на форму курсанта, — Тогда вам на первый раз гарнизонная касса обмундирование оплатит, а через два года службы всё на свои уже будете покупать. Не переживайте. Документ о покупке мы вам чин чином оформим. Зимнюю форму тоже будете сразу заказывать?

— Пожалуй нет. Повременю.

— И правильно. После училища офицеры быстро в теле поправляются. Если сейчас брать, то к зиме форма маловата может оказаться, — довольно объективно отозвался он, невольно вызывая доверие.

— Сапог все три пары брать будете?

— Зачем так много?

— Наоборот — это мало. Для конной езды нужны? Нужны, — начал продавец загибать пальцы, — Для пеших построений тоже, ну, и парадные, само собой. Первые две пары по два рубля, а парадные четыре. Дальше китель и мундир, головные уборы к ним, летнее пальто, — начал откладывать приказчик костяшки на счётах, — Гимнастических рубах сколько? Полдюжины? — я лишь заторможено кивнул, — Портупеи две, обычная полтора рубля, парадная два с половиной, да, за подгонку одежды по рублику, и на неё я вам документ не дам, её вам не оплатят. Итого с вас девяносто один рубль пятьдесят копеек, но документ только на восемьдесят девять с полтиной оформим. Всё устраивает?

— Э-э, а что так дорого?

— Так вот же прейскурант по вашему ведомству. Извольте ознакомиться. Нигде лишней копейки не взял, — вытащил мужик стопку бумаг казённого вида и выбрав ту, которую надо, положил её передо мной на прилавок, — Кстати, кителей лучше сразу пару берите, а то и вовсе три штуки. Они у вашего брата быстро выгорают и треплются.

— Хм. Китель двадцать пять рублей. Мундир сорок пять, — ознакомился я с бумагой, — Однако…

— Зимние вещи ещё дороже выйдут, — «обрадовал» меня приказчик.

— Чёрт с ним, считай ещё два кителя, — махнул я рукой.

— Подгонять будем?

— Давай сначала примерим, — попытался я снизить расходы.

— Как скажете, только я и так вижу, что придётся. Вон какой вы поджарый, — звякнул мужик в колокольчик и отдал необходимое поручение прибежавшему молодому пареньку.

Не ошибся опытный торговец. Китель на мне болтается. Точно в талии ушивать придётся. А вот с размером плеч он даже на глаз угадал.

— Давай три кителя, — обречённо махнул я рукой.

— Деньги вам вернут только за два, третий китель вы уже за свой счёт берёте, — уведомил меня приказчик, на что я, вздыхая, только головой кивнул.

Мда-а. Неплохо я отоварился. Без малого на сто пятьдесят рублей, и это ещё без зимних вещей. Отчего-то служба мне резко перестала нравится. Если источник приработка не найду, так впору полгода бесплатно служить, откладывая деньги на будущие покупки обмундирования.

Сапоги, портупеи, фуражки и гимнастёрки, как мы в училище называли гимнастические рубахи, забрал сразу, а за всем остальным мне следует послезавтра приехать. Шустрый паренёк всё мне тщательно упаковал и помог дотащить до коляски, а получив свой гривенник, просиял и пожелал счастливого пути.

— В конце концов не так уж сильно я и потратился, — мысленно успокоил я себя на обратной дороге, — Янковские у меня как раз шесть артефактов купили за сто пятьдесят рублей, а их заготовка мне в семь с полтиной обходилась, так что в минусе я всего на сорок пять рубликов.

Этот нехитрый подсчёт немного поднял настроение, и к Янковским я прибыл, уже не ощущая себя столь безжалостно ограбленным.

Обед у Ларисы Адольфовны и вправду вышел знатным. Наелся так, что ремень пришлось на две дырки перестегнуть. Слегка осоловев от количества съеденного, под чай, принялся заряжать камень Силы, начав с самого большого. Получилось на удивление быстро. Сам от себя такого не ожидал.

Выйдя из-за стола, попросил у хозяйки какой-нибудь коврик, и получив вполне пригодный экземпляр, отправился медитировать на веранду. Пора мне, архимагу, начать разбираться, что и как стоит в первую очередь улучшить в этом новом теле. Судя по воспоминаниям того Владимира, знания этого мира о магии, по крайней мере те, что преподавали ему в училище, довольно примитивны и бесхитростны. Зачастую, они сводятся к простейшим упражнения. Считается, что достаточно через день — другой упорно использовать одно и то же заклинание, расходуя резерв почти под ноль, а потом долгое время медитировать, восстанавливая резерв.

Для чего нужно многократное повторение одних и тех же заклинаний? С этим тоже всё просто. Местная магия так устроена, что многократное повторение заклинаний их изрядно улучшает. Да так, что это даже на глаз заметно.

Только что изученное заклинание определяется, как Ученик, и следующий уровень, а им уже будет Адепт третьей степени, можно получить только через многократное использование одного и того же заклинания. Причём количество повторений — особенность чисто индивидуальная, и зависит от предрасположенности мага к тому или иному виду магии. К примеру, первым на уровень Адепта у парня вышел Огнешар. Буквально, через двести повторений, что считается замечательным результатом. Чуть хуже было со Щитами, и не очень хорошо с остальными стихиями. Зато лечебные заклинания у реципиента продвигались вперёд не хуже, чем магия Огня.

Беда лишь в том, что каждый следующий уровень требовал уже в разы больше повторений. К примеру, Огнешар Адепта второй степени случился уже больше тысячи повторений, но тогда Володя даже сбился со счёта, оттого и цифра вышла приблизительная. А уж Адепта первой степени он получил за полмесяца перед выпуском, и это они отпраздновали всем отделением, как почти небывалый случай, которые в училище можно по пальцам пересчитать.

Казалось бы — всё проще простого. Проводи больше времени на полигоне и на медитациях — и будет тебе счастье. Так вот нет. С магией шутки плохи. Даже обычному спортсмену, занимающемуся бегом, и то не стоит тренироваться через силу, иначе необратимые травмы ног, а в особенности колен, неминуемы. Год — другой, и вполне может оказаться инвалидом.

С магией всё ещё сложней. Можно запросто повредить энергоканалы, которые если и восстановятся, то далеко не быстро и вполне может статься, не лучшим образом. Резерв Силы — тоже инструмент довольно капризный, и его тоже можно надсадить и травмировать, если держать в режиме постоянных перегрузок.

Собственно, первые два года преподаватели курсантов старательно обучали тщательному контролю за своим Даром, и перегружаться не давали, буквально в подкорку вбивая, что свой Дар они могут легко потерять, а излишние магические тренировки могут нанести непоправимый вред их способностям. Вот уж где лучше недобрать, чем перебрать!

На первых порах мне придётся всё изучать и анализировать. Всё таки магия разных миров имеет свои отличия, пусть и незначительные. Тут даже магический фон заметно ниже, чем тот прежний, хорошо знакомый и изученный.

Стоп, а ведь на этом можно сыграть!

Чуть повозившись на далеко не мягком коврике, я с особым тщанием начал изучать, как же здесь устроены контуры восполнения магии, и какие фильтры стоят меж ними и резервом Силы. И вовсе не удивительно, что нашёл, как улучшить и то, и другое. Да, не сразу. Пока по чуть-чуть, не допуская ошибок, но определённо есть над чем поработать.

Первым делом я заметил, что фильтры, отсеивающие примеси из внешних потоков энергии, были настроены слишком консервативно — словно их Создатель боялся малейшей искры Хаоса. Но ведь именно в Хаосе часто кроется наибольший потенциал для роста мага. Это такая же магия, пусть и не стихийная.

Аккуратно переплетая нити заклятий, я заметно ослабил ограничения, добавив в них гибкие резонансные узлы. Теперь система могла адаптироваться к перепадам магического давления, а не блокировать их наглухо.

Плюс? Несомненный! Да ещё какой, если я не ошибаюсь.

Однако контуры восполнения Силы оказались выполнены хитрее. Их структура напоминала древние схемы, где каждое ответвление было завязано на архаичные символы-якоря. Сначала я подумал, что это просто дань традиции, но позже обнаружил скрытый слой — своего рода предохранитель, вплетенный в саму ткань магии. Попытка его удалить вызвала едва уловимую вибрацию: система сопротивлялась, словно живая. Мне пришлось замедлиться и перейти к анализу через обратные проекции. Оказалось, якоря не просто стабилизируют поток — они удерживают связь с чем-то… другим. С измерением? С сущностью?

Пока гадал, случайно активировал один из символов. Сам не готов сказать, почему. Показалось, что это правильно. Воздух вспыхнул синевой, и перед глазами поплыли строки на забытом языке. Переводчик-автомат в подсознании сработал с задержкой, но смысл проступил: «Тот, кто рвёт связи вслепую, обречён стать мостом для Теней». Не самый обнадёживающий намёк.

Пришлось пересмотреть подход. Вместо грубого вмешательства начал перенастраивать резонансы, подстраиваясь под ритм исходных контуров. Медленно, словно танцуя с невидимым партнёром, я вплетал новые паттерны, оставляя древние якоря нетронутыми, но перенаправляя их энергию. И система ответила — магия заструилась более плавно, а где-то в глубине, за фильтрами, мне почудился едва уловимый шепот.

Благодарность? Предостережение?

Работать дальше стало и проще, и опаснее. Каждое изменение теперь требовало двойной проверки — не только расчетов, но и… интуиции. Как будто сама Сила через контуры учила меня диалогу, а не монологу. И чем глубже я погружался, тем яснее понимал: мои сегодняшние улучшения — лишь первый шаг. Где-то за пределами увиденных мной схем таится куда больший секрет и потенциал — вопрос, на который у меня пока не было ответа.

Заниматься собственным усовершенствованием можно бесконечно. Оттого на затёкшие ноги я поднялся, лишь спустя долгое время.

Зато был доволен и слегка опьянён, как кот, дорвавшийся до валерьянки.

Всё не так уж и плохо в новой жизни! Если я правильно помню, то свои первые магические улучшения, примерно такого же плана, я в прошлом мире осуществил лишь года через три — четыре после выпуска из Академии.

А тут, на тебе, на порядок быстрей вышло, и честно признаюсь, более гладко.

Присев раз десять, восстановил подвижность ног и пошёл в зал. А там сюрприз!

— Владимир Васильевич, — голосом трагической актрисы из провинциального театра, обратилась ко мне Лариса Адольфовна, — Позвольте вам представить двух моих закадычных подруг.

Хех, если не ошибаюсь, уже самим словосочетанием хозяйка дома даёт мне понять, что не всё между ними так гладко и благостно.

— Прошу меня извинить, но позвольте хотя бы переодеться, — прервал я её, поклонившись дамам ничем не обязывающим кивком головы, а после легко взбежал по лестнице.

Угадал. И трёх минут не прошло, как в мою дверь поскреблись.

— Мама просила передать, чтобы вы им кулоны не меньше пятидесяти рублей оценили. Они точно купят, — заговорщицки произнесла Яна, и тут же умчалась дальше.

А мне что, пятьдесят так пятьдесят. Я и так сегодня пострадал от обмундировочного беспредела.

Оттого переоделся в чистое партикулярное, и положив в карман два кулона, которые зарядил на удивление быстро, с чистой совестью отправился продавать плоды своего труда. Благо, реклама, в лице хозяйки, причём в самом прямом смысле этого слова, никакого торга не допускает.

— А вот и я! Дамы, давайте знакомиться… — объявил я гостьям ещё с лестницы, вполне понимая, что выгляжу далеко не плохо.

Не успели подруги хозяйки, осчастливленные приобретением кулонов, не взирая на потерю ими ста рублей, нас покинуть, как нежданчиком, чисто по-соседски, заявился Савелий Павлович. Очень бодрый и чрезвычайно деятельный.

— Владимир Васильевич, у меня к вам разговор, приватный и чрезвычайной важности, — на полном серьёзе заявил он.

— Тогда пройдёмте на веранду, не выгонять же нам хозяев из-за стола.

— Ах, да. Где мои манеры. Прошу простить, — раскланялся он, чуть было не хлопнув себя по лбу.

— Итак. Я вас внимательно слушаю, — решил я сократить беседу, когда мы остались наедине, так как её содержание выглядело вполне предсказуемо.

— В некотором роде я ваш коллега. С юности интересуюсь артефактами, и всем, что с ними связано. Впрочем, вы видели оправы камней Силы, что скажете?

— В какой-то мере они действительно ограничивают саморазряд, пусть и незначительно. Простите, но на более подробное изучение у меня не было времени.

— В точку! Именно такую задачу я себе ставил. Вроде, что-то получилось, но именно, что незначительно. Зато ваши изделия меня поразили до глубины души.

— Ай, бросьте! Даже сейчас я уже знаю, как сделать их работу в полтора, а то и в два раза эффективней. Так что — было бы чем гордиться!

— Неужели? Нет, верю, чего это я. И чего же вам не хватает?

— Времени, ингредиентов, инструмента — можете любое подчеркнуть, но лучше всё сразу.

— Кроме времени всё готов предоставить. Причём инструмент немедля, на ваш выбор. У меня, знаете ли, за годы увлечения его какого только не накопилось, а на ингредиенты мне дня три потребуется, если ваш список окажется не прост. Да, и реализацию я готов на себя взять! Что скажете?

— Для начала поинтересуюсь, в чём ваш интерес? — с любопытством глянул я на своего потенциального партнёра.

— Четверть от прибыли, — выдохнул он.

— Савелий Павлович, давайте лучше обратно за стол пройдём, — состроил я скучное лицо.

— Хорошо, я понял. Пятнадцать!

В ответ я протянул свою руку, и крепко за неё ухватил будущего партнёра.

— Я готов был согласиться на десять, но давайте — ни мне ни вам. Неужели вас двенадцать с половиной процентов не устроят.

Сосед было подёргался, но я его не отпускал.

— Хорошо, я согласен, — обречённо произнёс он, после пяти тщетных попыток, но свою руку так и не смог выдернуть…

— Вы ещё будете благодарить тот день, когда совершили самую выгодную сделку в своей жизни, — легко пообещал я ему.

И надеюсь, не соврал.