Реинкарнация архимага

Глава 20

На распутье…

После вчерашнего обследования графини Бальмен все в доме Кондоиди смотрели на меня с каким-то странным сочетанием надежды и опаски. Сама Настасья Александровна держалась холодно, но в её глазах читалось любопытство. Прислуга косилась на меня исподтишка, дворецкий стал почтительно-суетлив, а сам тайный советник то и дело заводил разговоры о «необходимости консилиума».

Проклятие, как я и предполагал, оказалось того же типа, что и у сестёр Янковских. Но с одним важным отличием — оно уже успело пустить корни глубже, и они заматерели. Если у тех девушек ростки только начали прорастать к сердцу, то здесь ситуация была серьёзнее. С ростками приглашённый мастер проклятий справлялся, но корни он не видел и не затрагивал.

Подумать мне было над чем. Корни, с их большим количеством ложеножек, выглядели очень серьёзно. Начни я их вырывать, и они будут отделяться от Источника девушки «с мясом», оставляя очень глубокие раны. Такие, после которых её Источник может и не оправиться. Высохнет и распадётся в труху.

— Вы уверены, что справитесь? — спросил Сорокин, словно уловив ход моих мыслей. — Вы что-то недоговариваете.

Маг нашёл меня в библиотеке, где я предавался своим нелёгким раздумьям, даже не пытаясь читать отобранные книги.

— Конечно, — отозвался я и снова уставился в окно, — Но думаю, что стоит ещё раз обсудить наше соглашение.

— Для чего? Вы что-то недоговариваете.

— Появились нюансы. Я могу снять проклятье, и довольно быстро, но графиня перестанет быть Одарённой. Если попытаться работать ювелирно, то шансы сохранить магию у неё будут. Осталось согласовать, что именно вас интересует. Просто снять проклятье — да, могу. И заметьте, никто не посмеет мне сказать, что я свою работу не выполнил. Проклятья нет. Графиня жива и здорова. Договор выполнен.

— Кондоиди не станет ждать. Он уже отправил гонцов в столицу — ищет других специалистов.

— Пусть ищет. Чем больше найдёт, тем лучше.

— А если кто-то из них возьмётся за лечение раньше вас?

Я повернулся к нему и усмехнулся:

— Тогда им придётся объяснять, почему после их вмешательства улучшений не наступило, а я умою руки. Хотя, есть вероятность, что у кого-то и получится выполнить ту задачу, за которую мне не хочется браться. Пока же я не уверен на сто процентов в том, что смогу сохранить пациентке Дар, пусть и не в полной мере.

— Значит, вы действительно сможете помочь? — Сорокин просто сверлил меня взглядом.

— Смогу. Вопрос только — как. Оставить её живой, но без Дара — на это мне хватит трёх — четырёх подходов в течении пары дней. А вот оставить ей Дар…

Маг побледнел:

— Вы сообщили об этом Кондоиди?

— Нет. — Я потрогал корешок книги о тибетских артефактах. — Потому что он тут же заподозрит, будто я специально отговариваюсь от конкуренции.

Завтрак прошёл в напряжённом молчании. Графиня едва притронулась к еде, а её дуэнья — та самая мадам Флоранс — бросала на меня взгляды, полные немого укора.

— Барон, — внезапно прозвучал голос Кондоиди, — А правда ли, что вы добыли Камень из черепахи-мутанта?

Ложка в моей руке на мгновение замерла.

— Правда.

— И как вам это удалось? — Тайный советник наклонился вперёд, и в его глазах вспыхнул азарт коллекционера.

— Очень просто. Я её убил.

Сорокин фыркнул в салфетку.

— Один? — недоверчиво протянул Кондоиди.

— Никак нет. С двумя десятками солдат. — Я поставил чашку с чаем на стол. — Но Камень достался мне — потому что я внёс максимальный вклад в победу, и таковы правила между магом и его десятком.

Настасья Александровна вдруг закашлялась. Чёрные круги у неё под глазами стали заметнее.

— Прошу прощения… — Она встала, опираясь на спинку стула. — Я удаляюсь.

Её тень скользнула к двери, оставляя за собой лёгкий шлейф лаванды и чего-то горького — возможно, полыни.

— Владимир Васильевич, что происходит? — обратился ко мне Кондоиди.

— Я борюсь со своим внутренним конфликтом, — печально вздохнул я в ответ, ничуть не притворяясь.

— Могу я узнать, в чём он заключается?

— Если бы всё было так просто… Разумная часть моего сознания рекомендует поставить вас в известность, что графиню можно спасти, но Дар она потеряет. На этом и остановится.

— Далеко не самый лучший вариант, но хоть кое-что. Как я полагаю, есть и другой путь?

— Совесть, Ваше Превосходительство. Она утверждает, что Дар девушки можно спасти, пусть и в усечённом виде, но прыгать придётся выше головы, и не раз. А это риск, так как гарантий нет никаких. Я про магию. Не уверен, что предложи вы мне вдвое, а то и втрое больше, я вам смогу что-то уверенно пообещать. Так что, если мои услуги вас всё ещё интересуют, то я своё слово сказал. Выбор за вами.

— Мы можем об этом поговорить ещё раз, в присутствии мастера, который уже снимал проклятья с моей внучки, после чего ей становилось легче?

— Не вопрос. Хоть сейчас. Так как услуги вашего специалиста очень скоро снова графине потребуются. До обеда лучше не ждать. И я очень бы хотел посмотреть на его работу.

— В каком смысле — посмотреть? — вмешался Сорокин в разговор.

— В самом прямом. Я вижу, что происходит с проклятьем. Родовая особенность. Но это не для распространения. Узнаю, что вы разболтали, и в друзьях мы не останемся.

— Надо же, какая серьёзная угроза, — попробовал Сорокин нивелировать моё предупреждение.

— Давайте просто вспомним, как вы меня искали, и за сколько вёрст поехали, чтобы призвать меня на помощь, — парировал я его попытку моего принижения, — Так что не стоит плевать в колодец. Может ещё придётся воды напиться, — не стал я спускать этот вопрос на тормозах, — И да, я вас предупредил. Серьёзно.

Кто бы со стороны, знающий, мог оценить те секунды нашей переглядки с Сорокиным. Он прикидывал, чем меня из заклинаний огорошить, чтобы спесь сбить, а я — как его победить, не уродуя и без фатального исхода. Варианты были, и больше одного. Но мы оба сдержались. Не та ситуация.

Однако урок из этого мимолётного противостояния я извлёк. Мне нужно срочно совершенствовать свой арсенал. Срочно пополнять его заклинаниями вне ранга. Из своего прошлого.

— Окунев уже прибыл, — похоже не заметил Кондоиди наш лёгкий конфликт, — Пройдёмте, я вас познакомлю.

— Окунев, Иван Иванович, дворянин без титула, — представился мне белобрысый толстячок лет пятидесяти, реденькая шевелюра которого окаймляла обширную лысину.

Представили и меня, после чего у нас с местным мастером состоялась занимательная беседа.

— Иван Иванович, лишь благодаря вашей неоценимой помощи графиня Бальмен всё ещё жива, — начал я с беспардонной лести, к слову сказать, ничуть не соврав.

— Но уничтожить проклятье я так и не смог, — подозрительно прищурился он в ответ.

— А как вы видите проклятия?

— Словно некую область затемнения, — слегка озадачился Иван Иванович.

— И заливаете её своей магией?

— Если примитивно рассуждать, то примерно так.

— Сейчас как раз наступил подходящий момент. Корни уже выпустили ростки и их необходимо уничтожить. Вы не против, если я буду наблюдать за процессом?

— Могу я узнать, что за корни? — недоверчиво спросил Окунев.

— Их девять. У каждого от шести до десяти корешков, которыми они присосались в резерв Силы нашей пациентки. И да, вы успешно сжигали те ростки, которые они выпускали.

— Вы так рассказываете, словно воочию их видите.

— Действительно вижу, вплоть до самого мельчайшего корешка.

— Шутите?

— Вовсе нет. Родовое умение. Если мне придётся всё-таки их удалять, то вы увидите это безобразие в воде. Сразу скажу — выглядит проклятие мерзко. И не дай Бог, если кто-то надумает сохранить хоть какую-то его часть ради изучения. Идиотов я спасать не стану. Даже за очень большие деньги.

Причину я объяснять не стал. Как по мне — это проклятие создано при помощи алхимии и генетики, а польская ведьма всего лишь подсаживала своим жертвам уже готовый продукт.

Были такие спецы в моём мире, они с таких же диковин начинали, а позже дошли до химер и тех созданий, с которыми приходилось сражаться уже в составе армейских подразделений.

Так что я ничуть не удивляюсь. История имеет свойство в некоторых вопросах повторятся, даже для разных миров.

Но и вопрос я поставил серьёзный. Тайный советник Кондоиди — не просто чиновник. Он один из тех, кто держит нити влияния в Империи. А маги в его семье — это не просто родовая гордость. Скорее, политический капитал. Лишиться внучки — трагедия. Но лишиться внучки-мага — крах амбиций.

И вот на этой сложной пирамиде интересов и противоречий я сейчас должен балансировать.

Для бедного барона и подпоручика, а я отчего-то уверен, что тайный советник про меня многое знает, далеко не простая задача.

Процедуру, проводимую Окуневым, я смотрел со стороны. Как я и предполагал — он находил затемнённый участок и заливал его своей магией. Этакой, очистительной. На ростки она неплохо действовала, а вот на корни — никак.

— На этот раз вроде бы проклятье быстрей выросло, — почесал свой высокий лоб мастер, ничуть не стесняясь нарушать нормы приличия.

— Корни растут, матереют, оттого и ростки быстрей машут, — подсказал я ему правильный ответ.

— И как долго такая тенденция продлиться? — вполне адекватно оценил он мою подсказку.

— Не слишком долго. Месяца через два-три, или много — через полгода, корни окончательно съедят Источник графини, и скорей всего сами по себе умрут. Но до этого времени ваша чистка от их порождений должна проводиться обязательно. Иначе ростки дотянутся до жизненно важных органов и наступит смерть.

У Сорокина, слушающего наш разговор, лишь желваки заходили.

Нашли меня в той же библиотеке, спустя полчаса после беседы с Окуневым.

— Их Превосходительство, Григорий Владимирович Кондоиди, желает с вами побеседовать, — с бесстрастным лицом доложил дворецкий, бесцеремонно, без стука, распахнув дверь.

Нарушает, гад, но лыбиться, как родному.

— Веди, любезный, — нехотя ответил я не без подначки, обратившись к нему, как к подавальщику из кабака.

Ну такая вот игра этот сарказм и ехидство, в неё можно и вдвоём поиграть. И я в этом знаю толк. Не спроста же каменная маска дворецкого треснула на несколько секунд, и он вдруг часто задышал. Очень похоже на то, что жизнь его на стрессоустойчивость почти не проверяла. Ничего страшного. Я легко восполню этот пробел. Но потом. Сейчас есть дела поважней.

Дворецкий проводил мне до кабинета Кондоиди.

Григорий Владимирович сидел за массивным дубовым столом, заваленным бумагами. Его лицо, обычно довольно живое, сейчас выдавало усталость и напряжение. Он отложил перо в сторону и жестом пригласил меня сесть.

— Владимир Васильевич, — начал он, слегка наклонив голову. — Я обдумал ваши слова. И понимаю, что времени у нас в обрез.

Я кивнул, опускаясь в кресло.

— День — другой ещё есть. Ваш мастер, Окунев, — продолжил я, — Хороший специалист. Но он борется со следствиями, а не с причиной. И если мы не уничтожим корни, графиня обречена. А корни становятся всё толще и пожирают Источник графини.

— Вы говорите так, словно это уже решённое дело, — заметил Кондоиди, пристально глядя на меня.

— Нет. Я говорю так, потому что знаю, с чем имею дело. И если вы хотите спасти не только её жизнь, но и Дар, то мне придётся рискнуть. И это будет работа совсем иного уровня. Вовсе не того, на который я подписывался.

Тайный советник медленно провёл рукой по лицу, словно стирая с него маску холодного расчёта. На мгновение он выглядел просто старым, уставшим человеком.

— Риск… — прошептал он. — Вы понимаете, если что-то пойдёт не так, я потеряю всё?

— Понимаю. Но жить она будет при любом развитии событий. Сейчас речь идёт про её Дар.

Тишина в кабинете стала почти осязаемой. Где-то за окном кричала ворона, и этот звук казался неестественно громким.

— Что вам нужно? — наконец спросил Кондоиди.

— Свободный график лечения. Помощь пары целителей, работающих посменно. Они будут следить за здоровьем графини и поддерживать его. Маг, способный заряжать мой накопитель. Увеличение гонорара, скажем, вдвое. И… кое-что из вашей библиотеки.

— Что именно?

— Трактаты по алхимии. Пара книг, про эликсиры для роста магических уровней. И ещё пара томов, что касаются чужеродных внедрений в магическую природу. Я их видел на полках, но прочесть не успел.

Кондоиди нахмурился.

— Вы подозреваете, что это не просто проклятие?

— Я почти уверен. Впрочем, вы и сами увидите, что я буду вытаскивать. И если я прав, то ваша внучка — не единственная жертва.

Тайный советник резко встал, подошёл к окну и замер, глядя в сад. Его фигура, обычно такая внушительная, сейчас казалась немного согбенной.

— Хорошо, — наконец сказал он, не оборачиваясь. — Вы получите всё, что просите. Но если что-то пойдёт не так…

— Тогда вам останется только выбрать, как именно меня казнить, — закончил я за него, — Думаю, ваш Сорокин со мной сможет справиться.

Кондоиди обернулся. В его глазах мелькнуло что-то, отдалённо напоминающее уважение.

— Надеюсь, до этого не дойдёт, Владимир Васильевич.

— Не поверите, но мне тоже этого хочется.

Он кивнул и позвонил в колокольчик. Через мгновение в дверях появился дворецкий.

— Проводите барона в библиотеку. И передайте распоряжение — отныне ему предоставляется полный доступ ко всем материалам, которые он запросит.

Дворецкий чуть не подался назад от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

— Слушаюсь, Ваше Превосходительство.

Я встал, слегка поклонился и направился к выходу.

— Владимир Васильевич, — вдруг окликнул меня Кондоиди.

Я остановился.

— Спасите её. Я знаю, что внучка без магии жизни для себя не представляет.

В его голосе не было приказа, не было угрозы. Только тихая, почти незаметная мольба.

Я не стал ничего отвечать. Просто кивнул и вышел.

Вот и договорились.

Теперь оставалось всего лишь не облажаться.

Вечер. Зашторенные окна. Одинокая свеча в углу и голенькая девушка на столе. Ну, обнажённая по пояс, если уж быть точным. Она почти утопает в перине и мне остаётся лишь любоваться её спиной и практически совершенной линией плеч и шеи. Не густо. Некоторые бальные платья позволяют открыть примерно такой же вид.

Напротив меня уселась дуэнья, в углу притих целитель, а за дверями ожидают Кондоиди с Окуневым. Последний, узнав, что проклятье в воде станет видимым, буквально взорвался фейерверком прожектов, желая испробовать на нём уксус, соду, соль и святую воду. Я согласился, всего лишь повторно предупредив, чтобы он к проклятью руками не лез. Думаю, пользы от его экспериментов немного окажется, но чем чёрт не шутит. Нам сейчас любое лыко в строку.

Работать буду в «пульсирующем» режиме — тридцать — сорок минут борьбы с проклятием и почти такой же перерыв. Он нужен не мне, а девушке. Долгой операции ей не вынести без вреда для здоровья. Так что будем делать паузы, во время которых своей работой займётся целитель.

— Поехали! — пробормотал я сам про себя и начал с ростков.

Они пока что невелики, Окунев неплохо их обкорнал, но мне нужно показать проклятье в его видимой форме, чтобы мне поверили и начали доверять. С прополкой ростков по времени уложился быстро. Минуты за три. А дальше началась муторная рутина. Каждая ложеножка обладает несколькими присосками. Разглядеть присоски я не могу, поэтому интуитивно тычу щупом с огненным наконечником в места их вероятного нахождения. Шесть минут и первая ложеножка отлипает от Источника. Отрубаю её, проверяю, не оставил ли где огрехов и перехожу к следующей.

Сорок минут. Шесть ложеножек первого корня оборваны. Делаю паузу и знак целителю, а сам выхожу из комнаты.

Лёгкий перекус. Маленькая кружка кофе.

— Как она? — возвращаясь, по дороге спрашивая у целителя.

— Уже в полном порядке, — кратко отвечает он, не вдаваясь в подробности.

Эта сволочь быстро регенерирует. Уже три новые ложеножки выкинула. Но они тоненькие, как нити. Безжалостно их вырываю, прижигая едва заметные ранки. И минут через двадцать окончательно избавляюсь от первого корня. До следующего перерыва успеваю частично обработать следующий корешок.

С собственным резервом пока всё. Там совсем немного осталось, пусть он восстанавливается. После перерыва перейду на накопитель.

Пока пусть графиню осмотрят, покормят и сводят в туалет, а то ещё приспичит не вовремя.

Спустя шесть часов с пятью самыми крупными корнями было покончено, и я объявил четырёхчасовой перерыв.

Слегка перестраховываюсь.

И поверьте, у меня для этого есть причины.