Развод с ректором. Попаданка в жену дракона (СИ)

Глава 51

Спустя пару дней

Я сидела рядом с Дарклэем, прижавшись плечом к его боку. Мой дракон, всё ещё до конца не восстановившейся, устроился на диване, расстегнув камзол. На груди не было раны, но хаос тяжело приживался в нем, меняя его огненную суть. Муж не выпускал моей руки.

Каэлис стоял у окна, мрачный, молчаливый, будто всё ещё не до конца верил, что всё это — реальность, что он жив.

Что все мы живы. Что Всадников переловили. Что Одержимые остались без своих генералов. Что нападение на Императора остановлено. Начинается расцвет Империи.

Да, все еще есть Одержимые, которые спрятались, затаились. Но это дело времени, когда последние зараженные будут очищены.

Мы всех найдём. Кроме того… Дарклэй их чувствовал. Стоило нам только выйти из того подвала, как он безошибочно ощущал свою магию — неправильную её часть, изъеденную искажением, отравленную ненавистью Аргалиона, его жаждой власти, осквернённой смертью богов.

И вместо того, чтобы отдохнуть, восстановиться и вернуть силы, мы снова занялись тем, что вычисляли Одержимых в пределах Маузрога.

Дарклэй безошибочно и на расстоянии ощущал эманации Хаоса. Если нужно было выявить Одержимого, то с его новыми способностями это удавалось очень быстро.

Аданат и его воины обеспечивали прикрытие. Каэлис охранял меня и брата. Я очищала Одержимых.

А сколько ещё городов в Империи? Больше двух десятков. И все их мы проверим.

Но сейчас нам всем нужен был отдых. Хоть ненадолго.

Однако, оставались ещё кое-какие вопросы.

Мы переместились в особняк Дарклэя на территорию Маузрога. Каэлис остался жить с нами. Он хоть и не показывал, но тяжело переживал признание Элизабет и её слова, что она не любила его, не желала и вообще хотела себе другого мужа. Играла на его желании быть отцом. Как они спелись с матерью… Как мать впустила в себя хаосита…

— Как так получилось? — тихо спросила я, прижавшись к груди своего дракона. — Я не могу поверить, что ваша мать решилась на то, чтобы впустить в себя паразита.

Дарклэй не сразу ответил. Он провёл пальцами по моей ладони, задержался на запястье.

— Мы слишком давно выросли, — сказал он хрипло. — У каждого из нас своя жизнь, свои обязанности. Мы перестали видеть её часто.

— Отец погиб больше десяти лет назад, — отозвался Каэлис, даже не обернувшись. Голос его был глух. — Для неё это стало... концом. Она не смогла пережить этого до конца, видимо делала вид, что все в порядке. А мы верили. Кроме того, сложно пробраться к ней в голову, когда все что мы делали это защищали Империю.

Дарклэй выдохнул:

— Когда у каждого из нас началась своя жизнь. Когда, казалось, всё устроилось, полагаю мать почувствовала себя… ненужной. Одинокой. Пустой.

Я закрыла глаза. Это было так по-человечески больно.

— Она решила найти себе новый смысл в том, чтобы перестроить наши жизни. Особенно после потери Каэлиса. Все к этому и привело.

— Что вы решили делать с ней? — спросила я. Это ведь было тяжелое решение.

— Направим её в закрытое Аббатство. Вместе с Элизабет. Ведь для неё она была той самой правильной, настоящей невесткой. Там не будет никакой связи с внешним миром.

Больше мы к этой теме не возвращались. Обе женщины были виноваты. Они сговорились и организовали на меня покушение.

Каэлис наконец повернулся. В его глазах не было злости. Только усталость и горечь.

Кроме того, Каэлис вернулся в ряды живых официально. Все его документы были восстановлены и даже подписан развод.

В его отношениях с Элизабет стояла точка.

Мы еще немного посидели в тишине. Каэлис ушел первым. Я обеспокоенно проводила его взглядом. Мне хотелось, чтобы он нашел свою истинную.

Дакрлэй тоже был обеспокоен. Но промолчал.

Мы с мужем переместились в спальню.

Я лежала рядом с ним, уткнувшись носом в изгиб его плеча. Дарклэй дышал медленно, но не спал. Его ладонь тихо перебирала мои волосы.

— Всё закончится скоро, — шепнул он хрипло, не открывая глаз. — Я клянусь тебе. И мы заживем спокойной жизнью. Ты ведь не видела этот мир. Я так много хочу тебе показать.

Я не ответила, только улыбнулась и сильнее прижалась. Дарклэй повернул голову, его губы коснулись моего лба — мягко, почти невесомо. И всё во мне затрепетало.

— Прости, что не уберёг. — Его голос был сдержан, но в нём пряталась боль. — Прости за мать. За всё, что тебе пришлось увидеть… и пережить.

— Ты жив. Это главное. — Я целовала его ключицу, кожу над шрамом. — Остальное… переживём.

Дарклэй осторожно притянул меня к себе и накрыл нас легким одеялом. На границе сна и яви я услышала:

— Люблю тебя, мое сокровище.